Литература

1. Аминов Н.А., Янковская Н.А. Методическое руководство по психодиагностике школьного коллектива. М., 1997.

2. Аминов Н.А., Янковская Н.А. О критериях оценки эффективности развития школы// Психологическая наука и образование. 1998. № 3-4.

3. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1980.

4. Бойко В.В., Ковалев А.Г., Панферов В.Н. Социально-психологический климат коллектива и личность. М., 1983.

5. Буржуазная педагогика на современном этапе /под ред. З.А. Мальковой, Б.Л Вульфсона. М.,1984.

6. Волков Г.Г. Легко ли учиться в американской школе? М., 1993.

7. Деак Ф.Г. Влияние организации учебной деятельности на взаимоотношения учителей и учащихся. Автореф.канд.дис. М., 1982.

8. Дементьева И.Ф. Современная российская семья: трудности и надежды // Педагогика, № 6, 1966.

9. Коллектив. Личность. Общение: Словарь социaльно-психологических понятий / Под ред. Е.С. Кузьмина и В.Е. Семенова. Л., 1987.

10. Кричевский Р.Л., Дубовская Е.М. Психология малой группы. М., 1991.

11. Ландшеер В. Концепция “минимальной компетенции” // Перспектива, №1, 1988.

12. Обозов Н.Н. Межличностные отношения. Л., 1979.

13. Оконь В. Введение в общую дидактику. М., 1990.

14. Раттер М. Помощь трудным детям. М., 1987.

15. Социальная психология / Под ред. Г.Л. Предвечного и Ю.А. Шерковина. М., 1975.

16. Фридман Л.М. Педагогический опыт глазами психолога. М., 1987.

17. Шакуров Р.Х. Директор школы и микроклимат учительского коллектива. М., 1979.

18. Щетинина В.П. Научные подходы к экономике образования // Педагогика, № 1, 1996.

19. Вowles S., Gintis H. Schobling in Capitalist America Educacional Reform and Contradicton of Economic Life. N.Y. 1975.

20. Competency, Assessment, Research and Evaluation. A Report of a National Conference, March 12-15, 1974.

21. Correa H. Quantitative Methods of Educational Planning. Scranto, 1969.

22. Educational Documentation and Information. Unesco, № 184, 1972.

23. Gagne R. The Conditions of Lerning. N.Y., 1967.

24. Husen T. Utbildung ar 2000. Stockholm. 1971.

25. Musgrave R. Knowledge, Curriculum and Change. Melbourne, 1973.

26. National Assesment and Social Indicators, N.Y., 1975.

27. Schults T. Investment in Human Capital // American Economic Review, № 5, 1961.

28. Titze H. Die Pоlitiisierung der Shcule. Hamburg, 1973.

29. Whitе W.F., Burke C.M. Effective Teaching and Beyond // J.Instructional Psychol. V.20, № 2, 1993.

30. Woodhall W., Blaug M. Productivity Trend in British. Secondary Education. L., 1967.

Праздников Г.А.,

профессор, заведующий кафедрой

философии СПбГУП

ИСКУССТВО В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ПИТИРИМА СОРОКИНА

В канун третьего тысячелетия все чаще внимание теоретиков привлекают вопросы, еще недавно полагаемые хрестоматийными. Мы переживаем «кризис идентичности» практически всех форм культуры, в том числе искусства и осознающей его теории. Дискуссии по проблемам искусствознания и эстетики выявили их неспособность истолковать искусство как форму жизни человеческого духа, как «говорящее и выразительное бытие» (М.М. Бахтин). В этой ситуации особый интерес представляет анализ творческого наследия Питирима Сорокина. Труды выдающегося русского мыслителя, синтезирующие философско-теоретический, исторический и социологический подходы, пронизаны подлинно гуманитарным пониманием культуры. Именно культура превращает социальное пространство в «человеческий мир», кризис культуры — есть кризис жизни.

В исследовании сложной целостности общественной жизни и культуры как реального фундамента любой социальной системы необходимым составляющим элементом выступает искусство. В «Общедоступном учебнике социологии» искусство понимается как средство удовлетворения наших чувственно-эмоциональных потребностей, инструмент возбуждения и подавления эмоций, определяющих поведение человека и влияющих на всю общественную жизнь. К художественной сфере П.Сорокин обращается постоянно, не только в случае ее анализа как специального предмета исследования. Гомер, Шекспир, Гюго, Достоевский, Гончаров, Куприн, Чехов, Чайковский, Левитан — эти имена встречаем мы на страницах, посвященных толкованию основных социологических понятий, форм морали и поведения. В публичной лекции, прочитанной в г. Устюг, творчество Метерлинка и Верхарна рассматривается как выражение дум и настроений определенного времени. Термин «культурная атональность», введенный в теоретический оборот П.Сорокиным, несомненно, представляет собой аналог атональной музыки Арнольда Шенберга. В автобиографической книге «Дальняя дорога», отмечая вкусовое неприятие определенных музыкальных произведений (авангард, джаз), Сорокин оговаривает возможность и необходимость специально-целевого восприятия: «как социолог, я вынужден время от времени слушать их. Ведь они — зеркало поспешного смятения умов, анархии стандартов, социальных антагонизмов…» [1. C.235]. Поскольку в любой сфере культуры совокупность свойств, норм, ценностей образует функционально интегрированные комплексы, представление о культурном целом предполагает пристальный социологический анализ специфических сегментов культуры. С другой стороны, Сорокин подчеркивает, что все многообразие его работ по философии, теории культуры, социологии, искусствоведению, психологии, политологии есть выражение идей целостной теоретической концепции, наиболее полно реализованной в его знаменитой четырехтомной «Социальной и культурной динамике» (1937-1941гг.). Открывается этот труд 745-страничным томом «Изменение форм искусства».

Трем типам культуры (чувственной, идеациональной и интегральной) соответствуют типы искусства. Понимание искусства в контексте определенного типа культуры предполагает осмысление доминирующей роли сверхсистемы культуры по отношению к художественным сюжетам, формам, стилю. Чувственное искусство ориентировано на эмпирический мир чувств, воспроизводит являющийся мир, осваивая его во всем многообразии. Именно в системе этого искусства формируется стремление к постоянной изменчивости, новизне, но в «перестойной фазе» (выражение П.Сорокина) все явственнее начинается процесс разрушения культурной целостности, художественная сфера отделяется от религии, науки, философии, морали, замыкаясь в границах «искусства для искусства». Идеациональное искусство имеет дело со сверхчувственным трансцендентальным миром. Это искусство не интересуется событиями и фактами чувственного мира, не стремится развлекать и доставлять удовольствие. Оно направлено к Богу, к душе, к общению души с Богом и с самой собой. Это искусство символично, ибо чувственный мир — лишь знак сверхчувственной реальности. И, наконец, третий тип культуры — интегральный. Этот, промежуточный между чувственным и идеациональным тип культуры и искусства, хотя и является основным, но появляется редко и живет коротко. В этом типе культуры в центре внимания как эмпирические, так и сверхэмпирические аспекты реальности-ценности. Здесь гармонично сотрудничают друг с другом наука, философия, религия, искусство, а в последнем уживаются реалистический, символический и аллегорический стили.

Особый интерес представляет анализ современного кризисного состояния искусства. Необходимо различать глубину и верность понимания общих тенденций развития культуры и возможную субъективность в оценке отдельных явлений. Сорокин сам признавал, что, хотя его пристрастия в искусстве достаточно широки, они вместе с тем консервативны. Вряд ли можно согласиться с отнесением музыки Прокофьева и Шостаковича к модернизму, с включением в общий поток «вульгарной», «монотонной», «отталкивающей» «так называемой популярной музыки» джаза и спиричуэлс. Отмеченные исследователем в средние века достижения и недуги художественной культуры ныне, на исходе двадцатого столетия, могут быть уточнены, скорректированы, но нельзя не согласиться с ними по существу. Речь идет о необыкновенном многообразии современного искусства, его проникновении во все аспекты жизни и влиянии на различные продукты цивилизации, о массовой доступности как характеристической черте современной культуры, усиленной техническими возможностями тиражирования и трансляции. Сорокин отмечает облагораживающее воздействие этого искусства на современного человека. Однако «симптомы усталости и дезинтеграции» обнаруживаются уже в конце девятнадцатого века. Гедонистическая функция искусства трансформируется до простого чувственного наслаждения, (как пишет П.Сорокин, — уровня «вино — женщина — песня»). Обращенность в чувственный мир оборачивается иллюзорным его воспроизведением безотносительно к постижению сути, интерес к патологии и негативным сторонам жизни становится самодовлеющим, а специализация и профессионализация творчества все больше изолирует художника от культурной общности. Искусство начинает служить не Богу Любви, но Сатане (впрочем, эти тенденции равно характеризуют современную науку, философию, религию, право, этику).

Процессу распада и дезинтеграции противостоит «мобилизация оппозиционных сил». В столкновениях и борьбе, охватившей все сферы социальной жизни, наши умы и души, идет медленное формирование нового, интегрального строя, объединяющего все формы культуры на основе высших ценностей Истины — Добра — Красоты. Именно в этом типе культуры, наряду с сохраняемым ценностным отношением к чувственным и умопостигаемым сторонам мира, особый интерес вызывают возможности освоения сверхчувственной и сверхрациональной реальности, а они связаны в первую очередь с интуицией-вдохновением великих художников. Разумеется, не только их (П.Сорокин говорит о пророчествах великих моральных и религиозных лидеров, о прозрениях философов), но именно искусство обращено к миру в целом, в искусстве явственнее, чем где-либо, человек-художник воспринимается как (со)участник космических творческих сил. Неизъяснимое на понятийном языке это единство с космосом вполне конкретно переживается. В этом типе культуры актуализируется все лучшее из предшествующих цивилизаций. Никогда прежде человеку не было открыто в таком объеме искусство Большого Пространства и Времени. Еще в 1922г. в работе «Начало великой ревизии» П.Сорокин, понимая природу катастрофического мироощущения времени, оспаривал тезис о гибели культуры. В «Динамике» он вводит понятие «энергия культуры», связывая с ним идею о максимальном развитии в культуре и культурой человеческих возможностей. Трагическая ситуация времени лишний раз заставляет нас осознать важность «задачи альтруистической трансформации человечества и всего человеческого универсума» [2. C.319]. Любопытно признание Сорокина относительно биографичности интегрального мировоззрения — он создал его, «чтобы пройти сквозь хаос вакханалии бездуховности и не изменить себе…» [1. С.237]. Теоретическое понимание сущности искусства и культуры (что они есть) неотделимы для мыслителя от императива (какими они должны быть), хотя он нигде не формулирует это положение. Контроль в культуре осуществляется не внешним насилием, а глубоко интериоризованными религиозными, этическими и другими ценностями. Нравственный смысл культуры и искусства — жизнеподдержание, а основная сила, способная сделать эту жизнь счастливой, — любовь между людьми, альтруизм. Любовь объединяет, противостоит хаосу и разрушению. П.Сорокин возглавляет не совсем обычный проект, реализуемый в исследовательском центре Гарвардского университета — «Мистическая энергия любви». Изучаются различные источники любви и пути ее «более эффективного производства». Один из важнейших источников («гигантская энергетическая установка») — искусство. В одной из последних своих книг (1964 г.) в ряду имен героев, оказывавших влияние на миллионы людей — Будды, Иисуса, Св. Франциска Ассизского и Ганди, — мы находим Гомера, Шекспира, Баха, Бетховена. Речь идет не о каких-то внехудожественных влияниях («Поэт в России больше, чем поэт»), но об актуализации художественным гением скрытых потенциалов реальности, о трансформации эстетической энергии в энергию любви («вдохновляющее воздействие изящных искусств»).

Исследования искусства научной ценностью обладают только тогда, когда есть уверенность, что искусство правильно идентифицируется. Классификация искусства невозможна без его квалификации. Никакая логика не в состоянии идентифицировать искусство вне соответствующего его переживания. Для П.Сорокина с детства до последних дней искусство было дорого и близко. Разумеется, общение с искусством было его сердечной привязанностью, а не профессиональным делом, но он прекрасно понимал, сколь значима эта область личностной культуры для гуманитария. Жизненный путь ученого не первичен и не вторичен по отношению к научному творчеству, а составляет с ним единое целое. Это органическое состояние человека, живущего и проживающего жизнь во всем ее объеме, то, что М.М. Бахтин называл «единством обымания» реального бытия и специализированной деятельности — традиция русской гуманитарной культуры, не только не утраченная П.Сорокиным в эмиграции, но, несомненно, развитая в американский период творчества. В целостном процессе «творчества — жизнепроживания» неразрывны отношения ученого к миру и к самому себе, ответственность перед наукой и перед жизнью, творение научных трудов и самого себя, следование неизбежной логике истории и единоборство с обстоятельствами. Творческая деятельность Питирима Сорокина — органическая составляющая его жизненного пути, поступок в масштабе жизни, форма нравственного поведения.

И последнее. Творческая деятельность Питирима Сорокина — органическая составляющая его жизненного пути, поступок в масштабе жизни, форма нравственного поведения. В целостном процессе «творчества — жизнепроживания» неразрывны отношения ученого к миру и к самому себе, ответственность перед наукой и перед жизнью, творение научных трудов и самого себя, следование неизбежной логике истории и единоборство с обстоятельствами. Жизненный путь ученого не первичен и не вторичен по отношению к научному творчеству, а составляет с ним единое целое. Это органическое состояние человека, живущего и проживающего жизнь во всем ее объеме, то, что М.М. Бахтин называл «единством обымания» реального бытия и специализированной деятельности, — традиция русской гуманитарной культуры, не только не утраченная П.Сорокиным в эмиграции, но, несомненно, развитая в американский период творчества.

Подводя итоги своей жизни, выдающийся мыслитель отмечает, что моральные заповеди христианства (особенно Нагорная проповедь) обусловили его нравственные ценности в ранней молодости и на всю жизнь и именно в них корни Гарвардского исследовательского центра по созидательному альтруизму, созданного им в 1949 году. В его мировоззрении Бог и природа, красота и правда, наука, искусство и этика — «одно гармоничное целое» [1. С.34]. Эти особенности творческого наследия Сорокина особенно значимы в сфере его суждений об искусстве, авторитетность которых определяется собственным художественным опытом, качеством вкуса.

Классификация искусства, конечно, возможна и на уровне формального знания, но научной ценностью она обладает только тогда, когда есть уверенность, что искусство правильно классифицируется.

Никакая логика не в состоянии идентифицировать искусство вне соответствующего его переживания (Т.Адорно как-то заметил, что Кант был последним в истории философии мыслителем, способным дать серьезную трактовку эстетических проблем, не будучи тонким ценителем искусства. Почему это было возможно — особый разговор). Для П.Сорокина с детства до последнего дня искусство было дорого и близко. Пение в церкви не только стимулировало любовь к лирике, но настолько профессионализировало его в этой области, что он стал регентом церковного и руководителем школьных хоров. Знакомство с главным дирижером Бостонского симфонического оркестра, выдающимся музыкантом Кусевицким переросло в дружбу на всю жизнь и способствовало сближению с выдающимися композиторами и исполнителями (С.В. Рахманиновым, А.Т. Гречаниновым, Н.А. Малько). Обладая фонотекой, включавшей почти все лучшие произведения мировой музыки, он постоянно ее слушал, даже выработал привычку ставить специально подобранные записи во время работы. В ранние годы он прочел Пушкина, Гоголя, Тургенева, Диккенса, дружил с литераторами в России, Чехии, Америке, долго общался с О.Хаксли. Всю жизнь посещал выставки, ходил в театр и кино, следил за развитием современных художественных направлений. Разумеется, общение с искусством было его сердечной привязанностью, а не профессиональным делом, но он прекрасно понимал, сколь значима эта область личностной культуры для гуманитария.

В учебные планы созданного им в начале 30-х годов факультета социологии он включил ряд лекционных курсов по литературе и искусству, которые читали лучшие специалисты университета.

Выдающийся русский мыслитель остался в истории гуманитарной культуры не только замечательными трудами, он сам — Питирим Александрович Сорокин как лицо, индивидуальность — часть этой культуры, в известном смысле — ее норма.