Учебный год 22-23 / Сарбаш С.В. - Комментарий к постановлению Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6

Комментарий к п. 18

стоящим прорывом, если бы Пленум решился на толкованиеcontra legem и допустил зачет в тех случаях, когда прекращение обязательств наступает за пределами соответствующих периодов подозрительности. Но Верховный Суд пока предпочитает развивать судебную доктрину сальдирования, которая, быть может, и лучше, чем ничего, но в долгосрочной перспективе уводит нас в сторону, откуда рано или поздно нашей юриспруденции придется возвращаться к нормальности, отбросив ложные сущности.

18. В случаях, предусмотренных статьей 411 ГК РФ, зачет не влечет юридических последствий, на которые он был направлен, в частности, если зачет противоречит условиям договора либо по активному требованию истек срок исковой давности. При истечении срока исковой давности по активному требованию должник по нему, получивший заявление о зачете, не обязан в ответ на него сообщать о пропуске срока исковой давности кредитору (пункт 3 статьи 199 ГК РФ). В то же время истечение срока исковой давности по пассивному требованию не является препятствием для зачета.

Комментарий

(а) Односторонний характер зачета с неизбежностью игнорирует волю одной из сторон. В подавляющем большинстве случаев законные интересы компенсата не могут быть затронуты зачетом, что обосновано выше. Однако в некоторых случаях такие интересы могут нарушаться, а потому законодатель встает на их защиту, устанавливая так называемые негативные предпосылки зачета или основания его недопустимости. Юридическим препятствием зачета выступает либо договор, либо закон. Общие запреты зачета установлены в ст. 411 ГК, специальные случаи могут предусматриваться в иных законах. Например, при возврате застройщиком денежных средств в случае его одностороннего отказа от исполнения договора зачет требований по уплате участником долевого строительства неустойки (пеней), предусмотренной Федеральным законом или договором, не допускается (ч. 7 ст. 9 Федерального закона от 30.12.2004 № 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации»). Здесь, видимо, зачет недоступен только застройщику, но не участнику долевого строительства (асимметричная зачетоспособность).

Все буквально поименованные в ст. 411 ГК случаи недопустимости зачета порождают асимметричную зачетоспособность, поскольку только одна сторона вправе заявить о зачете, тогда как другая такого права не имеет (мы не берем случай, когда требования обеих сторон задавнены, — ни одна из них по букве закона не вправе заявлять о зачете, что, впрочем, небесспорно). При этом в самой норме, по нашему мнению, в отношении названных случаев (кроме задавненного требования) нарушена юридическая техника, поскольку следовало бы говорить о недопустимости прекращения зачетом названных видов обязательств, а не требований.

Констатация асимметричной зачетоспособности справедлива, если патернализм не пойдет еще дальше и не запретит заявлять о зачете лицам, имеющим право на

119

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, на пожизненное содержание и на алименты. Например, кроме крайнего патернализма, нет разумных причин запрещать кредитору по алиментному обязательству заявить о зачете этого его требования в счет обязательства перед алиментным должником. А вот обратное в результате умеренного патернализма не допускается: обязанное к уплате алиментов лицо, имея к алиментному кредитору встречное однородное перфектное требование, не может произвести зачет. Последнее, с очевидностью, объясняется интересом алиментного кредитора к получению текущей наличности с целью удовлетворения своих повседневных нужд. Однако алиментным кредиторам в определенных случаях было бы удобно воспользоваться техническими преимуществами зачета. Все это справедливо и для некоторых других опекаемых законодателем субъектов. Обратный подход мог бы поставить льготных кредиторов в невыгодную правовую позицию и причинить им вред вместо пользы. Представим, что алиментный кредитор является также и должником своегоvis-à-vis. Он имеет опасения, что задолженные алименты реально уплачены не будут. Если он будет лишен права на зачет, получится, что он свой долг обязан уплатить и понести риск неисправности алиментного должника.

Кроме приведенных аргументов, сторонникам крайнего патернализма, которые склонны не допускать зачета даже по инициативе опекаемого законодателем лица, видимо, надо быть последовательными и не допускать договорный зачет, прощение долга или прекращение обязательства по иным основаниям, неизвестным закону. Все это кажется совершенно необоснованным и вредным.

(б) Юридическим последствием нарушения запретов, установленных в соответствии со ст. 411 ГК, является ничтожность зачетной сделки. Пленум по неясной нам причине предпочитает не говорить об этом прямо, используя выражение «зачет не влечет юридических последствий, на которые он был направлен». Быть может, таким образом акцентируется внимание на том, что в оспаривании ничтожного зачета нет необходимости. Спокойствие лица, получившего незаконное заявление о зачете, юридически не может быть потревожено. Последнее верно, но это верно и для любой другой ничтожной сделки.

(в) Пленум прежде всего упоминает такое юридическое препятствие для зачета, как договор. Причем делается это довольно тонко («…если зачет противоречитусловиям (здесь и далее в цитатах выделено нами. —С.С.) договора…»). При этом следует учитывать, что при наличии в договоре запрета на зачет таковой будет ничтожен.

Условия договора могут и не запрещать зачет тотальным образом, но вводить его в определенные рамки, обставлять некоторыми условиями, которым зачет не должен противоречить. Сторонами может быть определен круг зачетоспособных или, наоборот, незачетоспособных требований (например, ограничение зачета по охранительным требованиям), установлены сроки для заявления о зачете (скажем, не ранее конкретного периода), введена особая форма или ее разновидность для заявления о зачете (к примеру, только электронная) или поставлены рамки для суммы зачета (допустим, исключение зачета на определенные мелкие суммы) и т.д. Устанавливая какие-то условия для зачета, стороны тем самым сужают секундарное право. Ограничения права на зачет могут быть асимметричны, т.е. устанавливаться

120

Комментарий к п. 18

только для одной стороны. При этом надо признать, что случаи ограничения или запрета зачета не так уж распространены на практике.

(г) В качестве примера ничтожного в силу нарушения законодательного запрета заявления о зачете Пленум выбирает случай предъявления к зачету требования, пораженного исковой давностью. Тем самым он подтверждает сформировавшуюся почти двадцать лет назад арбитражную практику43 и, соответственно, экстраполирует ее и на суды общей юрисдикции. Известно, что в этом вопросе могла бы быть избрана другая теоретически оправданная модель, когда сторона, получившая заявление о зачете, основанное на задавненном активном требовании, может защищаться возражением о давности, но для этого должна адресовать возражение по давности (exсeptio temporis) не суду, а заявителю зачета (концепция возражения). Недостаток этой концепции, отвергнутой российской юриспруденцией, заключается в том, что спокойствие безупречного лица может быть легко потревожено лицом, не порадевшим о своевременной защите своего нарушенного права. Ведь исковая давность для того и нужна, чтобы обеспечить наше спокойствие в настоящем, не допустив вторжение в него застарелого прошлого. При этом свобода лица, желающего прекратить свое задавненное требование зачетом, нашим подходом никак не колеблется, ибо договорное его прекращение вполне допустимо. Если же у такого лица (компенсанта) есть расчет на невнимательность и нерасторопность контрагента (ведь при зачете, в отличие от иска, к суду не привлекают), то это едва

ли заслуживает уважения правопорядка. Объективности ради надо заметить, что концепция ничтожности, пусть и в редких случаях, также может обнаруживать некоторые недостатки, с которыми бы легко справилась концепция возражения (например, когда срок исковой давности истекает по требованию после заявления о зачете в условиях предзачета; см. комментарий к п. 13). Но предполагаемая статистика названного случая и обычных попыток заявить о зачете по задавненному требованию, наверное, позволит отдать предпочтение концепции ничтожности.

Пленум видит обоснование ненужности возражения против зачета задавненного требования в положении п. 3 ст. 199 ГК, из которого следует запрет одностороннего действия, направленного на осуществление права (в том числе прямо названного права зачета), срок исковой давности для защиты которого истек. Однако данная норма адресована не получателю заявления о зачете, хотя и защищает его интерес, а отправителю. Если одно лицо нарушает установленный законом запрет, это вовсе еще не означает, что для защиты своего права или законного интереса другому лицу нет необходимости что-либо предпринимать. Впрочем, при известном интеллектуальном напряжении можно было бы вывести право на спокойствие также из п. 3 ст. 199 ГК, по крайней мере какого-то вреда в этом не усматривается. Отсутствие необходимости возражать против названного заявления на самом деле проистекает из того, что согласно ст. 411 ГК задавненные требования отнесены законодателем к незачетопригодным.

До реформы ст. 411 ГК содержала такое словесное выражение, которое могло бы поддержать отвергнутую концепцию возражения. Там было сказано, что не допускается зачет требований, «если по заявлению другой стороны к требованию подлежит применению срок исковой давности и этот срок истек». Можно было бы

121

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

понять это положение таким образом, что заявление делается стороне с активным задавненным требованием. Однако российской законодательной традиции незнакомо применение давности субъектом гражданского оборота: применение давности — исключительная прерогатива суда. Отсюда известные случаи направления обладателем пассивного требования заявления о применении исковой давности в суд, что весьма удивляло судей, поскольку они не знали, куда его приладить, ведь никакого дела в суде не было. Последствием реформы стало исключение из ст. 411 ГК соответствующих слов, ненужных для избранной судебной практикой концепции ничтожности.

Действующая редакция содержит норму о том, что не допускается зачет требований, по которым истек срок исковой давности. Иногда в такой измененной редакции видят изъян, поскольку она якобы наводит на мысль, что о зачете не может быть заявлено и против задавненного требования, т.е. когда требование компенсанта не поражено исковой давностью, а пассивное требование имеет такой изъян (зачет незадавненного требования против задавненного). Отсюда будто бы проистекает опасность заблуждения в правильном понимании истинного положения вещей. Оснований для такого понимания не имеется, а страхи опасности беспочвенны. Если взять законодательную конструкцию зачета, установленную в ст. 410 ГК, мы увидим приводившуюся уже ранее формулу: зачетом требования прекращается обязательство. Здесь, с очевидностью, говорится об активном требовании (т.е. требовании заявителя зачета к адресату такого заявления), поэтому, когда в ст. 411 ГК фигурирует запрет зачета требования, по которому истек срок исковой давности, ничего другого, кроме активного требования, под ним понять просто невозможно. Кроме того, заблуждение может возникнуть только тогда, когда отбрасывается системный метод толкования закона, ибо из п. 3 ст. 199 ГК с однозначностью следует запрет одностороннего действия, направленного на осуществление права (в том числе прямо названного зачета), срок исковой давности для защиты которого истек. Видимо, именно тем, кто утратил методологию системного толкования законов, и адресуется разъяснение Пленума.

Поскольку зачет является суррогатом исполнения, заявление о зачете против пассивного задавненного требования должен допускаться. Так же как всякий должник вправе произвести исполнение по задавненному к нему требованию, всякий компенсант может прекратить обращенное к нему задавненное требование зачетом собственного, незадавненного. Никто не обязан защищаться ссылкой на давность и вправе уважить натуральное притязание. Примечательно, что в последнем случае задавненное пассивное требование в одну и ту же юридическую секунду перестанет быть задавненным в силу п. 2 ст. 206 ГК (письменное признание задавненного долга) и тут же прекратится зачетом. Получается, что задавненное пассивное требование никогда не прекращается зачетом, но истечение срока исковой давности по пассивному требованию не является препятствием для зачета. И здесь нет никакого противоречия. Конечно, придержав на одну секунду эффект письменного признания долга и выпустив на ту же секунду вперед ремиссионный эффект, можно получить обратное, когда задавненное требование прекратится зачетом, не успев восстановить всю полноту судебной защиты. Однако едва ли это будет соответствовать нормативному регулированию, ведь если законодатель снабдил действие двумя юридическими последствиями, мы не вправе произвольно отбросить одно из них.

122

123

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

защиты своего права может быть остановлен возражением должника. Поскольку заявление о зачете — это не только суррогат исполнения своего обязательства, но и de facto принуждение другой стороны к исполнению, зачет натурального требования не должен допускаться. Компенсат при ординарном зачете к суду не призывается, а потому спокойствие его повседневности оберегается российским правом более тщательным образом, возражать против зачета натурального требования нет необходимости. Такое заявление о зачете является ничтожной сделкой. Сказанное позволяет экстраполировать подход Пленума в отношении зачета задавненного требования и на другие требования по натуральным обязательствам, например натуральные требования из соответствующего пари. Последнее имеет смысл, если п. 1 ст. 1062 ГК о не подлежащих судебной защите требованиях, связанных с организацией игр и пари, понимать в том смысле, что отказ в судебной защите следует только при заявлении об этом ответчиком.

Ретроактивность зачета иногда рассматривается в литературе в качестве основания допустимости задавненных требований, а подходы закона и судебной практики непоследовательны. Здесь принимают во внимание, что в момент прекращения обязательств зачетом активное требование еще не было задавнено. Между тем обосновать допустимость зачета задавненным требованием ретроактивностью затруднительно. Возможно, сложность в правильном понимании положения дел заключается в том, что и ретроспективность, и давность относятся к феномену времени, а человеку непривычно оперировать изменением времени, ибо физически это ему недоступно. Дело в том, что заявление о зачете — это не только прекращение своего обязательства, но и принуждение к исполнению чужого обязательства. Иными словами, это то же самое, что и присуждение. Лицо, получившее заявление о зачете, основанное на задавненном требовании, находится ровно в таком же положении, что и ответчик по задавненному иску. Его защита правопорядком давностью базируется на представлении о том, что доказательства давних событий утрачены, что длительная нереализация требования ставит под сомнение само наличие тре-

бования, что суд рискует принимать в таких случаях несправедливые решения. Действие времени неумолимо. Тот факт, что срок исполнения обязательства наступил в прошлом и в то время требование не было задавнено, ровным счетом ничего не меняет. Ведь и при взыскании срок исполнения наступил в прошлом, но это не отменяет применения давности.

(е) Давая разъяснения о ничтожности зачета, когда он противоречит ст. 411 ГК, Пленум останавливается в качестве примера на двух рассмотренных выше случаях (противоречие условиям договора и зачет по задавненному требованию). При этом он не касается ситуаций, когда зачет не допускается по закону, но не буквальным образом. Иными словами, закон не содержит вообще какого-то указания на запрет зачета, однако последний именно запрещен (см. также комментарий «в» к п. 10 постановления). Это касается таких случаев, когда активное требование лишено принудительной перфектности (реализуемости в форме судебного принуждения), хотя бы срок по нему и наступил. Например, нигде в законе не сказано, что запрещается зачет требования о предоставлении кредита в счет какого-либо встречного однородного обязательства. Требование заемщика по кредитному договору о выдаче кредита, когда срок выдачи суммы кредита наступил, по всей видимости, обладает всеми тремя условиями, и зачет формально был бы возможен, если бы сам заемщик задолжал банку по иному основанию. Его требование является встреч-

124

Комментарий к п. 19

ным, однородным и созревшим по сроку. Однако по воззрениям арбитражной практики зачет заемщику недоступен, а сделанное им заявление окажется ничтожной сделкой44. Дискуссия об обоснованности такого подхода, базирующегося на недопустимости втягивания в регулятивные кредитные отношения помимо воли обязавшегося, который отвечает только за убытки, в настоящем комментарии видится неуместной, и поэтому данный вопрос здесь не обсуждается.

19. Если обязательства были прекращены зачетом, однако одна из сторон обратилась в суд с иском об исполнении прекращенного обязательства либо о взыскании убытков или иных санкций в связи с ненадлежащим исполнением или неисполнением обязательства, ответчик вправе заявить о состоявшемся зачете в возражении на иск.

Кроме того, обязательства могут быть прекращены зачетом после предъявления иска по одному из требований. В этом случае сторона по своему усмотрению вправе заявить о зачете как во встречном иске (статьи 137, 138 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее — ГПК РФ), статья 132 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее — АПК РФ), так и в возражении на иск, юридические и фактические основания которых исследуются судом равным образом (часть 2 статьи 56, статья 67, часть 1 статьи 196, части 3, 4 статьи 198 ГПК РФ, часть 1 статьи 64, части 1-3.1 статьи 65, часть 7 статьи 71, часть 1 статьи 168, части 3, 4 статьи 170 АПК РФ). В частности, также после предъявления иска ответчик вправе направить истцу заявление о зачете и указать в возражении на иск на прекращение требования, по которому предъявлен иск, зачетом.

Комментарий

(а) Первый абзац комментируемого пункта представляет собой трюизм. Ясно, что если обязательство к моменту подачи иска прекратилось, то у соответствующего лица отсутствует субъективное гражданское право. Следовательно, его исковое притязание необоснованно, а у ответчика имеется возражение по неосновательности иска. Единственная особенность здесь может быть связана с ретроактивной премией, о которой в данном фрагменте разъяснения сказано нечетко: взыскание «убытковилииныхсанкцийвсвязисненадлежащимисполнениемилинеисполнением обязательства». Это, однако, восполняется ясным разъяснением в п. 15. После прекращения обязательства с ретроактивным эффектом ни о каких возникших впоследствии убытках или иных санкциях говорить не приходится. Однако убытки, возникшие до прекращения обязательства, равно как и иные санкции, возникшие до ремиссии, подлежат взысканию. К этому разъяснению следует добавить, что если в деле имеются надлежащие доказательства прекращения обязательств зачетом, суд должен постановить соответствующее решение и при отсутствии возражения ответчика о состоявшемся зачете, поскольку у истца нет субъективного гражданского права. Более того, если ответчик в том или ином споре возражает против иска со ссылкой на существование обязательства, тогда как оно прекращено зачетом, против этой эксцепции истец имеет репликацию о состоявшемся ранее зачете.

125

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

Использованный Пленумом разделительный союз «либо», конечно, не вполне точен и должен читаться как «и (или)». В описанных Пленумом обстоятельствах сделанное им разъяснение обоснованно применить для трех случаев: 1) предъявление иска только об исполнении прекращенного обязательства; 2) предъявление иска только о взыскании ретроактивной премии, на которую имеет право ответчик, а не истец; 3) соединение двух названных требований. Кроме того, разъяснение также справедливо, вопреки буквально сказанному, не только когда с иском обратилась одна из сторон, но и в том случае, когда с иском обратились обе стороны.

(б) Пожалуй, самым важным разъяснением Пленума в отношении зачета является кардинальное изменение сложившейся почти двадцать лет назад практики арбитражных судов относительно недопустимости заявления о зачете после предъявления одной из сторон иска по встречному однородному перфектному требованию 45.

Материальное правоотношение, попав в юрисдикционную сферу, подвергается ее воздействию в той или иной степени. Исторически гражданское отношение вообще обновлялось (римская litis contestatio — судебная новация). Современные представления юристов изменились, и влияние процесса на материальное отношение теперь не столь радикально. Последнее тем не менее не означает, что процесс не оказывает никакого воздействия на правовые возможности сторон. Напротив, мы наблюдаем такое влияние во многих случаях. Процессуальное отношение обладает известной автономностью от материального отношения, главным образом ввиду имманентной формальности процесса. Поэтому чтобы соблюсти материальные интересы стороны гражданского правоотношения, требуется известная гармонизация с процессом, облечение материальных сущностей в «процессуальную одежду», без чего могут возникнуть нежелательные, а порой и драматические последствия.

Приведем примеры. Если, скажем, произошла уступка требования, уже подвергнутого судебной защите, понадобится процессуальное преемство, иначе в материальном правоотношении управомоченным окажется одно лицо, а в процессуальном — другое, что совсем нежелательно для первого. Если, допустим, стороны договорились об изменении основного обязательства, предоставив должнику отсрочку в исполнении просроченного обязательства, также подвергнутого судебной защите, то потребуется облечение этого соглашения в процессуальную форму — мировое соглашение, иначе отсрочка не сработает и процесс пойдет своим чередом. Если кредитор прощает долг, который он уже начал взыскивать в суде, то, чтобы не потревожить материального эффекта, ему следует отказаться от иска.

Но как же процесс воздействует на зачет? Если одна из сторон зачетоспособного правоотношения вчинила иск по своему встречному требованию, может ли другая сторона со встречным, однородным и перфектным требованием реализовать свое секундарное право и каким образом?

45Обязательство не может быть прекращено зачетом встречного однородного требования, срок которого наступил, после предъявления иска к лицу, имеющему право заявить о зачете. В этом случае зачет может быть произведен при рассмотрении встречного иска, который принимается судом на основании п. 1 ч. 3 ст. 110 АПК РФ (п. 1 письма № 65).

126

Комментарий к п. 19

До недавнего времени в арбитражной практике считалось, что потенциальный компенсант, оказавшийся ответчиком, более заявить о зачете не вправе, а может лишь предъявить либо встречный, либо отдельный иск. Это представление, видимо, можно объяснить тем, что при зачете компенсант не только как бы сам производит исполнение, но и принуждает другую сторону к исполнению, а последнее тождественно взысканию. Получалось, что коль скоро правоотношение в одной своей части уже стало предметом процесса, то и другая его часть (по встречному требованию) может развиваться только в процессуальной форме. Поскольку получение исполнения в процессуальной форме невозможно иначе, как удовлетворением иска, то компенсанту ничего, кроме вчинения иска, не остается, ведь он, по существу, добивается присуждения, а для этого нужен иск.

Сильную оппозицию исковой теории составляла эксцепционная теория зачета. Ее сторонники прежде всего отправлялись от материального права, указывая на то, что законом зачет для обсуждаемого случая не запрещен. Что касается процессуального права, то наличие института встречного иска, в том числе предъявленного к зачету, не означает запрета зачета, поскольку нормы о встречном иске адресованы суду, который принимает такой встречный иск, если он направлен к зачету первоначального, и не более. Кроме того, в зависимости от достаточно случайного темпорального аспекта стороны оказываются в различном положении: успевший заявить о зачете до вчинения ему иска оказывается в лучшем положении, чем менее расторопный компенсант. Но, кажется, самый сильный аргумент этой теории основан на том, что, как уже не раз указывалось, зачет есть суррогат исполнения. Если должник может процессуально обессилить иск своим исполнением, то почему он не способен к тому же зачетом? Рассуждения о государственной пошлине (в том числе в аспекте неравенства сторон), об увеличении доказательственной базы, о de facto присуждении без иска и некоторые другие аргументы отбрасывались сторонниками этой теории как несущественные.

Эта теория не противоречит и представлению о необходимости соблюдения процессуальной формы, коль скоро отношения сторон оказались предметом деятельности суда. Зачетная эксцепция (exceptio compensationis) и есть процессуальная форма реализации материального права, никакой нежелательной рассинхронизации материальной и процессуальной сфер здесь не происходит. Легко привести также исторический аргумент, ведь первоначально, когда еще обсуждали саму допустимость процессуального зачета, он утвердился именно в виде эксцепции — отсюда и технический термин.

Кроме того, эксцепционная концепция с легкостью разрешает затруднения специальных случаев зачета, например при уступке. В случае если цессионарий предъявляет иск к должнику, имевшему право на зачет против цедента, необходимо согласно ст. 412 ГК защитить реализацию секундарного права должника на зачет. Но если предъявлен иск, то в соответствии с исковой концепцией должник может вчинить только встречный иск, чтобы воспользоваться преимуществами зачета, однако ему нечего взыскивать с цессионария, ибо у последнего нет долга перед компенсантом. Концепция зачетной эксцепции легко справляется с этой задачей, ибо должнику доступно возражение о зачете в этом процессе. Конечно, можно попытаться защитить интерес должника при уступке требования и в рамках концепции встречного иска, но для этого придется выстроить весьма ажурную про-

127

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

цессуальную конструкцию. Если должник по уступленному праву не признает это притязание (полностью или в части), то заявление о зачете в виде возражения по иску цессионария его не может устроить (последнее критично в том случае, если зачет всегда есть признание долга). В такой ситуации ответчику по иску цессионария следует вчинить встречный иск, но не к цессионарию, а к цеденту (получается какой-то асимметричный встречный иск). Рассмотрев требования цессионария и найдя их полностью или частично обоснованными, а также при условии обоснованности иска к цеденту суд, удовлетворив их, производит зачет. В результате достигается тот же результат, который и преследует законодатель в ст. 412 ГК.

Не затрагивая теоретическую часть, комментируемое разъяснение не оставляет сомнений в развороте нашей практики в сторону допустимости зачетной эксцепции или возражения о зачете. Из текста следует, что, по мысли Пленума, компенсант (ответчик) может действовать двояко. Во-первых, он вправе направить обычным порядком заявление о зачете истцу, а затем возражать в суде против иска, ссылаясь на последствия прекращения обязательства. Здесь материальный акт (сделка зачета) отъединен от процессуального акта (эксцепции). Во-вторых, компенсант вправе заявить о зачете в самой процессуальной эксцепции. Здесь в одном юридическом акте процессуального характера, направленном как суду, так и истцу, технически соединяются два акта — материальный (зачетная сделка) и процессуальный (возражение на иск), которые подлежат, конечно, аналитическому разграничению. Это деление может предоставить больше удобств компенсанту (ответчику), например если материальные и процессуальные полномочия не совпадают. Ведь процессуальный представитель может и не иметь полномочий на совершение от имени представляемого зачетной сделки, равно как уполномоченный на сделку может не иметь процессуальных полномочий.

(в) Пленум указывает, что сторона по своему усмотрению вправе заявить о зачете как во встречном иске, так и в возражении на иск, сформулировав тем самым весьма небесспорный, а может, даже ошибочный подход. Дело в том, что предъявление встречного иска не является зачетной сделкой. Встречный иск, равно как и отдельный иск, есть требование о присуждении по обязательству (взыскание). Он обладает достаточной автономией, что с очевидностью следует из того, что в удовлетворении такого требования нельзя отказать, если окажется, что первоначальный иск не обоснован ввиду отсутствия у истца материального права. При встречном иске зачет производится судом посредством резолютивного присуждения сложившегося сальдо одному из истцов. Надлежащему заявлению о зачете всегда имманентно присуще признание собственного долга, поскольку для типичного зачета наличие двух требований и двух обязательств являетсяconditio sine qua non, без этого никакого зачета вообще невозможно представить — это существо законодательной конструкции. Здоровая воля не может желать зачета и при этом одновременно не признавать своего долга. Ведь зачет — это прекращение обязательства зачетом требования. Если обязательство не признается, то и прекращать нечего.

Конечно, можно себе представить ситуацию, когда компенсант долга не признает, но не хочет входить в контроверзы по этому поводу и представляет дело так, что зачитывает свое требование против несуществующего долга, стремясь избавиться таким жертвенным образом от назойливого мнимого кредитора. Но эта психологическая девиация поколебать существо законодательной конструкции не может,

128