Учебный год 22-23 / Сарбаш С.В. - Комментарий к постановлению Пленума ВС РФ от 11.06.2020 № 6

Комментарий к п. 40

ссылка на всю ст. 1064 ГК, включая ее п. 3. С политико-правовой точки зрения данное суждение подкрепляется тем соображением, что иной подход ставил бы защиту интереса потерпевшего в зависимость от случайного события, что было бы необоснованным, ибо расходилось бы с принципом равенства, а также с волей законодателя, установившего обязанность возместить причиненный правомерными действиями вред.

Рассматриваемое разъяснение, не вдаваясь в детали, обходит стороной такой нюанс, как прекращение обязательства невозможностью исполнения в натуре, за которую отвечает потерпевший. Допустим, потерпевший уничтожил поврежденную вещь, которую можно было бы исправить, что лишило причинителя возможности возместить вред с меньшими издержками. Для деликтного обязательства методология ст. 416 ГК по фингированному сохранению невозможного к исполнению обязательства не вполне подходит. Ясно, что в этом случае обязательство по возмещениювреданеможетпрекратиться,аделиквентобязанвозместитьвредвденьгах. Между тем в указанном случае есть основания определить размер возмещаемых убытков применительно к ст. 404 и 1083 ГК, присудив причинителя к уплате той суммы, которая была достаточна для исправления поврежденной и впоследствии уничтоженной потерпевшим вещи. Что касается невозможности исполнения обязательства в натуре, за которую отвечает сам деликвент, то она вопреки ст. 416 ГК вовсе не оказывает никакого влияния, ибо обязательство по возмещению убытков сохраняется и оно основано не на том, что обязательство возмещения вреда в натуре искусственным образом сохраняется правопорядком, а на самом факте причинения вреда.

(г) Последний фрагмент разъяснения о прекращении обязательства невозможностью исполнения обращает внимание судей на то, что нормы об отдельных видах договоров могут вводить специальные правила как для последствий возникновения данного основания прекращения обязательства, так и о моменте перехода риска его наступления. Надо сделать уточнение, что специальные правила могут устанавливаться положениями не только об отдельных видах договоров, но и об отдельных видах обязательств (см., напр., п. 1 ст. 1105 ГК). Равным образом специальные правила могут быть предусмотрены не только для момента перехода риска, но и для рисков как таковых, а также для других аспектов наступления невозможности исполнения обязательства. Более того, специальные правила отдельных видов обязательств могут предусматриваться для всех оснований прекращения обязательств и, соответственно, по принципуlex specialis derogat generali будут иметь преимущество в применении, на что уже указывалось выше. Надо заметить, что специальные правила могут устанавливаться не только в разделе IV ч. 2 ГК, но и в любых других нормах гражданского законодательства вообще и в других разделах

ГК в частности. Так, согласно абз. 2 п. 2 ст. 46 ГК лица, к которым имущество гражданина, объявленного умершим, перешло по возмездным сделкам, обязаны возвратить ему это имущество, если доказано, что, приобретая имущество, они знали, что гражданин, объявленный умершим, находится в живых, а при невозможности возврата такого имущества в натуре возмещается его стоимость (преемство или замещение обязательства).

В качестве примеров приведенной правовой позиции приводятся два случая. Первый — это переход риска случайной гибели товара (ст. 459 ГК), который уже

259

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

использовался в качестве иллюстрации в комментарии выше. Второй — это распределение рисков между сторонами договора подряда (ст. 705 ГК). Причем непосредственно о прекращении обязательства невозможностью исполнения или о рисках этой невозможности данные нормы не говорят, но это можно вывести из их смысла. Соответственно, надо принимать во внимание не терминологические аспекты соответствующих специальных правил, а содержательные. Указание на приоритет специальных правил позволяет прийти к выводу, сделанному в качестве иллюстрации в следующем абзаце комментария, поскольку Пленум не ограничивает действие этого указания только п. 1 ст. 416 ГК, а формулирует его общим образом для последствий невозможности исполнения обязательства.

(д) Пленум совсем не коснулся положений п. 2 ст. 416 ГК, который устанавливает, что в случае невозможности исполнения должником обязательства, вызванной виновными действиями кредитора, последний не вправе требовать возвращения исполненного им по обязательству. Видимо, это объясняется отсутствием потребности в его разъяснении для судебной практики. В качестве простейшего примера можно привести случай, когда покупатель оплатил приобретение уникальной вещи, а потом до ее передачи виновно уничтожил ее. Обязательство должника по передаче данной вещи в собственность покупателя прекратилось невозможностью исполнения, а исполненное кредитором по собственному обязательству (уплаченная покупная цена) возврату не подлежит. При таких обстоятельствах возникает ощущение несправедливости данного решения, поскольку образно можно представить, что покупатель таким причудливым образом потребил вещь в своем интересе. Однако при иных обстоятельствах эта норма, как представляется, не всегда приведет к справедливому результату, поскольку сформулирована законодателем достаточно абстрактно. Возьмем другой пример. Допустим, заказчик оплатил работы по ремонту своей вещи и до прибытия подрядчика уничтожил ее. Решение уже не видится справедливым, ведь подрядчик не понес никаких затрат, а получит полную цену. Поэтому ее действие уступает действию специального режима. По п. 1 ст. 416 ГК обязательство не прекращается, поскольку невозможность его исполнения возникла по обстоятельствам, за которые отвечает заказчик (уничтожение подлежащей ремонту вещи). Заказчик может воспользоваться правом на отказ от договора подряда (ст. 717 ГК), поскольку никакой работы выполнено вовсе не было; он возмещает убытки, но в пределах цены договора. Предоплата подлежит возврату, для сторон открыта возможность зачесть требование о возврате предоплаты и требования о возмещении убытков. Подрядчик также вправе отказаться от договора и потребовать возмещения убытков (ст. 719 ГК). При определении размера убытков следует учесть экономию подрядчика.

Прекращение обязательства ликвидацией юридического лица (статья 419 ГК РФ)

41. Признавая ликвидацию юридического лица основанием прекращения обязательств, в которых оно участвует в качестве кредитора или должника, статья 419 ГК РФ допускает существование предусмотренных законом или иными правовыми актами изъятий из указанного правила. В частности, такие изъятия предусмотрены пунктом 2 статьи 700 и пунктом 2 ста-

260

Комментарий к п. 41

тьи 1093 ГК РФ. В этих случаях указанное законом лицо является правопреемником ликвидированного юридического лица по соответствующим обязательствам.

В случае исключения юридического лица из единого государственного реестра юридических лиц как недействующего (статья 64.2 ГК РФ) к обязательственным отношениям, в которых оно участвовало, подлежит применению статья 419 ГК РФ, если специальные последствия не установлены законом.

Участники ликвидированного юридического лица, равно как и его кредиторы, не вправе самостоятельно обращаться с обязательственными требованиями юридического лица к его должникам, в частности с требованием вернуть переданное в аренду имущество, оплатить стоимость переданных товаров и т.п. В этом случае следует руководствоваться положениями пункта 5.2 статьи 64 ГК РФ, устанавливающего процедуру распределения обнаруженного обязательственного требования.

Комментарий

(а) В случае смерти естественного субъекта гражданского права (человека) его права

иобязанности переходят к другим лицам (наследникам), а при их отсутствии — к соответствующим публично-правовым образованиям. Те же права и обязанности, которые неразрывно связаны с гражданином, прекращаются, ибо перейти к другим они не могут (ст. 418 ГК). Иное дело с искусственными лицами — юридическими. Как известно, человек не просто смертен, а иногда внезапно смертен,

ипотому не может привести свои обязательственные дела в порядок перед смертью — рассчитаться с кредиторами, получить долги, уступить права и т.п. Поэтому для людей нужно предусмотреть правопреемство при их уходе из гражданского оборота. Но искусственное образование может быть подвергнуто упорядоченному уходу из гражданского оборота, а потому ему вроде бы и не нужно правопреемства.

Судьба обязательств юридического лица обычно определяется до ликвидации, а не после нее. Согласно п. 1 ст. 61 ГК ликвидация юридического лица влечет его прекращение без перехода в порядке универсального правопреемства его прав и обязанностей к другим лицам. Но ст. 419 ГК подходит к делу по-иному, устанавливая исключения из общего правила прекращения обязательств юридического лица (должника или кредитора) при его ликвидации в случаях, когда законом или иными правовыми актами исполнение обязательства ликвидированного юридического лица возлагается на другое лицо (по требованиям о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью, и др.). Речь здесь будет идти о сингулярном правопреемстве.

В ст. 419 ГК сказано, что обязательство прекращается ликвидацией юридического лица, но поскольку ликвидация юридического лица — это процедура, протекающая во времени, то необходимо определить, в какой же именно момент прекращаются обязательства: с открытием этой процедуры, в какой-то момент в течение этой процедуры или после ее завершения. Прекращение обязательства ликвидацией юридического лица объясняется тем, что из оборота уходит субъект, и если его права и обязанности по обязательствам не перейдут к кому-то до этого момента, то обязательство окажется бессубъектным, а это несовместимо с относительной природой обязательства: оно не может быть односубъектным, ибо состоять в правовом

261

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

отношении с самим собой бессмысленно и противоестественно. Отсюда можно заключить, что обязательство прекращается тогда, когда соответствующий субъект признается более не существующим для оборота. Таковой момент определяется в законе. Так, согласно п. 9 ст. 63 ГК ликвидация юридического лица считается завершенной, а юридическое лицо — прекратившим существование после внесения сведений о его прекращении в Единый государственный реестр юридических лиц (далее — реестр) в порядке, установленном Федеральным законом от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей». Будем считать исключение субъекта из реестра завершением ликвидации, которая и знаменует прекращение обязательства.

(б) Пленум обращает внимание судей на изъятия из общего правила о прекращении обязательств ликвидацией юридического лица, иллюстрируя их двумя случаями. Первый — это переход права и обязанности ссудодателя по договору безвозмездного пользования к другому лицу, к которому перешло право собственности на вещь или иное право, на основании которого вещь была передана в безвозмездное пользование (п. 2 ст. 700 ГК). Надо заметить, что эта норма, видимо, носит скорее вспомогательный характер, ибо правопреемство обычным образом происходит до завершения ликвидации (п. 8 ст. 63 ГК), когда соответствующие лица получают так называемую ликвидационную квоту.

Распределение соответствующего имущества, отданного в ссуду, или его продажа ликвидационной комиссией (при наличии спора в отношении него) и приведет к правопреемству, поэтому оснований обсуждать прекращение обязательства в связи с ликвидацией просто не будет, так как имущество получит нового хозяина, который и станет правопреемником в обязательстве по безвозмездному пользованию. Если же по тем или иным причинам, например вследствие беспорядка в делах юри-

дического лица, имущество окажется не выявленным в процессе ликвидации, то возникнет проблема, которая затрагивается Пленумом в последнем абзаце. В этом случае заинтересованное лицо, применительно к обсуждаемому вопросу исключения из правил о прекращении обязательств при ликвидации — ссудополучатель или потенциальный ссудодатель, вправе воспользоваться специальными правилами назначения процедуры распределения обнаруженного имущества среди лиц, имеющих на это право (п. 5.2 ст. 64 ГК). Здесь мы имеем дело с временно неизвестной стороной обязательства, которая определится по окончании названной процедуры. Но обязательство все равно считается непрекращенным, а его неизвестный пока субъект, видимо, займет в нем свое место ретроспективно, с момента исключения ликвидированного юридического лица из соответствующего реестра.

Пленум разъясняет (последний абзац), что участники исключенного из реестра юридического лица и его кредиторы не вправе обращаться к должникам юридического лица, в частности, с требованием вернуть переданное в аренду имущество, уплатить стоимость переданных товаров и т.п. Это ясно, ибо принцип относительности обязательств препятствует такому положению дел (п. 3 ст. 308 ГК). В разъяснении отмечается, что для удовлетворения соответствующих интересов необходимо обратиться к указанной процедуре (п. 5.2 ст. 64 ГК), которая предусматривает распределение обнаруженного обязательственного требования. Конечно, ничего про обязательственное требование в названной норме не сказано, так как там идет речь об имуществе. Но понятие «имущество» обнимает также и понятие «требова-

262

Комментарий к п. 41

ние по обязательствам», поэтому утверждение корректно. Его недостаток заключается не в том, что применяется более узкое понятие («требование» вместо «имущество»), а в том, что оно формально не охватывает интересы не названных в нем лиц. Здесь можно привести пример самого Пленума, на который он указал в этом же пункте через абзац выше. Ясно, что ссудополучатель вправе потребовать открытия соответствующей процедуры, хотя ни участником, ни кредитором он может и не быть — он должник неизвестного кредитора, которого и позволит определить специальное положение ГК. Пленум сосредоточился на вопросе о самостоятельном, как он выражается, предъявлении требований к должникам несуществующего лица, а потому ведет речь об участниках и кредиторах этого лица, тогда как круг заинтересованных лиц шире, что надо принимать во внимание.

Здесь, конечно, может возникать вопрос о целесообразности применения такой процедуры для некоторых случаев. Допустим, у ликвидированного состоятельного юридического лица был только один участник. После завершения ликвидации обнаруживается ссудополучатель, который заинтересован отыскать себе контрагента. Не позволит ли п. 2 ст. 700 ГК считать, что обязательство сохранилось в исключение из правила ст. 419 ГК и в силу специальной нормы ссудодателем является бывший участник ликвидированного юридического лица? Если ответить на этот вопрос отрицательно, придется признать, что требуется открыть специальную процедуру, понести соответствующие издержки, тогда как никому это не нужно. Поэтому представляется, что в некоторых случаях вполне можно допустить исключения из подхода, предложенного Пленумом.

Несмотря на то, что Пленум ссылается на п. 2 ст. 700 ГК в качестве примера, описанная ситуация не выявленного при ликвидации имущества имеет более общий характер; другое дело, что для ссуды по причине безвозмездности договора она кажется более реалистичной практически. Тем не менее такой же вопрос может возникать при любом обязательственном отношении, когда контрагент владельца чужого имущества ликвидирован, а юридическая судьба имущества в процедуре ликвидации определена не была (аренда, хранение, перевозка, подряд, реституция и т.п.).

(в) Второй случай изъятия из общего правила прекращения обязательства ликвидацией юридического лица связан с деликтным правом. В случае ликвидации юридического лица, признанного в установленном порядке ответственным за вред, причиненный жизни или здоровью, соответствующие платежи должны быть капитализированыдлявыплатыихпотерпевшемупоправилам,установленнымзаконом или иными правовыми актами (п. 2 ст. 1093 ГК). Это же законоположение предусматривает, что законом или иными правовыми актами могут быть установлены и другие случаи, при которых может быть произведена капитализация платежей.

Надо обратить внимание, что здесь не идет речь о сохранении деликтного обязательства после ликвидации юридического лица. Напротив, соответствующие платежи должны быть капитализированы до исключения юридического лица из реестра. Более того, в таких случаях, скорее, можно говорить о переводе долга с деликвента на государство либо о прекращении обязательства его исполнением, когда капитализированные суммы причиненного вреда выплачиваются потерпевшему. Поэтому обязательство на самом деле не сохраняется при ликвидации, а прекращается исполнением.

263

Приложение к «Вестнику экономического правосудия РФ» № 3/2021

В итоге теоретически после завершения ликвидации юридического лица обязательство в принципе не может сохраняться, ибо субъекта не существует, а бессубъектное обязательство — это нонсенс. Поэтому изъятие из случая прекращения обязательства при ликвидации может существовать только в виде изменения субъекта — кредитора или должника, т.е. всегда будет иметь место либо прекращение обязательства и возникновение нового с одновременным изменением субъекта, либо переход требования или перевод долга, иного не дано. Пленум обращает внимание на это последнее обстоятельство и говорит о правопреемстве лица, указанного в законе.

(г) В связи с реформированием гражданского законодательства наряду с ликвидацией юридического лица появилась уже упомянутая выше процедура исключения недействующего юридического лица из реестра. Однако терминология соответствующих законоположений не была приведена в соответствие с этим новшеством, поскольку согласно п. 2 ст. 64.2 ГК исключение недействующего юридического лица из Единого государственного реестра юридических лиц влечет правовые последствия, предусмотренные ГК и другими законами применительно к ликвидированным юридическим лицам. Пленум обращает внимание на эту ситуацию, констатируя прекращение обязательства прекращенного по специальному основанию юридического лица. При этом он также делает изъятия для случаев установления законом специальных последствий. Содержание этих специальных последствий не раскрывается, а их примеры не приводятся. Думается, чтоmutatis mutandis подлежат применению изъятия, предусмотренные на случай ликвидации, например в уже приводившемся случае обнаружения находящегося в ссуде имущества.

Сommentary on the SC RF Plenary Ruling of 11 June 2020 No. 6 ‘On Certain Issues of Application of the Provisions of the Civil Code of the Russian Federation on Termination of Obligations’

For the first time in the recent history of domestic civil law, the highest court has formulated abstract rules regarding certain grounds for the termination of obligations. Compensation, set-off, novation and forgiveness of debt are the most commonly used methods of terminating obligations in both civil and business relations. In the theory of the law of obligations and in court practice there are still many disputable and unclear questions on a number of aspects of termination of obligations, especially in respect of various nuances.

The commentary attempts to analyse thoroughly the text of the Plenum’s resolution, considers the development and changes of legal positions, reveals disputable aspects and legal risks in this field of legal relations.

Keywords: termination of obligations, set-off, compensation, novation, forgiveness of debt, liquidation of a legal entity

Sergey Sarbash

Honored Lawyer of the Russian Federation, Retired Judge of the Supreme Arbitrazh Court of the Russian Federation, Doctor of Juridical Sciences (e-mail: ssarbash@yandex.ru).

264