Выпуск 7

ставляющие натурализма легко адаптировались к традиции японской прозы, в которой зачастую отсутствовали сквозной сюжет и главные герои, что нашло отражение в творчестве Хигути Итиё (1872-1896). Отличительная и новаторская чер­ та ее новеллистики — удивительное сочетание европейского психологизма н традиционной японской структуры повество­ вания. Ее новеллы рассыпаются на отдельные истории, рас­ сказчиком выступает то один, то другой персонаж, сюжетные связи часто отсутствуют. Фрагменты ее новелл нанизывают­ ся, как бусины бесконечного ожерелья. Все вместе сливает­ ся в специфическую японскую атмосферу «текучего мира»укиё. Что касается проблематики новелл, то здесь Хигути оказывается снова у истоков, на этот раз — японской феми­ нистской прозы, которая получила мощное развитие в первой половине XX века. Бесправное положение женщин, которое еще было актуально в эпоху Мэйдзи, влияние политического и экономического положения на жизнь женщин, их внутрен­ ние переживания, неизбежная эмансипация — все это нашло отражение в психологической новелле Хигути Итиё. «За за­ втраком выслушиваю бесконечные попреки, при служанках корит меня за нескладность, невоспитанность ставит мне в вину; все бы это я стерпела, но не презрение, с которым он по­ вторяет: “Невежа, невежа”и то сказать, я не кончала школ, где вся эта знать обучалась, где жены его дружков постига­ ли чайную церемонию да и икэбану, поэзию и живопись, не умею разговор поддержать — только что же он ничего мне не преподаст, учиться не отправит, все и образовалось бы, а он знай при всех твердит, что я, мол, из плохой семьи; мне слу­ жанкам в глаза смотреть стыдно; а ведь первые полгода после свадьбы таким казался вежливым, обходительным, обращал­ ся ко мне ласково...»6

Несмотря на очевидную новизну, творчество Хигути Итиё не раз подвергалось критике, рассматривалось как отголосок эпохи Эдо. Писательница-феминисткаХираиука Райтё неодно­ кратно корила Хигути за недостаток оригинальности и новиз­ ны в ее произведениях, неготовность идтидо конца, незрелость феминистского сознания, перенасыщение эгоистическими мо­

6 Хигути Итиё. Тринадцатая ночь / Пер. Е.М. Дьяконовой // http:// royallib.ru/book/itiyo_higuti/trinadtsataya_noch.html.

тивами7. Однако многие литературные критики резюмируют творчество Хигути Итиё как новый дух и настроение в старом слове, новые идеи в старой форме, своеобразный мост между литературой времен Токугава и современной литературой.

Следующий шаг в развитии японской литературы — рож­ дение эго-беллетристики /j ватакуси сёсэцу. Этот литератзфный жанр, сделавшийся одним из доминирующих в эпоху Мэйдзи, был уникальным и самостоятельным, однако нельзя отрицать определенного влияния западной модернист­ ской психологической прозы с её техникой «потока сознания». Главным героем становится сам автор-художник, его созна­ ние, психологическое ощущение окружающей действительно­ сти, акцент переносится на внутренний мир автора, критиче­ ский самоанализ, субъективный анализ своей жизни, мыслей, чувств, бесконечные поиски правды и новых моральных цен­ ностей, места искусства в жизни человека и общества. Все это формирует основу модернистской разработки темы творца и искусства в произведениях Таяма Катай, Мори Огай Исикана Такубоку, Танидзаки Дзюнъитиро, Дадзай Осаму, Акутагана Рюноскэ. Несмотря на большую значимость н литературе иш хи Мэйдзи, эго-беллетристика подвергалас ь жесткой критнкг за излишнюю эгоцентричность и откровенность, пренгбргже ние социальными проблемами. Одновременно многиг лнтгра туриые критики поддержиналн этот жанр как гдинс'пичтыи способ раскрытия внутреннего мира художника. Литграт>р ный феномен эго-беллетристики долгие годы находится и центре внимания литературных критиком, как западных, так и японских4.

Несколько обособленную позицию н литературе зпохи Мэйдзи занимает романтизм. Мори Огай, с именем которого связывают появление и развитие романтизма в Японии, нсл многолетнюю дискуссию с Цубоути Сёс на страницах литера­ турных журналов о предмете литературы. Цубоути настаивал на точном изображении действительности в литератур-

7 См.: Tomida Н. Hiratsuka Raicho and Early Japanese Feminism. Boston: Brill, 2004; Vernon V. Daughters of the Moon: Wish, Will, and Social Constraint in Fiction by Modern Japanese Women. Berkeley, CA: Institute of East Asian Stud­ ies, 1988.

8 См.: Осадча Ю. Японська еГо-проза ватакуш1-шьосецу. Теор1я, Генеза, сучасний контекст. Киев: Наукова думка, 2013.

ном произведении, тогда как Огай главной задачей искус­ ства видел утверждение этических и эстетических идеалов. Мори Огай развивает идеи платонической любви и другие западные мотивы в ряде новелл, повестей и романов: «Тан­ цовщица» (1899), «Пузыри на воде» (1911),«Курьер» (1912), «Дикий гусь» (1913) и др. Новеллы Мори Огай пересекаются с эго-беллетристикой, многие рассматривают произведение «Танцовщица» как автобиографическое. Его герои находятся в постоянном самоанализе, для них характерно раздвоение личности, борьба между чувством и долгом, восприятие стол­ кновений Востока и Запада. Другая ведущая тема творчества Мори Огай — искусство в современной жизни; главные герои его произведений — танцовщица («Танцовщица»), натурщица («Пузыри на воде»), пианистка («Курьер») — ранимые артисти­ ческие натуры, которые не в силах противостоять действи­ тельности. Подобного героя в японскую новеллистику вводит Нацумэ Сосэки, представляя в своих новеллах новую фигуру «простодушного», через «наивный взгляд» которого предста­ ет социально-культурная действительность эпохи Мэйдзи. Для героев Нацумэ Сосэки проблема самоопределения стала ключевой. Они находятся перед лицом великих перемен, но тоскуют по временам давно ушедшим.

Неоромантизм, модернизм, авангардизм — все эти на­ правления, пришедшие с Запада, питали разноплановую про­ зу ТанидзакиДзюнъитиро, который неоднократно менял свои эстетические воззрения. Наше внимание обращено к ранне­ му этапу творчества Танидзаки — его новеллам эпохи Мэйдзи, когда писатель выступал особенно ярым противником лите­ ратурного натурализма и работал в рамках неоромантизма. Яркими примерами малой прозы Танидзаки того времени яв­ ляются «Татуировка» (1910), «Кирин», «Шут», «Дзётаро» (1911) «Секрет», «Дьявол» (1912). Все эти произведения объединены темой раскрытия сущности красоты, ее демонического нача­ ла. Главный герой «Дзётаро» утверждает: «Внутри мира нахо­ дится абсолютная пустота. И если в этой пустоте существует что-либо, стоящее внимания, по крайней мере близкое к ис­ тине, то это красота»9. Больше всего в человеке Танидзаки це­

9 См.: И была любовь и была ненависть: Сборник рассказов японских писателей началаXX века. М.: Наука, 1975.

нит способность отзываться на красоту. Также на страницах своей малой прозы писатель раскрывает предмет искусства, образ современного художника, тему одиночества артистиче­ ской натуры. Герой произведений Танидзаки демонстрирует полное преклонение перед силой женской красоты и верность искусству, ради искусства он забывает все на свете и готов пожертвовать жизнью.

Эпоха Мэйдзи открыла новый взгляд на теорию искусства в Японии: появляется искусствоведческая терминология, си­ стематизация критериев ценностей, формирование концеп­ ции японского национального искусства10. Обратимся к раз­ работке той же темы искусства в новеллахАкутагава Рюноскэ, которые написаны исключительно лаконичным языком. Не­ сколькими штрихами автор создает неповторимые образы, погружая сразу в суть конфликта: личностного, художествен­ ного, исторического, мистического. Знаменательно, что мно­ гие сюжеты Акутагава заимствовал из китайских, европей­ ских и русских произведений. В. Гривнин отмечал, что именно Акутагава принес в японскую литературу начала XX столетия внутренний мир и психологию человека как объект познания, а не только как объяснение его поступков11. Исследователь видит в этом прямое влияние Достоевского. С точки зрения модернистских техник и сюжетных парадигм Акутагава Рю­ носкэ испытывал большее влияние (по сравнению с современ­ никами) со стороны западных писателей, в частности Эдга­ ра По (который тоже развивал тему художника и искусства), Бодлера, Стриндберга, Флобера. Среди ведущих тем творче­ ства Акутагава Рюноскэ важное место занимает именно зна­ чение искусства в жизни человека, призвание художника, сила красоты, а также внутренние муки творческого челове­ ка. Наиболее известными новеллами, которые раскрывают эти аспекты силы искусства, стали «Муки ада» (1918) и «Мен­ зура Зоили» (1916). В новелле «Муки ада» художник Ёсихидэ, стремясь получить сильный импульс для создания образа ада,

10 Макарова О. И. Формирование концепции «национального искусства» в культуре Японии конца XIX — начала XX века. Дисс.... канд. культурологии. М., 2010.

11 Гривнин В. Творческий поиск Акутагавы Рюноскэ // Акутагава Рюно­ скэ. Сочинения: В 4 т. / Пер. с яп. В. Гривнина, Н. Фельдман. М.: Полярис, 1998. С. 3-57.

просит правителя организовать ему соответствующую нату­ ру. Правитель выполняет запрос, сжигая на глазах художни­ ка карету, в которой находится дочка Ёсихидэ. Несмотря на внутреннюю боль, Ёсихидэ справляется с заданием и, таким образом, целиком отдается искусству. «А Ёсихидэ, у которого прямо на глазах сгорела родная дочь, все же не оставил свое­ го твердого, как камень, желания написать картину, напро­ тив, это желание как-то даже окрепло в нем»12. После получе­ ния идеального результата своей работы Ёсихидэ совершает самоубийство. Стиль этой новеллы является одним из основ­ ных в творчестве Акутагава: это объединение возрожденных древних литературных традиций и современной психологии. Как отмечал Уэда Макото, для Акутагава дилемма была нераз­ решимой: если художник выбирает место, где искусство стоит над жизнью, в конце он должен пройти через страдания раз­ рушения своей жизни13.Дополнительной темой произведения становится объективность правды, что созвучно теме «нена­ дежного рассказчика» в литературе модернизма: рассказчик часто закрывает глаза на объективные, но не очень приятные факты действительности. Схожую тематику наблюдаем и в «Мензура Зоили», где герою снится сон о приборе оценки зна­ чимости произведений литературы и искусства. Детальный анализ новеллы в контексте эстетики модернизма дает воз­ можность увидеть еще одну проблему, волнующую деятелей искусства Востока и Запада того времени, проблему соот­ ношения искусства и жизни в аспекте «ценности» правдиво­ сти в искусстве и жизни. Сомнения автора касательно веры в искусство как правду жизни пронизывают литературные поиски писателя. Подход «искусство ради искусства»1' кото­ рый демонстрирует Акутагава в своих произведениях, не мог

12 См.: Акутагава Рюноскэ. Муки Ада / Пер. Н. Фельдман. СПб.: Кристалл,

2011.

13 См.: Ueda Makoto. Modem Japanese writers and the nature of literature. Stanford, California: Stanford University Press, 1976.

14 Этот подход к искусству как могущему существовать само для себя, не обязанному отвечать на вопросы морали, был обоснован в начале XIX века в Европе и нашел много приверженцев среди западных творцов (Уолтер Па­ тер, Оскар Уайльд, Артур Саймонс и др.). Эта концепция искусства легла в

основу многих модернистских течений: искусство не является средством для чего-либо, а должно восприниматься как самоценное.

не вызвать критику по отношению к героям произведений и к самому автору с его способностью кристально чисто, непри­ крыто, «слишком натурально» изображать действительность. Но внимательный читатель понимает, что «искусство ради ис­ кусства» — это лишь одна из попыток писателя найти истин­ ное место художника. Что касается развязки новеллы «Муки ада», то она стала пророческой в судьбе Акутагава Рюноскэ.

В произведениях Акутагава есть все те обязательные ком­ поненты новеллы, о которых писал Мелетинский, — «неслы­ ханное событие», фантастический сюжет, острая кульмина­ ция, заимствование сюжетов из старых быличек (особенно характерное для восточной новеллы).

Граница между японскими жанрами новеллы, рассказа, повести представляет для исследователей японской литера­ туры проблему еще большую, чем западноевропейские малые жанры. Границы жанров в японской прозе проницаемы и неустойчивы. Круг основных проблем новеллы эпохи Мэйдзи включает переосмысление института семьи и многовековых традиций, конфликты родители-дети, государство-человек, Восток-Запад, проблему «лишнего человека», социальное не­ равенство, место искусства и роль художника в современном обществе, эмансипацию женщины. Общее настроение новел­ лы эпохи Мэйдзи часто можно определить как трагическое и драматическое, что изначально было характерно для жанра новеллы. Сравнительное изучение литературы Востока и За­ пада позволяет вписать культуру и литературу Японии эпохи Мэйдзи, только что вышедшую из состояния изоляции, в кон­ текст всемирной литературы.

М. И. Венюков как один из первых исследователей истории Японии

А. А. Толстогузов

(Муниципальный университет Аомори)

Имя Михаила Ивановича Венюкова упоминается первым

всписке авторов работ по истории Японии в разделе «Японоведение» в Большой советской энциклопедии и современных электронных энциклопедиях, но нигде нет указаний, в чем же заключался его вклад в изучение истории Японии. Две са­ мые известные работы Венюкова по Японии — монографии «Очерки Японии» (1869) и «Описание Японского архипелага

вего нынешнем состоянии» (1871)— являются страновед­ ческими трудами. Поэтому цель данной работы заключает­ ся в рассмотрении взглядов Венюкова на историю Японии и определении его места среди первых исследователей этой проблемы.

Прежде всего коротко коснемся биографии этого неорди­ нарного человека. М. И. Венюков родился 23 июня 1832 г. в селе Никитинском Рязанской губернии в многодетной мел­ копоместной дворянской семье. Образование он получил в дворянском корпусе за казенный счет. Лекции некоторых преподавателей, книги приобщили любознательного юношу

кестествознанию и точным наукам. В годы пребывания в корпусе юный кадет старательно занимался естественными науками, увлекался «Космосом» Гумбольдта. Читал передовую литературу 1840-х гг.: философские «Письма об изучении при­ роды», «Кто виноват?» и другие художественные произведе­ ния Герцена, переписку Белинского с Гоголем, исторические работы Грановского1; это способствовало формированию его либерально-демократических убеждений.

1Зимина В. Михаил Иванович Венюков: «Судьбу свою создавать по своей воле, а не из-под палки...» // Российский либерализм: идеи и люди.

По производстве в офицеры Венюков служил в артил­ лерийской батарее и одновременно занимался самообразо­ ванием. В 1853 г. он назначается репетитором по физике в родной кадетский корпус и сразу добивается разрешения о допущении вольнослушателем в Санкт-Петербургский уни­ верситет, где слушает лекции по математике, зоологии, фи­ зике, международному праву. В 1854 г. Венюков поступает в Академию Генерального штаба ив 1856 г. успешно закан­ чивает ее.

Вконце 1856 г. молодой офицер получил назначение в штаб генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева (в будущем — Амурского), с которым вместе участвует в освоении реки Амур, что становится для него большой жиз­ ненной школой. В 1858 г. Венюков первым занимается обсле­ дованием реки Уссури и поиском сухопутного пути от нее к побережью Татарского пролива. Он составил подробное научное описание Уссурийского края и положил начало освоению этих земель.

Вгоды пребывания в Восточной Сибири Венюков близко сошелся с тамошней интеллигенцией, группировавшейся вокруг сибирского отдела Русского географического общества. Он был знаком с М. А. Петрашевским, личность которого вы­ соко оценил в своих воспоминаниях.

В1859-1860 гг. Венюков проводит рекогносцировочные работы в Средней Азии — в верховьях реки Чу и окрестностях озера Иссык-Куль. Итоги проделанной работы вылились в об­ ширную публикацию, удостоенную серебряной медали Рус­ ского географического общества.

Затем он служит на Кавказе в должности командира ба­ тальона (1861-1863 гг.). Одним из результатов предпринятого им изучения этого края стало составление первой этнографи­ ческой карты Кавказа.

В1863-1867 гг. Венюков служил в Польше: он являлся председателем Люблинской комиссии по крестьянским де­ лам, когда после подавления восстания 1863 г. здесь прово­ дилась крестьянская реформа на гораздо более выгодных для крестьян условиях, чем в самой России. Параллельно с этими

Изд. 2-е, испр. и доп. / Под общ. ред. А. А. Кара-Мурзы. М.: Новое издатель­ ство, 2007. С. 302.

в создании сильного японского правительства, независимого от иностранного влияния. Поэтому для России становилось необходимым более пристальное ознакомление с Китаем и Японией, их внутри- и внешнеполитической деятельностью, военным потенциалом, социальными и экономическими во­ просами, со степенью влияния иностранных держав в этих странах.

Россия продолжала переговоры с Японией о разграниче­ нии на Сахалине, рассчитывая получить весь остров в свое владение, и нуждалась в точной информации о планах и воз­ можностях японского правительства3.

Истинных знатоков Дальнего Востока в России было чрез­ вычайно мало. Известный топограф, этнограф, специалист по экономической географии и статистике, подполковник Ге­ нерального штаба Венюков много сделал для изучения стран Дальнего Востока.

Именно офицеры Генерального штаба создали в России научную географическую, страноведческую школу. С по­ явлением массовых армий и ростом их подвижности встала задача по сбору и систематизации географических и стати­ стических сведений, необходимых при решении вопросов во­ енного строительства и стратегического использования воен­ ных сил4.

Венюков приступил к изучению Японии в конце 1860-х гг. Критически рассмотрев всю имеющуюся к тому времени литературу о Японии на европейских языках, в 1869 г. он впер­ вые в России выпустил капитальный труд по географии страны «Очерки Японии».

Это традиционное страноведческое произведение счеткой структурой и описанием всех географических компонентов Японии, в котором подробно говорилось о ее природе, народе

ихозяйстве. Книгу высоко оценили в научных кругах России

ивоенном руководстве, и в результате Венюков, получив фи­ нансовую помощь от российского правительства, в качестве военного агента отправляется в Японию и Китай для продол­

3 Кузнецова А. В. М. И. Венюков — международные отношения и внеш­ няя политика России: вторая половина XIX — начало XX в. Дисс. ... канд. ист. наук. Иркутск: ИГПУ, 2002. С. 50.

4 Есаков В. А. Михаил Иванович Венюков, 1832-1901. М.: Наука, 2002. С. 117.