6) Напряженность между ограниченным личным миром и плановым социальным порядком

Этические нормы поведения снова станут во многом более конкретными и в этом более походящими на томистскую идею конкретной системы. С другой стороны, если мы не будем придавать достаточного значения протестантской традиции (согласно которой правильное поведение может определяться лишь внутренним опытом и голосом совести), то этот объек­тивизм может привести к дегуманизации, характерной для тоталитарной диктатуры, в которой главную ответственность за правильность или неправильность действий несет фюрер, гаулейтер или плановая комиссия. Если требовать слишком сильного подчинения религиозной сфере, то возникает опас-

[514]

ность, что эта модель слепого подчинения может подготовить почву для слепой покорности нерелигиозным силам. Так, лю­теранская разновидность протестантизма несомненно способ­ствовала выработке такого сознания, которое легче, чем кальвинистское, поддается диктату в мирских делах.

Очень трудно ответить на вопрос о том, как в плано­вом обществе, где преобладают заранее установленные мо­дели поведения, примирить необходимый объективизм с субъективизмом, согласно которому ценность действий опре­деляется содержащейся в ней долей индивидуальной совести и выбора. Средство решения этой проблемы можно искать различными путями.

а) В образовании, которое заставляет действующего индивида понять истинный смысл модели общества в целом, не довольствуясь просто механическим выполнением отдель­ных задач. В этих случаях социальное осознание становится моральным долгом. Мы лишь теперь поняли, насколько вред­ным был тот факт, что демократия, даже в тех странах, где ее институты функционируют нормально, не смогла вызвать глубокого интереса к своим достижениям, что крайне необхо­димо для того, чтобы жизнь при данном социальном порядке превратилась в истинное переживание. Демократия в этих странах стала рутинным обычным делом, и остается только надеяться, что угроза тоталитаризма вызовет процесс ожив­ления, и институты, воспринимавшиеся в обществе как долж­ное, вновь станут делом совести.

б) Может быть, не всегда возможно включить целост­ную личность в модели действия социального порядка, по­скольку слишком многое организовано чисто механически, однако в демократическом плановом обществе возможно и даже необходимо, чтобы вопрос о совести поднимался всякий раз, когда индивид принимает какой-то новый план или осоз­нает свою ответственность за его претворение в жизнь. В этом смысле весьма вероятно, что решающей проверкой со­вести индивида будут не малые решения, принимаемые ежедневно, как это имело место раньше, а способность нести ответственность за решения, касающиеся социального поряд­ка в целом. Это значит, что в прошлом вполне можно было рассуждать следующим образом: «Поскольку я хороший хрис­тианин в личной жизни и личных отношениях, я могу не беспо­коиться относительно социального и политического строя, при котором я живу». Такой подход совершенно не годится в об­ществе, находящемся на стадии планирования, так как в нем организация общественного строя в сильной степени опреде­ляет то, что возможно в личных отношениях. Если общество построено по принципу тоталитарного планирования, в нем фактически невозможен полный уход в ограниченный личный

[515]

мир. Так социальная организация становится более чем ког­да-либо делом личной совести. Нельзя быть добрым христи­анином в обществе, основные законы которого противоречат духу христианства. Так было уже во времена Льва Толстого, который сказал, что крепостничество противостоит христиан­ству не только потому, что низводит крепостных до уровня людей низшего сорта, но и потому, что заставляет помещика вести себя не по-христиански. Это еще более верно сейчас, когда не осталось больше ни одного укромного уголка, куда не проникало бы влияние господствующих принципов данного социального строя.

Хотя совершенно очевидно, что мы должны сделать все возможное, чтобы поддержать личные отношения между индивидами, а также стихийный рост малых групп в рамках планового общества, все эти средства окажутся недостаточ­ными, пока мы не научимся придавать совершенно новое зна­чение контролю социальной структуры общества в целом. Сейчас еще более чем когда-либо задачей церкви становится проверка соответствия основных принципов социальной орга­низации христианским ценностям.