132 Элиас Улнетти

они всегда под рукой, когда возникает необходимость незамедлительного собирания масс.

Но и архаичное в жизни нашей современной культуры выражается в образе стай. Тоска по простому или естественному существованию, стремление освободиться от тягот и тревог нашего времени имеют именно эту подоплеку: желание жить в изолированных стаях. Охота на лис в Англии, походы через океан на маленьких яхтах с минимальным экипажем, молитвенные сообщества в монастырях, экспедиции в неведомые страны, да, впрочем, и мечта поселиться с немногими избранными где-нибудь в райском уголке, где все умножается, так сказать, само собой, без усилий со стороны человека, - общим для всех этих архаических ситуаций является представление об ограниченном числе людей, хорошо знакомых друг с другом и вместе участвующих в деле, имеющем постоянный, четкий и определенный характер.

В своей откровенной форме стая проявляется и сегодня в каждом случае линчевания. Это называется судом Линча; употребление слова "суд" здесь столь же бесстыдно, сколь само дело, ибо говорить надо о ликвидации всякого суда. Обвиняемый не считается человеком. Его убивают как животное, минуя все человеческие формы. Различия в облике и поведении, пропасть, существующая, на взгляд убийц, между ними и их жертвой, помогает им обращаться с жертвой как с животным. Чем дольше ему удается скрываться и бежать, тем с большим рвением они сплачиваются в преследующую стаю. Сильный человек, хороший бегун дает им возможность насладиться охотой. Естественно, это случается не часто: редкость охоты делает ее еще привлекательнее. Жестокость, которую они себе при этом позволяют, можно объяснить тем, что они не могут его сожрать. Возможно, они потому и считают себя людьми, что не вонзают в него зубы.

Обвинения сексуального характера, которые часто служат поводом для образования стаи, превращают жертву в опасное существо. Они воображают себе его действительное или мнимое чудовищное деяние. Связь черного мужчины с белой женщиной, образ их телесной близости подчеркивает в глазах мстителей их различия. Женщина становится еще белее, мужчина - еще чернее. Она невиновна, ибо, как мужчина, он сильнее. Если она шла навстречу, значит под влиянием

Стая 133

его превосходящей силы. Именно мысль об этом превосходстве им всего невыносимее, именно она заставляет их сплотиться в стаю. Вместе они его загоняют и убивают - как кровожадное животное, напавшее на женщину. Убийство представляется им дозволенным и даже благим делом и наполняет их нескрываемым удовлетворением.

Стаи в легендах о предках аранда

Как отражается стая в головах австралийских аборигенов? Две легенды о предках аранда дают об этом ясное представление. В первой рассказывается об Унгутнике - знаменитом кенгуру из мифических первобытных времен. Вот что сообщается о его встречах с дикими собаками.

"Будучи еще не взрослым, маленьким животным, он отправился погулять. Отойдя примерно на три мили, Унгутника вышел на открытое место, где увидел стаю диких собак. Они лежали вокруг своей матери, которая была очень большой. Он стал прыгать вокруг и рассматривать диких собак, тут они его заметили и погнались за ним. Он помчался от них так быстро, как только мог, но на другой открытой поляне они догнали и набросились на него. Они разорвали его тело, сначала содрали шкуру и отбросили ее в сторону, потом съели печень и сняли все мясо с костей. Сделав это, они снова легли.

Унгутника, однако, был не совсем мертв, ибо его шкура и кости быйи еще целы. На глазах у собак шкура оделась на кости. Он встал и побежал. Собаки снова погнались за ним и поймали его возле холма Улима. Улима значит "печень" и называется так потому, что собаки не стали есть печень, а выбросили ее; она превратилась в черный холм, обозначающий это место. Что произошло раньше, случилось и на этот раз, и Унгутника, который снова стал целым, добежал теперь до Пулпуньи. Это слово обозначает своеобразный звук, который издают маленькие летучие мыши. Унгутника на этом месте обернулся и издал такой звук, чтобы посмеяться над собаками. Его снова схватили и разорвали, но, к большому удивлению преследователей, он опять стал целым. Он бежал до Ундиары, собаки - за ним. Когда он добежал до колодца с водой, они поймали и съели его. Они отгрызли ему хвост и похоронили его там, где он находится и сейчас в форме кам-134 Элиас К.анетти

ня. Его называют хуринга - кенгуриный хвост; во время церемоний приумножения его выкапывают, показывают всем и заботливо протирают".

Четырежды охотилась на кенгуру стая диких собак. Он был убит, разорван и съеден. Три первых раза кости и шкуру не трогали. Поскольку они не тронуты, он мог снова встать, а тело - нарасти; собакам приходится гнаться за ним снова. Одно и то же животное, следовательно, съедается четырежды. Мясо, которое съедено, вдруг снова оказывается на нем. Из одного кенгуру стало четыре, и все же это один и тот же зверь.

И охота все та же, только местность меняется, и места замечательных событий навсегда запечатлеваются в ландшафте. Убитый не поддается, он продолжает жить и насмехается над стаей, не перестающей удивляться. Однако и она не сдается: она должна убить свою добычу, даже если уже поглотила ее. Невозможно проще и понятнее изобразить постоянство стаи и повторяемость ее действий.

Приумножение здесь достигается благодаря своего рода воскрешению. Животное ведь еще молодое и не принесшее потомства. Вместо этого оно умножается само. Умножение и размножение, как это видно, ни в коем случае не одно и то же. Из шкуры и костей он возникает снова на глазах преследователей и побуждает их продолжать охоту.

Погребенный хвост продолжает существовать в виде камня, он есть знак и свидетель этого чуда. В нем теперь заключена сила четырехкратного воскрешения, и, если с ним обращаться правильно, как это происходит на церемониях, он помогает в деле приумножения.

Вторая легенда начинается с охоты одного человека на большого и очень сильного кенгуру. Он его увидел и хочет убить и съесть. Он следует за ним на большом отдалении; это долгая охота, в некоторых местах они останавливаются на некотором расстоянии друг от друга. Всюду, где располагается кенгуру, он оставляет следы на местности. В одном месте он слышит шум и встает на задние лапы. Восьмиметровая глыба стоит там и сегодня в этой позе. Потом он проскреб дыру в земле, ища воду; эта дыра также сохранилась.

Но в конце концов зверь страшно устал и лег. Охотник же натолкнулся на несколько человек, принадлежащих хотя и к тому же тотему, но к другой подгруппе. Они спросили охот-Стая 135

ника: "У тебя большое копье?" Он ответил: "Нет, только маленькое. А у вас есть большие копья?" "Нет, - сказали они, - только маленькие". Тогда охотник сказал: "Положите ваши копья на землю". И они ответили: "Хорошо, но и ты положи свое на землю". Копья были сложены на землю, и охотники напали на животное. У того, первого, охотника были в руках только щит и хуринга - его священный камень.

"Кенгуру был очень сильным и отбросил от себя охотников. Тогда они все прыгнули на него, и охотник, оказавшийся внизу кучи, был затоптан до смерти. Но и кенгуру казался мертвым. Они похоронили охотника с его щитом и хурингой, а тело кенгуру взяли с собой в Ундиару. Он оказался на самом деле не мертвым, но умер позднее и был положен в пещеру. Его не ели. Потому что там, где было тело животного, в пещере возник каменный разлом, в который после смерти ушел его дух. Вскоре после этого умерли и охотники, и их духи ушли в озерко поблизости. Сказание гласит, что в древние времена огромные множества кенгуру приходили в пещеру, и тела их исчезали в земле, и духи их уходили в камень".

Индивидуальная охота здесь переходит в охоту целой стаи. Охотники идут на зверя безоружными, рассчитывая похоронить его под людской массой. Общим весом его можно задавить. Но он очень силен и отбивается так, что людям приходится нелегко. В пылу борьбы первый охотник сам оказывается внизу, и его затаптывают до смерти вместо кенгуру. Его хоронят со щитом и его священной хурингой.

История об охотничьей стае, которая идет на особенного зверя и по ошибке вместо зверя убивает лучшего охотника, встречается по всему миру. Она завершается плачем по мертвому; охотящаяся стая здесь переходит в оплакивающую стаю. Это превращение образует сердцевину многих важных и широко распространенных религий. И здесь, в этой легенде аран-да, говорится о погребении жертвы. Щит и хуринга похоронены вместе с ним, и упоминание о хуринге, считающейся священной, придает событию торжественную ноту.

Само животное, умершее позднее, похоронили в другом месте. Это пещера, ставшая позднее центром сбора для кенгуру, которые приходили и исчезали в ней. Ундиара - так называется эта округа - стала священным местом, где тотем кенгуру производит свои ритуалы. Ритуалы служат приумно-136 ЭлиасК.анетти

жению этого животного и, покуда все делается правильно, здесь всегда будет много кенгуру.

Замечательно, как в этой легенде накладываются друг на друга два совершенно различных процесса, образующие ядро религии. Первый состоит, как уже показано, в превращении охотящейся стаи в оплакивающую; второй, разыгрывающийся в пещере, - в превращении охотничьей стаи в умножающую. Для австралийцев второй процесс гораздо важнее, он буквально составляет сердцевину их культа.

То, что оба выступают вместе, говорит в пользу главного тезиса этого очерка. Каждая из четырех основных форм стаи с самого начала имеется повсюду, где есть люди. Еще и поэтому всегда возможны превращения одной стаи в другую. В зависимости от того, на какую из них падает акцент, образуются различные фундаментальные формы религии. В качестве важнейших групп в этом отношении я выделяю оплакивающую и приумножающую стаи. Но есть еще, как мы увидим, охотничьи и военные религии.

Зачатки важных процессов обнаруживаются даже в приведенной легенде. Разговор о копьях, завязавшийся при встрече охотников, предполагает возможность вооруженного соперничества. Одновременно бросив на землю все имеющиеся копья, они отказываются от схватки. Лишь потом они вместе идут на кенгуру.

Здесь мы сталкиваемся с еще одной деталью, которая кажется мне примечательной в этой легенде: это толпа людей, бросившихся на кенгуру, чтобы кучей задавить животное. Такие кучи из человеческих тел часто встречаются у австралийцев. С ними постоянно сталкиваешься в их церемониях. В определенный момент церемонии обрезания молодых мужчин кандидат мочится на землю, и несколько мужчин укладываются на него так, что он должен выдержать их совокупный вес. У некоторых племен куча людей падает на умирающего и тесно сдавливает его со всех сторон. Эта уже известная ситуация представляет особый интерес: ею обозначен переход к груде умирающих и мертвых, о чем часто говорится в этой книге. Некоторые разновидности австралийских человеческих штабелей должны рассматриваться в следующей главе. Здесь, пожалуй, достаточно заметить, что намеренно и мощно сплотившаяся толпа живых не менее важна,

Стая 137

чем груда мертвых. Если последняя представляется нам более знакомой, то только потому, что она обрела в ходе истории чудовищные масштабы. Поэтому и должно казаться, что лишь мертвые люди в больших количествах могут тесно прижиматься друг к другу. Однако куча живых тоже прекрасно известна: это, по сути дела, не что иное, как масса.

Человеческие построения у аранда

Обе приведенные здесь легенды о предках взяты из книги Спенсера и Джилена о племени аранда. Они называют его "арунта". Большая часть этого знаменитого труда посвящена описанию ритуалов и церемоний аранда. Об их многообразии трудно составить себе преувеличенное представление. Особенно бросается в глаза богатство геометрических фигур, составляемых участниками во время церемоний. Иногда эти построения хорошо нам знакомы, поскольку их значение сохранилось доныне, иногда они поражают совершеннейшей чужеродностью. Перечислим кратко важнейшие из них.

При тайных церемониях участники в полном молчании идут гуськом в затылок друг другу. Это мужчины, отправившиеся в путь, чтобы извлечь свои священные хуринги, которые хранятся в пещерах и других потайных местах. Они блуждают около часа, прежде чем достигают цели. Все это время молодые мужчины, взятые в поход, не вправе задавать вопросы. Если же ведущий их старик хочет что-то объяснить, например, рассказать о деталях ландшафта, связанных с легендами предков, он прибегает к языку знаков.

В подлинных ритуалах участвует обычно ограниченное число исполнителей, одетых как предки тотема и их соответственно изображающих. Чаще всего их двое или трое, иногда - всего один. Молодые образуют около них круг, танцуя и издавая соответствующие возгласы. Этот круг часто встречается и постоянно упоминается.

В другом случае, в церемонии энгвура, которая представляет собой важнейшее и торжественнейшее событие в жизни племени, молодые мужчины ложатся в ряд на вытянутом пригорке и лежат так в полном молчании несколько часов. Такое лежание в ряд часто повторяется, однажды оно длилось восемь часов подряд, с 9 вечера до 5 утра.