Глава пятая. Лицо, ответственное за вред, причиненный «источником повышенной опасности»

I

Статья 404 ГК устанавливает ответственность за причинение вреда «лиц и предприятий, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих» ¹. Далее приведены уже частные случаи ответственности железных дорог, трамвая, торговцев горючими материалами. Затем упомянуты «держатели диких животных». Примерный перечень лиц и предприятий завершается лицами, возводящими «строения и иные сооружения, и т. п.».

В гл. второй, говоря о понятии «источника повышенной опасности», мы уже обращались к тексту ст. 404 ГК, пытаясь установить, в чем заключается стержневая идея, объединяющая примерный перечень «источников повышенной опасности». Там мы искали внутреннее основание повышенной гражданской ответственности, т. е. ответственности не до пределов случая, а вплоть до «непреодолимой силы».

Здесь необходимо выяснить другой вопрос, кто несет ответственность за действие «источника повышенной опасности». Нормы Кодекса торгового мореплавания СССР, как и нормы Воздушного кодекса СССР, менее чем ст. 404 ГК вдаются в детали вопроса о субъекте ответственности. Нужно при этом оговорить, что в основных чертах вопрос о субъекте ответственности полностью разрешен в каждой из упомянутых норм.

По ст. 404 ГК отвечает владелец предприятия, держатель диких животных, лицо, возводящее строение, сооружение, но не обязательно собственник предприятия, животного, возводимого строения, сооружения и т. д. Лицо, ответственное по ст. 404 ГК,— это лицо, либо осуществляющее известную деятельность, либо эксплуатирующее известное предприятие.

¹ Подчеркнуто мною. — Б. А.

В силу ст. 132 Кодекса торгового мореплавания СССР повышенную ответственность за вред, причиненный пассажиру, несет перевозчик. И здесь вовсе не выдвигается требование, чтобы перевозчик был вместе с тем собственником транспортного предприятия.

На этих же позициях стоит и ст. 78 Воздушного кодекса СССР, возлагающая повышенную ответственность за вред, причиненный «пассажирам гражданских воздушных судов, а также за вред лицам и имуществу, не находящимся на гражданском воздушном судне», — на «учреждение, предприятие или лицо, которое эксплуатирует гражданское воздушное судно».

Государственное учреждение или предприятие никогда не является собственником имущества, которым оно пользуется, распоряжается, управляет¹.

В силу ст. 5 Конституции СССР единым и единственным собственником в отношении государственной собственности выступает и может являться только само государство как таковое, но не отдельные госорганы. Поэтому и ст. 404 ГК, и ст. 132 Кодекса торгового мореплавания СССР, и ст. 78 Воздушного кодекса СССР одинаково выражают мысль: для возложения повышенной гражданской ответственности не существенно, кому принадлежит право собственности на вещи, используемые при деятельности, которую закон называет «источником повышенной опасности». Напротив, существенно, кто владел такими вещами, кто их эксплуатировал в момент причинения вреда. Отсюда и следует, что за вред, причиненный «источником повышенной опасности», находящимся во владении госоргана, всегда отвечает этот госорган, — владелец, а не собственник, т. е. государство как таковое.

Различение владельца «источника повышенной опасности» и собственника его точнее, отчетливее всего выражено в ст. 404 ГК (термином «держатель») и в ст. 78 Воздушного кодекса СССР, где говорится о лице, «которое эксплуатирует гражданское судно», в то время как в ст. 132 Кодекса торгового мореплавания все сведено к одному слову «перевозчик» ².

¹ См. Д. М. Генкин в учебнике для вузов «Советское гражданское право» (т. I, 1950, стр. 278—279); Д. М. Генкин, в учебнике для вузов «Гражданское право» (т. I, 1944, стр. 251); С. И. Аскназий, Об основаниях правовых отношений между государственными социалистическими организациями («Ученые записки Ленинградского юридического института» 1947 г., вып. IV); А. В. Венедиктов, Государственная социалистическая собственность (1948, стр. 313, 322 и др.).

² См. С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, 1950, стр. 113. В других нормах Кодекса торгового мореплавания (например, в ст. 159) говорится об «ответственности судна» как особого предприятия (в случае столкновения). Напротив, весьма четко вопрос о субъекте ответственности решен для случая столкновения воздушных судов. В правилах ГУТВФ 1937 г. вопрос об ответственности за столкновение урегулирован в ст. ст. 5 и 6. Иму-

Изучение судебной практики за минувшие 27 лет показывает, что судебные и арбитражные органы, применяя ст. 404 ГК и другие нормы о повышенной ответственности и говоря о лице, ответственном за вред, называют его либо владельцем «источника повышенной опасности», либо вообще предприятием, либо, наконец, дают конкретное определение, например—железная дорога, пароходство и т. д.; но почти никогда не встречается термин — собственник «источника повышенной опасности».

В 1928 году по делу Селенгинского пароходства Высшая Арбитражная комиссия ЭКОСО РСФСР признала пароходство предприятием, деятельность которого связана с повышенной опасностью для окружающих ¹. Ответственное по ст. 404 ГК лицо названо здесь просто «предприятием» — без дальнейших пояснений. В том же 1928 году Верховный суд УССР решал дело об ответственности отдела коммунального хозяйства местного Совета (комхоза) за вред, причиненный при эксплуатации трамвая. В решении Гражданской кассационной коллегии Верховного суда УССР ответственность по ст. 404 ГК была возложена на отдел коммунального хозяйства, поскольку он является органом, «ведающим как трамвайным предприятием, так и уличным освещением» ².

В определении по делу Сетнекова (1927 г.) Гражданская кассационная коллегия Верховного суда УССР признала другой отдел коммунального хозяйства «владельцем источника повышенной опасности» как орган, ведающий трамвайным предприятием ³.

По делу Сясина, Реслера и др. с Правлением Северо-Западного областного речного пароходства и с Управлением Ленинградского торгового порта в предложении Президиума Верховного суда РСФСР и в разъяснении Пленума Верховного суда РСФСР (1927 г.) говорилось: «К Управлению Ленинградского торгового порта не применима ст. 404 ГК, ибо пароход, являющийся источником повышенной опасности, в ведении порта не находился, почему ответственность за вред должна быть возложена на Правление Госречпароходства» ⁴.

щественная ответственность возлагается на учреждение, предприятие, вообще на лицо, «в ведении или во владении» которого находится воздушное судно. Подчеркнуто мною. — Б. А.

¹ «Судебная практика РСФСР» 1928 г. № 17, д. № 308 (разрешено 7 сентября 1928 г.).

² Определение от 5 декабря 1927 г. по д. № 4605. — «Вестник Советской юстиции» 1928 г. № 2 (108), стр. 61. Очевидно, ответственность была возложена по данному делу на отдел коммунального хозяйства потому, что трамвайное предприятие, находившееся в ведении этого отдела, не было автономным, не пользовалось правами юридического лица.

⁸ Определение от 6 мая 1927 г. по д. № 3/266—«Судебная практика РСФСР» 1927 г. № 10, стр. 14.

⁴ «Судебная практика РСФСР» 1927 г. № 16, стр. 3. Подчеркнуто мною. — Б. А.

Отношение предприятия к пароходу, требуемое по ст. 404 ГК для возложения ответственности. Пленум Верховного суда РСФСР определил здесь словом «ведение», которое вовсе не равносильно понятию «собственности», а определяет только функцию управления.

Вынося по протесту Председателя Верховного суда СССР определение по делу Рябова с Бобровым, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РСФСР указала, что ответственность перед потерпевшим должен нести в силу ст. 404 ГК лесохимкомбинат, «так как лошадь задавлена подвижным составом, принадлежащим лесохимкомбинату» ¹.

«Принадлежность» — термин достаточно широкий, чтобы охватить не только владение собственника, но также владение по другому основанию.

В деле по иску Михеева к Коновалову Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР в определении от 31 июля 1943 г. указывала: «на основании ст. 404 ГК... надлежащим ответчиком по делу является не Мещеряков или Коновалов, управлявшие трактором, а владелец трактора, который и должен бы быть привлечен к участию в деле» ².

В дальнейшем (п. IV настоящей главы) мы остановимся на вопросе о различии между лицом, технически управлявшим машиной, и лицом, которое является владельцем машины в смысле ст. 404 ГК.

Теперь же рассмотрим разграничение между владельцем машины и ее собственником.

В определении по делу Михеева Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР говорит о «владельце» трактора, не видя надобности в дальнейшем выяснении, каково основание владения — вытекает ли оно из права собственности (если речь шла о колхозном тракторе и колхозной собственности) или из другого правового основания (если трактор находился во владении МТС, являясь собственностью государства).

О принадлежности данному лицу «источника повышенной опасности» (но не о праве собственности) сказано в определении той же Судебной коллегии Верховного суда СССР от 29 июня 1942 г. по делу Надирашвили ³.

В определении от 17 апреля 1945 г. по иску коллектива артистов театра «Миниатюр» к Молотовскому обкому профсоюза

¹ «Советская юстиция» 1940 г. № 9, стр. 36—37. Подчеркнуто мною. — Б. А. Журнал опубликовал, однако, цитируемое определение под заголовком: «За вред, причиненный источником повышенной опасности, ответственность по ст. 404 Гражданского кодекса несет владелец источника повышенной опасности». Подчеркнуто мною. — Б. А.

² Определение 1943 г. по д. № 777, Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1943 г., М., 1948, стр. 182—183. Подчеркнуто мной. — 5. Л.

³ Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1942 г., М., 1947, стр. 156.

рабочих леса и сплава та же Судебная коллегия более глубоко затронула вопрос о владельце «источника повышенной опасности» ¹.

«...Хотя собственником баржи являлся обком союза, — писала Судебная коллегия, — но в силу сложившихся между ним и Такелажно-транспортной конторой фактических отношений, последняя непосредственно распоряжалась баржей и осуществляла техническую эксплуатацию баржи как транспортного средства» ².

Это высказывание Судебной коллегии весьма ценно для рассматриваемого нами вопроса.

Каковы бы ни были отношения между обкомом профсоюза и транспортно-такелажной конторой, сложились ли они только фактически, как пишет Судебная коллегия, или были созданы договорным путем, в интересующем нас отношении результат получается тождественный: обком был собственником (но не владельцем самоходной баржи), а транспортно-такелажная контора была владельцем, хотя и не была собственником.

Исходя из различия между фигурами собственника и владельца судна, эксплуатация которого является «источником повышенной опасности», Судебная коллегия Верховного суда СССР высказалась в том смысле, что «если в результате неправильных действий или упущений лиц экипажа на барже возник пожар, повлекший уничтожение имущества театра и артистов, обязанность возмещения причиненного вреда в силу ст. 403 ГК должна нести такелажно-транспортная контора, а не обком союза». Владелец, а не собственник отвечает по ст. 403 ГК, поскольку по ст. 403 ГК отвечают за свое поведение, а поведение собственника не находилось в причинной связи с возникшим вредоносным результатом ³. Этим соображением Судебная коллегия, собственно, исчерпала мотивировку решения по делу: поскольку пожар возник во время стоянки баржи на причале (бездействие «источника повышенной опасности»), по делу только и можно было применить ст. 403 ГК, а не ст. 404. Но Судебная коллегия продолжала свое рассуждение, указав:

«То обстоятельство, что владельцем баржи являлся обком союза, для дела значения не имеет, так как вред в данном случае причинен не при эксплуатации баржи как источника повышенной опасности (ст. 404 ГК), а вследствие неправильных действий должностных лиц такелажно-транспортной конторы, поставленных ею для управления баржею».

Заметим прежде всего, что собственника баржи Судебная коллегия называет здесь владельцем, поскольку лишь фактиче-

¹ «Судебная практика Верховного суда СССР» 1945 г., вып. I (XVII), М., 1946, стр. 28—29.

² Там же.

³ По вопросу о причинном отношении поведения самого владельца «источника повышенной опасности» к вредоносному результату см. гл. третью.

ская сторона — только владельческое проявление права собственности — имеет значение для ст. 404 ГК.

Если на основе приведенного анализа определения Судебной коллегии Верховного суда СССР логически построить обратное положение, то может показаться, что при рассмотрении вопроса сквозь призму ст. 404 ГК (а не 403 ГК) перед потерпевшим в качестве владельца «источника повышенной опасности» отвечать должен только владелец по праву собственности (обком), а не производный владелец предприятия (транспортно-такелажная контора). Но такой вывод не вполне верен, как и большинство положений, добытых только посредством логического «обращения» отрицательных тезисов, выдвинутых в судебных решениях или определениях.

Верно, что при применении ст. 404 ГК отвечал бы в известных случаях (хотя и не всегда) собственник, но неверно, что в таком случае освободилось бы от ответственности лицо, имеющее производное владение предприятием, рассматриваемым в качестве «источника повышенной опасности». По взгляду, усвоенному нашей судебной практикой, во многих подобных случаях и собственник и лицо, имеющее производное владение, должны отвечать солидарно перед лицом, потерпевшим от действия «источника повышенной опасности».

Последний вопрос о солидарной ответственности мы рассматриваем в следующем параграфе настоящей главы. Здесь же нам важно установить только одно: судебная практика не случайно, а сознательно говорит всегда о владельце судна, машины, эксплуатация которых является «источником повышенной опасности», хотя бы это был собственник.

II

Что же такое представляет собой владение в смысле ст. 404 ГК?

Для того чтобы отвечать по ст. 404 ГК, достаточно «осуществлять эксплуатацию» машины, средства транспорта и т. п. Таков тезис, который можно извлечь из нашей судебной практики.

Но уже здесь нужно сделать оговорку: под эксплуатацией «источника повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК судебная практика не разумеет технического управления. Признак эксплуатации, отличающий ее от технического управления, нередко сводят к требованию, чтобы управление осуществлялось в собственном интересе, в широком смысле непосредственной выгоды, личного удобства. Устройство бесплатной экскурсии на автомашинах не может быть названо деятельностью в своем интересе. Тем не менее собственник автомашины отвечает за причинение вреда в таком случае по

ст. 404 ГК, наряду с организацией, заказавшей автомашины для экскурсии ¹.

Правильнее, однако, сказать, что по идее ст. 404 ГК отвечать за вред, причиненный «источником повышенной опасности», должно лицо, которое эксплуатирует этот источник от своего имени (хотя бы и не в своем интересе, а в общественном интересе или в интересе другого лица).

Владение в смысле ст. 404 ГК — это владение не только собственника, не только владение госоргана, имеющего машину на своем балансе, но и производное владение, т. е. владение арендатора, подрядчика.

Понятие владения в смысле ст. 404 ГК вызвало некоторые затруднения в нашей судебной практике. Выше мы отметили, что позиция судебной практики в этом вопросе сводится в общем к тому, что производное владение не устраняет ответственности собственника за действие «источника повышенной опасности». Ответственность собственника и владельца в таком случае устанавливается по правилу ст. 408 ГК, т. е. солидарная.

Эта линия, однако, не вполне выдержана в самой судебной практике; кроме того, она вызывает сомнения как в смысле ее опоры — закона, так и в смысле ее целесообразности. Начнем с обзора судебной практики.

Прежде всего, нужно упомянуть старое постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г. по иску Озорина к Стройтехпромлесу, Ленинградскому Монетному Двору и гр-ну Дубинину о вознаграждении за увечье ².

Это постановление исходит из двух принципов. Один из них — принцип внедоговорной природы ответственности за причинение вреда жизни или здоровью работника, хотя бы это причинение находилось в связи с выполнением работы по трудовому договору. Другой принцип — это принцип совместной ответственности заказчика и подрядчика за вред, причиненный работнику подрядчика «источником повышенной опасности» в связи с выполнением работ для заказчика. Второй принцип рассматривается Верховным судом РСФСР как следствие первого.

«На основании ст. 139 КЗоТ,—говорится в постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г., — все предприятия и вообще владельцы источников повышенной опасности должны принимать необходимые меры к предупреждению несчастных случаев, согласно обязательных постановлений НКТ. Эти меры имеют в виду не только интересы самих рабочих, но и других лиц, не состоящих в трудовых отношениях с предприя-

¹ См. «Советская юстиция» 1938 г. № 10 (дело Грушина).

² «Еженедельник Советской юстиции» 1926 г. № 20.

На той же позиции стоит и определение ГКК Верховного суда РСФСР от 11 августа 1926 г. (см. «Еженедельник Советской юстиции» 1926 г. № 14, стр. 437).

тием, например, лиц, которые случайно могут оказаться на месте работы.

Ответственность за несоблюдение указанных мер, повлекшая за собой несчастный случай, не есть ответственность, вытекающая специально из трудового договора, а ответственность за причинение вреда данным предприятием, основанная непосредственно на законе и исходящая из принципа профессионального риска (ст. ст. 403 и 404 ГК)» ¹.

Мы не останавливаемся здесь на ошибочности попытки внедрить в советское гражданское право принцип «профессионального риска» и на порочности обоснования ответственности по ст. 403 ГК вне начала вины. Этих вопросов мы коснулись ранее, в гл. первой. Но в приведенном рассуждении Пленума Верховного суда РСФСР центр тяжести лежит не в изложении «теории риска» и не во взглядах на основании ответственности по ст. 403 ГК.

Центральным моментом в постановлении от 19 апреля 1926 г. является высказанное Верховным судом РСФСР мнение о природе ответственности за нарушение правил по технике безопасности. Верховный суд РСФСР подчеркивал, что обязанность соблюдать правила по технике безопасности покоится не на договоре, что ответственность за нарушение этой обязанности, если тем самым причинен вред, есть внедоговорная гражданская ответственность.

Это мнение, на наш взгляд, правильно. Хотя причинение вреда работнику на работе и есть вместе с тем всегда нарушение трудового договора, но моменты внедоговорные здесь явно перевешивают, тем более, что законодатель поместил ст. 413 ГК в раздел о внедоговорных обязательствах. Не считаться с этим нельзя. В частности, только грубая неосторожность потерпевшего работника может здесь учитываться, а не всякая неосторожность, как в области договорных отношений. Однако на чем основано одновременное признание ответственности перед потерпевшим как собственника предприятия, являющегося «источником повышенной опасности», так и владельца, имеющего производное от собственника право? Ведь во внедоговорных отношениях должно учитываться только фактическое положение, в частности фактическое владение.

Пленум Верховного суда РСФСР в указанном постановлении от 19 апреля 1926 г. писал по этому поводу следующее:

«Соответственно этому (т. е. внедоговорной природе ответственности за нарушение правил по технике безопасности. — Б. А.) в области техники безопасности закон не предусматривает права предприятий перелагать ответственность на

¹ Аналогичным образом предлагал урегулировать вопрос и НКТ СССР в своем циркуляре от 30 апреля 1926 г. № 139/353 («Известия НКТ СССР» 1926 г. № 26). См. сборник «Обеспечение увечных», под ред. Е. Н. Даниловой, М., 1927, стр. 61, примечание.

кого бы то ни было в отличие от обязанностей по трудовому договору, относительно которых во второй части ст. 32 КЗоТ установлено, что подрядчики отвечают по заключенным ими договорам самостоятельно.

Таким образом, при сдаче подряда на производство работ в пределах какого-либо предприятия, последнее не освобождается от обязанности наблюдения за техникой безопасности при производстве работ» ¹.

Следует полностью согласиться с тем, что каждое предприятие обязано, независимо от его договорных отношений с другим предприятием, соблюдать правила по технике безопасности для того, чтобы создать безопасные условия работы своим рабочим и служащим и третьим лицам, которых Верховный суд, следуя терминологии ст. 404 ГК, называет окружающими лицами. Нельзя, однако, не видеть некоторой неувязки этого положения с тем выводом, который из него сделан в постановлении от 19 апреля 1926 г.

Администрация каждого предприятия обязана соблюдать правила техники безопасности на своем предприятии, т. е. там, где данная администрация является хозяином. Едва ли при этом можно понимать предприятие в узко-территориальном смысле.

В позднейшем документе, исходившем от Верховного суда РСФСР, — в «Инструктивном письме ГКК Верховного суда РСФСР о судебной практике по увечным делам» (1930 г.),— снова был поставлен вопрос об ответственности заказчика и подрядчика. «Не всеми судами, — писала Гражданская кассационная коллегия, — усвоены указания Верховного суда о том, что надзор за безопасностью производимых подрядным способом работ лежит как на предприятии, сдавшем подряд, так и на подрядчике, и в случае увечья оба они отвечают солидарно перед потерпевшим» ².

Казалось бы, что в этой директиве судебным органам должно быть просто повторено правило, предложенное в постановлении

¹ В постановлении НКТ Азербайджанской ССР от 16 июня 1925 г. № 49 «Об ответственности подрядчиков и правлений трудовых артелей, работающих по договору подряда, за несчастный случай» было указано: «(1) В случае сдачи с подряда производства работ отдельным подрядчикам и трудовым артелям, ответственными за соблюдение технических правил безопасности и за надзор за производством работ являются те представители администрации предприятий, кои являются ответственными в случае производства работ самим предприятием. (2) Ответственность эта может быть перенесена на подрядчика или правление трудовой артели, работающей по договору подряда, лишь в том случае, если соответствующий пункт договора подряда о таком переносе ответственности был согласован с профсоюзом и санкционирован отделом охраны труда НКТ» (см. Сборник «Обеспечение увечных», под ред. Е. Н. Даниловой, М., 1927, стр. 79). Таким образом, точка зрения, оспариваемая в постановлении Пленума Верховного суда РСФСР 19 апреля 1926 г., по мнению Нарком труда Азербайджанской ССР, не была лишена оснований.

² «Судебная практика РСФСР» 1931 г. № 2, стр. 1—6.

Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г. Однако пример из судебной практики, приведенный Гражданской кассационной коллегией Верховного суда РСФСР в 1930 году, заставляет сделать несколько иной вывод. Гражданская кассационная коллегия писала: «На одном из промпредприятий производилась подрядным способом проводка электричества. Рабочий той организации, которая приняла на себя эту проводку, уходя оставил провода не изолированными, и вследствие этого получила тяжелое увечье работница предприятия, сдавшего подряд. Суд удовлетворил иск только с предприятия-подрядчика, освободив другое предприятие от ответственности, хотя это последнее также обязано иметь надзор за производством такого рода опасных работ в своих зданиях» ¹.

Необычно широкая формулировка ответственности заказчика (независимо от каких-либо условий), данная в 1926 году, была значительно сужена в 1930 году. Оказывается, что заказчик продолжает оставаться ответственным по ст. 404 ГК не просто по своему положению заказчика, а потому, что работа производится в его здании, управление которым не перешло к подрядчику. Заключительная часть высказывания Гражданской кассационной коллегии не совсем соответствует идее приведенного ею примера. Вот эта заключительная часть: «То обстоятельство, что в договорах подряда обязанность иметь технический надзор возлагается часто только на подрядчика, имеет значение, как указывал Верховный суд в постановлении 19 апреля 1926 г., только для внутренних расчетов между этими предприятиями, но перед увечными и страхкассой они отвечают солидарно».

Здесь явно недостает упоминания о том, что значение договора, указанное Кассационной коллегией, только тогда ограничивается регулированием расчетов самих сторон, когда работы производятся в хозяйстве на территориях, контролируемых заказчиком, например в его здании. Ведь в сущности момент сохранения заказчиком владения «источником повышенной опасности», а не что-либо иное привел Гражданскую кассационную коллегию в 1930 году к его обобщению. В практике 20—30-х годов мы не знаем ни одного решения, которое возлагало бы на заказчика ответственность по ст. 404 ГК в таком случае, когда подрядная работа (с применением «источника повышенной опасности») производилась для заказчика на территории, в хозяйстве самого подрядчика.

Нужно, конечно, учесть, что ответственность заказчика, не устраняемая ответственностью подрядчика, направлена на защиту интересов потерпевшего. Сопряженная ответственность двух лиц за вред, причиненный «источником повышенной опасности», несомненно увеличивает базу для взыскания сумм в возмещение вреда. Для потерпевших это имело особенное значение

¹ Подчеркнуто мною. — Б. А.

в первой главной фазе развития нашего государства, когда подрядчиками иногда являлись и частные предприниматели, а заказчиками — почти всегда социалистические организации, несоизмеримо более мощные и устойчивые, чем их контрагенты.

Не так обстоит дело теперь, во второй главной фазе развития нашего государства, в которой частный предприниматель, применяющий машины, отошел в область предания. Едва ли можно говорить о преимуществах для потерпевшего получить возмещение вреда от госоргана-заказчика в сравнении с получением возмещения от такого же госоргана-подрядчика.

Если не говорить о тех случаях, когда подрядчик производит сравнительно мелкие работы, не создавая на территории предприятия-заказчика своей, так сказать, автономной зоны, подрядчик выступает в отношении «источника повышенной опасности» как самостоятельный деятель, как хозяин. Таково положение не только тогда, когда подрядчик производит работы на территории своего предприятия, но и тогда, когда подрядчик полновластно администрирует часть территории другого предприятия — предприятия-заказчика.

В недавнее время вопрос о соотношении ответственности заказчика и подрядчика за вред, причиненный потерпевшему «источником повышенной опасности» при производстве работ для заказчика, был снова рассмотрен уже Верховным судом СССР. С нашей точки зрения, положения, выдвинутые при этом, имеют несомненные преимущества в сравнении с прежней линией судебной практики: они соответствуют обстановке, создавшейся в условиях построенного социализма; они теоретически более выдержаны, чем позиции постановления Пленума Верховного суда РСФСР от 19 апреля 1926 г.

В определении от 31 июля 1943 г. Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по делу гр-ки Алексанян с тбилисским заводом по интересующему нас вопросу говорится: «Соображение о том, что несчастный случай с Амаяком Алексаняном произошел на строительстве, производившемся подрядным способом трестом «Саккаромысла», имеет существенное значение для дела, так как основания ответственности обеих организаций различны: если гибель Алексаняна имела место на новом строительстве и не находится в связи с выполнением погибшим обязанностей по трудовому договору, заключенному с заводом, то надлежащим ответчиком по делу должен быть признан трест-строитель и дело подлежит разрешению на основании ст. 404 ГК» ¹.

Здесь, следовательно, центр тяжести вопроса передвинут. Речь в 1943 году идет уже не о том, в пределах или вне пределов определенного предприятия применялся «источник повы-

¹ Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1943 г., М., 1948, стр. 184—185.

шенной опасности», а о том, что строительство производилось подрядным способом, что подрядчик является самостоятельным хозяйствующим лицом, не подчиненным заказчику, и обязан выполнять лишь законные требования заказчика, вытекающие из договора. Естественно, что при таком положении заказчик, социалистическое предприятие, не может «сэкономить» на затратах по технике безопасности и вообще не может препятствовать подрядчику провести в жизнь все те широкие и действенные мероприятия, которые советское трудовое право предписывает для избежания несчастных случаев при производстве работ данного рода. Подрядчик является полным хозяином и специалистом в этой области. Он — и только он — должен нести поэтому гражданскую внедоговорную ответственность перед потерпевшими. Подрядчик, а не кто-либо другой, выступает здесь как владелец «источника повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК.

О солидарной ответственности двух госорганов — заказчика и подрядчика — нет и речи. В определении по делу Алексанян заказчик, по мнению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР, должен отвечать (и при том по ст. 413 ГК) в том случае, «если... Алексанян погиб в связи с выполнением обязанностей по трудовому договору с заводом, являющимся его страхователем». Верховный суд СССР с полным основанием отбрасывает здесь все соображения, высказанные Верховным судом РСФСР в 1926 году о том, что заказчик обязан следить за состоянием техники безопасности на предприятии подрядчика, что переложить эту обязанность на своего контрагента заказчик не может.

В определении по делу Алексанян учтено было владение подрядчика в смысле ст. 404 ГК и отсутствие владения у заказчика в том же смысле. Встречаются случаи, в которых положение складывается совсем иначе. Заказчик сам эксплуатирует от своего имени «источник повышенной опасности», а подрядчик от исполнения роли владельца «источника повышенной опасности» устранен. Именно так часто обстоит дело при производстве промыслово-кооперативными артелями погрузочных и разгрузочных работ на основании подрядных договоров с организациями-заказчиками.

Остановимся на одном типичном деле этой категории. Некто Б. состоял членом промысловой кооперативной артели. Эта артель заключила договор подряда с хозяйственным отделом одного главного управления на производство погрузочных и разгрузочных работ. По условиям договора сторон ответственность за несчастные случаи возлагалась на заказчика. Погрузка и выгрузка производилась с автомашин, которые заказчик (хозяйственный отдел) получал в пользование от третьих лиц.

Грузчики — члены упомянутой артели — нагружали машина товаром, садились затем в эти же машины и сопровождали грузы до места их назначения, где производилась заключитель-

ная, разгрузочная операция. Все функции по управлению операцией, начиная с погрузки и кончая выгрузкой, осуществлялись агентами владельцев автомашин — обувных предприятий. Грузчик Б. потерпел увечье во время одной из поездок, совершавшихся в указанном порядке на грузовике обувной фабрики.

Народный суд, разрешавший это дело (в 1949 г.), удовлетворил иск потерпевшего Б. в отношении обувной фабрики. Артель же и хозяйственный отдел были освобождены от ответственности по иску.

Суд второй инстанции признал решение правильным, отметив:

в своем определении, что решение «подлежит оставлению в силе, как вынесенное в соответствии со ст. 404 ГК». Жалоба признана неосновательной, так как «машина принадлежала фабрике и как владелец источника повышенной опасности фабрика должна нести ответственность».

Основанием для освобождения от ответственности промыслово-кооперативной артели послужило то соображение, что фактически «источник повышенной опасности» находился не в ее эксплуатации, а не то обстоятельство, что договор сторон (т. е. договор артели с хозяйственным отделом) снимал с артели ответственность за несчастные случаи и возлагал эту ответственность на заказчика. Тот же самый момент фактического владения был ключевым и для решения вопроса об ответственности хозяйственного отдела. Фабрика это учитывала и поэтому в своей жалобе особенно подчеркивала, что «автомашина была предоставлена для перевозки грузов в полное распоряжение хозяйственного отдела».

Автомашина действительно совершала поездки по заданиям «Главобуви», но оставалась под управлением шофера фабрики. Это последнее обстоятельство и образовывало состав владения «источником повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК. В таком положении сторона в договоре не перестает быть владельцем «источника повышенной опасности», а поэтому несет ответственность за причинение этим источником вреда третьим лицам. Поэтому жалоба фабрики была отклонена судом второй инстанции.

Приведенное решение по делу гр-на Б. перекликается с одним из ранних определений Гражданской кассационной коллегии Верховного суда РСФСР от 12 мая 1925 г. по делу Полякова ¹. «Заказчик не предоставил возчикам покатов для разгрузки бочек, вследствие чего один из возчиков, перенося бочку на спине, поскользнулся и упал». По этому соображению ответственность перед потерпевшим была возложена не на подрядчика, работник которого пострадал, а на заказчика, в сферу деятельности которого и по договору и фактически входили меро-

¹ «Практика Верховного суда РСФСР по гражданским трудовым делам» 1925 г. № 17.

приятия по технике безопасности при выполнении работ. Определение это тем более относится к интересующему нас вопросу, что погрузочно-разгрузочные работы в нашей судебной практике принято рассматривать как предприятие, сопряженное с повышенной ответственностью по ст. 404 ГК. Решение же вопроса по моменту фактического владения (в смысле ст. 404 ГК) явно выступает и в этом случае.

По делу Мкртычян с издательством «Большевистская путевка» и с автоинспекцией Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР дала новое уточнение понятия владения в смысле ст. 404 ГК ¹. Народный суд возложил обязанность возмещения вреда, причиненного вдове гр-на Мкрты-чяна, погибшего при аварии с автомашиной, на издательство, с правом регресса последнего к автоинспекции.

Работник автоинспекции был допущен к рулю шофером издательства при отсутствии соответствующего договора между издательством и автоинспекцией. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда Грузинской ССР, рассматривая дело по жалобе издательства, не посчиталась с моментом владения в смысле ст. 449 ГК Грузинской ССР (соответствует ст. 404 ГК РСФСР), отменила решение народного суда и даже прекратила производством дело, предложив потерпевшей предъявить иск к «непосредственным виновникам» ².

Не так подошла к вопросу Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР. Определением своим от 12 апреля 1944 г. она отменила определение Судебной коллегии Верховного суда Грузинской ССР, оставив в силе решение народного суда г. Тбилиси. В этом деле для нас интересно устранение ответственности автоинспекции.

Издательство не доказало, что оно правомерно передало свои функции по владению автомашиной автоинспекции. При таком положении суд вправе был считать владельцем «источника повышенной опасности» именно издательство, на балансе которого числилась автомашина.

Не должно смущать «предоставление» права регресса издательству в отношении автоинспекции. Как известно, суд не создает новых гражданских прав для сторон. Оговорку о том, что иск удовлетворен «с правом регресса к автоинспекции», можно и должно понимать только 1) как напоминание ответчику (издательству), что он вправе и обязан довести урегулирование

¹ Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 12 апреля 1944 г. № 159—Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1944 г., М., 1949, стр. 239—240.

² Вопрос об ответственности рабочих и служащих за вред, причиненный «источником повышенной опасности», находившимся под их управлением, рассмотрен в п. IV.

При описанном положении прекращать дело производством вторая инстанция не имела права. Такое прекращение дела лишало суд первой инстанции (и истца) возможности заменить ненадлежащего ответчика надлежащим.

взаимоотношений с автоинспекцией до конца, 2) как указание, что вступление в силу решения по делу Мкртычяна вовсе не закрывает пути для предъявления издательством требований к автоинспекции.

Таким образом, и в рассмотренном только что деле гр-ки Мкртычян лицо, ответственное за автомашину, выявлено не по моменту права собственности, а по моменту владения. Владение «источником повышенной опасности», по мнению суда, не прекращается в результате неправомерной передачи пользования другому лицу.

III

Случай аренды предприятия, где применяется «источник повышенной опасности», часто привлекал внимание судебной практики в первой главной фазе развития Советского государства. В настоящее время, во второй главной фазе развития нашего государства, этот случай аренды в судебной практике не встречается. Ликвидирована вовсе категория частных предпринимателей, арендовавших в период нэпа небольшие государственные предприятия. Во второй главной фазе развития нашего государства, в условиях построенного социализма, возможны случаи найма автомашин, найма государственных предприятий кооперативными организациями. Впрочем, случаи аренды государственных предприятий кооперацией довольно редки. Кооперативные организации в настоящее время настолько мощны, что, как правило, имеют собственные предприятия и арендуют чаще лишь строения, помещения и т. д.

Пленум Верховного суда РСФСР в своем разъяснении от 18 мая 1925 г. по иску Страховой к Ситникову, Начинкину и др. сделал попытку обосновать солидарную ответственность собственника и арендатора по ст. 404 ГК в случае аренды предприятия, «являющегося источником повышенной опасности» ¹.

Пленум указывал в этом постановлении:

«Принимая во внимание, что в данном деле отношения сторон (увечье на паровой мельнице) должны обсуждаться по ст. 404 Гражданского кодекса, что XIII отдел Гражданского кодекса основывает ответственность за вред не на вине² и что посему, в особенности по ст. 404 Гражданского кодекса, нельзя освободить от солидарной ответственности частного владельца «источника повышенной опасности» в случае сдачи им этого источника в платное или бесплатное пользование другого лица по арендному или иного рода договору, определение Граждан-

¹ «Еженедельник Советской юстиции» 1925 г. № 24.

² На этой формулировке мы останавливались уже у гл. первой. Она противоречит закону (ст. 403 ГК) и стирает грань между ст. 403 ГК и ст. 404 ГК; в ст. 404 ГК ответственность за причинение вреда построена действительно не на начале вины.

ской кассационной коллегии от 1/1У 1925 г. отменить и передать дело на новое рассмотрение...». Отмененное Пленумом определение Гражданской кассационной коллегии Верховного суда исходило из того положения, что арендодатель передает арендатору по договору владение «источником повышенной опасности», что поэтому и ответственность по ст. 404 ГК возлагается в таких случаях только на арендатора.

Прежде всего следует остановиться на центральном вопросе, затронутом в приведенном постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 18 мая 1925г. Речь шла о недопустимости освобождения частного владельца предприятия или машины от обязанности возместить вред по ст. 404 ГК и в тех случаях, когда предприятие, машина были переданы по любому договору во временное владение другого лица.

Мы думаем, что вывод Верховного суда был обоснован, поскольку речь шла об аренде машины одним гражданином у другого. В других же случаях правило о солидарной ответственности не имеет под собой почвы.

При решении этого вопроса нельзя отрываться от цели, которую преследует ст. 404 ГК, и от тех возможностей, которые налицо для осуществления этой цели в определенных условиях. В гл. первой мы пришли к выводу, что основная цель, преследуемая ст. 404 ГК, заключается в том, чтобы свести к нулю число несчастных случаев на производстве и на транспорте. Средства, которыми законодатель пользуется для достижения этой цели, не могут здесь ограничиваться обычным для советского гражданского права началом возложения ответственности на виновное лицо. Ответственность по ст. 404 ГК возлагается не на виновное лицо, а на то лицо, которое фактически эксплуатирует или должно эксплуатировать вещь, работа которой рассматривается как «источник повышенной опасности». Нормы о по выше н-н о и ответственности, как мы знаем, не говорят о возложении ответственности на собственника машины, причинившей вред. Напротив, по ст. 404 ГК и по сходным с нею нормам суды возлагают ответственность на лицо, эксплуатировавшее вредоносную вещь, а также на лицо, которое виновно уступило свое владение этой вещью другому лицу, хотя на такую уступку права не имело.

Сделав это отступление, перейдем теперь к случаям аренды вещей, которые применяются в деятельности, именуемой «источником повышенной опасности». Прежде всего особо нужно рассмотреть те случаи, где арендодатель не слагает с себя по договору ни надзора за эксплуатацией, ни владения вещью, сданной в арендное пользование. Чаще всего такое положение встречается, впрочем, не в связи с договором аренды, а в связи с безвозмездной уступкой владения и пользования: собственник автомашины дает знакомому прокатиться на своем автомобиле, не оформляя передачи пользования, или собственник автомашины, оставаясь

сам в машине, позволяет другому лицу управлять этой машиной ¹. Такие случаи, по нашему мнению, могут вызывать меньше всего сомнений. Оба лица — и первое, и второе — в равной степени выступают здесь как владельцы машины в смысле ст. 404 ГК. Именно поэтому оба эти лица и должны солидарно отвечать перед лицом, потерпевшим от «источника повышенной опасности».

По делу гр-на Ч. (1949 г.) было установлено, что увечье потерпевшему было причинено трамваем на линии, которая находилась одновременно в пользовании двух трамвайных депо. Не удалось, однако, установить, которому из двух пользователей принадлежал вагон трамвая, причинивший вред потерпевшему. Народный суд возложил ответственность по возмещению вреда на оба дето в половинной доле на каждое депо. В своем определении по этому делу суд второй инстанции, отклоняя жалобу, писал, между прочим: «Материалами дела установлено, что несчастный случай произошел от трамвая (такой-то линии), что видно из акта госпиталя и свидетельских показаний. В силу ст. 404 ГК ответчики обязаны нести материальную ответственность как владельцы «источника повышенной опасности». По этому делу вызывает сомнение распределение суммы присужденного возмещения между ответчиками пополам, вместо ожидаемого установления солидарной ответственности. Поскольку владение в смысле ст. 404 ГК было налицо, а порядок совместного использования линии не позволял разграничить указанное владение, возможно было, с нашей точки зрения, только солидарное удовлетворение иска. Нельзя здесь рассуждать таким образом, что оба депо одинаково виновны (в том, что не разграничили своего владения), а потому они и отвечать должны в равных долях. Совместное причинение вреда, которое признано судом по этому делу, даже и при отягчающем моменте виновности могло повлечь за собой только солидарную ответственность — в силу ст. 408 ГК. Если же суд пришел бы к выводу, что совместное причинение вреда обоими депо не установлено, то должно было последовать полное отклонение иска в отношении одного из депо. Нельзя было удовлетворить иск в отношении того депо, вагон которого не причинил вреда потерпевшему.

Дело гр-на Ч. представляет для нас интерес в связи с вопросом о понятии владения «источником повышенной опасности». Это владение в решении по делу гр-на Ч. выступает как эксплуатация предприятия от своего имени. Если эта эксплуатация не раздельна, то и ответственность не может быть раздельной, — она должна быть солидарной в отношении потерпевшего. Последующие регрессные отношения между двумя владельцами одного

¹ Мы предполагаем здесь правомерность передачи пользования, в частности водительские права у получающего автомашину. В противном случае обычную ответственность по ст. 404 ГК, независимую от момента вины, отягчает еще и виновность.

«источника повышенной опасности» потерпевшего касаться не могут. Это положение, по нашему мнению, пригодно и при решении вопроса об ответственности арендодателя и арендатора предприятия, механизма, когда владение арендодателя не устранено вполне.

Возможно ли, однако, применить то же решение к тем случаям, когда договор аренды устраняет владение собственника? Если речь идет, например, о передаче автомашины в длительное пользование одной социалистической организацией другой (на началах аренды или по другому основанию), то обыкновенно шофер прежнего владельца не обслуживает автомашину. Управление и обслуживание арендованной автомашины всецело начинает осуществлять новый владелец.

Нет оснований полагать, что социалистическая организация-арендатор хуже сможет осуществлять эксплуатацию машины, чем это делала другая социалистическая организация-арендодатель до передачи машины в чужое владение и пользование. Нельзя забывать, что и в постановлении Пленума Верховного суда РСФСР от 18 мая 1925 г. речь шла о невозможности освободить от ответственности частного владельца «источника повышенной опасности» в случае передачи им владения другому лицу по арендному или другому договору. Поэтому в отношениях между социалистическими организациями нужно, по нашему мнению, считать, что передача владения по договору переносит ответственность за действие «источника повышенной опасности» на нового владельца, например на арендатора ¹.

Не лишена интереса в связи с рассматриваемым вопросом статья Б. Комарова, обобщающая судебную практику по делам о возмещении вреда в колхозах ². К сожалению, выводы, сделанные самим автором, недостаточно четко им отграничены от выводов, сделанных судебными органами.

При этом нужно отметить, что Б. Комаров не проводит надлежащего различия между условиями ответственности по ст. 403 и по ст. 404 ГК.

«Судебная практика, — пишет Б. Комаров, — при определении ответственности по ст.ст. 403 и 404 ГК исходила из доказанной вины и установленной противоправности действия лица, причинившего вред» ³. Как известно, ст. 404 ГК строит ответственность независимо от начала вины, а ст. 403 ГК не требует доказательства вины. Статья 403 ГК предполагает, что лицо, причинившее

¹ С иными обстоятельствами суд встретился по делу гр-на Б., которое мы привели выше (ч. вторая настоящей главы). Как мы указали, ответственность по этому делу была возложена на фабрику, на балансе которой машина состояла, я не на хозяйственный отдел, который машина обслуживала (по договору подряда). Указанное решение основано на том, что машина обслуживала хозяйственный отдел под управлением шофера фабрики.

² Б. Комаров, Возмещение вреда в колхозах «Советская юстиция» 1940 г. № 9, стр. 9—14.

³ Там же, стр. 12.

вред, виновно, если не опровергнуто предположение о виновности. Нас интересуют, однако, не эти общие соображения Б. Комарова, а судебная практика по колхозным делам о причинении вреда «источником повышенной опасности». По этому поводу Б. Комаров сообщает: «Если вред причинен трактористом-колхозником при работе на тракторе, принадлежащем МТС, то в этом случае мы имеем совместную вину сторон. В силу ст. 408 ГК колхоз и МТС должны отвечать за вред перед потерпевшим солидарно» ¹. С нашей точки зрения, здесь, прежде всего, неправильно смешение вопросов вины и причинной связи.

За вред, причиненный при эксплуатации трактора, комбайна, молотилки, ответственность устанавливается судами всегда по ст. 404 ГК ². Следовательно, и без вины работников здесь возможна ответственность за причинение вреда. Считая правильным установление в таких случаях солидарной ответственности МТС и колхоза, Б. Комаров ссылается на «совместную вину» лиц, причинивших вред, и одновременно на ст. 408 ГК. Однако ст. 408 ГК говорит не о совместном виновном причинении вреда и тем более не о «совместной вине», а о всяком совместном причинения вреда (виновном или невиновном), за которое закон установил гражданскую ответственность.

По нашему мнению, нет оснований для солидарной ответственности МТС и колхоза, когда вред причинен трактором МТС, находившемся под управлением тракториста — члена колхоза. Тракторист выступает здесь как работник МТС и от нее получает назначение и задание. Отвечать по ст. 404 ГК за вред, причиненный машиной, должна в таких случаях только сама МТС.

Говорить о солидарной ответственности МТС и колхоза за причинение вреда можно и должно только тогда, когда вред был действительно совместно причинен действиями обеих организаций. Таковы, например, встретившиеся в судебной практике случаи, когда вред возникал вследствие столкновения машины МТС с машиной колхоза, когда авария с машиной МТС зависела отчасти от небрежной починки моста через овраг, произведенной бригадой колхоза, и т. д. Б. Комаров, напротив, настаивает на со-

¹ Б. Комаров, Возмещение вреда в колхозах «Советская юстиция» 1940 г. № 9, стр. 12. Подчеркнуто мной.—Б. А.

² См., например, определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 31 июля 1943 г. по делу Михеева—Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1943 г., стр. 182 — 183.

Таково было и директивное указание Пленума Верховного суда СССР, данное в постановлении от 14 августа 1942 г. № 14/М/16/У «О судебной практике по гражданским колхозным делам» {п. 12) — см. Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР 1924 — 1944 гг., М., 1948, стр. 170. Здесь тракторы прямо названы машинами, «работа которых представляет источник повышенной опасности». Позиция Верховного суда СССР в этом вопросе не изменилась и в более позднее время — см. постановление Пленума Верховного суда СССР от 5 мая 1950 г. № 9/8/У. «О судебной практике по гражданским колхозным делам», п. 10.

лидарности ответственности МТС и колхоза во всех тех случаях, когда работники колхоза соприкасаются с деятельностью МТС.

«Суды, — пишет Б. Комаров, — иногда становятся на путь долевой ответственности колхоза и МТС. Колхознику оторвало ногу при снятии резервуара с горючим на складе МТС. Суд устанавливает ответственность МТС в сумме 500 руб. единовременно и -10 трудодней с колхоза ежемесячно».

Можно согласиться с Б. Комаровым в том отношении, что установление в данном случае долевой ответственности — МТС и колхоза — представляется неправильным. Но, повидимому, нельзя согласиться здесь и с установлением солидарной ответственности. Судя по обстоятельствам дела, «источник повышенной опасности» — складское предприятие МТС — не находился под управлением или под контролем колхоза. Следовательно, считать колхоз владельцем предприятия, являющегося «источником повышенной опасности» наряду с МТС, невозможно. Но если так, то ответственность колхоза по ст. 404 ГК здесь не обоснована ¹.

В своей статье, посвященной возмещению вреда в колхозах, М. О. Бару также затронул важную проблему ответственности МТС и колхоза за действие применяемых на работах «источников повышенной опасности» ².

«Смысл ст. 404 ГК, — пишет М. О. Бару, — заключается в ответственности лиц и предприятий, коим «источник повышенной опасности» принадлежит. Отсюда следует сделать вывод об ответственности за причиненный вред не колхоза, а МТС, которой принадлежат машины (трактор, комбайн и т. п.)».

Однако установление такой ответственности, по мнению М. О. Бару, нецелесообразно. «В такой абсолютной и категорической форме, — замечает М. О. Бару, — этот вывод представляется нам не совсем правильным. Нельзя рассматривать «источник повышенной опасности» в статическом состоянии только с точки зрения его принадлежности тому или иному лицу или предприятию. При использовании машин, принадлежащих МТС, достигается хозяйственная цель колхоза, для которого работа и производится».

Можно присоединиться к мнению М. О. Бару в том отношении, что «источник повышенной опасности» не следует рассматривать только статически, т. е. только то лицо признавать ответственным по ст. 404 ГК, которое является собственником соответствующей машины или держит эту машину на своем балансе. Необходимо

¹ Мы не касаемся здесь другой ошибки в этом решении: присуждение возмещения вреда в трудоднях не допускается. В п. 12 постановления Пленума Верховного суда СССР «О судебной практике по гражданским колхозным делам» от 14 августа 1942 г. № 14/М/У. прямо оговорено: «Подлежащий возмещению ущерб присуждается в виде определенных периодических платежей натуральных или денежных, но не в виде трудодней» (см. Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР 1924—1944 гг., М., 1946, стр. 170).

² М. О. Бару. Возмещение вреда в колхозах, «Ученые записки Харьковского юридического института», 1969, стр. 70—89.

учитывать динамический момент, момент эксплуатации. Здесь, однако, кончается наша солидарность с приведенным взглядом М. О. Бару. Дело в том, что МТС выполняет работы для колхоза по договору, условия которого должны соответствовать нормам типового договора. Типовой договор МТС с колхозом, имеющий силу закона как в прежних своих редакциях, так и в ныне действующей, возлагает на МТС обязанность своими тракторами, сельскохозяйственными машинами и орудиями производства производить сельскохозяйственные работы. Обязанность осуществлять технический надзор за работой своих машин всегда лежит на МТС. Поэтому, если МТС аккуратно исполняет договор, заключенный с колхозом, как это имеет место в подавляющем числе случаев, то МТС, осуществляя надзор за эксплуатацией своих машин, не перестает быть их владельцем в смысле ст. 404 ГК. Когда же МТС перестает осуществлять такой надзор, она тем самым нарушает договор. Однако нарушение договора не может привести к сложению ответственности по ст. 404 ГК.

Мы не можем согласиться и с конечным выводом М. О. Бару в рассматриваемом вопросе: он предлагал возлагать ответственность солидарно на МТС и на колхоз ввиду того, что машины применяются как в интересах колхоза, так и в интересах МТС.

Прежде всего, по закону солидарная ответственность возникает не в связи с моментом «интереса», а в связи с моментом совместного причинения вреда (ст. 408 ГК). Далее, судебная практика, обобщенная в упомянутых постановлениях Пленума Верховного суда СССР по гражданским колхозным делам 1942 и 1950 гг., вовсе не стала на путь установления солидарной ответственности МТС и колхоза в рассмотренном положении. Установление такой солидарной ответственности едва ли повысит реальность возмещения вреда, понесенного потерпевшим. Присуждение возмещения с одной МТС создает уже полную реальность возмещения причиненного вреда. Вместе с тем, с нашей точки зрения, есть основание опасаться, что установление в рассматриваемых случаях солидарной ответственности МТС и колхоза может привести к обезличке в ответственности: в результате регрессных исков расходы по возмещению вреда обе организации всегда будут нести в равных долях.

Рассматриваемый нами вопрос о первоначальном и производном владении машинами, работа которых считается «источником повышенной опасности», в украинской судебной практике возник уже в 1923 году. В определении от 3 августа 1923 г. по делу Екатерины Добродень Верховный суд УССР писал: «Ответственность за причинение вреда сельскохозяйственной машиной лежит солидарно как на лице, для которого машина работает, так и на частном владельце машины, сдающим ее на прокат» ¹. Здесь

¹ «Практика Найвищого суду УРСР в справах покаличних» 1923—1929гг., Харьков, 1930, стр. 36—87.

категорически — и для своего времени правильно — решен был вопрос именно о частном владельце машины (о собственнике ее). Речь шла о кулаке, извлекавшем прибыль из проката своей машины. Нельзя ни на минуту забывать, что дело Добродень решалось в первой главной фазе развития Советского государства, в период ограничения и вытеснения кулачества в деревне.

В 1928 году по делу Перцева с Боровым Верховный суд УССР подчеркнул смысл понятия «владения» в ст. 404 ГК.

«Владельцем с/х молотилки, — писал Верховный суд в определении от 29 марта 1929 г., — было сельскохозяйственное Нерубайское т-во, которое обслуживало молотилку своей наемной рабочей силой, в том числе рабочей силой потерпевшего; только то обстоятельство, что молотилка обмолачивала в с/х дворе гр-на Негинова его урожай, в данном деле не могло служить суду основанием для возложения ответственности за несчастный случай и на гр-на Негинова» ¹. Негинов не был владельцем «источника повышенной опасности», поэтому он и не должен отвечать. Одно лишь обстоятельство, что обмолот производился для Негинова и в его дворе, не имеет значения, поскольку молотилку обслуживали работники сельскохозяйственного, товарищества. В этом деле отсутствовал момент выгоды кулака-эксплуататора от проката молотилки. Негинов не должен был контролировать технику безопасности в товариществе. За отсутствием момента владения машиной отпала ответственность Негинова по ст. 404 ГК. За отсутствием вины в поведении Негинова отпала и ответственность по ст. 403 ГК. Вместе с тем в деле Негинова нельзя квалифицировать отношения сельскохозяйственного товарищества и самого Негинова как отношения между собственником и лицом, взявшим молотилку на прокат: товарищество выступало здесь как подрядчик, а Негинов — как заказчик ².

Несомненно, что рассмотренная позиция судебных органов в вопросе об ответственности за вред, причиняемый машиной, переданной в пользование другого лица, объяснялась именно классовым подходом. Суды считали виновным поведением со стороны кулака, если он передавал в пользование свою машину за вознаграждение, часто весьма тяжелое для лица, пользовавшегося кулацкой машиной, и при этом не осуществлял контроля, не обеспечивал безопасности работ на своей машине. Было безразлично, в какой правовой одежде выступал кулак-эксплуататор, являлся ли он подрядчиком или наймодателем. Здесь выступал момент неправомерного виновного самоустранения от владения «источником повышенной опасности».

Эти соображения не применимы, разумеется, к правоотношениям между МТС и колхозом.

¹ «Практика Найвищого суду УРСР в справах покаличних» 1923—1929гг., Харьков, 1930, стр. 36—37.

² Опубликованный материал не дает оснований считать, что Негинов был членом товарищества.

М. О. Бару правильно указывает, что договор МТС с колхозом не может «освободить МТС от ответственности» за вред, причиненный машинами МТС»¹. Но вместе с тем не может возникнуть и ответственность колхоза за вред, причиненный машиной МТС, находящейся под ее надзором.

Постановления Пленума Верховного суда СССР «О судебной практике по гражданским колхозным делам» вовсе не предлагали и не предлагают устанавливать солидарную ответственность МТС и колхоза во всех случаях причинения вреда машиной, двигателем и т. п. В п. 12 постановления Пленума Верховного суда СССР от 5 мая 1950 г. «О судебной практике по гражданским колхозным делам» сказано: «За увечье, причиненное колхознику машинами и двигателями, деятельность которых представляет источник повышенной опасности для окружающих, ответственность причинившего вред перед потерпевшим определяется по ст. 404 ГК РСФСР и соответствующим статьям гражданских кодексов других союзных республик и возлагается на учреждение, предприятие или организацию, являющиеся владельцами машин и двигателей». Эта формулировка по существу не отличается от прежнего указания Пленума Верховного суда, данного в постановлении от 14 апреля 1942 г. по той же категории дел.

Значит, солидарная ответственность МТС и колхоза за вред, причиненный машиной (например, трактором), может возникнуть только в том случае, когда обе организации в момент несчастного случая осуществляли владение данной машиной.

Вообще говоря, от обстоятельств конкретного дела зависит решение этого вопроса об осуществлении владения.

Однако в отношениях между МТС и колхозом нормы типового договора являются императивными ², и МТС всегда обязана осуществлять владение своими машинами. Поэтому за вред, причиненный машиной МТС, работающей для колхоза, ответственность по ст. 404 ГК может нести только сама МТС, а не колхоз. Поэтому мы иначе, чем М. О. Бару, подходим к оценке судебного решения по делу Акилины Поповой с Харьковской МТС, которое изложено в той же статье М. О. Бару ³.

Муж истицы Поповой работал в качестве сцепщика. Во время работы он попал под трактор и был задавлен насмерть. Возмещение вреда иждивенцам было возложено судом только на колхоз.

По нашему мнению, это решение неправильно не потому, что суд не возложил солидарной ответственности на колхоз и МТС (как думает М. О. Бару), а потому, что ответственность была

¹ «Ученые записки Харьковского юридического института», 1939, стр. 78.

² См. А. А. Рускол, Договорные отношения МТС с колхозами, М., 1949, стр. 21, 54—55, 59—60; «Колхозное право», учебник для юридических вузов, под ред. проф. Н. Д. Казанцева и доц. А. А. Рускола, М., 1950, стр. 28—129.

3 «Ученые записки Харьковского юридического института», 1939, стр. 78.

возложена на колхоз, а не только на МТС, которой принадлежал трактор и которая назначила тракториста.

В практике народных судов имеются другие случаи, когда по делу о причинении вреда машиной МТС иск удовлетворяется только против колхоза, если он единолично осуществлял владение «источником повышенной опасности». Эти решения не учитывают императивность норм договоров МТС с колхозом, не допускающих передачи владения машиной МТС, выполняющей работы для колхозов.

Разрешая в 1947 году дело по иску гр-ки Ф. к сельскохозяйственной артели и МТС, один из народных судов Украинской ССР установил следующие обстоятельства ¹. Гр-ка Ф., служащая учреждения, была направлена в колхоз на уборочные работы. Ей была поручена работа на механической молотилке, — она подавала снопы в барабан. По роду выполняемой работы истице пришлось находиться на полке, прикрепленном наглухо к молотилке на высоте 2—2,5 м от земли.

Чтобы предотвратить падание снопов вниз, между полком и скирдой была положена лестница. В связи с дрожанием молотилки к концу рабочего дня лестница настолько сместилась, что упала и падая увлекла за собой Ф. В результате падения Ф. получила ушибы и проболела несколько месяцев.

Иск потерпевшей был удовлетворен судом только в отношении МТС, хотя молотьба фактически администрировалась только самой с.-х. артелью. Суд учел, что обязанность наблюдения за безопасностью работы лежала в данном случае на МТС.

IV

Перед лицом, потерпевшим вред от «источника повышенной опасности», отвечает владелец машины, агрегата, предприятия (собственник, арендатор, подрядчик и т. п.), но не работник указанного владельца, который управлял машиной, агрегатом, предприятием.

Это правило основано на законе; оно постоянно получает свое подтверждение в судебной практике.

По делу Надель Гражданская кассационная коллегия Верховного суда РСФСР (в 1926 году) признала правильным решение Ленинградского губернского суда, которым иск потерпевшего иждивенца был удовлетворен в отношении владельца автомобиля, причинившего смерть, и отклонен в отношении шофера, управлявшего автомобилем ².

По делу Сигала Гражданская кассационная коллегия Верховного суда Украинской ССР писала в 1925 году, что «действия

¹ Решение по этому делу было любезно сообщено мне М. О. Бару.—Б. А.

² Определение ГКК Верховного суда РСФСР от 27 июня 1926 г. по делу

№ 33229—Сборник «Обеспечение увечных», под ред. Е. Н. Даниловой, 1927,

стр. 132.

шофера по управлению автомобилем, как не являющиеся осуществлением функций власти, никоим образом не могут быть отнесены к служебным действиям, предусмотренным ст. 407 ГК». Одновременно Коллегия признала правильным применение по делу ст. 404 ГК: иск был удовлетворен судом против 'владельца «источника повышенной опасности», а не против шофера ¹. Этот вывод вполне соответствовал разъяснению Пленума Верховного суда Украинской ССР от 31 марта 1924 г., где прямо указывалось, что «несчастный случай, причиненный движением автомобиля, во всех случаях должен быть осуждаем по ст. 404 ГК» ², а не по ст. 403 ГК, которая давала бы возможность иска к шоферу, как «причинителю вреда».

В 1930 году по делу спирто-водочного завода с гр-ном Райковым Гражданская кассационная коллегия Верховного суда РСФСР писала: «Верховным судом неоднократно разъяснялось, да и это прямо указано в Гражданском кодексе, что ответственность за причиненный вред источником повышенной опасности для окружающих несут перед потерпевшим владельцы предприятий, а не их служащие или рабочие, и что ответственность последних перед предприятием ограничивается пределами КЗоТ (ст. 83), кроме случаев, когда ответственность вытекает из особых договорных условий или служебного положения служащего или рабочего или приговора уголовного суда о возложении на них обязанности загладить вред или возвратить добытое преступлением, чего по настоящему делу нет ³.

Возмещение вреда по ст. 404 ГК лежит на владельце объектов, эксплуатация которых признана «источником повышенной опасности», а не на тех лицах, которым владелец на основании трудового договора поручил управление автомашиной. Нельзя здесь проводить аналогию со случаями, рассмотренными нами в п. III этой главы. Решающее отличие — в том, что в вопросе о соотношении ответственности собственника и арендатора или собственника и подрядчика речь идет о гражданско-правовой договорной связи между указанными лицами. Когда же вопрос стоит о соотношении ответственности владельца автомобиля и, например, шофера, управляющего этим автомобилем в момент причинения вреда третьему лицу, то мы встречаемся с трудовым правоотношением.

В определении по делу гр-на Раннего Гражданская кассационная коллегия Верховного суда РСФСР (в 1936 г.) прямо подчеркнула именно этот момент: «Если будет установлено, что автомобиль принадлежал какому-либо другому лицу, учреждению или организации, а Кокорев лишь управлял автомобилем в каче-

¹ Определение ГКК Верховного суда УССР от 20 февраля 1925 г. по делу № 171, Сборник «Обеспечение увечных», под ред. Е. Н. Даниловой, 1927 стр. 143.

² Там же, стр. 57.

³ Определение ГКК Верховного суда РСФСР от 15 мая 1930 г. по делу № 31080—«Судебная практика РСФСР» 1931 г. № 1.

стве шофера, то ответчиками по иску Раннего должны быть привлечены те лица или учреждения и организации, которые являются владельцами автомобиля, ибо они, а не наемный рабочий — шофер, отвечают в силу ст. 404 ГК за вред, причиненный автомобилем как источником повышенной опасности. То обстоятельство, что Кокорев был осужден за нарушение правил езды на автомобиле, не освобождает владельцев автомобиля от имущественной ответственности перед потерпевшим, так как владельцы источника повышенной опасности не могут перелагать эту ответственность на рабочих и служащих, за исключением случаев, указанных в законе, или в случае специального на этот счет постановления суда. Обвинительный приговор по делу Кокорева мог лишь служить основанием для предъявления со стороны владельца автомобиля регрессного иска к Кокореву, но и в этом случае объем ответственности Кокорева перед владельцем автомобиля должен определяться ограничительно, в пределах ст. 83 КЗоТ или путем наложения судом на Кокорева имущественного взыскания в порядке заглажения вреда» ¹.

По делу Рябова (в 1939 г.) Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РСФСР обнаружила, что суд первой инстанции взыскал стоимость задавленной поездом лошади с машиниста паровоза Рябова, а не с «владельца источника повышенной опасности», т. е. не с владельца подъездной железной дороги — лесохимкомбината. «По этим основаниям, — писала Судебная коллегия в своем определении от 15 ноября 1939 г., — необходимо признать, что суд взыскал стоимость погибшей лошади не с того лица, которое на самом деле должно нести ответственность перед потерпевшим» ².

Практика Верховного суда СССР нисколько не изменила принципиальных установок, данных Верховным судом РСФСР.

В постановлении Пленума Верховного суда СССР от 10 июня 3943 г., обобщившим судебную практику по делам из причинения вреда ³, отмечается, между прочим, как недостаток, что «некоторые суды присуждают возмещение за вред, причиненный источником повышенной опасности (ст. 404 ГК РСФСР и соответствующие статьи гражданских кодексов других союзных республик) не с владельцев предприятий, машин и двигателей, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, а непосредственно с тех рабочих и служащих, действиями которых причинен вред, что является неправильным».

В определениях Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР выдерживается линия, намеченная Пленумом этого суда в постановлении от 10 июня 1943 г.

¹ Определение ГКК Верховного суда РСФСР от 15 апреля 1936 г.—«Советская юстиция» 1936 г. № 18.

² «Советская юстиция» 1940 г. № 9, стр. 36—37.

³ Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного суда СССР 1924—1944 гг., М., 1946, стр. 174—179.

Так, по делу Михеева Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР признала неправильным присуждение с тракториста возмещения за вред, причиненный трактором. «Ответственным по делу, — говорится в определении Судебной коллегии от 31 июля 1943 г., — является не Мещеряков или Коновалов, управлявшие трактором, а владелец трактора, который должен быть привлечен к участию в деле» ¹.

Выше мы уже отмечали, что устранение ответственности работника, управлявшего машиной, перед потерпевшим третьим лицом, основано на особенностях трудового правоотношения, существующего между владельцем машины и его работником.

Раскрывая эти особенности, недостаточно указать на то, что по ст. 404 ГК отвечают перед потерпевшим независимо от вины, а между тем рабочий или служащий по принципу трудового законодательства отвечает перед нанимателем только за последствия своего виновного поведения и никогда не отвечает за случай ². Интересно отметить, что колебания, все же встречающиеся иногда в судебной практике по применению ст. 404 ГК, почти всегда относятся именно к тем случаям, в которых рабочий или служащий действовал виновно.

В одном из ранних определений Московской областной арбитражной комиссии (от 11 января 1924 г.) читаем: «Возмещение убытков, причиненных действиями шофера, носящими характер озорства, не может быть возложено на владельца автомобиля ³.

Ленинградский губернский суд (в 1927 г.) отверг однажды ответственность «владельца источника повышенной опасности» за причиненный (автомобилем) вред ввиду того, что «шофер ехал по неслужебному делу» ⁴.

Во второй главной фазе развития нашего государства подобные формулировки почти не встречаются в судебных решениях.

По одному делу ответчик, владелец автомашины, наскочившей на мотоцикл истца, привел, например, такое возражение по иску: «Сидевший за рулем не являлся шофером, а рабочим-слесарем, автомашину ему никто не предоставлял, машина была взята самовольно». Государственный арбитраж при исполкоме Московского областного Совета, рассматривавший дело (в 1950 г.), отверг это соображение и в решении своем указал,

¹ Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1943 г., М., 1948, стр. 182.

² См. С. С. Каринский, Материальная ответственность рабочих и служащих по советскому трудовому праву (автореферат диссертации), 1950, стр. 9—12.

Это соображение не исчерпывает всего вопроса. Повышение ответственности по ст. 404 ГК только в отношении владельцев машин имеет также особый превентивный смысл.

³ «Сборник Московской областной арбитражной комиссии» 1924 г., вып. I, № 313.

⁴ «Судебная практика РСФСР» 1927 г. № 19, стр. 7.

что ответчик возмещает вред не за вину, а за причинение вреда «источником повышенной опасности».

Ответчик по данному делу пытался лишь доказать, что он невиновно утратил владение своей автомашиной, что он не поручал лиц у, оказавшемуся фактически за рулем управления своей машиной. Другое дело, если бы вред был причинен автомашиной под управлением управомоченного на то лица, — вот к чему сводилась позиция ответчика в этом споре.

В деле по иску гр-на К. к одному строительству ответчик указывал на то, что «причиной несчастного случая явилось нарушение правил техники безопасности подсобным работником, который, не имея водительских прав, самовольно стал выводить со двора автомашину». Ответчик подчеркивал неуправомоченность лица, управлявшего автомашиной. Иск тем не менее был удовлетворен народным судом в отношении строительства.

Для применения ст. 404 ГК безразлично, каким образом работник владельца автомашины занял место шофера — по письменному или устному приказу владельца или же с его молчаливого согласия. Имея во владении машину, деятельность которой закон рассматривает как «источник повышенной опасности», владелец обязан позаботиться о том, чтобы эта машина не оказалась в управлении неуправомоченного лица. Владелец машины, который пренебрегает этой обязанностью, не может благодаря своей вины избавиться от повышенной ответственности по ст. 404 ГК.

Более строгая ответственность владельца машины по ст. 404 ГК, как и освобождение от ответственности перед потерпевшим работника, управлявшего машиной ¹, не могут быть объяснены намерением закона поставить под особую защиту виновного работника, управлявшего машиной, например шофера.

Достаточно напомнить, что в уголовном порядке водители автомашин подвергаются суровой ответственности за виновное причинение вреда жизни или здоровью граждан ².

Статья 404 ГК имеет в виду прежде всего устранение несчастных случаев на производстве и на транспорте и именно для этого она непосредственно воздействует не на исполнителей, осуществляющих техническое руководство в данном случае, а на тех лиц, от которых зависит организация, постановка всего дела в целом, — на владельцев в смысле ст. 404 ГК.

Имеет значение, конечно, и намерение законодателя облегчить положение лица, которое потерпело вред от «источника по-

¹ Мы здесь не касаемся вопроса о праве лица, потерпевшего вред от эксплуатации автомобиля, на иск к виновному шоферу, основанный на ст. 403 ГК.

² См. «Советская юстиция» 1941 г. № 8, стр. 23—30 обзор «В Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР».

вышенной опасности». Получить возмещение вреда в большинстве случаев можно легче с владельца машины, чем с работника этого владельца. Это вовсе не значит, что не нужно побуждать шофера к принятию всех мер, которые приводят к устранению несчастных случаев. Но эта задача в отношении шофера осуществляется не нормами гражданского права, а нормами административного, трудового, а в крайнем случае — и уголовного права.

Вот почему нужно признать правильной позицию наших судов и арбитражей, когда они не входят в обсуждение вопроса, как, по какому внутреннему основанию тот или другой работник владельца автомобиля занял место у руля.

Можно ли, однако, эти соображения перенести на случай самовольного захвата автомашины у ее владельца посторонним ему лицом? На наш взгляд, такой перенос неправилен. Если автомашина «угнана» посторонним лицом самовольно, то применение к этому случаю правил, относящихся к случаям уступки владения по договору аренды или подряда и т. д., было бы механическим решением новой и не простой проблемы.

Судебная практика по такого рода делам еще не сложилась: нет ни одного опубликованного определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР, не говоря уже о том, что пока не имеется руководящих указаний Пленума Верховного суда СССР. Поскольку нам известно, нет и опубликованной практики верховных судов союзных республик.

Те отдельные решения судов по делам о гражданской ответственности за вред, причиненный «угнанными машинами», с которыми нам удалось познакомиться, не выявляют, с нашей точки зрения, судебной практики в данном вопросе. Не подлежит, конечно, сомнению, что правомерное временное изъятие автомашины у ее собственника или у владеющего ею госоргана, у которого она состоит на балансе, меняет субъекта владения и в смысле ст. 404 ГК. Временная реквизиция средств автотранспорта полностью снимает с прежнего владельца ответственность за причинение вреда этими средствами транспорта ¹.

Правильность этого решения настолько очевидна, что споры против изложенного положения, поскольку нам известно, и не возникают в судебной практике.

Однако это решение, по нашему мнению, нельзя переносить на случаи причинения вреда самовольно, противоправно изъятой, «угнанной» автомашиной. В первом случае речь шла о правомер-

Этот случай нельзя смешивать с такой мобилизацией автотранспорта, при которой владение сохраняется за первоначальным владельцем, потому что машиной продолжает управлять этот первоначальный владелец (или его работники).

ном изъятии машины, а во втором — о неправомерном. Это и составляет принципиальное различие обоих случаев.

При договорной уступке владения (например, в случае передачи машины на прокат) перенос владения происходит по воле первоначального владельца. Судебная практика в общем склонна, как мы видели, сохранять ответственность первого владельца, считая и первого и второго владельца солидарно ответственными.

В случае перехода на срок владения машиной в силу административного акта о реквизиции воля первоначального владельца не имеет значения. Первоначальный владелец машины выбывает при таких условиях из категории лиц, несущих ответственность по ст. 404 ГК за вред, причиненный «источником повышенной опасности».

Не трудно видеть, что в случаях неправомерного изъятия, «угона» машины мы по существу встречаемся не с одним типом случаев, а с двумя.

Иногда исследование показывает, как это имело место по делу Н., разрешенному одним народным судом в 1948 году, что первоначальный владелец виновен в том, что он лишился своего владения. Автомобиль был оставлен в незакрытом на замок гараже, в таком состоянии, что каждый желавший неправомерно завладеть машиной мог это сделать.

Здесь можно говорить о вине первоначального владельца, поскольку обладание автомашиной обязывает к соблюдению определенных правил. Упущение владельца, о котором идет речь, имеет сходство с неосторожным хранением оружия, сильнодействующих или ядовитых веществ и т. д.

Нельзя сказать, чтобы сам факт оставления автомашины без должного надзора и присмотра причинял вред третьим лицам. Для «владельца» автомобиля факт хищения его автомобиля, мотоцикла, как и факт причинения вреда этими средствами транспорта в ходе их неправомерной эксплуатации третьим лицом, только причинно-случайные, но не необходимые последствия. Но нет также сомнения в том, что, осуществляя надлежащий надзор за своей автомашиной, ее владелец мог бы устранить причинение вреда другим лицом. Устранить же вредоносное действие он был обязан, но упустил это сделать. Таким образом, здесь налицо обычный состав случая ответственности за виновное бездействие (упущение).

В других делах судебное рассмотрение показывает, что владелец автомашины утратил владение не по своей вине. По делу, рассмотренному в 1949 году одним из народных судов, было выяснено, что автомашина, принадлежавшая гр-ну К. на праве личной собственности, была неправомерно изъята, похищена и угнана после взлома замка в гараже. При таких условиях нельзя говорить о вине владельца автомашины в утрате владения; владелец проявил осторожность, которую можно было от него потребовать в условиях конкретной обстановки.

В одних делах о возмещении вреда, причиненного «угнанной» автомашиной, суды, установив невиновность владельца машины в утрате им владения, освобождают его от ответственности, считая ответственным по ст. 404 ГК только лицо, неправомерно и виновно захватившее машину. В других же случаях доказательство невиновности в управлении машиной не приводит к такому результату и ответственность возлагается судом солидарно — как на лицо, невиновно утратившее владение, так и на лицо, неправомерно и виновно захватившее чужую автомашину. В таких случаях неизменно встречается ссылка на ст. 404 ГК, по которой ответственность несет «владелец машины, работа которой признана «источником повышенной опасности».

По нашему мнению, нужно, приветствовать в судебной практике укрепление первой линии, а не второй, оставляющей без внимания момент вины. Дело в том, что ссылка на принцип повышенной ответственности независимо от начала вины в таких именно случаях не обоснована. Анализ ст. 404 ГК показывает, что эта норма возлагает повышенную ответственность независимо от момента вины на владельца машины, эксплуатация которой является «источником повышенной опасности». Но в рассматриваемом нами случае вопрос стоит не о применении правила о повышенной ответственности к установленному владельцу автомашины, а о том, при каких условиях данное лицо еще может считаться владельцем автомашины и при каких указанное владение нужно считать уже утраченным, прекратившимся. Вот этот последний вопрос, на наш взгляд, и невозможно решить без учета моментов правомерности и вины.

Если суд устанавливает, что владелец автомашины утратил владение ею без всякой вины со своей стороны, то суд освободит такого «владельца» от ответственности по ст. 404 ГК не потому, что для ответственности по этой статье необходимо наличие вины ответственного лица, — освобождение от ответственности наступает в этом случае просто потому, что данное лицо не по своей вине перестало быть владельцем автомашины.

Когда установлено, что данное лицо эксплуатирует «источник повышенной опасности» в смысле ст. 404 ГК, тогда применяется, конечно, правило о возложении ответственности за причиненный вред, независимо от наличия вины. Если стать на другую точку зрения, то окажется, что владелец автомашины никогда не может освободиться от ответственности по ст. 404 ГК, за исключением разве того единственного, случая, когда он отчудит другому лицу свое право собственности на данную машину.

Эта позиция, однако, равносильна отождествлению понятия права собственности и владения в смысле ст. 404 ГК. Как мы видели, такое отождествление не находит себе опоры в законе

и не разделяется нашей судебной практикой. Вместе с тем и цель, которую преследует ст. 404 ГК ¹, не осуществлялась бы должным образом, если гражданская ответственность за причинение вреда равно настигала бы и владеющего собственника машины и того собственника, который лишился владения по своей вине, и, наконец, того, кто утратил это владение невиновно, в результате акта хищения, грабежа или иного виновного неправомерного действия.

¹ См. гл. первую настоящей работы.