634

тить применение этой частичной рабочей силы без утраты её качества»91. Этот факт можно проиллюстрировать различными, и даже противоположными задачами, которые ставятся для конструкторских бюро и научных лабораторий при крупных предприятиях. Нельзя назвать редкой ситуацию, когда инженеры одновременно работают над повышением качества продукции и её запланированным устареванием. В итоге становление автоматизированного («всеобщего») труда приводит к парадоксальной ситуации: с одной стороны, человек открывает невиданные ранее средства саморазвития и развития общества, с другой стороны – колоссальные возможности отчуждения. Отчуждение довлеет не только над высокообразованными инженерами, вынужденными заниматься частичной деятельностью, но и над вытесненной из производства вследствие многократного повышения производительности труда невостребованной рабочей силой. Резкое увеличение количества всевозможных менеджеров, промоутеров, бюрократии, юристов, экономистов, работников сферы услуг, занимающихся фактически непроизводительным трудом, имитацией деятельности – необходимое следствие рыночного хаоса.

Ещё Франкфуртская школа в достаточной степени разработала проблему отчуждения. Хотя они анализировали «государство всеобщего благоденствия», или кейнсианскую модель экономики развитых стран, некоторые выявленные ими тенденции присущи, по-видимому, любой вариации индустриального общества, поскольку проистекают из фундаментальных его черт. Так, стремление к максимизации прибыли порождает стремление удешевлять товары и ускорять товарное обращение. Как следствие товарный фетишизм приобретает уродливонавязчивую форму. Отчуждение же работника от процесса и результата его труда приводит к отчуждению и разрыву его собственной сущности, человек не просто превращается в обезличенный автомат, но искренне считает свой образ жизни нормальным и единственно при-

91 Корякин В.В. Современный мир и философия // Новые идеи в философии: межвуз. сб. науч. тр. (по материалам всерос. науч. конф., Пермь, 18–19 апреля 2013 г.):

в 2 т. Пермь, 2013. Вып. 21. Т. 1. С. 24.

101

емлемым. Это лишает его как подлинной коллективности, так

иподлинной индивидуальности. «Коротко говоря, индивид перестаёт быть собой: он полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становится точно таким же, как все остальные, и таким, каким они хотят его видеть… Каждый человек искренне убеждён, что он – это «он», что его мысли, чувства и желания на самом деле принадлежат «ему». Но хотя среди нас встречаются

иподлинные личности, в большинстве случаев такое убеждение явля-

ется иллюзией, и притом иллюзией опасной, ибо она препятствует ликвидации причин, обусловивших такое положение»92. По Фромму, мировоззрение современного человека фактически является отчуждённым: его характеризуют сочетание цинизма и наивности, нигилизма и слепой веры в авторитеты, отсутствие целостного представления о мире и самом себе. Чувства и желания такого человека искажены, как и его мышление, в итоге – человек отказывается от собственной сущности, целенаправленно отчуждает её.

Эти процессы в весьма своеобразной форме схвачены и философией постструктурализма. Многообразие концепций «смерти автора» (Р. Барт), «смерти человека» (М. Фуко), «смерти субъекта» вообще можно трактовать как индикатор усиления отчуждения в постиндустриальном обществе. «Современная философия, таким образом, симптоматична. Она, по большому счёту, есть философия дегуманизированного, отчуждённого бытия»93.

Неолиберальная экономическая система углубила противоречия, присущие индустриальному обществу вообще. Стремление капитала подчинить себе различные виды «всеобщего» труда приводит к тому, что «сегодня отношения частной собственности всё

больше проникают в те сферы общественной жизни, которые прежде были чужды буржуазному духу»94. В связи с этим выделяются три вида фетишизма: товарный, финансовый и символический – причём

92Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Прогресс, 1990. С. 159.

93Прозументик К.В. Генезис человеческого отчуждения. Опыт онтологического введения в проблему. Saarbrücken: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011. С. 73.

94Там же. С. 75.

102

последние получили широкое распространение в последние пару десятилетий. Символический фетишизм порождает отчуждение средствами всемирной паутины, феномен web-alienation95 отражает глубокое противоречие между экзистенциальными силами человека и его символизирующей деятельностью, между производством и потреблением информации. «Специфика современного (постиндустриального) этапа развития заключается в том, что современные технологии позволили отчуждению функционировать не только в реальном, но и в символическом регистре»96. Преодоление «всеобщего» труда отчуждения может произойти только в условиях изменения способа производства – реального приведения производственных отношений в соответствие с высокоразвитыми производительными силами, прежде всего с фундаментальными особенностями «всеобщего» труда.

Движение общества в этом направлении свидетельствует о начале системной реиндустриализации в США, Франции и Великобритании. Только на основе высокотехнологичного высокопроизводительного автоматизированного труда, развивающегося в условиях качественно организованной социальной сферы, возможно, во всяком случае, относительное преодоление объективных причин, порождающих отчуждение, и, как следствие, отчуждённого сознания.

§8. Личность в информационном обществе

исоциальная оценка техники

Вначале XXI века в обществе произошли серьезные изменения, связанные с активным вхождением в жизнь новейших информацион- но-коммуникационных технологий (ИКТ). Именно ИКТ привели передовые страны в новую постиндустриальную стадию социального развития. Масштабы этих изменений заставляют заново взглянуть на место человека в новом мире, понять и исследовать экономические,

95Прозументик К.В. Указ. соч. С. 82.

96Там же. С. 84.

103

политические и социокультурные аспекты его существования. В связи с этим проблема человека в постиндустриальном обществе выходит на первый план. Само понятие «постиндустриальное общество» несет в себе смысл незавершенного характера социальных трансформаций, возможность фиксации перехода от индустриального общества к че- му-то новому, еще не сложившемуся социальному типу.

Интерес к исследованию постиндустриального общества вызван прежде всего тем, что происходящие в нем технологические изменения способствуют трансформации всех сфер «социального космоса». Актуальным является исследование информационного пространства современного общества как новой коммуникативной среды, которая децентрирована, не зависит от прежних концептов, религии, культуры, национальности, «локуса» и определяет реальное поведение человека. Подобная информационная среда предстает как новая форма культуры, в которой коммуникация становится своеобразным способом существования людей. Расширение информационного пространства и увеличение его роли в жизни людей ведет к формированию нового «жизненного мира» как целостного поля, внутри которого находятся взаимодействующие индивиды и специфика которого заключается в разорванности двух уровней бытия: реального и виртуального. Это заставляет нас совершать прорывы к новым формам, способам и смыслам существования. Приобретая глобальный характер, информационные технологии способствуют расширению коммуникаций и формированию единого коммуникативного пространства, в рамках которого вырабатываются свои особые законы и нормы поведения и мировосприятия.

Что характеризует в первую очередь специфику информацион- но-коммуникационного общества? Разрушение прежнего жесткого единства времени, пространства и действия. В свою очередь, это приводит к отрыву социальных отношений от локальных про-

странств и формированию транснационального социального про-

странства. Специфика последнего заставляет нас в процессе исследования социокультурных явлений переносить акцент с националь- но-государственного уровня на глобальный.

104

В связи с этим важным становится анализ глобализации как феномена постиндустриального общества, что позволяет выявить качественные отличия глобализации от прочих интеграционных процессов, обнаружить многомерный и всеобъемлющий характер мировых трансформаций и в качестве движущей силы глобализации выделить личность, для которой становится возможным автономное включение в информационное пространство, не опосредованное общественными институтами.

Происходит интеграция мира через глобальные сети, а ИКТ способствуют разрушению коммуникационных барьеров (этнических, религиозных, моральных, государственных). В свою очередь, это ведет к усилению процесса персонализации, когда человек становится все меньше зависим от общепринятого, традиционного мнения в восприятии и интерпретации информации, поскольку формируется прямая связь индивида с источником информации. Главным фактором процесса персонализации становится десубстанциализация нашего «Я», происходит размывание социальных ролей, разрушение прежних идентичностей, в результате чего человек предстает как «плавающее пространство, не имеющее ни постоянного места, ни ориентиров»97. Этот феномен свидетельствует о нарастающем в постиндустриальном обществе процессе индивидуализации, который понимается как освобождение человека от навязанной обществом предопределенности. Общество, как система, предоставляющая прочные формы социальной идентичности, разрушается, а жизненное пространство формирует новые формы идентичности, новые общности, границы между которыми подвижны и легко проницаемы. В подобных условиях человеческая идентичность из данностиопределенности превращается в вызов, ответить на который может лишь сам человек.

Речь идет о формировании новой концепции человека и связанной с нею новой системы духовно-практических и социальных навы-

97 Липовецки Ж. Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. СПб.: Владимир Даль, 2001. С. 99.

105

ков, суть которой можно выразить известной «антропологической формулой» В.С. Библера: «Человек – это ничто, но способен стать всем»98. В связи с этим формируется «нарциссический тип личности» (И.Ю. Манакова), который испытывает постоянную потребность

вобретении себя, в поиске и подтверждении собственной самости. Появляется так называемый креативный субъект, который в условиях разрушения прежних оснований для самокатегоризации конституирует новые социальные связи и собственную идентичность. Следует подчеркнуть, что этот процесс является непрерывным и ориентированным на будущее, поскольку постиндустриальное общество «заточено» на изменения и динамику, и человек должен постоянно обретать себя на основе самостоятельного выбора.

Важно изучение механизмов идентификации в постиндустриальном обществе, которое предоставляет неограниченный простор для самоконструирования личности: с одной стороны, расширяя пространство идентификации, с другой – сужая саму идентичность за счет выбора все более узких культурных ниш для самоидентификации. Последнее зачастую приводит к фрагментации личности и к появлению множественной идентичности, которая впервые в истории начинает восприниматься как норма.

Рассмотрим специфику культуры и коммуникационной среды

винформационном инновационном обществе. Информационнокоммуникационные технологии на фоне развернувшейся глобализации современной жизни порождают новые культурные артефакты/кластеры/феномены и выводят проблему коммуникации (диалога) на первый план. Культура, как таковая, всегда апеллирует к сопоставлению, сравнению. Она не только то место, где рождаются смыслы, но и то пространство, где эти смыслы обмениваются символами и категориями, «проводятся» и стремятся быть переведенными с одного языка культуры на другой. Стремление к некой идеальной «сверхпроводимости» является, по сути, глубинным нервом всякой

98 Библер В.С. Мышление как творчество. М.: Изд-во полит. лит., 1975. С. 175.

106

культуры. В конечном счете речь идет о выявлении импульсов ее жизненного роста.

Идея культурной «сверхпроводимости» особенно актуальна для современного глобализирующегося техногенного мира, требующего максимального расширения коммуникационного пространства. И здесь важная роль принадлежит «высоким технологиям» («хайтек») и гаджетам. Высокие технологии, опирающиеся на самые наукоемкие отрасли промышленности, проникают все больше в «тело» социума и культуры. Разработки в сфере ИКТ, биотехнологий, искусственного интеллекта и антропоморфных роботов размывают доселе четкие границы и нормы научного исследования и порождают новую онтологию и глобальные «узлы коммуникаций».

Расширение возможностей для вхождения в диалоговое поле представителей различных культурных традиций, вероисповеданий, социальных групп, субкультур в эпоху «хайтек» и гаджетов очевидно. Статус «юзера» индифферентен к дихотомиям прошлых эпох (Запад-Восток, деревня-город, массовое-элитное, высокое-низкое, мужчина-женщина и т.д.). Однако такое напряженное и динамично развивающееся коммуникационное поле имеет свои пределы, которые необходимо подвергнуть философскому анализу. Во-первых, из этого поля вытесняются так называемые «лузеры» новой эпохи, т.е. те, кто плохо разбирается в современных ИКТ и не имеет продвинутых гаджетов. К ним в первую очередь относятся пожилые люди и бедные слои населения. Наверху в таком типе общества оказываются «нетократы»99.

99 Нетократия – одно из названий постиндустриальной элиты, нового постиндустриального правящего класса. Вводя его, социологи хотели подчеркнуть одно из основных свойств членов нового правящего класса – умение выстраивать вокруг себя сеть, систему человеческих отношений, основанную на выполнении ими комплементарной функции, то есть на замыкании на себя решения каких-то задач и интересов других людей. Подр. см.: Бард А., Зодерквист Я. Netократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма: пер. с швед. СПб., 2004.

107

Во-вторых, отношение человека с техникой сложнее, чем простое умножение возможностей: она не только выполняет инструментальные функции, но и трансформирует субъект изнутри, меняя его картину мира и структуру деятельности. Пора отказаться от представлений о нейтральности технических устройств, которые мы используем для преобразования внешнего мира. Вместе с внешним миром трансформируемся и мы. Об этом предупреждал еще великий немецкий философ М. Хайдеггер: «В самом злом плену у техники, однако, мы оказываемся тогда, когда усматриваем в ней что-то нейтральное; такое представление, в наши дни особенно распространенное, делает нас совершенно слепыми к ее существу»100.

Расширяя возможности, технические средства одновременно подчиняют человека, вызывая различный спектр отношений – от глубокой зависимости и неприязни до чрезмерной апологетики или мистического страха. Современные исследователи утверждают, что мы столкнулись с «хищными технологиями века». «Речь идет об алчных вещах, несущих в себе соблазн, вещах, ставших большими, чем они есть на самом деле, вещах, в которых слились средство и содержание, технология и психология и которые, помимо удовлетворения потребностей, ради которых они и были созданы, начинают удовлетворять иные потребности или даже порождать их»101.

Происходит сращивание технологий с нашими телами, когда мобильный телефон (iPhone) становится своего рода «виртуальным ошейником» и держит нас на коротком поводке. Одновременно этот процесс сопровождается феноменом дебиологизации, деантропологизации человека. Связь человека с реальностью меняется. Приведем такой пример. Японский геймер, известный под ником Sal9000, влюбился в виртуальную героиню игры Love Plus для приставки

Nintendo DS по имени Nene Anegasaki и в 2009 году заключил с ней

100Хайдеггер М. Вопрос о технике // М. Хайдеггер. Время и бытие: статьи

ивыступления: пер. с нем. М.: Республика, 1993. С. 221.

101Емелин В.А., Тхостов А.Ш. Технологические соблазны информационного общества: предел внешних расширений человека // Вопросы философии. 2010. № 5.

С. 84.

108

официальный брак. Это только первая ласточка. Насколько может быть оправданным такое расширение коммуникационного пространства? С помощью «высоких технологий» происходит интервенция в экзистенциальный мир человека цифровых персонажей, «сращивание» средств связи с нашими телами и психикой. Человек с отключенным сотовым телефоном, например, зачастую испытывает чувство беспокойства, неуверенности и тревожности, он как бы теряет «полноту бытия», которую ему нечем компенсировать.

Другая проблема, связанная с использованием информаци- онно-коммуникационных технологий, маркируется как разрушение приватной/частной жизни. Институт privacy, главное завоевание западной цивилизации, сегодня стремительно разрушается, причем на добровольной основе. Тому пример Twitter, Instagram, FaceBook и другие социальные сети. Молодые люди выкладывают свою приватную информацию на всеобщее обозрение, совершенно не испытывая дискомфорта. Очевидно, это уже новый человек новой эпохи.

Проанализируем, в каком направлении идет исследование феноменов информационного инновационного общества. Может ли человечество на данном этапе регулировать научно-технологическое развитие? Современный мир насквозь пронизан техникой. Мир высоких технологий и инноваций не только расширяет онтологические горизонты мироздания, но и меняет саму структуру нашего мышления, трансформирует «социальный космос». Узловая проблема техногенного общества лежит не в экспансии постоянно прогрессирующей техники, а в моральном несоответствии между человеком и созданным им техническим миром. Готово ли человечество адекватно ответить на вызов технотронной цивилизации? В центре внимания современных исследований находится не сама техника, а процесс ее взаимодействия с обществом. Общеевропейский проект «Ответственные исследования и инновации» (Responsible Research and Innovation) в рамках «социальной оценки техники» (Technology Assessment) яркое тому подтверждение. Моральные аспекты научнотехнического прогресса и оценки его последствий для общества

109

ичеловека оказываются в центре политических и общественных дискуссий вследствие кризиса концепции технооптимизма и осознания, связанных с техникой рисков для окружающей среды, человека, общества в целом. В связи с этим проблема гуманитаризации технического образования, а также роль социально-гуманитарного познания в междисциплинарной оценке научно-технического развития выходят на первый план.

Под социальной оценкой техники понимается эпистемологическая претензия на систематическое и многостороннее исследование

ираннее распознавание на основе всех имеющихся знаний возможных последствий научно-технического развития. Она необходима

для принятия научно обоснованных решений (причем не только с точки зрения естественных и технических, но и общественных наук) в области научно-технической политики.

Социальная оценка техники может рассматриваться как междисциплинарное (даже трансдисциплинарное) исследование, которое ориентировано на решение социальных и политических проблем, возникающих в жизненном мире фактически вне научных контекстов. Поэтому и предлагаемые решения подобных проблем должны доказать свою практическую релевантность за пределами науки. Недаром российский философ техники В.Г. Горохов отмечает, что чисто научные подходы к решению жизненно важных практических проблем повседневной жизни являются слишком односторонними и близорукими. «Отработка вненаучной постановки проблем и выработка способов ее решения, которые в свою очередь должны доказать их способность решать такого рода проблемы, характерны для социальной оценки техники»102. Поэтому такого рода исследования по определению не могут быть чисто научными.

Это фактически соответствует постнеклассическому этапу развития науки, согласно классификации В.С. Степина. «Постнекласси-

102 Горохов В.Г., Декер М. Социальные технологии прикладных междисциплинарных исследований в сфере социальной оценки техники // Эпистемология и фи-

лософия науки. 2013. № 1. С. 135–150.

110