Завтра нас расстреляют

Средство противостоять гибели, по мнению лирического героя, – любовь. Именно она является важной составляющей художественного мира альбома и единственной ценностью, оставшейся в жизни героев:

Будем друг друга любить

В тексте «Живая вода» создан образ возлюбленной и описана схема отношений, в которые вторгается кто-то третий:

да он смел как бог

я бы сам так не смог

целый день ходить как в кино

Герой утверждает наличие высшей ценности, имеющей две формы проявления:

есть одна любовь – та что здесь и сейчас

есть другая – та что всегда

Мысль подчеркнута с помощью параллелизма:

есть вода которую пьют чтобы жить

и есть живая вода¹⁰.

Таким образом, каждое стихотворение заимствует какой-либо мотив из предшествующего, и в результате весь цикл предстает как единая система смыслов, последовательно воплощенных.

В художественном пространстве альбома «Крылья» актуализируется противостояние тьмы и света. Существенно, что победить темное начало в герое должна женщина – «ты», адресат  в акте свободной воли:

Если ты хочешь – сделай белой мою тень.

(«Кто еще»)

В седьмом тексте, «Небо и трава», уже самим заглавием задается оппозиция «верх – низ». Важно, что антитезу составляют образы неба (верхней бездны), океана и травы. Само произведение – это опять монолог лирического героя, в котором воссоздаются две позиции, две точки зрения, антитетичные друг другу:

ты говоришь что небо 

это стена

я говорю что небо 

это окно

ты говоришь что небо

это вода

ты говоришь что ныряла

и видела дно.

Собеседница лирического героя воспринимает небесную бездну как ограничивающее начало  стену, дно; для лирического «я» это, наоборот, открытое пространство, где нет преград:

я говорю что небо 

это окно¹¹

Для героя стремление травы вверх, к небу – показатель его безграничности; здесь развиваются мотивы первых двух песен альбома: движение за пределы, желание их преодолеть. Последнее характерно также для персонажей других произведений «NAU». Жажда лирического героя прорваться сквозь барьеры связана с его устремленностью ввысь – в небо, которое предстает и как своеобразная бездна, отражение водной стихии. А если учитывать, что в мифологиях разных народов «водная бездна или олицетворяющее эту бездну чудище – олицетворение опасности или метафора смерти…»¹², то порывы вверх могут трактоваться и как желание преодолеть некую границу материального мира.

Такое преодоление границ связано с чувством любви, которая, однако, может выступать и как начало сдерживающее:

ты говоришь что не хочешь быть

никому никогда рабой

я говорю – значит будет рабом

тот, кто будет с тобой.

(«Небо и трава»)

Здесь словно бы варьируется известная мысль И.С. Тургенева о том, что один в любви – раб, другой – господин, но параллельно этой ситуации изображаются отношения травы и неба:

тянется к небу трава¹³.

В тексте «Клетка» тоже присутствуют мотивы полета, крыльев; подчеркивается, что человек утратил их, и ему остается лишь вспоминать о былом, тосковать и готовиться к новым потерям. Мотив противостояния реализуется в антитезе «птица – птицелов», причем герой не знает:

кто из нас птица

а кто птицелов?

Но их жизни связаны воедино, так же как отражающиеся друг в друге небо и вода:

и птица поет пока жив птицелов

и жив птицелов пока птица поет

птица и птицелов понимают без слов

когда обсуждают грядущий полет

совместный полет.

Текст можно интерпретировать и как воплощение самоощущения лирического героя: ведь «представление о птицах как о человеческих душах распространено по всему миру»¹⁴. Показательно, что птицу в клетке Платон считал метафорой ума; а в песне «NAU» в клетке находятся и птица, и птицелов.

Не случайно после «Клетки» следует текст «Христос», где евангельские события проецируются на современность – тайная вечеря преобразуется в молодежную тусовку:

мне снилось что Он пил вино

в подъезде со шпаной.

Она заканчивается новым распятием: