Титаренко М.Л., Кобзев А.И., Лукьянов А.Е. - Духовная культура Китая. Том 4 - 2009

являемые только для какого-то региона (цюй шэ). Наконец, амнистии делились по составу амнистируемых: одни распространялись на всех осужденных, кроме тех, кто по закону не подлежал амнистии (тун шэ), другие — особые амнистии (тэ шэ) — касались только особой группы осужденных. Амнистировались и те преступления, в которых преступник сознавался до объявления амнистии; соответственно не амнистировались те, в которых признавались во время амнистии, или те, кто заведомо знал о предстоящем объявлении амнистии. Как правило, амнистировались и основные, и дополнительные наказания (например, каторга и порка, положенная перед отправкой на каторгу). Для осуществления амнистии выделялся стодневный срок с момента прибытия указа об амнистии в данную местность. Осужденные за незаконное присвоение имущества и при амнистии должны были или возвратить, или компенсировать его. При откупе от наказания осужденные освобождались от внесения той части откупа, которую они еще не успели внести до амнистии.

Помимо амнистий существовала практика помилований (цзян). Она осуществлялась местными властями и означала лишь уменьшение меры наказания, а не полное избавление от него. Второй вид помилования (люй \2\) мог иметь место после подачи прошения о помиловании в центр. Явка с повинной (цзы шоу). Если преступление еще не было раскрыто и преступник сам являлся к властям с повинной, он мог рассчитывать на прощение (юань). Явка с повинной могла трактоваться как «самообновление» (цзы синь). В случае хищения имущества явка с повинной не избавляла от возвращения похищенного. При совершении двух и более преступлений явка с повинной освобождала от наказания за более легкие из них. Закон допускал на первый раз явку с повинной не самого преступника, а его родственника, родство с которым предполагало взаимоукрывательство. Преступник мог послать и постороннего человека, не родственника, но в любом случае при явке с повинной преступник сам должен был отдаться в руки властей. При явке с повинной не освобождался от наказания тот, кто дал ложные показания, утаил часть показаний или не возвратил часть похищенного имущества.

При мелких кражах, мошенничестве допускалась явка с повинной не к властям, а к хозяину имущества. Прощение было обеспечено, если явившийся с повинной участник группового преступления принимал участие в поимке своих подельников или выдавал их властям. Если до явки с повинной на преступника уже поступил донос, он по явке с повинной освобождался лишь от части наказания. Это же касалось и тех обстоятельств, когда преступник до явки сбежал изпод стражи или если речь шла об антигосударственных преступлениях, к совершению которых уже были сделаны первые шаги. При явке с повинной не прощались изнасилование, незаконный переход таможенных застав, недозволенные занятия астрономией.

Получал прощение чиновник, совершивший ошибку и добровольно, до ее обнаружения признавшийся в ее совершении. Не прощалась судебная ошибка, если из-за нее осужденный уже подвергся наказанию.

Арест, следствие и суд. Властям становилось известно о совершении преступления или подготовке к его совершению из доноса (гао) или заявления потерпевшего (су). Если доносчик был грамотен, то донос подавался в письменном виде. От доноса требовалась достоверность, за неточные сведения могли наказать доносчика или чиновника, записавшего устный донос и исказившего его содержание. Донос мог быть подан только в низшую инстанцию того административного органа, к которому доносчик относился. Доносить через голову начальства запрещалось. Нельзя было доносить на родителей, деда и бабку. Наказанием было удавление. Исключением являлось убийство отца — за убийство отца можно было доносить и на родную мать. Китайское традиционное право не признавало анонимного доноса, за анонимный донос или донос под чужим именем полагалась ссылка. Исключение составляли доносы о преступлениях против государя и государства. Лжедонос подпадал под норму старого китайского права фань цзо — «возврат обвинения и наказания», лжедоносчик должен был получить то же наказание, которое мог бы получить тот, на кого был подан донос.

слеживание и задержание преступника.

В старом Китае следствие и суд не были выделены в особую независимую прокурорскую и судебную системы и следствие и суд осуществляли уездная и окружная администрация во главе с начальником уезда или округа. Донос, заявление пострадавшего или поимка на месте преступления, арест преступника становились основанием для расследования дела. Чиновники ямыня, среди которых были и специализировавшиеся по уголовным делам, производили осмотр места происшествия и, при необходимости, судебно-медицинскую экспертизу. Затем допрашивали свидетелей. Материалы следствия записывались на специальных бланках. Следователь не мог состоять с обвиняемым в родстве или в отношениях «учитель—ученик».

Компетенция суда зависела от предполагаемой меры наказания. Если дело касалось преступлений, наказываемых поркой, дело рассматривалось и решалось в уездном ямыне, а судьей выступал начальник уезда. Если дело касалось преступлений, наказуемых каторжными работами и ссылкой или даже смертной казнью, то следствие также осуществлялось в уездном ямыне, но начальник уезда как судья мог определить только предполагаемую меру наказания; затем материалы следствия и обвинения передавались в окружной ямынь. Уездная администрация не рассматривала дел о мятеже и государственной измене, дела лиц, подпадающих под привилегию 6а и («восемь суждений», см. выше), старших чиновников.

Процесс носил инквизиционный характер. Следователь и судья исходили из презумпции заведомой виновности обвиняемого, и их задача состояла в том, чтобы добиться от него признания. Обвиняемый стоял перед судьей на коленях, судья, задавая вопросы, обязан был следить за выражением глаз обвиняемого, частотой его дыхания, выражением лица, речью, другими признаками, которые могли бы выявить лживость показаний обвиняемого. Допрос свидетелей осуществлялся при обвиняемом. Свидетелями не могли выступать близкие родственники обвиняемого, связанные с ним правом взаимоукрывательства, лица старше 80 и младше 10 лет, недееспособные группы дуцзи (умалишенные, слепые и т.п.), лично несвободные против своего хозяина. Если обвиняемый был не китаец, суд мог пользоваться помощью переводчика. Свидетели несли ответственность за свои показания. Лжесвидетельство, как правило, предполагало наказание на две степени меньше того, что получал осужденный.

По закону,-если свидетельские показания и улики против обвиняемого казались следователю правдивыми, а обвиняемый не признавал своей вины, его следовало подвергнуть физическому воздействию. Официально допускалось только битье палками в три приема с общим числом ударов не более 200. Между каждым допросом под палками должен был быть перерыв в 20 дней. Следователь подлежал наказанию, если число ударов превышало 200, или были применены иные приемы пытки, или если обвиняемый умирал под палками и было доказано, что смерть его наступила именно вследствие применения к нему физического воздействия. Беременную женщину нельзя было допрашивать под палками, которые, однако, могли применяться к ней через 100 дней после родов. Если обвиняемый не признавался и после трехкратного применения порки, то под палки могли лечь и обвинители. Если обвиняемый признавался в совершении преступления, ему выносили приговор с обязательной ссылкой на точный текст закона. Если имело место изменение закона и между законом, действовавшим во время совершения преступления, и законом, действовавшим во время вынесения приговора, были расхождения, приговор выносился по тому закону, который предусматривал более легкую меру наказания.

Кодексы не предусматривали всех видов преступных действий, и китайское право широко пользовалось методом аналогии, наказания «за наиболее сходное преступление».

Приговор подписывали правитель уезда и округа и сам осужденный; если он был неграмотен, то ставил отпечаток пальца. По закону осужденный должен был выразить согласие с мерой наказания. В случае наказания каторжными работами и более сурового приговор оглашался и родственникам осужденного. Их согласия с мерой наказания не требовалось. При осуждении за ряд

тельства его вины судья наказывался по принципу фань цзо. Если же было установлено, что имела место простая ошибка, судья мог получить «разницу» в мерах наказания между той, которая требовалась по закону, и той, которую получил осужденный.

Если осужденный не признавал себя виновным, он и его родственники имели право подать апелляцию. Дела о наказании ссылкой и смертной казнью в любом случае попадали в высшие судебные инстанции. Этими органами были Далисы (Верховный суд, со времени династии Северная Ци) и Министерство юстиции (Синбу). При династии Цин Далисы именовался Далиюань. Смертные приговоры, как правило, утверждались императором. Далисы и Синбу были укомплектованы профессиональными юристами. В случае особо сложных дел эти органы прибегали к консультациям Академии Ханьдинь.

Инородцев, совершивших преступления на территории Китая, если они являлись подданными одного государства, судили по их законам. Если же это были подданные разных государств, их судили по китайским законам. По китайским законам судили и тогда, когда одна из сторон состояла из подданных Китая.

Исполнение приговоров. В случае наказания палками оно осуществлялось на месте. Толстыми палками полагалось бить так, чтобы треть ударов пришлась на ягодицы, треть — на бедра и треть — по спине. Осужденных на каторгу после оглашения приговора и вступления его в силу без промедления отправляли на казенные работы. Наказанных ссылкой отправляли по этапу, партии ссыльных составлялись один раз в 30 дней. Смертные казни преимущественно совершались осенью и зимой, казнили публично, на рыночной площади. Чиновники пятого разряда и выше при наказании смертной казнью получали «милостивое разрешение» покончить с собой. Их публично казнили только за мятеж. Членов императорской фамилии и придворных, чиновников седьмого разряда и выше казнили не прилюдно. Кодекс династии Мин содержал особый раздел, в котором имелся перечень преступлений, за которые казнили в любое время года, «не дожидаясь подходящего времени». В основном это были преступления из группы «десяти зол», за которые в период Мин казнили способом линчи. Был особо определен и перечень преступлений, за которые казнили только осенью.

Уголовное право. В сферу уголовного права в традиционном китайском праве включались преступления против императора, государства и символов императорской власти, преступления против личности (убийство, причинение ранения, побоев), похищение людей, преступления сексуального характера, разные формы незаконного присвоения имущества — кража, ограбление, вымогательство, мошенничество. К уголовным относились и должностные преступления — взятка и различные формы злоупотребления властью.

Преступления против императора, помимо заговора или мятежа, не входившие в список «десяти зол», включали осуждение действий императора, неправильное приготовление еды и питья для императора, приготовление лекарств не по рецепту, отступление от правил хранения императорского платья, нарушение правил доступа в Запретный город и резиденцию императора. Закон жестоко карал за кражу или порчу императорской печати, императорских указов. Каторга или ссылка ожидали тех, кто самовольно проникал в храм предков императора или места их погребения. При династии Мин, не дожидаясь осени, обезглавливали лиц, «испортивших императорский эдикт, а также высочайшее распоряжение с императорской печатью на использование лошадей», «неправильно передавших императорский указ», карали удавлением «перелезших через стену императорского города», «самовольно отперших или заперших ворота императорского города в неположенное время» и т.п.

При расследовании убийств традиционное китайское право выделяло заговор с целью убийства, преднамеренное убийство, убийство в драке, убийство по ошибке, убийство во время игры. При

Традиционное наказании за убийство важно было установить, кем были убийца и его право жертва, их отношения в системе кровнородственных связей и социаль- но-сословной структуре общества. Стандартной мерой наказания за убийство в драке было удавление, за преднамеренное убийство — обезглавливание. За убийство во время игры мера наказания уменьшалась на две степени, за убийство по ошибке допускался откуп от наказания. Ес-

ли замысел совершить убийство не был осуществлен, виновного наказывали каторжными работами, если был осуществлен — смертной казнью путем обезглавливания. Хозяин за намеренное убийство принадлежавшего ему лично несвободного человека смертной казнью не наказывался. Причинение ранения рассматривалось в тех же ситуациях, что и убийство. Квалификацией преступления в качестве причинения ранения считалось появление крови. Исходным для определения наказания за причинение ранения было наказание за причинение ранения в драке без применения или с применением оружия. Любой металлический предмет, которым можно было убить человека, приравнивался к ножу. С причинением ранения был связан принцип старого китайского права баогу. Травма (сунь) по истечении определенного срока могла быть по своим последствиям квалифицирована или как причинение ранения (шан [4\), или как убийство. Если жертва погибала от побоев руками и ногами или каким-либо предметом через 10 или 20 дней (соответственно) либо умирала от переломов конечностей через 50 дней, то преступление квалифицировалось как убийство.

Сурово каралось изготовление и применение ядов и различные колдовские и магические действия, направленные на то, чтобы причинить вред другому человеку.

Похищением человека считался насильный его увод. Если ребенок пяти лет и младше даже был согласен, чтобы его увели, то это все равно считалось похищением. Похищение человека и продажа его в рабство наказывались удавлением. Похищение чужого раба квалифицировалось как ограбление. Таким образом, преступление, именуемое похищением человека, рассматривалось двояко. Это было преступление против личности, когда речь шла о похищении лично свободного человека, и преступлением против имущества, когда речь шла о похищении раба.

В квалификации преступлений сексуального характера старое китайское право выделяло совращение (цзянь [5]), прелюбодеяние (хэ цзянъ) и изнасилование (цян цзянь). Совращение, по китайскому праву, не предполагало обоюдного согласия, оно могло иметь место при отношениях родства или подчинения. За прелюбодеяние и мужчина, и женщина оба подлежали наказанию и наказывались одинаково. Прелюбодеяние предполагало взаимное согласие и могло быть только между лично свободными людьми, не состоявшими в родстве или подчинении один у другого. За изнасилование к ответственности привлекался только мужчина. При этом во внимание принималось и нанесение травм и ранений женщине. Наказанием могла быть смертная казнь. Особую ответственность несло должностное лицо, совратившее или изнасиловавшее подчиненную ему женщину, а также рабы — за изнасилование хозяйки или женщин из семьи хозяина. Средневековые китайские кодексы не квалифицировали как преступные действия «сексуальных меньшинств» — мужской и женский гомосексуализм и половые связи с животными.

Незаконное присвоение имущества. Кражей считалось тайное похищение имущества, когда виновный «скрывал свой облик и прятал лицо». Кража отличалась от ограбления, при котором хищение совершалось «с применением угрозы или силы», безразлично, до или после захвата вещи. Ограблением считалось и хищение имущества у человека пьяного или одурманенного какимлибо иным способом.

При краже явка с повинной к хозяину имущества приравнивалась к явке с повинной к властям. Наказание за незаконное приобретение имущества всегда накладывалось исходя из его стоимости. Если имущество было сохранено в своем первоначальном виде, оно подлежало возврату хозяину или казне. Возврату подлежал и «естественный прирост» (например, у украденной коровы появился теленок). При наказании за кражу или ограбление закон различал покушение на совершение преступления и совершенное преступление. Хищение казенного имущества каралось на одну степень строже, чем имущество частного лица. Помимо наказания за кражу вор нередко выплачивал еще компенсацию в двойном размере по отношению к стоимости украденного.

Закон различал кражу у родственника и у чужого человека. Кража, совершенная одним родственником у другого, если они жили одной семьей, не квалифицировалась как кража. Если род-

убит раб, то наказание за убийство или причинение ранения рабу в данном случае было то же, что и за убийство или причинение ранения лично свободному человеку.

Если действовала группа, то в силу вступал принцип коллективной ответственности. Если 10 человек похищали имущества на 10 единиц, то каждый из них наказывался не за одну единицу, а за все 10. В действиях группы в случае кражи выделяли главаря и пособников. В случае ограбления главаря и пособников не выделяли.

Рецидивистов за кражи трижды наказывали по обычным нормам наказания за кражу, но если кража была совершена в четвертый и более раз, мера наказания резко увеличивалась и достигала наказания смертной казнью.

К краже приравнивались вымогательство и мошенничество. Однако за приобретение имущества обманом не требовали двойную компенсацию. Поскольку закон не одобрял азартные игры, то к кражам приравнивались и крупные выигрыши. Подмена хорошего казенного имущества на свое плохое тоже считалось кражей.

Как кража наказывалось причинение ущерба чужому имуществу посредством затопления, поджога, рубки деревьев, порчи посевов. За преднамеренный поджог наказывали каторгой, ссылкой и удавлением. Заронивший огонь по неосторожности при причинении значительного ущерба тоже мог быть наказан каторжными работами. Уголовно наказуемым было оставление костра непотушенным, сходные меры наказания были и за затопление, даже если оно было нечаянным или по небрежности.

Должностные преступления. К числу уголовных были отнесены и должностные преступления. В стране со столь развитой и древней системой бюрократии законодатель полагал, что чиновничество подвержено двум порокам — стяжательству и пренебрежению своими обязанностями.

Основным должностным преступлением являлась взятка. При наказании за взятку действовали три общих правила: 1) виновными считались и получивший взятку чиновник, и взяткодатель; 2) мера наказания определялась стоимостью незаконно приобретенного имущества; 3) если взяточник раскаивался и возвращал взятое в качестве взятки взяткодателю, то им обоим мера наказания уменьшалась на три степени.

Чиновник, получивший взятку и решавший дело, мог при этом нарушить закон, и тогда это квалифицировалось как «взятка с нарушением закона», а мог закон и не нарушать, и тогда это была «взятка без нарушения закона». За взятку с нарушением закона высшей мерой наказания была смертная казнь (удавление).

Чиновник не имел права получать подарки от своих подчиненных и административно подчиненных ему лиц, брать у них что-нибудь в долг. В зависимости от стоимости подарка чиновник мог быть наказан как вымогатель или взяточник. Недопустимо было использование в личных целях труда подчиненных, принадлежащего подчиненному скота, пользование прочим имуществом подчиненных. Исключением являлись так называемые «дни счастья» — свадьба или жертвоприношения в храме предков начальника, или «дни горя» — похороны в его семье. Чиновник нес ответственность и в том случае, если незаконные приобретения имущества с его подчиненных имели члены его семьи.

Если чиновник вступал в брак с женщиной из подчиненной ему семьи, такой брак расторгался. Удавлением каралось разглашение чиновником служебной или государственной тайны. Составляя бумаги, чиновник должен был тщательно избегать табуированных иероглифов и ошибок в написании ряда иероглифов, например, за ошибку в написании имени предка императора полагалось три года каторги. Очень ответственной была служба чиновников-курьеров с верительными бирками (пайцзы). За опоздание, если следствием его было военное поражение, курьер подлежал удавлению. Уголовная ответственность могла наступить при нарушении правил о выдвижении людей на государственные экзамены. Казнокрадство наказывалось как кража казенного имущества.

Традиционное Хотя бытовало и бытует мнение, что китайское право было в основном „ _ „ „ „ уголовным, вся совокупность законов старого Китая включала нормы

гражданского, административного и военного права.

Брачное и семейное законодательство. Молодые люди в Китае были лишены возможности самим заключать браки. За них это делали или родители, или дед и бабка, или иные родственники старшего поколения. Закон

не требовал оформления брака какой-либо религиозной церемонией или регистрации его в административных учреждениях государства. Закон карал лишь за нарушение освященных традицией правил заключения браков. Законом не устанавливался и брачный возраст. В разные периоды в разных районах Китая брачный возраст для мужчин колебался в пределах от 15 до 30 лет, для женщин от 12 до 20 лет. Инициатива сватовства принадлежала семье жениха. Установленной точкой завершения сговора служило принятие семьей невесты подарков от семьи жениха. После этого отказ семьи девушки выдать ее замуж влек за собой ответственность ее родителей или иных старших родственников. Если от заключения брака отказывалась семья жениха, она теряла сделанные подарки. Брак всегда считался заключенным окончательно, если жених и невеста «видели друг друга», т.е. вступали в подлинные брачные отношения. С этого момента жена могла быть привлечена к общесемейной ответственности в случае совершения преступления мужем или членами его семьи. Не допускалось и было уголовно наказуемо согласие выдать замуж девушку сразу двум женихам. Если девушка уже была сосватана за одного, а ее выдали за второго, ее родителям грозила каторга. Недопустимой была подмена жениха или невесты.

Закон запрещал браки между однофамильцами и между людьми, состоявшими даже в отдаленном родстве. Нельзя было вступать в брак во время ношения траура, в то время, когда родители или дед и бабка находились под следствием. Запрещалось выдавать вторично замуж вдову, если она этого не желала, особенно ссылаясь на верность памяти покойного мужа. Осуждались браки учителя с ученицей, между детьми двух друзей. Если муж при живой жене женился вторично, его наказывали за двоеженство каторжными работами. В данном случае имелись в виду именно жены, а не наложницы. Китайское право исходило из тезиса «один муж, одна жена — не подлежащий изменению порядок».

Закон запрещал браки между лично свободными и лично несвободными. При некоторых династиях были запреты на браки по национальному признаку. Были периоды, когда запрещались браки между хозяевами и наемными работниками. Недозволенные законом браки подлежали расторжению, а виновные в их заключении — уголовному наказанию.

Кодексы устанавливали допустимые основания для развода. Таковыми были: 1) развод по взаимному согласию; 2) нарушение супружеского долга (измена жены мужу; половая свобода мужчин законом не ограничивалась); 3) неправомерные действия одного из супругов против родственников супруга (супруги) — причинение побоев, ранение, убийство, прелюбодеяние, например, мужа с матерью жены. В случае и цзюэ — нарушения супружеского долга — развод был обязательным. За сокрытие таких действий наказывали каторжными работами.

Кроме того, муж имел семь законных оснований для развода с женой: 1) отсутствие детей; 2) супружеская неверность жены; 3) неспособность жены служить свекру и свекрови; 4) болтливость жены; 5) кража, совершенная женой; 6) ревность жены к мужу; 7) тяжелое заболевание у жены. Эти семь оснований не могли быть использованы мужем, если жена носила траур по свекру или свекрови, если до заключения брака семья мужа была бедной, а благодаря женитьбе разбогатела, если жене некуда было уйти от мужа (из семьи мужа). Муж, давший жене необоснованный развод, наказывался каторжными работами. Супружеская неверность жены и ее тяжелая хроническая болезнь допускали развод в любом случае, без всяких исключений. Отсутствие детей могло служить основанием для развода только в том случае, если жене уже исполнилось 50 лет. Развод не требовал судебного разбирательства. Муж оповещал жену и ее семью письмом, в котором излагал причину или основание для развода. Но если семья жены ее не принимала, в дело вмешивались власти и могло дойти до судебной тяжбы.

Состоятельный мужчина кроме жены мог иметь наложниц. Число наложниц законом не ограничивалось. Брак с наложницей оформлялся контрактом, наложница считалась таковой после того, как муж вносил плату за нее ее семье. Запрещалось брать в наложницы однофамилиц, быв-

По своему правовому статусу наложницы делились на наложниц ин и це. Ин именовались наложницы чиновников пятого разряда и выше, а наложницы чиновников девятого—шестого разрядов и нечиновных лично

свободных людей звались це. Различие состояло в том, что за ряд преступлений против жены мужа и за преступления, совершенные наложницами друг против друга, наложницы ин и це наказывались неодинаково.

Статус наложницы в семье был ниже статуса жены, наложница звала жену мужа «госпожа» и в случае ее смерти носила по ней траур. Жена в случае смерти наложницы своего мужа траур по ней не носила. Муж также не носил траур по своей наложнице, наложница же носила траур по своему мужу. Преступные действия мужа против наложницы рассматривались не как преступные действия против жены, а только как против дальнего родственника. За преступные действия против жены своего мужа наложница наказывалась так же, как за преступления против мужа. Наложницы не рассматривались членами семьи мужа как их родственницы и не имели доли в имуществе семьи. Разной была и ответственность жены и наложницы в случае совершения ими преступления против родителей мужа.

Усыновление имело целью продолжение рода, обеспечение жертвоприношений духам предков и поддержку в старости. Предпочтительно было усыновить мальчика, происходящего по одной мужской линии с усыновителем, или однофамильца. Очередь кандидатов на усыновление была такова: сын одного из братьев, внук одного из дядей, правнук одного из братьев деда, сын сестры, внук тетки, однофамилец. Усыновляемый обязательно должен был принадлежать к нисходящему поколению. Запрещалось усыновлять детей людей лично несвободных, наказанием были каторжные работы. Если у усыновителей рождался свой сын или родители, отдавшие своего сына в усыновление, почему-либо решали вернуть его обратно, то усыновление аннулировалось.

Усыновленный представлялся в храме предков и приносил своим вновь обретенным предкам жертвы. Он имел все права родного сына. В усыновление нельзя было отдавать единственного сына в семье. Усыновление оформлялось соответствующими документами.

Наследование по завещанию в старом Китае не имело значения, завещатель не мог лишить сы- на-наследника наследства. Наследниками являлись все сыновья наследодателя, как от жены, так и от наложниц. Имущество наследовалось сыновьями в разных долях. Вдова после смерти мужа имела право управлять имуществом семьи и на долю из него на свои похороны. Незамужние дочери наследодателя получали половинную долю братьев, или братья были обязаны обеспечить замужество сестер. Замужние дочери права на наследство не имели. Преимущество старшего сына (или внука) состояло только в том, что он являлся наследником чина отца (деда). Нарушение этих законоположений каралось каторжными работами. Если вдова вторично выходила замуж, она ничего не брала с собой из имущества покойного мужа.

Собственность. Старое китайское право не выработало специального термина для обозначения права собственности и для выражения прав собственности пользовалось обычным глаголом «иметь». Имущество делилось на движимое и недвижимое. Критерий различения этих двух видов имущества был прост: движимым имуществом считалось «то, что нужно перемещать», недвижимым — «то, что невозможно переместить». Классическим предметом недвижимости считалась земля.

Традиционным китайским правом выделялись следующие виды собственности: 1) личная (цзи [10\У, 2) частная (сы [ /|); 3) казенная (гуань [5)); 4) общественная (гун [21); 5) собственность храмов (буддийских и даосских). Субъектом права частной собственности был хозяин (чжу \ /]), казенной — казна. Правом выделять имущество в общественную собственность обладало государство; субъектом общественной собственности могли быть государство, часть населения или все население данной местности (пользование выпасами скота, местами сбора топлива, водой и т.п.). Сложным является вопрос об общесемейной собственности, наиболее ярким выражением которой было право наследования. Был ли глава семьи полноправным собственником своей част-

правило, долг возвращался тем же, что было взято в долг. По закону про- Административное цент не должен был превышать сумму займа. Начислять проценты на право проценты запрещалось. Брать взаймы мог только глава семьи. Заемщик отвечал перед заимодавцем своим имуществом, хотя заимодавец, в случае неуплаты долга, не имел права сам забрать у должника его имущество. Такие действия квалифицировались законом как лихоимство и были

уголовно наказуемы. Установленный законом порядок при наступлении несостоятельности был таков: сначала должник отвечал всем своим имуществом, если такового было недостаточно, то он сам или члены его семьи направлялись на отработку долга. Если заемщик скрывался, за него в таком же порядке отвечал поручитель. Если заемщик умирал, долг переходил на его сыновей.

В договорах купли-продажи в старом Китае часто указывался мотив сделки (нужда в такой-то вещи, в таких-то средствах и т.п.). Составления купчей на продажу обычных вещей не требовалось. Купчая была необходима при купле-продаже недвижимости, земли, людей, скота. Без купчей сделка не имела силы передачи права собственности. При составлении купчей всегда требовались поручители и свидетели. Сделка на вышеперечисленные виды имущества всегда регистрировалась властями, и с нее взимался налог (в пределах 4—6% от стоимости сделки). Если на продажу выставлялась земля, то право первой руки на ее покупку имели родственники продавца, затем его соседи и только после этого иные покупатели. На проданную землю власти выдавали документ об ее учете за новым собственником. Продажа земли, как правило, означала и продажу того, что находится на земле (например, деревьев), и того, что находится в земле (прав на недра). При династии Цин иногда при продаже земли оговаривалось, что продавалась только «поверхность», а права на недра оставались за продавцом. Если купля-продажа земли была оформлена по действующему законодательству, продавец лишался права требовать землю обратно и расторгнуть сделку. Продажа чужой земли как собственной каралась, в зависимости от размера участка, от порки до каторжных работ. Покупная цена при этом конфисковалась в казну; если поле было засеяно, урожай подлежал возврату подлинному хозяину.

При продаже построек действовало правило, что растущие подле них деревья должны относиться к постройкам. При продаже людей закон требовал свидетельства того, что продаваемый человек был действительно лично несвободен. Представитель власти был обязан осмотреть человека и выяснить это обстоятельство. Продавец отвечал и за состояние здоровья продаваемого человека, а местные власти, администрация рынка — за своевременное составление купчей. Все упущения в этом деле наказывались палками. Правила купли-продажи людей и скота были одинаковыми.

В старом Китае рынки управлялись местными властями, употреблялись только стандартные, утвержденные законом меры веса, объема и длины. Отступления от стандартных мер были наказуемы, а обвес и обмер наказывались как кража. Как кража рассматривались и злоупотребления администрации рынков и чиновников, приобретавших товар на подведомственных им рынках силой или по заниженной цене. Данные действия рассматривались и как взятка. Эвикция допускалась в тех случаях, когда была продана заведомо краденная вещь или, например, земля была продана постороннему человеку без учета интересов родственников и соседей.

Административное право. Многие нормы были зафиксированы вне кодексов, в законах типа гэ [2\ или ши \ 14\, в разного рода постановлениях. Административное право регулировало деятельность государственного аппарата и было очень детально разработано в том, что касалось штатов и делопроизводства. В сферу административного права входил учет населения и составление списков налогоплательщиков. Важно было определить число лиц, способных платить налог и выполнять трудовые повинности, служить в армии. Не менее важным был учет конкретных лиц, получавших законные льготы. Ошибки в составлении списков сурово карались, равно как и злоупотребления (например, внесение в списки здорового человека как инвалида и т.п.). При установлении преднамеренного характера действий мерой наказания при Тан—Сун могла быть ссылка. Злоупотребления при сборе налогов или отправке на работы по трудовой повинности наказывались каторжными работами. Мера наказания зависела и от того, попадали ли