Учебный год 22-23 / Сарбаш С.В. - Комментарий к постановлению Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6

Комментарий к п. 22

в заемное обязательство уничтожает право кредитора на получение этих причитавшихся ранее процентов (см. п. 24). Получается, и тут возникает новый юридический риск, который требуется нивелировать договором.

(г) Можно помыслить себе такой случай, когда один договор (обязательство в широком смысле) как юридический факт заменяется на другой и в результате это не порождает никакого нового обязательственного требования. Допустим, по договору аренды движимой вещи с полностью выплаченной арендной платой стороны договариваются заменить арендное обязательство на договор купли-продажи с отнесением арендной платы в счет покупной цены. Можно ли приравнять такую сделку к новации? Едва ли, поскольку у нее иная цель — перенести право собственности на покупателя (бывшего арендатора), при этом обязательство возвратить вещь тем не менее прекратится. Но ведь замена основания обязательства вроде бы имеет место, а значит, это новация. Тут уместно вспомнить, что из п. 5 постановления можно сделать вывод, что Пленум не включает в понятие обязательства обязанность продавца по передаче права собственности. Получается, что замена основания обяза-

тельства влечет неновирующую новацию, ибо никакого нового обязательства не возникает.

(д) Третье предложение первого абзаца комментируемого пункта выглядит как своего рода инструкция по обозначению в соглашении содержания волеизъявления на новацию. Частным случаем такого волеизъявления Пленум считает указание на обязанность должника предоставить только новое исполнение и (или) право кредитора потребовать только такое исполнение. Включение в формулировку слова «только», видимо, и есть тот самый маркер, или «новационная метка», который делает волеизъявление достаточно определенным, чтобы констатировать новацию. Хотя уверенности в этом нет, в том числе и потому, что обычно стороны договора о новации так не выражаются. Из ГК скорее следует другое словоупотребление: замена одного обязательства другим. Для того чтобы выразить волю сторон на такую замену, использовать слово «только» не нужно. Обычно стороны или обозначают в договоре, что они договорились о замене одного обязательства другим, или указывают, что договорились прекратить одно обязательство другим, или предусматривают, что должник обязан вместо одного обязательства исполнить другое обязательство, и т.п. Иными словами, трудно себе представить, что сторонам, желающим согласовать новацию, потребовалось бы использовать слово «только», — его некуда приладить.

Правовое регулирование, неважно, кем оно устанавливается — законодателем или судом, в части того, какими словами следует договариваться участникам гражданского оборота (если такое регулирование вообще уместно), должно интуитивно угадываться средним участником оборота, но есть сомнения, что предложенный вариант отвечает этому пожеланию. Если упор делается на это загадочное «только», можно попытаться предположить от обратного, чего не следует указывать в новации, т.е. что судьи хотели предотвратить. Может быть, речь идет об опасении, что стороны, договариваясь о новации, опрометчиво начнут указывать, что должник может обязаться предоставить как новое, так и прежнее исполнение, а, соответственно, кредитор может потребовать как нового, так и прежнего исполнения? Но тогда это было бы добавление к одному обязательству еще одного обязательства, а это, скорее, полная противоположность новации,

159

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

контрновация, что в силу свободы договора, конечно, возможно, но при новации так никто не делает. Это какое-то атипичное поведение, и вряд ли Пленум его имел в виду.

Может быть, рассматриваемое разъяснение преследует цель побудить к разграничению новации и альтернативного обязательства, по которому должник обязан произвести либо одно, либо другое исполнение, а кредитор при просрочке должника вправе требовать не только одного исполнения, но и другого. Но и это кажется сомнительным, ибо нельзя сказать, что кредитор всегда вправе требовать или одно или другое исполнение, поскольку последнее, как указано, возможно только при просрочке должника (п. 1 ст. 320 ГК). Ясно, что стороны ординарного обязательства могут изменить его, чтобы оно стало альтернативным, но в этом случае никакой новации не случается, так как никакое из обязательств не прекращается, если первоначальное ординарное обязательство остается в качестве одной из альтернатив.

Есть также версия, что такой формулировкой можно отграничить новацию и отступное по факультативной модели. Но и она кажется маловероятной, поскольку предложенная в постановлении формулировка как раз частично совпадает с факультативным обязательством. Ведь именно по такому обязательству кредитор может требовать только одного исполнения и должник обязан только к одному исполнению, но имеет право предложить другое, к которому как раз не обязан. Остается одно: в указанном словоупотреблении Пленуму видится ясное указание на то, что уж прежнее обязательство точно не должно исполняться, коль скоро и кредитор вправе требовать исполнения только нового, и должник обязан к исполнению только нового обязательства. Несмотря на всю несуразность таких выражений, суды побуждаются отыскивать их в соглашениях о новации. Поэтому с практической точки зрения стремящимся получить новацию желательно включать эти магические слова в соглашение, остальным же следует упирать на то, что это лишь частный случай обозначения воли сторон на новацию, а потому допустимы и другие выражения.

(е) Вслед за прежней арбитражной практикой Пленум также формулирует своего рода негативный список изменений обязательства, которые новацией не являются. К таковым он относит: 1) уточнение размера долга; 2) определение размера долга; 3) уточнение срока исполнения; 4) определение срока исполнения. Соглашение об этом, если оно не сопряжено с изменением предмета и основания возникновения обязательства, новацией не является. Про изменение сроков и порядка расчетов здесь буквально ничего не говорится, но едва ли имелось в виду, что подход должен поменяться, поскольку указанные действия, хотя и характеризуют отчасти предмет обязательства, собственно предметом обязательства не являются, как бы ни определять само понятие «предмет обязательства». Что касается соглашения об уточнении, будь то размера долга или срока исполнения, то такое понятие в обязательственном праве известно только рамочному договору, по которому стороны вправе уточнять общие условия обязательственных взаимоотношений (п. 1 ст. 429.1 ГК). Видимо, под уточнением надо все же понимать изменение того или иного срока или размера долга в имеющемся между сторонами обязательстве, а термин «уточнение», быть может, взят для того, чтобы не использовать однокоренное с «заменой» слово «изменение».

160

Комментарий к п. 22

Что касается соглашения об определении размера долга, которое новацией не является, то оно может, конечно, вызывать вопрос о наличии долга, не имеющего размера. Получается, что до заключения названного соглашения имелось некоторое обязательство, размер долга по которому не только не определен, но и неопределим, ибо в последнем случае опять же пришлось говорить не об определении размера долга, а о его уточнении, а на самом деле об изменении. Возможно, здесь имеются в виду случаи, когда, например, по абонентскому договору (обязательству в широком смысле) кредитор запрашивает определенный объем исполнения, а должник акцептует его конклюдентно, тем самым можно наблюдать соглашение об определении размера долга по обязательству в узком смысле.

Добавление к разъяснению столь излюбленного в стилистике судебной практики выражения «само по себе» порождает неопределенность, ибо получается, что изменение названных выше параметров обязательства новацией не является, но в каких-то случаях может и являться. Как это может случиться, если названные изменения не сопряжены ни с изменением предмета, ни с изменением основания возникновения обязательства (на что прямо указано в тексте), остается только догадываться. Получается, что участники гражданского оборота не могут с уверенностью считать, что изменение названных условий не приведет к новации, а потому каждое такое изменение следует снабжать подтверждением сохранения дополнительных обязательств, чтобы не столкнуться с неизвестным пока исключением, на которое недвусмысленно указывает использованный оборот «само по себе».

Приведенные случаи показывают, что изменение условий обязательства может быть очень существенным по количественным характеристикам, но дополнительные обязательства, коль скоро это не новация, они не затронут. Тогда как изменение предмета обязательства, какое бы незначительное последствие это ни повлекло для размера имущественного притязания, оказывает на них кардинальное влияние. Это еще раз демонстрирует, что такое практическое значение новации, как прекращение дополнительных обязательств при молчании договора, — решение недостаточно гибкое.

(ж) Бесплодные попытки сохранить и отступное, и новацию как некие самостоятельные правовые институты неизбежно приводят к проблеме их разграничения, порождающей не самые желательные последствия. Это и неудивительно, если отступное и есть новация, а новация на самом деле есть всего лишь разновидность изменения договора. Дифференцировать тождественное — дело нелегкое. Закрепленная в Пленуме презумпция отступного при наличии сомнений относительно того, на что была направлена воля сторон (на отступное или новацию), вызывает очень серьезные опасения. Последние зиждутся в основном на уже приведенных обоснованиях — отступное является невыгодной для кредитора сделкой, и получается, что последнему навязывается факультативная модель обязательства с частным мораторием. Известно, что соглашение о новации, как и об отступном, часто заключается при неисполнении должником обязательства. И если кредитор рассчитывал неясной новацией получить иное предоставление, то он его не получит, если того не пожелает сам должник.

Кроме того, данный подход противоречит принципу бритвы Оккама, ибо выходит, что при выборе между двумя вариантами предпочтение отдается не более простому

161

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

(новация), а более сложному (факультативная модель отступного). Стороны договариваются, пусть и не очень ясно, что вместо одного должно быть исполнено другое, и правопорядок считает, что, скорее всего, они имели в виду довольно редкую

инепростую конструкцию с двойственным инвариантным модусом исполнения, дополненным секундарным правом, да еще и осложненным частным мораторием. Если ранее сей продукт предлагался коммерческому обороту, да и то в виде всего лишь примера в обзоре, то теперь он распространен и на отношения с участием обывателей и к тому же как общая модель, вытекающая из толкования закона. Так

ихочется представить себе двух сельских жителей, обсуждающих передачу вязанки дров вместо половины стога сена, замена которого безpresumptio facultas solutionis немыслима. Как бы ни получилось, что граждане вскоре обучатся на своем опыте и новации, и факультативному обязательству, о которых ранее и слыхом не слыхали. Помимо этого, нельзя не отметить, что новация влечет обязанность должника к исполнению, тогда как отступное дает право на замену исполнения. Получается, что стороны попытались установить обязанность к новому исполнению, а получили право должника прибегнуть к новому исполнению, если он того захочет.

Остается надеяться, что в глазах судей участники оборота не окажутся настолько косноязычными в направленности своего намерения договориться о новации, что вместо нее получат отступное. Юристам же, не желающим попасть вместо новации в отступное, видимо, можно попытаться снизить риск возникновения у судей сомнений путем включения в соглашения позитивной деклараторной квалификационной оговорки. Например, указать, что стороны достигли понимания, что данное соглашение является новацией, или, наоборот, установить негативную деклараторную квалификационную оговорку — стороны достигли понимания, что данное соглашение не является отступным.

Нет сомнений, что открытое в арбитражной практике понимание отступного есть виртуозный полет цивилистического интеллекта, но именно это и смущает: люди предпочитают простые, а не сложные решения. А если уж им непременно нужно чего-то особенного, то они сами опишут это в своем соглашении, но презюмировать такое означает ориентироваться не на среднего человека, а на интеллектуальный клуб знатоков и любителей редкостей.

Если при решении вопроса о разграничении альтернативного и факультативного обязательства, прежде чем обратиться к презумпции (тоже весьма спорной, см. комментарий к п. 3), Пленум хотя бы ориентирует суды на толкование соглашения (ст. 431 ГК), то здесь почему-то необходимость выявления действительной воли не упоминается. Помимо этого, данное весьма сомнительное направление усиливает негативный эффект от распространения факультативной концепции отступного. Можно говорить о победном шествии, или экспансии, отступного на полях прекращения обязательств. Мало того, что названная концепция навязана сторонам, которые всего-то договорились о том, что обязательство прекращается уплатой денежных средств или передачей иного имущества, но также навязывается и сторонам всякой неясной новации. А неясность возникнет каждый раз, когда направленность воли не обладает необходимой степенью определенности (об этом см. выше), но измерителя степени определенности у нас нет. Хорошо хоть Пленум не объявил, что любое не вполне ясное соглашение о прекращении обязательства приравнивается к отступному, а иначе так дело скоро дошло бы до того, что всякий

162

Комментарий к п. 22

не очень ясный договор окажется соглашением об отступном, на котором только и будет выстраиваться весь гражданский оборот.

(з) Участники гражданского оборота вследствие развитости экономического взаимодействия нередко состоят друг с другом одновременно не в одном, а в нескольких обязательствах. Поскольку они сами определяют юридическую судьбу своих обязательств, предметом новации могут быть сразу несколько обязательств, что и разъясняет Пленум. Также он отмечает отсутствие препятствий договориться о прекращении нескольких обязательств, возникших из различных оснований. Как верно указывает Пленум, основанием для этого служит свобода договора,

аименно возможность согласовывать различные условия договора по собственному усмотрению. Печально, если это разъяснение является реакцией на соответствующие судебные ошибки, ибо страшно представить себе уровень юридического образования цивилиста, которому это было не ясно. В части количества обязательств к такому заблуждению может привести только вульгарный позитивизм (раз в п. 1 ст. 414 ГК обязательство названо в единственном числе, то и новировать можно только одно обязательство за раз (sic!)). Это очередной тревожный сигнал для оценки состояния дел в нашей юриспруденции. Если окинуть взглядом практику высших судов последних двух десятилетий, то легко увидеть, что им приходилось все время напоминать одно: так можно договариваться. Задумываясь о причине происходящего, все больше кажется, что ею является не только,

аможет, даже и не столько недостаток юридического образования, сколько отсутствие собственного внутреннего чувства свободы, котороеvolens nolens таким образом воздействует на принцип свободы договора в гражданском праве, что он превращается в свою противоположность: договариваться можно только о том, что дозволено законом.

При прекращении сразу нескольких обязательств новацией их индивидуализация может осуществляться различным образом: стороны могут поименовать каждое из обязательств в узком смысле, стороны могут определить новируемые обязательства через их размер (хотя здесь есть риски неопределенности), возможна также тотальная индивидуализация посредством указания на основание их возникновения (например, все обязательства, возникшие из соответствующего договора), возможна видовая характеристика (например, все обязательства по уплате неустойки), возможно также и сочетание разных методов. Здесь важно соблюдать аккуратность, чтобы недостаточная индивидуализация не порождала нежелательной неопределенности, равно как и наоборот, чтобы избыточно пространная индивидуализация не привела к противоречиям.

(и) При новации нескольких обязательств может возникать вопрос о том, какую цель преследовали стороны, объединяя в одном соглашении несколько обязательств. Дело в том, что воля сторон может быть направлена наавтономную новацию каждого обязательства, так что никакой связи между ними не имеется. Стороны готовы прекратить и одно обязательство, независимо от того, каковой окажется судьба другого обязательства, которое тоже предполагалось новировать. Иными словами, распространение соглашения сразу на несколько обязательств чисто техническое, а намерение сторон не увязывает новацию одного обязательства только с новацией другого обязательства. Такой мотив, если он имеется, желательно вводить в каузу сделки, обозначая эту цель совокупной новации.

163

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

Совокупная новация обозначает намерение сторон прекратить непременно несколько обозначенных обязательств. Также совокупная новация может следовать из характера нового обязательства, которое предопределяет намерение сторон. Например, два заемных обязательства должника, возникших из разных договоров займа, в совокупности новируются в его обязательство передать в собственность кредитору одну индивидуально-определенную вещь. Такая новация является совокупной, что может получить значение, например, при недействительности новации одного из заемных обязательств, поскольку недействительной будет и новация другого обязательства. В этих же условиях автономная новация, когда, например, стороны договорились, что одно заемное обязательство прекращается новым обязательством о предоставлении в собственность вещи, а другое заемное обязательство прекращается новым обязательством по выполнению работ, при недействительности одного из первоначальных обязательств (или его новации) не влечет недействительности новации другого обязательства. Иными словами, здесь действует логика ст. 180 ГК о недействительности части сделки.

Стороны могут заключить такое соглашение, в котором новируются обязательства каждой из них, находящиеся в синаллагматической связи (взаимная новация). Аналитически здесь можно усмотреть две взаимообусловленные новации. Допустим, стороны состояли в отношениях по неисполненному договору мены и заключили соглашение, согласно которому одна сторона принимает на себя новое обязательство, скажем о выполнении услуг, а другая сторона — обязательство об оплате этих услуг. Если, например, одно из новых обязательств оказывается недействительным, то недействительным должна быть и вся взаимная новация. Иное не соответствовало бы цели сторон, ибо их намерение заключалось в замене всего договорного типа мены на взаимные обязательства по договору воз-

мездного оказания услуг. К примеру, представим, что новое обязательство по оказанию услуг оказалось недействительным. Тогда, если новацию другого обязательства признать действительной, в совокупности это будет давать другой вид договора, а именно купли-продажи, который стороны не имели в виду получить в своих отношениях.

(к) Такая характеристика новируемых обязательств, каквозникшие, дана в контексте рассматриваемого разъяснения, как представляется, сугубо по лингвистическим причинам. Тем не менее это дает повод задаться вопросом о возможности договориться о новации будущих обязательств, т.е. еще не возникших. Норма закона этому не препятствует. Хотя широкой практики новирования будущих обязательств не наблюдается, теоретических препятствий к этому также нет. Некоторые затруднения у сторон могут возникнуть с индивидуализацией будущих обязательств, которая, безусловно, необходима, но эти затруднения не больше и не меньше тех, которые характерны и для других соглашений по поводу будущих обязательств, например соглашения об уступке будущего права. Кроме того, для такой разновидности соглашения о новации не только понадобится определить два обязательства (первоначальное и новое), но также желательно указать, в какой момент и (или) при каких условиях эта новация будет иметь место. При отсутствии такого указания первоначальное обязательство прекратится новацией сразу же по возникновению будущего обязательства.

164

Комментарий к п. 23

(л) Реформа ст. 414 ГК привела к исключению прежнего п. 2 этой статьи (соответственно, прежний п. 3 стал пунктом 2). Он предусматривал, что новация не допускается в отношении обязательств по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью, и по уплате алиментов. Одновременно с этим законодатель дополнил п. 1 данной статьи блокирующей новацию оговоркой, согласно которой новация допускается, если иное не установлено законом или не вытекает из существа отношений. Отсюда можно заключить, что патерналистские ограничения новации сняты (вред личности, алименты), но введены ограничения с отсылкой к закону и существу отношений.

Реакция Пленума на эти законодательные метаморфозы более чем сдержанная. Обращая внимание судей на блокирующую оговорку, он приводит тем не менее позитивный пример, указывая, что новацией может быть прекращено обязательство, возникшее вследствие причинения вреда имуществу. Последнее и ранее было возможно. Куда полезнее было бы узнать, не намерен ли Пленум с учетом состоявшейся реформы воспринять ее таким образом, что она лишь генерализировала случаи недопустимости новации, что может означать недопустимость новации в отношении обязательств по возмещению вреда, причиненного жизни или здоровью, и по уплате алиментов как противоречащей существу обязательства. Тот факт, что в указанном позитивном примере выбран именно случай новации деликтного обязательства, возникшего из причинения вреда имуществу (аналогично в п. 24), а не личности, может укрепить уверенность в названном намерении, однако ясности здесь нет. Никаких примеров недопустимости новации, которые были бы особенно полезны в отношении столь неопределенного критерия, как существо обязательства, не приводится. В отношении новации по алиментному обязательству, как представляется, должны соблюдаться соответствующие предписания Семейного кодекса, с тем чтобы не допустить тех же последствий, которые недопустимы для соглашения об уплате алиментов (ст. 102, п. 2 ст. 103 СК). Но сама по себе новация алиментного обязательства, как представляется, не должна запрещаться.

Новация недопустима в том случае, когда согласно закону не допускается прекращение обязательства по соглашению сторон (см. комментарий к п. 1). Специальные случаи запрета новации законом не выявлены.

23. В случае новации договорного обязательства должник по такому обязательству не лишается прав на возражения и иные способы защиты, предусмотренные статьей 328 ГК РФ, например на приостановление своего исполнения (пункт 2 статьи 328 ГК РФ).

Комментарий

(а) Как уже отмечалось при анализе прекращения обязательств вообще, следует учитывать структуру обязательств, в частности их деление на обязательства в узком смысле и обязательства в широком смысле. Последнее справедливо и для новации. Несмотря на отсутствие статистики, можно рискнуть предположить,

165

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

что во множестве случаев новации подвергаются обязательства, возникшие из двусторонне обязывающего договора. Среди этих договоров выделяются такие, которые влекут возникновение синаллагматического обязательства (ст. 328 ГК), когда каждая сторона осуществляет свое предоставление в обмен на другое. Новация предполагает прекращение обязательства в узком смысле, т.е. аналитически из всего договорного отношения вычленяется обязательство в узком смысле, согласно которому должник обязан совершить в пользу кредитора некоторое действие, и это обязательство заменяется на другое обязательство. Но на самом деле правильно представить дело так: внутри всего договорного отношения в целом меняется его отдельный элемент, причем трансформируясь содержательно, он не выпадает из дизайна всего договорного отношения. Наоборот, он как бы встраивается в его конструкцию и подчиняется всему правовому режиму. Но и договор может испытывать воздействие нового элемента, преобразуясь в иной вид.

Пленум полагает, что синаллагматический характер обязательства останется прежним, если предоставление одного вида поменяется на другое. Обратимся

кпростейшему примеру. Допустим, в правоотношении по договору купли-про- дажи обязанность продавца передать в собственность вещь заменяется на его обязанность изготовить такую же вещь. Если, скажем, договор купли-продажи предусматривал предоплату, то после новации должник вправе приостановить исполнение своего обязательства выполнить работу по изготовлению вещи, пока не получена сумма предоплаты. При этом если взять все договорное правоотношение в целом, то замена в нем видообразующего элемента приводит к тому, что

ксоответствующим отношениям сторон следует применять не правила о куплепродаже, а правила о подряде. Но оба вида обязательства — синаллагматические. Таким образом, идея разъяснения такова: новация одного из обязательств в синаллагме сама по себе его синаллагматического характера не меняет. Для того чтобы это случилось, требуется применить иное основание прекращения обязательства, например прощение долга.

Свое суждение Пленум буквально формулирует только для новациидоговорного обязательства. На первый взгляд иначе и быть не может, ведь синаллагматические обязательства возникают из договоров. Последнее, однако, не так. Если бы синаллагматические обязательства возникали только из договоров, ст. 328 ГК следовало бы перенести из главы 22 в главу 27. Но обоснование следует выстроить, конечно, не только на систематике норм ГК, этого недостаточно, ибо она порой нарушается законодателем (см., например, ст. 327.1 ГК).

Хотя в доктрине это пока еще является дискуссионным, обязательства по двусторонней реституции также нужно отнести к синаллагматическим. Догматически это обосновывается указанием подп. 2 п. 3 ст. 307.1 ГК, согласно которому по общему правилу общие положения об обязательствах, а следовательно, и ст. 328 ГК, применяются к отношениям, связанным с применением послед-

ствий недействительности сделок. С политико-правовой точки зрения это верно, потому что было бы несправедливым, если бы одна сторона двустороннего реституционного правоотношения вернула себе предоставленное по недействительной сделке, а другая сторона могла бы подвергаться риску не получить предоставленное. Ведь идея синаллагмы уменьшает этот риск, а значит, ее

166

Комментарий к п. 23

механизм пригоден и для двусторонней реституции. Соответственно, комментируемое разъяснение подходит и для случая новации реституционного обязательства. Естественно, последнее есть смысл обсуждать, когда реституционное обязательство допустимо прекращать новацией. Касательно последнего Пленум упускает высказаться общим образом, упоминая новацию лишь денежного реституционного обязательства в следующем пункте. Но в отношении отступного это делается более пространно и специально (см. п. 2 постановления), и нет оснований не распространить все сказанное об отступном и на случаи новации реституционного обязательства.

Под иными способами защиты, помимо возражений по ст. 328 ГК, понимается, видимо, в том числе требование о возмещении убытков. Здесь, скорее всего, имеется в виду та простая мысль, что сам по себе факт новации обязательства должника в синаллагматическом обязательстве не лишает права требовать возмещения убытков, возникших из-за неправомерных действий другой стороны обязательства, прежде всего связанных с недостатками ее предоставления, включая просрочку (нарушения неновированного обязательства). Понятно, что в соответствующих случаях такой должник вправе не только приостановить исполнение своего новированного обязательства, но и отказаться от исполнения, а также требовать возмещения убытков или применения иных санкций, пред-

усмотренных законом или договором. Ничего этого новация сама по себе не умаляет.

(б) Оценивая наличие у должника всех прав, предусмотренных ст. 328 ГК, следует учитывать динамику развития обязательственного отношения. Дело в том, что указанные права не всегда могут найти почву для применения. Новация обязательства может происходить на любой стадии развития обязательственного правоотношения, пока обязательство еще существует. Состояние противостоящего обязательства при этом правового значения для новации значения не имеет.

Вернемся к примеру и несколько изменим его. Предположим, что контрагент новированного обязательства должника осуществил предоплату в части. Согласно названной норме должник вправе приостановить свою работу в неоплаченной части, т.е. здесь имеется соответствующее право по ст. 328 ГК, как и в изначальном примере. Изменим пример еще раз — предоплата осуществлена полностью. У должника из новированного обязательства не осталось никаких прав, предусмотренных ст. 328 ГК, возражения более не имеют предмета. Получается, что новация элемента синаллагматического обязательства в некоторых случаях, смотря по состоянию другого обязательства, может приводить к тому, что ст. 328 ГК применить невозможно. Иными словами, правовой режим синаллагмы зависит от состояния дел внутри нее самой, а не от того, имела ли место новация одного из обязательств, составляющих синаллагму. Таким образом, динамика противостоящего новированному обязательства может оказывать воздействие на права должника по этому новированному обязательству.

О некоторых проблемах, которые могут возникнуть при применении к неновированному обязательству правил о первоначальном договоре, см. комментарий к п. 28.

167

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

24. По соглашению сторон долг, возникший из договоров купли-продажи, аренды или иного основания, включая обязательства из неосновательного обогащения, причинения вреда имуществу или возврата полученного по недействительной сделке, может быть заменен заемным обязательством (пункт 1 статьи 818 ГК РФ).

В случае новации обязательства в заемное в качестве основания для оспаривания не может выступать непоступление предмета займа в распоряжение заемщика.

С момента заключения соглашения о новации у должника возникает обязанность по уплате процентов за пользование займом, если иное не предусмотрено законом или таким соглашением (пункт 1 статьи 809 ГК РФ).

Комментарий

(а) Чаще всего необходимость в новации возникает либо вследствие изменившихся потребностей кредитора, либо из-за затруднений должника в исполнении первоначального обязательства. Поэтому повсеместно наблюдается, что вместо одного действия предусматривается совершение другого действия. При этом данное другое действие — иное по самому своему содержанию, т.е. вследствие новации должник обязан совершить действие иного вида, чаще всего по предоставлению другого блага кредитору. Уплата денег заменяется на обязательство передачи вещи в собственность, выполнения работ, оказания услуг, предоставления во временное владение имущества и т.д., и наоборот, неденежное обязательство заменяется денежным. Естественно, что нет препятствий заменить одно неденежное обязательство на другое также неденежное. Однако позитивному праву и практике известен и такой феномен, когда денежное обязательство заменяется денежным обязательством, но другого вида. Речь идет о новации долга в заемное обязательство (ст. 818 ГК). Пункт 1 данной статьи предусматривает, что по соглашению сторон долг, возникший из купли-продажи, аренды или иного основания, может быть заменен заемным обязательством. При этом согласно п. 2 этой статьи замена долга заемным обязательством осуществляется с соблюдением требований о новации (ст. 414) и совершается в форме, предусмотренной для заключения договора займа (ст. 808).

Такое положение вещей не может не возбудить вопроса: а какой смысл менять денежное обязательство на денежное? Если потребности кредитора меняются и ему предпочтительнее вместо денег получить иное благо, то такая новация ему не нужна. Если должник стеснен в деньгах и не может уплатить долг, то и ему такая новация без надобности. Получается какая-то бессмыслица, законодатель предусмотрел ненужное. Но не все так просто, ибо потребности участников гражданского оборота разнообразнее названных интересов.

Множество договоров в гражданском праве имеет меновый характер, когда одно благо обменивается на другое. Экономический баланс в отношении соблюдается, когда одно лицо, отдавая свое благо, тут же получает в обмен другое благо. Соотношение имущественных масс сторон в этом случае условно не меняется (психологически это не так, ибо каждый считает полученное более ценным, чем отданное, иначе сделка не состоялась бы, но для целей данного комментария этот аспект не важен). Однако в силу целого ряда экономических, организационных и мно-

168