Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_3_-_Literatura_Yazyk_i_pismennost

не оправдалась на опыте при преподавании китайского языка в учрежден ном на Кяхте училище; и занимавшиеся при пособии оной молодые люди в несколько месяцев

приобретали такие познания в языке, на которые без того нужны были бы целые годы».

Одно из важнейших достижений российского китаеведения второй половины XIX в. — ориги нальная русская графическая система расположения и поиска иероглифов в словарях, отли чающаяся от всех существующих китайских. Впервые она была разработана и использована акад. В.П. Васильевым (1818–1900), который стал заведующим кафедрой китайского и маньчжурского языков Петербургского университета после перевода туда факультета восточных языков из Казани

в1855 г. В соответствии со своей программой преподавания китайского языка В.П. Васильев готовил грамматики и хрестоматии, издал два учебных пособия: «Анализ китайских иероглифов» (ч. 1 — 1866, ч. 2 — 1884) и «Графическая система китайских иероглифов: Опыт первого китайско русского словаря» (СПб., 1867). Поисковая система В.П. Васильева отличалась не только прак тическим удобством, но и, по его собственным словам, давала «сконцентрированную картину постепенного разрастания китайской письменности». Впоследствии она неоднократно исполь зовалась и совершенствовалась составителями различных китайско русских словарей, получив

врезультате название «системы Васильева–Пещурова–Розенберга–Колоколова». Русская гра фическая система нашла свое применение в 4 томном «Большом китайско русском словаре» под ред. проф. И.М. Ошанина (М., 1983–1984), явившемся итогом многолетней лексикографиче ской работы отечественных синологов. При подготовке этого фундаментального издания, удостоенного в 1986 г. Государственной премии СССР, были использованы материалы как ки тайских, так и многочисленных отечественных словарей, изданных в России и Советском Союзе на протяжении десятилетий, неопубликованная рукопись «Китайско русского словаря», состав ленного в довоенные и послевоенные годы ленинградскими китаистами под руководством акад. В.М. Алексеева, личные картотеки авторов составителей. Основу словаря, содержащего около 16 тыс. гнездовых иероглифов и свыше 250 тыс. слов и выражений, составляет не только современная, но также архаическая лексика разных эпох, прежде всего древнекитайская.

Еще одна проблема, успешно решенная отечественными синологами уже в XIX в., — это передача чтения китайских иероглифов русскими буквами. Первый соответствующий опыт хотя и довольно приблизительный был представлен в пособии «Как выговаривать китайские речи, писанные российскими литерами, для их подлинного про изношения». Оно было составлено бывшим учеником в со ставе 2 й Духовной миссии Илларионом Россохиным (1707/1717–1761), когда в 1741 г. — после возвращения в Пе тербург — он был направлен Коллегией иностранных дел

вАкадемию наук «для переводов и для обучения китайского

и маньчжурского языков». Сравнительно законченная систе ма транскрипции китайских слов в русском языке была также разработана Н.Я. Бичуриным в 1839 г. Своим общепринятым названием — палладиевская — она обязана другому монаху, работавшему в составе и затем возглавлявшему в сане архи мандрита 13 ю и 15 ю Российскую духовную миссию в Пеки не, крупнейшему синологу XIX в. России и всего европей ского мира — П.И. Кафарову. Знаменитый «Китайско рус ский словарь» в двух частях, один из немногих двуязычных словарей, ориентированных на письменный язык вэньянь, был завершен после смерти Палладия старшим драгоманом императорской дипломатической миссии в Пекине П.С. По повым (1842–1913) и увидел свет в 1888 г. Построенный по

651

фонетическому принципу (иероглифы размещены по алфавиту в соот ветствии с русским написанием их чтения), он служил поколениям китаистов, а палладиевская транскрипция (другое название — тради ционная русская транскрипция, сокр. ТРТ) с незначительными измене ниями дожила до наших дней. Она используется (или, во всяком случае, должна использоваться) в любых текстах на русском языке — научных,

публицистических, художественных, на картах и в справочниках и лишь в учебных изданиях заменяется китайской латинизированной системой ханьюй пиньинь.

В1906 г. В.М. Алексеевым (1881–1951), тогда мало кому известным молодым русским китае ведом, в Коллеж де Франс в Париже и позже в Пекине впервые в истории синологии было предпринято изучение фонетики китайского языка экспериментальными методами. Модели китайского тона, отмечал В.М. Алексеев, чисто акустически встречаются и в европейских язы ках, но в китайском языке нет семантики без интонации. Тогда же В.М. Алексеев первым экс периментально доказал наличие в китайском языке слабых глухих согласных, противопостав ленных глухим придыхательным. Через двадцать с лишним лет В.М. Алексеев вновь обратился к проблемам фонетики — на этот раз в связи с латинизацией китайской письменности, которая с начала ХХ в. стала предметом оживленного обсуждения в самом Китае и за его пределами.

ВСоветском Союзе она проходила на фоне кампании по созданию новых латинизированных алфавитных систем для народов СССР и дискуссии о возможности перехода русского языка с кириллицы на латиницу. К работе комиссии по латинизации, созданной под руководством В.М. Алексеева при Китайском кабинете Института востоковедения АН СССР, были привлечены такие известные синологи, как Б.А. Васильев, А.А. Драгунов, А.Г. Шпринцин, Ю.К. Щуцкий. Результаты ее деятельности, которая в конечном итоге привела в начале 1930 х го дов к созданию «новой» латинизированной письменности (Sin wenz, Latinxua sin wenz, ладинхуа синь вэньцзы), были обобщены В.М. Алексеевым в книге «Китайская иероглифическая пись менность и ее латинизация» (Л., 1932). После образования КНР опыт создания и использования «новой» латинизированной письменности при ликвидации неграмотности у китайских эмигрантов на Дальнем Востоке и в контролировавшихся компартией освобожденных районах Китая был учтен в процессе разработки официального алфавита ханьюй пиньинь.

Решающую роль в области развития фонологии китайского языка сыграли в 30–40 е годы ХХ в. исследования двух выдающихся советских лингвистов А.А. Драгунова и Е.Д. Поливанова, идеи которых были впоследствии развиты В.Б. Касевичем на материале не только китайского, но и других слоговых (изолирующих) языков. В 1970–1980 х годах экспериментальному изучению китайского языка (путунхуа) посвящены работы М.К. Румянцева и его учеников в Москве и Н.А. Спешнева в Ленинграде. Важнейший результат экспери ментального исследования, предпринятого Т.П. Задоенко на ма териале путунхуа, позже подтвержденный на материале диа лектов китайскими и западными учеными, — наличие особых единиц (фонетических слов), ограничивающих в китайском языке любые морфонологические процессы и, прежде всего, чередования тонов. Историческая фонетика древнекитайского языка представлена статьями С.Е. Яхонтова (1959, 1960, 1963), значение которых не утрачено и по сей день, и трудами выдаю щегося отечественного компаративиста С.А. Старостина (преж де всего монографией «Реконструкция древнекитайской фо нологической системы», М., 1989; ср. также составленный со вместно С.А. Старостиным и И.И. Пейросом «Сравнительный словарь пяти сино тибетских языков», Мельбурн, 1996, и ма териалы по китайскому языку и его диалектам на созданном С.А. Старостиным сайте «Вавилонская башня»).

Впервой грамматике китайского языка, написанной Н.Я. Би

чуриным, не вполне четко различались древний и современ ный китайский язык. В 1914 г. для изучения древнекитайского

652

фия А.А. Драгунова «Исследования по грамматике современного китай ского языка. 1. Части речи» (М.–Л., 1952), посвященная проблеме выделения частей речи

вкитайском и, по сути дела, в других изолирующих языках, где имеется ограниченное словоиз менение и порядок слов не подкреплен морфологией. Идеи А.А. Драгунова нашли свое развитие

вдиссертации «Категория глагола в китайском языке» (Л., 1954) и одноименной монографии С.Е. Яхонтова (Л., 1957). О различных проблемах, связанных с изучением грамматики и лекси ки путунхуа, идет речь также в изданных с 1960 х годов многочисленных теоретических и прак тических работах других отечественных лингвистов, таких как К.В. Антонян, В.И. Горелов, И.Д. Кленин, Н.Н. Коротков, М.К. Румянцев, И.М. Ошанин, Ю.В. Рождественский, А.Л. Семе нас, В.М. Солнцев, Н.В. Солнцева, Тань Аошуан, В.А. Хабибуллин, Е.И. Шутова, С.Б. Янкивер. Системный теоретический анализ грамматики древнекитайского языка впервые в отечествен ном китаеведении представлен в монографии С.Е. Яхонтова (М., 1965). Справочные и учебные пособия по древнекитайскому языку подготовлены в разное время М.В. Крюковым и Хуан Шу ин (М., 1978), Т.Н. Никитиной (Л., 1982; Благовещенск, 2001), А.М. Карапетьянцем и Тань Ао шуан (М., 2001). Особое место в изучении истории китайского языка занимают теоретические работы петербургских исследователей И.С. Гуревич (поздний древнекитайский) и И.Т. Зограф (байхуа, или среднекитайский язык разных периодов, язык монгольской канцелярии в Китае, поздний вэньянь). В дополнение к теоретическим работам, основанным на анализе многочис ленных печатных и рукописных текстов, в том числе буддийских, этими же авторами изданы хрестоматии, посвященные разным периодам в развитии китайского языка. Первое отечест венное исследование древнекитайской письменности — книга Ю.В. Бунакова о надписях на гадательных костях (цзягувэнь) из Хэнани (Л.–М., 1935). В 1970 е годы к изучению китайской письменности разных периодов приступили А.А. Серкина, А.М. Карапетьянц и М.В. Крюков, позже к ним присоединились А.Ф. Кондрашевский в Москве, О.М. Готлиб в Новосибирске, А.Г. Сторожук в Санкт Петербурге. Историко культурному анализу древнекитайской эпигра фики эпох Инь и Чжоу посвящена недавно опубликованная монография В.М. Крюкова (М., 2000). И, наконец, проблемы развития китайского языка, письменности и филологической тра диции в связи с этнической историей китайцев освещены М.В. Софроновым в соответствую щих разделах 6 томного издания, подготовленного коллективом авторов (М.В. Крюков,

В.В.Малявин, Л.С. Переломов, М.В. Софронов, Н.Н. Чебок саров) (М., 1978–1993). Им же написана единственная в на шей стране монография, в которой представлена история и анализ реформ языка и письменности в Китае в новое и но вейшее время (М., 1979).

Первая работа по китайской диалектологии появилась в на шей стране в 1932 г. Сделанные Е.Н. и А.А. Драгуновыми в Москве и Ленинграде записи диалектов Сянтань и Сянсян пров. Хунань привели к важнейшему открытию — была об наружена новая группа диалектов китайского языка, которая впоследствии получила название сян по историческому назва нию пров. Хунань и протекающей на ее территории р. Сян цзян. Спустя тридцать лет в 1966 и 1967 гг. были опублико ваны две важнейшие статьи С.Е. Яхонтова, содержащие ана лиз и обобщение материалов, собранных на протяжении ХХ в. в результате многочисленных диалектологических обследова ний в разных районах Китая. В начале 1970 х годов к изуче нию диалектов китайского языка приступила группа лингви стов (М.В. Софронов – руководитель группы, Е.Б. Астрахан,

653

ставлены в работах А.Н. Алексахина и С.Б. Янкивер (обе опубликованы в 1987 г.). В диссертации Р.Г. Шапиро о диалектах пров. Сычуань (М., 2004) предпринята попытка прогноза развития ки тайской фонетики с учетом изменений, претерпеваемых не только сычуаньскими, но также дру гими диалектами китайского языка. Особая область отечественной синологии связана с изуче нием диалектов дунганского языка, восходящих к китайским диалектам южной части пров. Ганьсу и западной части долины Гуаньчжун в пров. Шэньси. Начало изучению этих диалектов было положено Е.Д. Поливановым и А.А. и Е.Н. Драгуновыми в 1930–1940 е годы. В 1970 е годы дунганский язык и диалекты пров. Ганьсу были исследованы в работах О.И. Завьяловой.

Теоретические монографии и статьи о китайском языке и письменности, словари и справоч ники, хрестоматии и учебники, изданные в советский и постсоветский период, насчитывают сотни названий. Созданы научные школы, накоплены богатейшие библиотечные фонды. Это огромное наследие позволяет удовлетворять потребности не только дальнейшего научного, но также и практического изучения китайского языка, которое расширяется по мере быстрого развития делового сотрудничества России и Китая и российского туризма в китаеязычном ареале Азии. Объем сведений о Китае и китайском языке возрастает в российском Интернете. Знание китайского языка считается престижным и пользуется все большим спросом. Его пре подают не только в традиционных центрах изучения китайского языка (Москва, Санкт Петер бург, Владивосток, Казань, Иркутск, Новосибирск, Уссурийск, Благовещенск, Чита), но и во многих других городах России.

* Сяньдай ханьюй пабай цы (Восемьсот [служебных] слов современного китайского языка) / Ред. Люй Шу сян. Пекин, 1980; Ханьюй фанъянь дацыдянь (Большой словарь китайских диалектов). Т. 1–5 / Ред. Сюй Бао хуа, Мията Итиро. Пекин, 1999; Сяньдай ханьюй фанъянь дацыдянь (Большой словарь диалектов современного китайского языка) / Под общей ред. Ли Жуна. Нанкин, 2002; Синьхуа синь цыюй цыдянь (Словарь неологизмов китайского языка). Пекин, 2003; Путунхуа шуйпин цэшиюань шиюн шоуцэ (Справочник для принимающих тест на уровень знания путунхуа) / Гл. ред. Сун Синь цяо. Пекин, 2005; [Бичурин] Иакинф. О произношении букв, входящих в состав китайских звуков. СПб., 1839; Васильев [В.]. Графическая система китайских иерог лифов // Журнал Мин ва нар. просвещения. 1856, № 12; он же. Графическая система китайских иероглифов: Опыт первого китайско русского словаря. СПб., 1867; Палладий [Кафаров П.И.], Попов П.С. Китайско русский словарь. Т. 1–2. Пекин, 1888; Попов П.С. Русско китайский словарь. 2 е изд. СПб., 1896; Большой китайско рус ский словарь: По русской графической системе: В 4 т. Около 250 тыс. слов и выра жений / Сост. под рук. и ред. И.М. Ошанина. М., 1983–1984. ** Адоратский Н.И. Отец Иакинф Бичурин (исторический этюд) // Православный Собеседник. Казань, 1886, июль; Алексеев В.М. Результаты фонетических наблюдений над пекинским диалектом (1909–1906 гг.) // Изв. АН. 6 я сер. 1910. Т. 4, № 12, с. 935–942; Астрахан Е.Б., Завьялова О.И., Софронов М.В. Диалекты и национальный язык в Китае. М., 1985; Биб лиография по китайскому языкознанию / Сост. С.Б. Янкивер (рук.), Н.В. Солнцева, А.Л. Семенас, П.Ф. Толкачев. Кн. 1–2. М., 1991–1993; Гуревич И.С. Очерк грамматики китайского языка III–V вв. (по переводам на китайский язык произведений буддий ской литературы). М., 1974; Драгунов А.А. Грамматическая система современного китайского разговорного языка. Л., 1962; Драгунова Е.Н., Драгунов А.А. К латинизации диалектов Центрального Китая. Диалекты Сянтань и Сянсян (Хунань) // Изв. АН СССР.

Отд ние общ. наук. 7 я сер. 1932, 3, с. 240–269; Завьялова О.И. Диалекты китайского языка. М., 1996; она же. Китайские мусульмане хуэйцзу: язык и письменные тради ции // ПДВ. 2007, № 3; Зограф И.Т. Монгольско китайская интерференция: Язык монгольской канцелярии в Китае. М., 1984; она же. Межуровневые связи и языковая интерференция // Китайское языкознание. Изолирующие языки. XII Междунар.

654

конф. Материалы. М., 2004; она же. Среднекитайский язык (опыт структурно типологического описания). СПб., 2005; Ка севич В.Б. Фонологические проблемы общего и восточного язы кознания. М., 1983; Концевич Л.Р. Китайские имена собствен ные и термины в русском тексте: Пособие по транскрипции. М., 2002; Поливанов Е.Д. Краткая фонетическая характеристика китайского языка (Пекинского говора северномандаринского

наречия). М., 1927; Семенас А.Л. Лексика китайского языка. М., 2000; Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977; Софронов М.В. Китайский язык

икитайское общество. М., 1979; Спешнев Н.А. В.М. Алексеев как фонетист // Лите ратура и культура Китая. М., 1972; он же. Фонетика китайского языка. Л., 1980; Ста ростин С.А. Реконструкция древнекитайской фонологической системы. М., 1989; он же. Труды по языкознанию. М., 2007; Тихвинский С.Л., Пескова Г.Н. Выдающийся русский китаевед о. Иакинф (Бичурин): К 220 летию со дня рождения // Новая

иновейшая история. 1977, № 5; Хохлов А.Н. Китайско русский словарь П.И. Кафаро ва – П.С. Попова в оценке современников (По архивным материалам) // Китайское языкознание. VIII Междунар. конф. Материалы. М., 1996; Яхонтов С.Е. Категория глагола в китайском языке. М., 1957; он же. Древнекитайский язык. М., 1965; он же. Классификация диалектов китайского языка // Исследования по филологии стран Азии и Африки. Л., 1966; он же. Географическое распространение диалектов китай ского языка // Вестник ЛГУ. 1967, 2, вып. 1; он же. История языкознания в Китае (I тыс. до н.э. — I тыс. н.э.) // История лингвистических учений: Древний мир. Л., 1980; он же. История языкознания в Китае (XI–XIX вв.) // История лингвистических учений: Средневековый Восток. Л., 1981; он же. Современное состояние вопроса

огенетических связях языков Юго Восточной Азии // Генетические, ареальные и ти пологические связи языков Азии. М., 1983; Ван Ли. Ханьюй ши гао (Опыт истории китайского языка). Т. 1–3. Пекин, 1980; он же. Чжунго юйяньсюэ ши (История китай ского языкознания). Тайюань, 1981; Ли Жун. Ханьюй фанъянь ды фэньцюй (Клас сификация диалектов китайского языка) // Фанъянь. 1989, № 4; он же. Чжунго ды юйянь хэ фанъянь (Языки и диалекты Китая) // Фанъянь. 1989, № 3; Хай Фэн. Чжунъя дунгань юйянь яньцзю (Исследование языка среднеазиатских дунган). Урумчи, 2003; она же. «Дунгань» лай цзы «тунькэнь» ([Термин] дунгань — «дунгане» восходит к [тер мину] тунькэнь — «военные поселения пограничных земель») // Сибэй миньцзу янь цзю. 2005, вып. 1; Чжунго дабайкэ цюаньшу (Большая китайская энциклопедия). Юй янь вэньцзы (Язык и письменность). Пекин–Шанхай, 1988; Чжунго тунцзи няньцзянь (Статистический ежегодник КНР). Пекин, 2006; Чжунго юйянь шэнхо чжуанкуан бао гао, 2006 (Доклад о языковой ситуации в Китае, 2006). Т. 1–2. Пекин, 2007; Чэнь Гуан лэй. Гайгэ кайфан юй цыхуй бяньдун (Изменения в лексике, обусловленные политикой реформ и открытости) // Юйвэнь цзяньшэ. 1996, № 4; Эндо: Мицуаки. Канго хо:гэн ронко: (Труды по китайской диалектологии). Токио, 2001; он же. Тю:гоку онъингаку ронсю: (Сб. тр. по китайской фонологии). Токио, 2001; он же. Кангоси кэнкю:кай — Тю:гокуго Хигаси Адзиа сёго кэнкю:кай но кацудо: (О деятельности «Общества ис тории китайского языка» и «Общества китайского языка и языков Восточной Азии») // Хигаси Юрасиа гэнго кэнкю:. Токио, 2006, вып. 1 (март); Benedict P. Sino Tibetan: a conspectus. Cambr., 1972; Chappell H., Lamarre C. A Grammar and Lexicon of Hakka. P., 2005; Iwata Ray. Linguistic geography of Chinese dialects. Project on Han dialects (PHD) // Cahiers de Linguistique — Asie Orientale. 1995, 24 (2); Gorelova L.M. Manchu Grammar. Leiden, 2002; Language Atlas of China. Hong Kong, 1987–1988; Masini F. The Formation of Modern Chinese Lexicon and Its Evolution Toward a National Language: The Period from 1840 to 1898 // Journal of Chinese Linguistics. 1993 (Monograph Series, № 6); Norman J. Chinese. Cambr., 1988; Peiros I., Starostin A. Sino Tibetan and Austro Tai // Computational Analyses of Asian and African Languages. 1984. Vol. 21; idem. A Comparative Vocabulary of Five Sino Tibetan Languages. Melbourne, 1996; Pulleyblank E.G. Middle Chinese. A Study in Historical Phonology. Vancouver, 1984; Starostin S.A. The historical position of Bai // Мос ковский лингвистический журнал. 1995, т. 1; Zavjalova O.I. Some phonological aspects of the Dungan dialects // Computational Analyses of Asian and African Languages. 1978, vol. 9.

О.И. Завьялова

655

Иероглифическая письменность

Происхождение и развитие. Традиционная версия происхож дения и развития иероглифов изложена Сюй Шэнем в словаре «Шо вэнь цзе цзы» («Объяснение простых и рассечение слож ных знаков», сокр. «Шо вэнь») на рубеже I и II вв. н.э. Зарож дение китайской протописьменности Сюй Шэнь связывает с именами мифических правителей Фу си и Шэнь нуна: первый создал восемь триграмм (ба гуа), второй использовал для пе редачи сообщений узелки. Изобретение собственно письмен ных знаков и в словаре «Шо вэнь», и в других источниках при

писывается историографу мифического императора Хуан ди — Цан цзе, который по аналогии со следами птиц и зверей создал иероглифы. По другой версии, Цан цзе сам был четырехглазым императором с лицом дракона и знал иероглифы от рождения.

Изображения пиктограммы и другие символы во множестве обнаружены на китайской нео литической керамике. До последнего времени отождествить их с письменными знаками не уда валось, но в 2000 г. семь изображений на керамическом сосуде, найденном ранее при раскопках неолитической культуры Давэнькоу (4500–2500 до н.э., совр. уезд Цзюйсянь пров. Шаньдун), были впервые определены как иероглифы. Тем не менее, основным источником сведений о древней китайской письменности по прежнему служат памятники двух групп. Первая груп па — это преимущественно гадательные по своему содержанию иероглифические надписи на черепаховых панцирях и костях крупного рогатого скота (цзягувэнь). Они называются также иньскими, поскольку в большинстве своем относятся к XIII–XI вв. до н.э., когда столицей династии Шан была Инь, давшая этой династии второе имя (находилась на территории уезда Аньян совр. пров. Хэнань). В 2003 г. появилось сообщение о важнейшем археологическом открытии — при раскопках шанского городища Дасиньчжуан к югу от г. Цзинань (пров. Шаньдун) были обнаружены четыре образца цзягувэнь, относящиеся к доиньскому периоду. Вторая группа древнекитайских письменных памятников — надписи на бронзе цзиньвэнь (другое название чжун дин вэнь ‘надписи на колоколах и треножниках’), самые ранние из которых также датируются эпохой Шан (приблизительно ХIII в. до н.э.). Период расцвета ритуальной брон зы — эпоха Западная Чжоу (XI в. — 771 г. до н.э.) со столицей на западе в районе совр. г. Сиань. В традиционной историографии иероглифы этого периода получили название дачжуань (‘[зна ки] большой печати’) или чжоувэнь (‘письмо [историографа] Чжоу’).

При династии Восточная Чжоу на смену единой иероглифической письменности предшествую щего периода пришли региональные варианты. Расхождения наметились уже с середины эпохи Чунь цю (770–476 до н.э.) и стали особенно заметными в период Чжань го (475–221 до н.э.). На западе страны, в государстве Цинь, сохранялась архаичная разновидность иероглифов чжоувэнь (дачжуань). В восточных государствах появилась более простая иероглифическая система, которая в послесловии к словарю «Шо вэнь» названа «древним письмом» (гувэнь). Археологи ческие данные свидетельствуют о том, что письменность восточных государств также не была единой. Особые варианты иероглифов имелись в южном государстве Чу, восточном Ци, а также в государствах Центральной равнины и Северного Китая. Письменность периода Чунь цю– Чжань го представлена надписями на бронзе и другими памятниками. Считается, что ее цинь ский вариант чжоувэнь (дачжуань) зафиксирован также в виде ‘надписей на каменных бара банах’ (ши гу вэнь). К эпохе Чжань го относится самый древний сохранившийся текст на шелке, найденный на территории государства Чу. В захоронениях этого периода обнаружены древ нейшие сохранившиеся надписи на бамбуковых планках. Знак, к которому восходит современ ный иероглиф цэ для слова «том», представлял собой изображение таких планок — деревян ных и бамбуковых — и встречался уже в иньских надписях. Важнейший этап в развитии ки тайской письменности — ее унификация и реформа после объединения Китая империей Цинь (221–207 до н.э.). В течение короткого циньского периода были не только уничтожены древние философские и исторические сочинения (по указу императора Цинь Ши хуана от 213 г. до н.э.),

656

постепенно начала складываться та его форма, которая существует в Китае в настоящее время

иназывается ханьцзы ‘ханьские знаки’. При Хань в Китае появилась бумага. Ее ранние архео логические образцы датируются правлением императора У ди (на троне 140–86 до н.э.), но в китайской традиции изобретение бумаги относят к гораздо более позднему времени — рубежу I и II вв. н.э. и приписывают придворному сановнику Цай Луню. Бумага изменила технику письма и способствовала его более широкому распространению, хотя вплоть до III в. по преж нему использовался более дорогой традиционный шелк. Уже при Цинь наряду с официальным почерком сяочжуань существовал упрощенный канцелярский почерк лишу (‘деловое письмо’), формирование которого началось еще в эпоху Чжань го. В эпоху Хань «деловое письмо» вытеснило сяочжуань и стало стандартным, этим почерком были восстановлены древние книги, уничтоженные при Цинь. В конце Хань на основе лишу возникла та графическая форма иероглифов, которая окончательно сложилась и получила распространение в эпоху Южных

иСеверных династий (Нань бэй чао, 420–589) под названием «правильного/истинного пись ма» (чжэншу/чжэньшу). Оно сохранилось до нашего времени в качестве стандартного «устав ного письма» кайшу. На очень раннем этапе, уже с III в. до н.э., наряду с лишу употреблялся скорописный почерк цаошу (‘травяное письмо’ или ‘письмо, [похожее на спутанную] траву’). При династии Хань появилось также «ходовое письмо» (синшу), однако окончательно оно сформировалось под влиянием искусства великих каллиграфов последующих эпох.

В настоящее время в употреблении находятся пять основных почерков (стилей письма) — кайшу, синшу, цаошу, лишу и сяочжуань. Первые два используются и в каллиграфии, и в повсе дневной жизни: кайшу — в типографских и компьютерных шрифтах, синшу — обиходный почерк для писем, счетов и т.п. Три других почерка — сяочжуань, лишу и цаошу сохраняются в каллиграфии, сяочжуань — главным образом на печатях. Реже в каллиграфии используется форма дачжуань. В почерке кайшу все иероглифы строятся из сравнительно небольшого набора основных графических элементов — так называемых черт (в древности состав и расположение черт внутри одного и того же иероглифа могли варьировать). Выделяют до 30 таких черт, из них

основными, официально утвержденными в КНР в 1964 г., являются пять: горизонталь , вертикаль , откидная влево , точка (и откидная вправо ЃT), крюк _^. В каллиграфии по традиции выделяют восемь основных черт — все они содержатся в иероглифе юн ‘вечный’. Черты иероглифа пишутся сверху вниз и/или слева направо. Каждая черта пишется без отрыва

кисти или иного орудия письма от бумаги, в строгой последовательности по отношению к другим чертам. Слитно, без отрыва друг от друга, черты в составе иероглифа пишутся в ско рописи цаошу и отчасти в «ходовом письме» синшу. Графическая структура (число, состав, по следовательность черт) стандартного иероглифа, вписанного в воображаемый квадрат, имеет принципиальное значение в различных системах расположения и поиска знаков в словарях

исправочниках. В каллиграфической «бешеной скорописи» (куанцао), которую трудно читать без специальной подготовки, сливаются не только черты внутри иероглифов, но также соседние иероглифы. Вплоть до 1949 г. строка в китайском письме оставалась преимущественно вертикальной, строки читались слева направо. В КНР современный текст обычно органи зован по европейски — с горизонтальной строкой, ориентированной слева направо. На Тай ване (особенно в художественной литературе) до последнего времени наряду с горизонталь ной употреблялась традиционная вертикальная строка. Как горизонтальная, так и вертикаль ная строка повсеместно возможны в каллиграфии.

Классификация знаков. В алфавитных (фонетических) письменных системах знаки соотнесены с фонетическими единицами языка — звуком, последовательностью звуков или слогом. Идео графическое письмо фиксирует значимые единицы — слова или морфемы. В китайском языке

657

иероглифом записывается слогоморфема, обычно равная морфеме и сло гу. В результате одинаково звучащим (омонимичным) морфемам на пись ме соответствуют разные знаки. Так, для слога бань в 1 м тоне исполь зуются иероглифы ‘тянуть’, ‘пятно’, ‘передвигать’ и т.п. (всего 10 иероглифов в фонетическом словаре «Синьхуа цзыдянь», изданном в 1988 г.). Как исключение из общего правила один и тот же иероглиф

может, наоборот, соответствовать двум или даже более чем двум слогоморфемам и в результате иметь несколько чтений, как, напр. иероглиф , которым записывается морфема чэ ‘телега’ и морфема цзюй ‘ладья (шахматная фигура)’, а также фамильный знак Цзюй. Знаки, которые употребляются в именах собственных, часто имеют подобные особые чтения, незнание которых приводит к транскрипционным ошибкам. Иногда появление разных чтений у одного и того же знака, обозначающего одну и ту же морфему (как в путунхуа, так и в диалектах), может быть обусловлено наличием двух слоев чтений — исконного «разговорного» и заимствованного «ли тературного» (вэнь бай иду). В древнекитайском языке слово чаще всего состояло из одного корня и записывалось одним иероглифом. В современном китайском языке слова состоят из одной, двух и более слогоморфем и записываются соответствующим количеством знаков, кото рые пишутся на одинаковом расстоянии друг от друга, независимо от границ между словами.

Первая классификация иероглифов, основанная на сопоставлении структуры знаков в связи со значением соответствующих корней, появилась уже в эпоху Чжань го, а затем была описана в словаре «Шо вэнь». Согласно восходящей к ней современной классификации, все иероглифы могут быть разделены на два вида — простые (вэнь), в составе которых нельзя выделить части, употребляемые в качестве самостоятельных иероглифов, и сложные (цзы [1]), созданные из двух или более простых.

Иероглифы (слева направо): сы ‘четыре’, вэнь ‘письменный знак’, жэнь ‘человек’, эр ‘ухо’, шуй ‘вода’, му ‘дерево’, цюань ‘собака’, ши ‘стрела’, дин ‘бронзовый треножник’,

мэнь ‘ворота’, си ‘запад’, ци ‘ровный’, гао ‘высокий’, шэн ‘рождаться’, — написанные в стиле (сверху вниз): (1) цзягувэнь, (2) цзиньвэнь, (3) сяочжуань, (4) лишу,

(5) кайшу, (6) цаошу, (7) синшу, (8) кайшу

(современный упрощенный вариант только для тех иероглифов, у которых он имеется)

658

Вкачестве примеров иероглифов символов можно привести шан ‘верх’ и ся ‘низ’ (точка или небольшая горизонталь над и под горизонталью

соответственно), числительные и ‘один’, эр ‘два’, сань ‘три’, сы ‘четыре’ (в древнем написании представлял собой четыре горизонтальные черты). Изобразительным знаком

является сам иероглиф вэнь — первоначально рисунок, изображающий линии на теле или, возможно, одежде человека, позже — ‘узор’, ‘надпись’, ‘текст’, ‘письменность’, ‘язык’, ‘литера

тура’, ‘культура’. Ср. также следующие примеры иероглифов, восходящих к изображениям: жэнь ‘человек’, му ‘дерево’, цюань ‘собака’, мэнь ‘ворота’, си ‘запад’ (первоначально изображение гнезда птицы), ци ‘ровный, одинаковый’ (в иньской графике изображает че тыре одинаковых куска чего либо), шэн ‘рождаться’ (первоначально изображение пробив шегося ростка).

Сложные иероглифы цзы [1] появились тогда, когда возникла потребность создавать новые знаки для записи все большего числа слогоморфем, имеющих в том числе абстрактное значение.

Всоставе сложных иероглифов идеограмм (хуйи) можно выделить два и более простых

иероглифа, которые, как правило, связаны между собой по смыслу. Ср. этимологически наи

более «прозрачные» знаки идеографической категории: сю ‘отдыхать’ ( жэнь ‘человек’, который в левой позиции в составе других иероглифов имеет графическую форму му ‘дерево’); хао ‘хороший, любить’ ( нюй ‘женщина’ + цзы ‘ребенок’). Как и простые знаки вэнь, идеограммы составляют всего 10% современных частоупотребительных иероглифов.

Вторая разновидность цзы [1] — фоноидеограммы (синшэн), которые состоят из смысловой части (синпан, или «ключ» в отечественной синологии) и так называемого фонетика (шэнпан). Это сравнительно поздняя и наиболее продуктивная категория знаков; в современном языке они охватывают более 80% частоупотребительных иероглифов. Смысловая составляющая фоноидеограммы одновременно является поисковым ключом (бушоу), который определяет положение иероглифа в словарях, построенных по графическому принципу (ключевому). Фонетическая составляющая связана с чтением знака и представляет собой простой или слож

ный иероглиф, который при самостоятельном употреблении имеет (или имел в прошлом) такое

же (или приблизительно такое же) чтение. Так, иероглифы цин ‘чистый’ и цин ‘помойная яма’, ‘грязное, или отхожее, место’, имеют фонетик цин, в то время как их смысловые ряды отражены в ключах ‘вода’ и ‘ограда’.

Важнейшее диахроническое правило иероглифической письменности — одной и той же сло гоморфеме на протяжении всей ее истории соответствует один и тот же иероглиф и, наоборот, каждому иероглифу в любую эпоху соответствует одна и та же слогоморфема. Исключением из

первой части этого правила являются иероглифы, в которых ключ был присоединен к исход

ному знаку для выделения одного из новых значений слогоморфемы. Так, иероглиф цюй ‘взять в жены, жениться’ является результатом добавления ключа нюй ‘женщина’ к иерог лифу цюй ‘взять’; особый иероглиф изобретен для выделения одного из поздних значе ний морфемы цзяо ‘рог, угол’ в составе слова / цзяоцзы — ‘пельмени’ (букв. ‘углы’, т.е. ‘пельмени треугольной формы’). Второе — наиболее важное — исключение из правила диахронического взаимно однозначного соответствия слогоморфемы и иероглифа — это так называемые заимствованные знаки (категория цзяцзе), которые со временем были использо

ваны для записи других слогоморфем с тем же звучанием или тем же значением (например,

восходящий к изображению скорпиона знак / вань, которым стали записывать числовой разряд ‘десять тысяч’). Широкое употребление фонетически заимствованных знаков было характерно для китайской письменности на наиболее раннем этапе ее развития, однако позже они были в массе вытеснены фоноидеограммами. Сравнительно большой слой заимствованных иероглифов, связанный с появлением нового письменного языка на северной диалектной основе — байхуа, сформировался начиная с XI в. Ряд новых заимствованных знаков появился также в результате упрощения письменности в КНР в середине ХХ в.

659

ширенный „[Це] юнь“», 1008) включал 26 194 знака. В словаре рифм «Цзи юнь» («Полный „[Це] юнь“», 1037) было собрано 53 525 знаков, среди которых значительную часть составляли раз нописи и местные иероглифы. Новейшие наиболее полные словари, изданные в КНР и на Тай ване, — «Ханьюй да цыдянь» («Большой словарь китайского языка». Т. 1–13. Пекин, 1986–1993) и «Чжунвэнь да цыдянь» («Большой словарь китайского письменного языка». Т. 1–40. Тайбэй, 1962–1968) содержат соответственно 23 000 и 49 905 иероглифов. И, наконец, «Чжунхуа цзыхай» («Море китайских иероглифов». Т. 1–4. Пекин, 1994) включает 87 019 иероглифов, в том числе знаки, употреблявшиеся в буддийских текстах, простонародные знаки разных эпох и имеющие хождение на Тайване, в Гонконге и Макао, диалектные иероглифы, иероглифы, употребляю щиеся только в именах собственных, а также особые иероглифы, которые используются в Син гапуре и в текстах на японском и корейском языках. Иероглифов, которые находятся в упот реблении в ту или иную эпоху, гораздо меньше, они исчисляются тысячами. Общее число неоди наковых иероглифов в конфуцианском своде канонов «Ши сань цзин» («Тринадцатиканоние», кон. II — кон. I тыс. до н.э.) составляет 6544 знака. Опубликованный в 1988 г. нормативный список иерог лифов для печатных изданий на современном китайском языке («Сяньдай ханьюй тунъюнцзы бяо») включает 7 тыс. знаков. Современный список частоупотребительных иероглифов («Сяньдай ханьюй чанъюнцзы бяо», 1988) содержит 2500 наиболее частотных знаков и 1000 менее частотных, всего 3500 иероглифов. В течение первых шести лет обучения школьники в КНР овладевают 2500 иероглифами, на Тайване — от 2200 до 2700, в Сингапуре — 1800. Знания 500 наиболее частотных иероглифов достаточно для понимания 80% обычного современного китайского текста; знание 1000 и 2400 знаков позволяет понять соответственно 91% и 99% такого текста. Иероглифы, которые не входят в список из 3500 знаков, на самом деле составляют лишь небольшую часть в неспециальных текстах на китайском языке.

Китайской лексикографии — как и лингвистической традиции в целом — более двух тысяч лет. При составлении традиционных китайских словарей использовались три принципа расположе ния иероглифов — семантический, графический и фо нетический. По семантическому принципу был постро ен древнейший толковый словарь «Эр я» («Прибли жение к правильному [языку]»). Чтение иероглифов

в«Эр я» никак не обозначалось. Графический принцип по ключам бушоу впервые последовательно представ лен в словаре «Шо вэнь». Автор «Шо вэня» — как и другие древние филологи — обозначал чтения только редких иероглифов через чтение другого более рас пространенного знака. Позже появились фонетические по своей природе словари рифм юнь шу, в которых иероглифы распределялись по группам, объединен ным тоном (шэндяо) и затем рифмой (юнь [3]) внутри каждого тона. Чтение иероглифа, возглавлявшего «ма лую рифму» (сяо юнь), объединявшую омонимы, пе редавалось способом фаньце (букв. ‘поворачивание и разрезание’) через чтение двух других иероглифов. Со временем в дополнение к словарям рифм были соз даны фонетические таблицы (юнь ту ‘таблицы рифм’),

вкоторых иероглифы группировались на основе слож ных многоуровневых принципов классификации с уче том всех характеристик слога.

660