Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_3_-_Literatura_Yazyk_i_pismennost

яньцзю (Исследования по литературе [царств] Ляо, Цзинь [и эпохи] Юань / Под ред. Чжан Янь цзина и др. Пекин, 2003, с. 410–414.

В.Ф. Сорокин

ифилос. заметок «Цэ линь» («Лес заметок»), составл. в 806 им и его другом поэтом Юань Чжэнем (779–831). В 800 преуспел на гос. экзамене на звание цзиньши. В течение трех лет, начиная с 5 го месяца 808 был на посту цензора при дворе. В докладах императору выступал против усиления власти евнухов

исвоеволия крупных военачальников, осуждал неимоверные налоги, проти вился попыткам корыстных чиновников занять высокие должности. Видя углубляющийся кризис империи Тан (VII–X вв.), осознал обществ. потреб ность в поэзии, способной поднимать злободневные проблемы гос. жизни,

ивыступил одним из зачинателей «движения за новые народные песни юэфу». Он напоминал о важности обличительных стихов, предназначенных «выяв лять и исправлять пороки века», подчеркивал, что опыт «Ши цзина» (см. так же т. 1) вдохновит на написание стихов, в которых будут порицание и поуче ние. По его убеждению, поэтика и строй нар. песен дают лучшие возможности для худ. отклика на совр. явления. При этом необходимо отойти от традиц. тем лирики юэфу (вэньжэнь юэфу)и обратиться к новой проблематике, при написании стиха исходить из жизненных обстоятельств, реальных событий. Подобные стихи способны донести правду до императора и соотечествен ников. Гл. цель новых юэфу — рассказ о положении народа, отражение его настроений, ибо бедствия населения свидетельствуют о неспособности импе ратора действовать по «мандату Неба» — тянь мин (см. т. 2) и, значит, о при ближающемся крахе гос ва. Важнейшая творческая установка — писать яс ным и понятным языком, «не сочинять стихи ради изысканности слога». Эстетич. программа с наибольшим успехом была реализована в цикле из 50 семисловных стихов «Синь юэфу» («Новые юэфу») и цикле из 10 пятислов ных произв. «Цинь гэ» («Циньские напевы»). Возмущавший поэта контраст между богатством знати и нищетой простого люда запечатлен во многих сти хах («В тонких одеждах на сытых конях», «Покупаем цветы», «Песни и пляс ки»). В кит. поэзии впервые так широко и правдиво был показан нелегкий труд крестьян, их горестное существование («Я смотрю, как убирают пше ницу», «В жестокую стужу в деревне», «Дулинский старик»). Определяя тему стиха «Дракон черной пучины», поэт в подзаголовке прямо писал: «Против чиновников лихоимцев». Он осуждал разорительные поборы с земледельцев («Тяжелые налоги»), беззаконие дворцовых чинов («Старый угольщик»). Бо Цзюй и протестовал против пагубных завоевательных походов и внутр. расп рей. Подчас стих являлся монологом простого человека. Поэт следовал прин ципу: основой каждого обличительного стиха должна быть одна сюжетная си туация. Объективное описание обычно завершалось строками, прямо выра жающими авторскую позицию. Семейные несчастья, длительный период из гнания обострили интерес к буддизму (см. т. 1); стихи передают размышления о бренности человеч. существования. В буддизме ему виделся путь к духов ному совершенствованию, была близка чаньская идея самоценности зримых явлений окружающего мира. Бо Цзюй и удавалось передавать разнообразные психологич. состояния, самые сокровенные мысли. Среди лирич. стихов наи большую известность приобрели искусные четверостишия. Бо Цзюй и дове лось быть губернатором в городах Ханчжоу (совр. пров. Чжэцзян) и Сучжоу (пров. Цзянсу), наставником наследника престола, находиться в ссылке,

ивсегда, невзирая на обстоятельства, для него был исполнен достоинства каждый из живущих в Поднебесной. В лиро эпич. поэме «Чан хэнь гэ» («Веч ная печаль») поведана история любви императора Сюань цзуна (на троне

221

при дин. Цин список «Бэймэн со янь» — включенный в состав минской анто логии «Бай хай», про него сказано, что «напечатано с таким количеством ошибок, что читать невозможно». Что же до первого ксилографич. изд. «Бэй мэн со янь», то оно, возможно, было предпринято сыновьями авт. между 968 и 977.

Время действия подавляющего большинства фрагментов «Бэймэн со янь» приходится на кон. правления танского дома, а также дин. Поздняя Лян (907–923), Поздняя Тан (923–936) и Поздняя Цзинь (936–946). Сунь Гуан сянь был современником и очевидцем многих событий, к рые запечатлел, а в силу своего обществ. положения лично знал многих ист. лиц; кроме того, как сказано в предисл. к сборнику, «при Тан, во времена смут и беспорядков годов под девизом правления Гуан мин (880–881), редкие книги исчезли без следа, а после императора У цзуна (на троне 841–847) наступило безлюдье и безвест ность, и некому было передавать память о славных деяниях при дворе и в про винциях», и Сунь Гуан сянь, «стыдясь отрывочности своих знаний», решил восполнить этот пробел. Собственно, весь сб. «Бэймэн со янь» подчинен одной большой задаче: сохранить сведения об ист. событиях стремительно уходящей, погрязшей в неурядицах и борьбе за власть эпохи раздробленности, когда в прошлом процветающее и могучее Танское гос во неотвратимо кануло в прошлое. В нек рых фрагментах Сунь Гуан сянь, следуя традиции, восхо дящей к «Ши цзи» («Исторические записки»; см. т. 1), добавляет после осн. текста собств. суждение или дополнение, начинающееся со слов «Я, Баогуан цзы, скажу», как бы отстраняясь тем самым от сказанного выше и подчерки вая объективность сообщенных сведений. Помимо использованных в работе над «Бэймэн со янь» письменных памятников, Сунь Гуан сянь называет име на двух своих «живых» информаторов, в беседах с к рыми он получал инте ресующие его сведения, — это зам. начальника обл. Ян Пи из Фэнсяна и член свиты наследника престола Юань Дэн; более об этих людях нам ничего не известно. Еще в тексте «Бэймэн со янь» попадаются упоминания о том, что Сунь Гуан сянь проверял те или иные факты в личных встречах с очевидцами: «Я, Баогуан цзы, в свое время встречался с чиновником из Цзимэня, его фа милия была Сунь, и он во всех подробностях рассказал, как господин Чжан повстречал бессмертную». Кроме того, в конце неск. фрагментов (особенно часты такие случаи в цз. 6–9) содержится приписка: «слышал от Лю Шань фу». Речь идет об авт. сб. «Цзиньси цзянь тань» («Праздные беседы в Цзинь си»), ныне утерянного. В прочих случаях не совсем ясно, получал ли Сунь Гуан сянь информацию от Лю Шань фу изустно или же выписывал ее из его сборника. Если выписывал, то отрывки или по крайней мере пересказ сюже тов из «Цзиньси цзянь тань» сохранились лишь в сб. Сунь Гуан сяня.

Следует еще раз особо подчеркнуть тщательность проверки полученных све дений, к рую декларирует Сунь Гуан сянь в своем предисл. как один из гл. принципов работы автора: желая восполнить пробелы в офиц. ист. сочинени ях, любую информацию Сунь Гуан сянь, «не осмеливаясь доверять одному се бе, проверял трижды [по другим источникам]». Ценность и уникальность книги Сунь Гуан сяня была очевидна уже современникам: при составлении упоминавшейся антологии «Тай пин гуан цзи» имп. комиссия активно исполь зовала «Бэймэн со янь»: «При Сун, когда в годы Тай пин син го Ли Фан и дру гие составляли „Обширные записи“ в 500 цз., особенно много материала они взяли из „Кратких речений“». Впрочем, наряду с поистине уникальными све дениями, в «Кратких речениях из Бэймэн» есть досадные случаи неточных трактовок ист. событий; такие неточности стали очевидны лишь на совр. этапе развития гуманитарной науки, сам же Сунь Гуан сянь, пользуясь до ступными ему источниками, ни о чем подобном не подозревал, хотя по тра диции и отдавал должное ограниченности человеч. знаний: «Надеюсь, люди сведущие не обнаружат здесь большого числа погрешностей».

«Краткие речения из Бэймэн» — довольно обширный сборник бицзи. В совр. изд. книги 20 цз. осн. корпуса и 4 цз. дополнений, где общим числом объединено 416 фрагментов гл. обр. сюжетных произведений, выполненных

224

в духе неофиц. ист. соч.; и хотя материал «Бэймэн со янь» никак автором не организован, осн. темы сборника типичны и довольно легко выделяются. Это фрагменты, повествующие об ист. лицах и расширяющие (дополняющие, опровергающие, уточняющие, восполняющие) те сведения о них, к рые мы можем обнаружить в офиц. и полуофиц. ист. сочинениях. В первую очередь — эпизоды из жизни членов различных правящих фамилий; есть и сведения о танских императорах и имп. родственниках. Героями выступают и владыки периода Пяти династий (У дай, 907–960) и мн. др., не говоря уж о представи телях рода Гао, правивших в Цзиннани (царство Нань Пин, 925–978, в сев. части совр. пров. Хубэй). Среди героев сборника Сунь Гуан сяня немало из вестных поэтов и книжников, причем фрагменты, им посвященные, обшир ны, информативны и часто содержат стихотв. цитаты. Подавляющее же боль шинство героев «Бэймэн со янь» — служилые люди, занимавшие существ. посты при дворах разных династий. Это и современники автора, о подавляю щем большинстве к рых ныне, кроме собственно имен, не известно почти совсем ничего — как правило, представители высших, образованных слоев об ва, о чем свидетельствуют добавляемые к именам чины и звания: сановни ки, министры, придворные, победители на гос. экзаменах; и гораздо реже — просто книжники, отшельники, даосы или последователи учения Будды. Све дения о них уникальны и зачастую существенно расширяют наши пред ставления о биографии того или иного ист. персонажа (в том случае, конечно, если хотя бы ее отрывки дошли до наших дней).

Далее это фрагменты, в к рых речь идет о тех или иных подробностях собы тий, имевших место в кон. правления дин. Тан и при Пяти династиях; в срав нении с проч. сочинениями этого времени в «Бэймэн со янь» содержится весьма значительное кол во подробностей; подобные фрагменты расширяют наши знания об этом ист. периоде или же дают отличную от официальной трактовку нек рых событий.

Кроме того, есть в «Бэймэн со янь» и истории, связанные с волшебным миром и сверхъестеств. существами — душами умерших, святыми и бессмертными, с воздаянием и т.п., но их удельный вес не столь велик и сосредоточены они гл. обр. в 4 х цз. дополнений; расположенные же в осн. корпусе фрагменты такого рода, как правило, не самоценны в смысле фантастич. элемента, но стоят в ряду им подобных — иллюстрирующих события из жизни того или иного ист. лица, просто в необычайных обст вах: Сунь Гуан сяня, кажется, собственно сверхъестественное, выходящее за рамки привычного мира инте ресовало лишь как фон повествования.

В целом сб. «Бэймэн со янь» на редкость однороден и ровен — и в этом смысле представляет собой ценнейший источник по кит. истории конца правления Тан и периода Пяти династий, что по достоинству оценили уже современни ки — так, великий сунский историк Сыма Гуан (1019–1086; см. в т. 1) широко использовал «Бэймэн со янь» при составлении «Цзы чжи тун цзянь» («Зерцало всеобщее, управлению помогающее»).

* Сунь Гуан сянь. Бэймэн со янь (Краткие речения из Бэймэн). Шан хай, 1981; Алимов И.А. Вслед за кистью. Ч. 1. СПб., 1996, с. 74–89.

И.А. Алимов

225

БЭЙ ФАН Бэй Фан, наст. имя Сяо Юань. 1957, Чанша. Лит. критик, писатель. Отец, преподаватель, и мать, врач, в годы «культурной революции» были репресси рованы. Долгие годы не имел возможности учиться, в 1985 поступил на филос. ф т Уханьского ун та (пров. Хубэй). 9 лет работал ред. Хунаньского нар. изд ва. Написал критич. статьи на произв. Цань Сюэ, Сю Шао э и др. авторов (общей сложностью 100 тыс. иероглифов), за что был удостоен лит. премий. С 1996 ред. Хунаньского изд ва лит ры и искусства. С 1998 работает гл. ред. журн. «Фужун» («Лотос»), к рый под его руководством из журнала местного значения становится авангардным изданием, известным по всей стране. На его страницах впервые были представлены мн. художники, фото художники, музыканты и писатели андеграунда. Протест против офиц. поли тики, идеологии и культуры, выраженный в журнале, был негативно оценен властями, и в 2002 Бэй Фан был вынужден покинуть редакцию. Вышедшая

в2002 книга интервью с художником авангардистом Се Дэ цином получила большой резонанс в кругах худ. интеллигенции, последовало множество книг подражаний. В 40 с лишним лет начинает писать прозу, одна за другой выходят: «Чуньтянь ды гуши» («Весенняя история»), «Сы жу и» («Четверо»), «Шуй би шуй мэйли» («Кто на свете всех милее»), «И тянь и жи» («День за днем»). Изображенное в этих произведениях кит. об во и типы преуспеваю щих китайцев, чиновников, интеллигентов кардинально отличаются от обра зов, созданных офиц. СМИ. За их преуспеванием и внешним благообразием кроется двуличие и душевная пустота, и зачастую девушки из «веселых до мов», с к рыми они встречаются, вызывают бо´льшую симпатию. Проза Бэй Фана выдержана в духе бытовых романов эпох Мин и Цин, по мнению мн. критиков его произведения — это совр. вариант знаменитого любовно эротич. романа «Цзинь пин мэй» («Цветы сливы в золотой вазе»). Темой по вести «Кто на свете всех милее» становится жизнь обитательниц публичного дома, повествование лишено обличит. оттенка, писатель сознательно избе гает к. л. психологизма. Полные юмора и иронии, написанные на простом разг. языке юга Китая, насыщенные многочисл. идиоматич. выражениями, строками из песен, частушек, цитатами из Мао Цзэ дуна, произведения Бэй Фана стали одними из интереснейших образцов прозы совр. Китая. И хотя

вних нет прямой критики властей, но сам насмешливый дух свободной от идеологии, полной жизни прозы вызвал резкую негативную оценку офиц. печатных органов.

* Бэй Фан. Шуфа мэйсюэши (История китайской каллиграфии). Чан ша, 1990; он же. Чутань шулунь (Обзор литературы раннего периода династии Тан). Чанша, 1997; он же. Цзыянь цзыюй — Сяо Юань вэньсюэ пиньлунь сюаньцзи («Думы вслух»: сб. критических статей). Чанша, 1998; он же. Шуй би шуй мэйли (Кто на свете всех милее). Пе кин, 2001; он же. Цзо и нянь (Представление длиною в год). Сиань, 2002.

Г.А. Юсупова

БЯНЬ$ВЭНЬ Бянь$вэнь. Как жанр бянь вэнь зародились примерно в нач. IX в. (или

вкон. VIII в.) в буд. монастырях, скорее всего расположенных в столице тан ского (VII–X вв.) Китая Чанъани (на месте совр. г. Сиань, пров. Шэньси). Во всяком случае, нарративные источники для этого времени упоминают имен но столичных исполнителей и, видимо, авторов бянь вэнь. Наиболее извест ным автором исполнителем был Вэнь шу (ум. ок. 845), об искусстве к рого можно прочесть в целом ряде источников. Но он не был единств. мастером жанра бянь вэнь, мн. исполнители упомянуты как одновременно с ним, так и после него. Впоследствии произв. этого жанра разл. путями распространя ются на периферию, в том числе в окраинный Дуньхуан (пограничный город

всовр. пров. Ганьсу). Уже в конце 30 х IX в. бянь вэнь использовались также

вкорейском монастыре в Шаньдуне. Приписки к рукописям бянь вэнь в со четании с нарративными источниками и данными, почерпнутыми из иных

226

произв., найденных в Дуньхуанской б ке, позволяют в общей форме уста новить, каким образом бянь вэнь распространялись от центра к окраинам. Первым способом было прямое заимствование при посещении жителями по граничных округов Чанъани (в составе ли посольств, в числе ли паломников или же как собирателей рукописей). Второй способ распространения связан с гонениями на буддизм, особенно сильными в 845, но имевшими место

ипозднее, хотя и не в таких масштабах. Многих провинившихся монахов рас сказчиков ссылали в отдаленные районы, где они, несомненно, продолжали свою деятельность. Этим, видимо, отчасти объясняется наличие большой (и единств. известной до сих пор) коллекции текстов бянь вэнь в б ке пещер ного монастыря Могао в окрестностях Дуньхуана и полная утеря их в центр. р нах страны. Исполнение бянь вэнь имело место по праздничным дням, в т.ч. и во время торжеств гос. важности (дни рождения императоров, смены девиза годов правления и т.п.). В этих случаях издавались спец. указы, пред усматривавшие порядок празднования и место в нем «рассказов для просто народья». Имелись заранее записанные тексты этих рассказов, использовав шиеся рассказчиком во время празднества. Уверенно можно назвать два три имени авторов бянь вэнь: Вэнь шу, Юань цяня и, может быть, Куан иня. Из них первый может считаться автором «Бяньвэнь о Гуаньинь» — и не исклю чена возможность, что нек рых частей «Бяньвэнь о Вэймоцзе»; второй должен быть создателем бянь вэнь, посвященных рассказам о почтительных детях; третий — одной из частей «Бяньвэнь о Вэймоцзе», озаглавленной «Вэймо суй цзинь» («Крупинки золота из рассказа о Вэймо»). Однако мы не можем сказать, вышли ли тексты бянь вэнь, обнаруженные в Дуньхуане, из под кисти указ. авторов, или же это одноименные произв., имеющие др. со здателей. Исключение составляют «Крупинки золота», где прямо указано, что написал (или записал) это произв. Куан инь. Первоначально бянь вэнь были частью буд. проповеди и поэтому имеют много общих черт с текстами проповедей и комментариев, предназначенных для устного исполнения. Это проявляется прежде всего во внешнем оформлении молитв. собраний, где читались проповеди и комментарии, и собраний, где исполнялись бянь вэнь: наличие там и там вступлений яцзо вэнь, молитв. и ритуальных текстов («высказывания пожеланий», «призывание» будд и др. святых, молитвы при разбрасывании цветов, славословия цзань и т.п.), перемежающихся с чтением осн. произведений. Все эти специфич. произведения буд. ритуального оби хода наравне с проповедями и коммент. составляют фон, на к ром развива лись бянь вэнь, «окружение» этого жанра. Общность происхождения бянь вэнь, с одной стороны, и проповедей и коммент. — с другой, доказывается

имн. чертами общности их композиции и внутр. структуры. Общность эта проявляется особенно в «рассказах по сутрам» (цзян цзин вэнь), где, как и в комментариях, и часто в проповедях, рассказ строится на опорных цитатах из комментируемого произведения или произведения, сюжет к рого лег в осно ву бянь вэнь.

Источники и тексты бянь вэнь дают возможность установить круг лиц, свя занных с их исполнением. Осн. исполнителем был фаши, монах рассказчик, комментировавший трудные места исходного соч. и читавший прозу и стихи, из к рых состояло повествование. Его исполнение кроме обычного ма стерства рассказчика требовало умения петь или скандировать нужный текст, согласно установленным мелодиям, т.е. включать определенные музыкаль ные навыки. Вэнь шу, напр., считался даже создателем мелодии, вошедшей после него в обиход школ для актеров (Цзяофан). Фаши имел помощника, к рый в случае, если повествование рассказывалось неск. дней, повторял рассказанное вчера до вступления фаши. Вторым лицом был дуцзян, зачиты вавший текст сутры, по к рой велся рассказ, причем чтение велось в особой манере, именовавшейся «возглашением». Во главе собрания стоял вэйна, обязанности к рого заключались в том, чтобы следить за соблюдением по рядка, и к рый в нужное время давал сигнал для вступления тех или иных участников собрания. Кроме того, провозглашение санскр. названия опор

227

ного соч., молитв, славословий и др. текстов, зачитывавшихся на собрании, производилось специально подготовленными монахами. В ряде случаев мо литв. тексты подхватывали и все присутствующие. При рассказывании в ка честве иллюстраций использовались фрески монастыря, где происходило собрание, и произведения живописи — об этом есть много косвенных свиде тельств и прямые указания, в т.ч. и в текстах нек рых бянь вэнь. Такие ил люстрации к рассказу именовались бянь сян. Судя по упоминаниям в ист. источниках, термин бянь сян существовал раньше, чем термин бянь вэнь (в смысле обозначения устного рассказа), и последний генетически связан с первым.

Между собственно проповедями и комментариями и произведениями типа бянь вэнь есть существенные различия. Если первые в целом не несут в себе эстетич. нагрузки, то вторые являются художеств. произв., сюжетными в своей основе и имеющими целый ряд др. особенностей, характерных для художеств. лит ры (повествовательной и филос. прозы и поэзии) танского времени (хотя фактом лит ры бянь вэнь во время Тан вряд ли стали — они лишь подготовили почву для дальнейшего развития ряда новых жанров лит ры). В состав бянь вэнь кроме опорных цитат, характерных для цзян цзин вэнь, входят прозаич.

истихотворные куски, регулярно сменяющие друг друга. Как многие сюжеты, так и основной принцип построения бянь вэнь (чередование стихов и прозы) были заимствованы из переводной буд. лит ры. Стихотворные формы этой лит ры (гатха), в китайском переводе нерифмованные, дали начало и нек рым формам стихов в бянь вэнь. Также заимствовано из буд. лит ры строфич. строение нек рых стихотворных частей, где ряд строф кончается одними и те ми же строками. Однако все эти заимствованные формы в бянь вэнь сильно трансформированы применительно к привычкам и вкусам кит. слушателя или читателя и особенностям кит. стихосложения. Подобным образом преобра зованы и нек рые заимствованные художеств. приемы. Так, перечисления с числовыми коэффициентами очень напоминают аналогичные пассажи в буд. канонич. сочинениях, но по сравнению с последними упорядочены и ритми зированы. Все это, т.о., является не просто заимствованием, но творческим усвоением, позволившим этим заимствованиям прочно войти в арсенал ху дожеств. средств последующей кит. лит ры, где мы встречаемся с дальнейшим их развитием.

С другой стороны, бянь вэнь используют и формы собственно кит. стихов

ипрозы. Кроме стихов, напоминающих буд. гатхи, в сочинения этого жанра включаются длинные рифмованные стихотворные периоды, однотипные (по форме, а не по функции, конечно) со «стихами древней формы / древ него стиля» (гу ти ши), широко распространенными в поэзии периода Тан. Рядом с ними мы находим восьмистишия (люйши) и четверостишия (цзюэ цзюй), составлявшие вместе разряд «стихов новой формы / древнего стиля» (синь ти ши). Кроме того, в бянь вэнь встречаются и двустишия (лянцзюй), впервые употребляемые в этом жанре в качестве заключительных строк отд. частей повествования. Впоследствии этот прием стал обычным в рома не, повести, драме и других жанрах «простонародной» лит ры. Проза в бянь вэнь строится обычно по законам кит. параллельной прозы (пяньли), но бы вают и построения, образцом для которых служит др. кит. жанр филос.

иописательной ритмич. рифмованной прозы фу. Встречается также и не ритмизованная проза (сань вэнь), главным образом в качестве вводных фраз.

Заимствовав из предыдущей кит. лит ры все основные формы стихов и прозы, бянь вэнь отразили и те новые веяния, к рые наблюдались в лит ре конца периода Тан. В области поэзии эти веяния характеризовались сближением «стихов старой формы» и «стихов новой формы», их взаимным проникно вением, особенно в смысле смешения двух принципов стихосложения. В об ласти ритмич. прозы замечается в этот период дальнейшее развитие парал лельных построений. Если раньше параллели были строгими и связывали между собой смежные фразы или половины фраз, то теперь они стали более

228

свободными, но зато параллельными выражениями и фразами связываются большие законченные периоды. Это явление можно называть «сложными» (или «функциональными») параллелями. Оно характерно для «прозы древ ней формы» (гувэнь), связанной с движением «возврата к древности» (фу гу). В прозе бянь вэнь — и особенно часто в «Бянь вэнь о Гуань инь» — сложные параллели обычны. Стихи бянь вэнь также обладают теми же самыми особен ностями, что и произведения позднетанской поэзии. В «высокой» и «просто народной» лит ре происходят, следовательно, в изучаемое время одни и те же процессы — значит, они еще не отделились полностью друг от друга и «вы сокая» лит ра не застыла еще, как это случилось позднее, а была живым явлением, развивающимся по тем же законам, что и лит ра «простонарод ная».

Однако разделение этих двух направлений уже началось, и лучше всего его видно на примере языка бянь вэнь. «Высокой» литературе присущ лит. язык со строго установившимися нормами, особенно для прозы жанра гувэнь, но и —

внеск. меньшей мере — для стихов и новеллы чуаньци, новые же явления языка появляются в ней лишь спорадически. Иную картину мы обнаруживаем

вбянь вэнь: язык этого жанра — это не установившийся еще, но только за рождающийся новый лит. язык, основанный на живом разговорном языке того времени и в большом количестве включающий в себя также особенности нек рых диалектов. Отсюда и неустойчивость письм. нормы — многие слова пишутся даже в одной и той же рукописи разными иероглифами. Немалую роль при этом сыграл тот факт, что бянь вэнь были произв., предназначен ными для устного исполнения. По этой причине авторы, добиваясь свобод ного восприятия на слух, должны были учитывать, на каком языке разго варивали их слушатели и какой язык был им наиболее понятен.

Бянь вэнь отличались от всей предшествующей им совр. лит ры еще одной чертой: это были первые в истории кит. словесности большие повествователь ные произв., весьма сложно организованные и вобравшие в себя все худо жеств. средства, выработанные предшествующим лит. развитием, связав их между собой в особой композиции, сочетавшей прозу и стихи. Бянь вэнь яви лись, т.о., первым жанром, к рый можно назвать «узловым», т.е. объединяю щим в единое целое опыт всей предыдущей лит ры. Впоследствии появлялось

вразные периоды еще неск. узловых жанров: юаньская (XIII–XIV вв.) драма цзацзюй и минская (XIV–XVII вв.) драма чуаньци, минский и цинский роман могут служить примерами этого. Но бянь вэнь, будучи первыми в этом ряду, являются предтечами будущего лит. развития в Китае. Вот почему бянь вэнь после их обнаружения, опубликования и исследования занимают важнейшее место в истории кит. лит ры.

См. также ст. Бянь$вэнь в т. 2.

* Бяньвэнь о воздаянии за милости: Рукопись из Дуньхуанского фонда Института востоковедения / Пер. с кит. Л.Н. Меньшикова. М., 1972; Бяньвэнь по Лотосовой сутре. Факсимиле рукописи / Изд. текста, пер. с кит., введ., коммент., прилож. и словарь Л.Н. Меньшикова. М., 1984.

**Гуревич И.С. К вопросу о жанре небуддийских бяньвэнь (на мате риале бяньвэнь об У Цзы сюе) // Дальний Восток: Сб. статей по фило логии, истории, философии. М., 1961, с. 24–35; она же. Фрагмент бяньвэнь из цикла «О жизни будды» // КСИНА. 69. М., 1965, с. 99–115; Желоховцев А.Н., Кроль Ю.Л. Об этимологии и значении термина бяньвэнь // НАА. 1976, № 3, с. 138–146; Зограф И.Т. Бяньвэнь и хуа бэнь (к вопросу о преемственности жанров) // Актуальные вопросы китайского языкознания: Материалы VI Всерос. конф. … М., 1992,

с.118–122; она же. О месте дуньхуанских бяньвэней в истории ки тайского языка и литературы // XVIII ПП и ПИКНВ. Ч. 3. 1985,

с.90–95; Кондратьева Е.Б. Некоторые грамматические особенности танских бяньвэней // Языки Дальнего Востока, Юго Восточной Азии и Западной Африки. Ч. 1. М., 2003, с. 155–169; Меньшиков Л.Н. К ис тории жанра бяньвэнь // VI ПП и ПИКНВ. 1970, с. 113–117; он же. Проблемы изучения окружения бяньвэнь // Теоретические проблемы восточных литератур: Материалы 1 го симпозиума (ИВАН СССР). М.,

229

1969, с. 275–281; Рифтин Б.Л. Сказание о Великой стене и проблема жанра в китайском фольклоре. М., 1961; Федоренко Н.Т. Дуньхуанские рукописи: (К вопросу о взаимосвязях литератур) // ПДВ. 1975, № 2, с. 113–124; № 3, с. 168–180.

Л.Н. Меньшиков

ВАН АНЬ$И Ван Ань$и. 1954, Нанкин. Совр. писательница, дочь драматурга Ван Сяо пина и изв. писательницы Жу Чжи цзюань. После окончания средней школы

в1970 была направлена на «трудовое перевоспитание» в деревню пров. Ань хой. В 1972 стала работать в г. Сюйчжоу, в 1975 начала заниматься лит. твор чеством, в 1978 устроилась в Шанхае на работу в ред. детского журн. «Эртун шидай» и впервые опубликовалась. В 1980 х училась на лит. курсах при СКП,

в1983 приняла участие в междунар. лит. программе при Айовском ун те США. С 1987 — профессиональный писатель. Ею написано свыше 60 рассказов, бо лее 30 повестей, семь романов, много очерков. Удостоена Всекит. премии за лучший рассказ 1981 — «Бэньцы лечэ чжуньчжань» («Конечная станция»), за лучшую повесть 1982 — «Люши» («Быстролетящая») и в 1985 — за повесть «Сяобао чжуан» («Деревня Сяобао»). Ее роман «Чан хэнь гэ» («Песнь о вечной печали», 1995) удостоен премии имени Мао Дуня. В наст. время Ван Ань и занимает пост пред. Шанхайского отд ния СКП. Ее произведения неодно кратно переводились на иностр. яз. и издавались за границей.

* Ван Аньи. Конечная станция / Пер. В. Сухорукова // Современная но велла Китая. М., 1988, с. 46–74; она же. Заключительные аккорды / Пер. Е. Рождественской Молчановой // Царь дерево. Современные китайские повести. М., 1989, с. 109–182; она же. Возвращение Лао Кана: [Рассказ] / Пер. Ю. Иляхина // Наш современник. Спец. вып.: 50 летию КНР посвящается. М., 1999, с. 83–87; она же. Дядя: По весть // Шанхайцы: Сб. произведений китайских писателей. СПб., 2003, с. 4–74; она же. Шанхайки [Из книги «В поисках Шанхая»] / Пер. Д. Воскресенского // Китайские метаморфозы. Современная китай ская художественная проза и эссеистика. М., 2007. ** Львов Д.В. Жизнь и творчество современной китайской писательницы Ван Аньи. Автореф. канд. дис. СПб., 2007; Чжунго дандай вэньсюэ цыдянь (Словарь современной китайской литературы). Ухань, 1996, c. 120; Feuerwerker, Yi tsi Mei. The Post Modern ‘Search for Roots’ in Han Shaogong, Mo Yan and Wang Anyi // idem. Ideology, Power, Text: Self Representation and the Peasant «Other» in Modern Chinese Literature. Stanf., 1998, p. 188–238; McDougall B. Self Narrative as Group Discourse: Female Subjectivity in Wang Anyi’s Fiction // Asian Studies Review. 1995, vol. 19, № 2, р. 1–24; Tang Xiaobin. Melancholy against the Grain: Approaching Postmodernity in Wang Anyi’s Tales of Sorrow // Chinese Modernism: The Heroic and the Quotidian. Durham, 2000, p. 316–341; Wang Ban. History in a Mythical Key: Temporality, Memory and Tradition in Wang Anyi’s Fiction // Journal of Contemporary China. Abingdon. 2003, vol. 12, № 37, p. 607–621; Yue Gang. Embodied Spaces of Home: Xiao Hong, Wang Anyi, and Li Ang // The Mouth that Begs: Hunger, Cannibalism, and the Politics of Eating in Modern China. Durham, 1999, p. 293–330.

А.Н. Желоховцев

230