174062

и тайное голосование без раз-

личия пола, национальности и вероисповедания, если они сумеют держаться дружно и сознательно выберут своих депутатов, то в Учредительном Собрании представители крестьян и рабочих составят большинство и проведут все те законы, которые им нужны. Та партия, которая побеждает,– завладевает через своих представителей законодательной машиной и получает возможность осуществить все свои требования, удовлетворить нужды тех, за интересы которых она боролась.

Какими же средствами добиваются партии победы?

Первое средство – это пропаганда. Партия старается сделать так, чтобы все знали ее программу, ее требования и чтобы все правильно ее понимали. Нужно, чтобы все знали, чего хочет партия, нужно, чтобы все понимали, почему она требует именно таких законов, а не других, чтобы всем было ясно, какими средствами она пользуется и почему ее требования и средства – наилучшие.

Средства, которыми партия ведет борьбу, и пути, по которым она идет к своей цели, – называются ее тактикой.

Пропаганда есть разъяснение партийной программы и тактики. Партия дает эти разъяснения в своей газете, на собраниях в виде речей и споров, в лекциях, в издании книг, брошюр и листовок. Партия добивается того, чтобы все люди, а главное члены того класса, за интерес которого она стоит, – знали и правильно понимали ее требования и способы борьбы. Так, рабочая партия ведет свою пропаганду главным образом среди рабо- чих, крестьянская – среди крестьян и т. д.

Но этого мало. Партия старается не только разъяснить свою программу и тактику, но и привлечь к себе деятельных работников. Она старается вовлечь в партийную работу и борьбу возможно большее число сознательных людей. Возбудить в людях недовольство старым строем и подвигнуть их на борьбу за лучшее будущее – такова вторая основная задача народных партий.

няющих друг друга недолговечных объединений. В 1867–1888 гг. две партии оказались лицом к лицу: консерваторы, опиравшиеся на города, и партия Lantmanna, которая была сильна главным образом в сельской местности. С 1888 г. последняя раскололась на дне группировки: старая Лантманна, стоявшая за свободу торговли, и новая Лантманна, сторонница протекционизма; но в 1895 г. они объединились. В 1906 г. новый раскол разделяет Лантманна на националистов и прогрессистов, но обе группировки действуют в тесном согласии: речь скорее идет о двух тече- ниях внутри одной партии, а не о различных партиях. «Свертывающий» эффект мажоритарного голосования налицо. В течение этого времени постепенно исчезала старая правая и формировалась либеральная партия, опиравшаяся на городскую буржуазию: к концу XIX века в Швеции уже обнаруживается классический дуализм консерваторов (Лантманна) и либералов, нарушенный в 1896 г. появлением социалистической партии. В итоге к началу XX века политиче- ское деление Риксдага по мере того, как там стало возможно наметить разграничительные линии между партиями, напоминало британский парламент, поскольку присутствие социалистов сломало консервативнолиберальный дуализм.

От общей тенденции наиболее заметно отошла Дания. Несмотря на мажоритарное голосование в один тур, накануне избирательной реформы там насчитывалось четыре крупных партии: правая, либералы (Venstre), paдикалы, социалисты. Но за этой четырехпартийностью на национальном уровне нередко скрывалась двухпартийность местного уровня: во многих округах конкурировали только два кандидата; в 1910 г. из 114 округов так было в 89, в 24 – три кандидата и в одном – че- тыре; такое сокращение числа кандидатов было, кстати, заметно и в предшествующие годы (254 – в 1910 г., 296 – в 1909, 303 – в 1906). В 1913 г. цифра неожиданно поднялась до 314, притом только в 41 округе конкурировало по два кандидата, в 55 – по три, в 15 – по четыре, и в одном – пять; но этот рост объясняется главным образом отчаянными попытками правой предотвратить свое ослабление: против 47 кандидатов в 1910 г. она выставила 88 в 1913 г.; в то же время число завоеванных мест упало с 13 до 7 (хотя общее количество ее голосов увели- чилось с 64900 до 81400, и эти 17000 голосов, полученных главным образом за счет либералов, отняли у

тех 13 мест). С другой стороны, в 1910 г. тесное предвыборное соглашение связывало радикалов и социалистов, поэтому они никогда не выставляли кандидатов друг против друга; оно, очевидно, было разорвано в 1913 г., когда 17 социалистов были выставлены против радикалов и 7 радикалов – против социалистов. Если, наконец, сопоставить ситуацию 1913 г. с предшествующей диспозицией партий, можно отметить явную их концентрацию. В 1906 г. там было пять партий (в результате создания радикальной партии); в 1909 г. слияние аграрной (умеренной) партии с либералами сократило это число до четырех; и, наконец, с начала века разворачивался процесс вытеснения правой, который, повидимому, ускорялся неуклонно возрастающим разрывом процента голосов и процента мест. В 1911 г. консервативная правая с ее 7 депутатами занимала всего лишь 6,14% общего количества мест в парламенте. Фактически дело шло к трехпартийности того типа, который существовал в то время в Англии, где социалистическая партия занимала место рядом с двумя «буржуазными». Мажоритарное голосование выполняло свою сократительную функцию, а соглашение между радикалами и социалистами позволяло даже предвидеть появление в скором времени оригинальной двухпартийности путем возможного слияния двух групп левой; но система пропорционального представительства положила конец такому развитию событий.

В Канаде насчитывается сегодня четыре партии, представленных в парламенте Оттавы: либералы (185 мест), консерваторы (143), лейбористы (13) и «Общественное доверие». Однако тенденция к дуализму прослеживается достаточно ясно. Партия общественного доверия – чисто локальная, представлена только в провинции Альберта, где в 1925 г. она заменила партию фермеровунионистов. С появлением в 1932 г. лейбористской партии Канада с опозданием на тридцать лет воспроизвела английскую и европейскую схему начала века, поскольку социалистическая партия нарушила консер- вативно-либеральный дуализм. Вместо возвращения к двухпартийности путем слияния традиционных партий или исчезновения одной из них, здесь дело, очевидно, идет скорее к вытеснению новой партии (как это было с партией «прогрессистов», возникшей в 1921 г. и через 10 лет исчезнувшей) 5, или «выдавливанию»

5 Эволюция мест прогрессистов: 1921: 64; 1925: 24; 1926: 13; 1927: 2. Эволюция

Это называется – агитаци-

åé.

Трудно перечислить все те меры, к которым прибегает для этого партия: начиная от печатного воззвания и горячего изустного слова и кончая отдельными геройскими поступками, которые, потрясая душу, могут внушить людям уважение к силам партии, заставить темных задуматься над своей темнотой и окружающей несправедливостью, или даже вызвать значительное массовое движение среди измученного народа.

Но самой трудной и сложной работы требует от партии время предвыборное. За несколько месяцев перед выборами народных представителей все партии начинают деятельно вербовать себе сторонников. Разъяснение программ, собрания – так называемые митинги, торжественные шествия по улицам (демонстрации) с флагами, на которых написано название партии и ее основные требования – все это средства, которые партия пускает в ход для того, чтобы затронуть в своей работе широкие круги народа.

В это время борьба между партиями бывает очень велика, но борьба эта – мирная, организованная, партии не должны чинить насилия одна над другой; свобода в это время должна быть предоставлена самая полная – всем и каждому говорить и печатать что угодно, с ответственностью только по суду и то по оконча- нии предвыборного времени. Тогда победит та партия, которая лучше понимает народный интерес, сумела лучше доказать это и работала более дружно и сплоченно.

Политическая партия должна быть поэтому хорошо организована. Во главе ее обыкновенно стоит центральный совет партии, а на местах работают местные комитеты. Эти комитеты заведуют пропагандой и агитацией в городе или округе, вербуют членов партии, производят денежные сборы и сносятся с центральным советом партии. Верховным органом является общий партийный съезд делегатов, посланных от местных комитетов.

Партийный съезд руково-

дит деятельностью всей партии, вырабатывает ее программу и намечает ее тактику, т. е. указывает лучшие средства борьбы и пути, ведущие к цели. Съезд делает постановления от лица всей партии и подчинение этим постановлениям является делом первостепенной важности. Партия не может успешно работать, если деятельность ее не будет объединена, партия никогда не победит, если не будет работать согласно и дружно. Строгая выдержка и подчинения решениям съезда и комитетов – эта, так называемая партийная дисциплина, – есть одно из основных условий успеха.

Такая согласованность в работе нужна особенно в предвыборное время. Необходимо, чтобы все члены партии, да и не только они, а по возможности весь народ – знали, за кого партия будет голосовать. Обыкновенно партийные комитеты выставляют от себя верного человека, за которого и предлагают избирателям подавать голоса.

В каждой местности каждая партия выставляет своего кандидата. Пройти из них может один на каждые 100000 населения или на целый круг. Оказывается, что везде на одно место является несколько человек кандидатов, и тот из них будет считаться избранным, который получит за себя большинство голосов. Обыкновенно для избрания нужно получить голосов больше половины. Вот тут-то, например, и необходима партийная дисциплина. Нужно сделать так, чтобы голоса в партии не разбились. Если одни члены партии будут голосовать за одного, а другие за другого, то, наверное, случится так, что ни тот, ни другой не будут избраны; тогда большинство голосов получит кандидат другой партии, и в этом месте дело будет проиграно.

Член партии, который согласился на то, чтобы его избирали, или, как говорят – выставивший свою кандидатуру, – связан программой своей партии. Это значит, что он, заявив себя сторонником партии, тем самым обещает, что будет, в случае избрания, стоять за те законы и проводить те

30

20

10

0 1918 1922 1923 1924 1929 1931 1935 1945 1950

-10

-20

-30

Консерваторы Либералы Лейбористы

Таблица 5. Разрыв между процентом голосов и процентом мест в Великобритании.

требования, которые отстаивает

его партия. Всякий, кто подает за него голос, поручает ему тем самым – бороться за свои интересы. Понятно, что избиратель будет потом внимательно следить, как держится его поверенный в Учредительном Собрании. Каждую речь, которую тот произнесет, избиратель прочтет потом в газетах; депутат же знает, что вся партия, как один человек, следит за ним, и горе ему, если он изменит народному делу!

Мы видим, что политиче- ская партия не только объединяет всех людей с одинаковым классовым интересом, но и ведет объединенный класс к победе. Хорошо объединенная политическая партия живет этой борьбой, как один человек. Члены ее хорошо знают, кто им друг и кто враг, они не обманутся, не ошибутся, не повредят дорогому общему делу. Каждый новый успех партии есть успех не только каждого из ее членов, но и каждого из людей, принадлежащих к тому классу, за интересы которого борется партия.

Раз одержав победу, полу- чив большинство в палате депутатов, хорошо организованная партия постарается не выпустить ее из рук. Мало раз победить на выборах: партия должна победить при новых выборах, еще и еще, чтобы иметь возможность много лет подряд проводить в жизнь свою программу. Правительство всегда представляет власть той партии, которая имеет за собой в палате большинство представителей. Министры всегда принадлежат к партии большинства: иначе ни одно предложение их не будет принято палатой и им останется только уйти в отставку.

И вот главная цель полити- ческой партии состоит в том, чтобы большинство народных представителей и министры были ее членами, чтобы желания партии стали законом для всей страны.

Итак, нужно твердо помнить: чтобы победить, надо

бороться, надо объединяться, надо дружно и сознательно действовать.

Правда, политическая партия может добиться победы не легко и не сразу. Нет спора,

что конституционное правле-

ние, т. е. такое, при котором законодательная власть принадлежит народным представителям – не дает и не даст скоро совершенного устройства. Но для настоящего времени такое правление есть лучшее. Со временем же, когда усовершенствуется производство фабрич- ное и земледельческое, когда народ вырастет духовно и станет сознательнее и самодеятельнее, – он сумеет устроиться иначе: он найдет себе тогда лучшие формы правления, а может быть устроится и совсем без него… 1906 г.

Политика как призвание и профессия: Хрестоматия муниципального политика. Выпуск 1. – Обнинск: Институт муниципального управления, 1997.

Можно ли пойти еще дальше и утверждать, что мажоритарная система способна создать двухпартийность в стране, где ее никогда ранее не существовало? Если дуалистиче- ская тенденция вырисовывается там уже довольно явно, утвердительный ответ не вызывает сомнений. Введение мажоритарного голосования с единственным туром в Западной Германии несомненно имело бы результатом постепенное разрушение малых и средних партий и оставило бы на политической сцене только социалистов и христианских демократов: ни одна другая страна бесспорно не обладает сегодня в такой полноте всеми необходимыми условиями установления парламентского режима английского образца. В Италии избирательная реформа того же рода дала бы идентичные результаты – если только одну из двух партий не представляли бы коммуни-

сты, что весьма опасно для демократической системы. А вот резкое введение голосования в один тур в стране, где многопартийность имеет такие глубокие корни, как во Франции, не привело бы к аналогичным результатам, разве что в течение очень длительного срока. Избира-

тельный режим подталкивает к двухпартийности, но не ведет к ней с фатальной неизбежностью, невзирая ни на какие препятствия. Базовая тенденция сочетается со многими другими, которые ее умеряют, тормозят или даже приостанавливают. И тем не менее, со всеми этими оговорками, можно, перефразируя Маркса, рассматривать дуализм партий в качестве «железного закона» мажоритарного голосования в один тур.

Источник: М. Дюверже. Политиче- ские партии / Пер. с франц. – М.:

Академический проект, 2000

Я уже признавался, мой любознательный друг, что у этой северной столицы множество выражений лица. В зависимости от выбранного маршрута ты увидишь три-четыре совершенно разных города.

Одно из лучших мест, любой тебе скажет, – Храм Неба.

Он окружен пространной священной рощей, веками клубящейся кипарисами. Такие я видел только в старых прованских аббатствах, где любил писать этюды Ван Гог. Как жаль, что в Китае не было и нет импрессионистов.

Впервые я попал сюда в поздний послеполуденный час. Солнце пронизывало священный лес, но уже наполняло его желтизной и золотило лицо инвалида, катившего по дорожке в своей коляске. И прорисовывало серые морщины крученых необхватных стволов, за которыми тут и там прячутся и шарят друг у дружки под одеждой измученные теснотой жилья и варварским законом о браке парочки.

Внутри этой рощи запрятан тот императорский павильон, что я упоминал в

прошлом письме. Но главное – два круглых, вонзенных в небо храма, разведенных длинной и широкой каменной эспланадой, и еще трехъярусный беломраморный алтарь, величи- ной и видом наводящий на мысль о римских аренах.

Особенно праздничен северный храм в виде ступенчатого шатра, снизу доверху сверкающего золотой росписью. Южный поменьше ростом, зато окружен важной здешней достопримечательностью – Стеною Эха. Эта высокая каменная подкова хорошо отражает звук. И если стать внутри ее по разные стороны от храма, можно, не видя друг друга, переговариваться негромким голосом: слова полукругом обегают препятствие. Впрочем, китайцы так орут, что спокойно могли бы обойтись безо всякой стены, их слышно даже снаружи. А особенно любознательные, выйдя из храма, обычно пытаются повторить эксперимент еще и с внешней, выпуклой, стороны.

Легко вообразить, сколь блестящее и торжественное зрелище являло шествие

императора с многотысяч- ной свитой, под рокот барабанов и мерные всплески гонгов катившее разноцветной шелковой волной по эспланаде от храма к храму. Мысленно я проделал с ними весь путь и даже облачил себя в какие-то атласные перья. Но потом оказался в более подобающей по чину, сдерживаемой стражниками толпе принаряженных писцов неизвестного мне ранга...

Видно, на это ушло порядочно времени. Когда я огляделся вокруг, уже и туристов почти не стало. Только два-три старика бродили по опустевшим каменным плитам с вертушками воздушных змеев в руках и неотрывно глядели в покрасневшее небо. Там, на немыслимой высоте, медленно кружили их мастерски сделанные игрушки в виде громадных шелковых бабочек и плоских оперенных ястребов, вселяющих ужас в сердца пичуг, притихших в потемневших кронах.

В Китае торгуют в храмах. Брелоками, безбожно дорогими открытками, веерами, кока-колой и пивом, нефритовыми статуэтками

грубой работы, булочками, майками с изображениями Великой стены. А за воротами Храма Неба, прилепившись переходящими один в другой зарешеченными лабазами к окаймляющей священные угодья серой стене, протянулся знаменитый Жемчужный рынок.

Внутри это узкая крытая галерея, где по обе стороны от прохода теснится несметная череда крошечных лаво- чек чудес. По правую руку – антикварные, набитые драгоценными старыми вазами, чайными сервизами, серебряными браслетами, фаянсовыми подголовниками, кальянчиками, крошеч- ными шелковыми туфельками былых красавиц, фигурками из яшмы, дерева и нефрита. По левую – все то же самое за бесценок, только что привезенное с фабрик или из маленьких мастерских. Удивительно, что по ночам, когда со скрежетом опускаются железные шторы и гаснет свет, вторые не переползают через проход в аристократическое общество первых. Подозреваю, это случается.

Продолжение на с. 19