Длугач Т.Б. - Три портрета эпохи Просвещения. Монтескье. Вольтер. Руссо (Научное издание)-2006

92

93

94

Одним из самых значительных исторических сочинений Вольтера считается «Век Людовика XIV», впоследствии немного переделанный и названный «Историей царствования Людовика XIV и Людовика XV». Начатая еще в 1732 г., после издания «Истории Карла XII», работа писалась и в Фер- нé в последние годы жизни. Желая, очевидно, преподать исторический урок Людовику XV и одновременно польстить ему, Вольтер соединяет имя последнего с именем предшествующего короля, все время стремясь показать, что Людовик XV лишь продолжает начинания Людовика XIV. На что нацелено внимание Вольтера? — «Не деяния одного человека, но дух людей просвещеннейшего века хочу изобразить я для потомства»127 . «Я стараюсь изобразить дух и нравы людей, что назидательно и вдыхает любовь к добродетели, наукам и отечеству»128 . По мнению Вольтера, описания Плутарха не могут служить историкам примером, так как «плутархово описание жизни великих людей есть собрание анекдотов, более приятных, нежели справедливых… Вообще в правилах героев его больше полезной нравственности, нежели исторической истины»129 . «Мы же включаем в число исторических истин истины доказанные»130 : подробности домашней жизни занимают одно любопытство; тайные записки современников почти всегда подозрительны; поэтому тот, кто пишет через одно-два поколения, должен быть очень осмотрителен. Он должен опираться на тщательно проверенные сведения и факты.

Изучение многих документов, раскрывающих содержание эпохи Людовика XIV, позволяет Вольтеру сравнить ее с веком Августа и Александра Македонского. Это был блестящий и знаменитый век, и доказательств этому автор приводит множество. Во-первых, Людовик XIV улучшил жизнь

127Вольтер Ф. История царствования Людовика XIV и Людовика XV. С. 1.

128Там же. С. 9.

129Там же. С. 29.

130Там же.

95

государства и подданных: конечно, этому государю была свойственна любовь к праздникам и веселью, и Версаль превратился в один большой праздник (который Вольтер описывает очень подробно), но Людовик имел ум государственный и уделял много времени государственным делам. Его министры не добились бы успеха, «если б не нашлось монарха, который с сиими великими намерениями не соединил бы твердую решимость их выполнять»131 . Самым умным и энергичным среди французских министров был, по убеждению Вольтера, Кольбер. Он помог королю упорядочить финансы и наладить торговлю, и хотя «не имел ни вкуса, ни ума, родился для управления финансами, торговлей, мореплаванием, государственным устройством»132 . При нем были основаны Вест-Индская и Ост-Индская компании, куда Людовик XIV вложил для укрепления торговли 10 миллионов ливров. Развивались мануфактуры; шелка и тонкие сукна, ввозимые раньше из Англии, стали ввозиться из Голландии; по примеру венецианских стали производиться зеркала; ткутся ковры на Гобеленовом подворье; производятся фаянс и жесть. Улицы в городах стали чище, Париж был замощен, на улицах появились фонари. Строились жилые дома, проводились каналы, строились дороги, достраивался Лувр; в окна карет стали вставлять стекла, и т.д. При Людовике XIV исправлялись законы, были опубликованы Уставы о водах, лесах, мануфактурах. Он запретил дуэли, одел армию, выстроил 5 морских арсеналов (в Бресте, Тулоне, Дюнкерке, Рошфоре, Гавре), построил 60 военных кораблей и организовал службу 160000 морских служащих. При нем Франция стала мощной морской державой. Народ стал жить лучше, и Вольтер немного кривит душой, сравнивая жизнь крестьян во Франции с жизнью в Англии: ни в одном государстве земледельцы и фермеры, утверждает он, не пользо-

131Вольтер Ф. История царствования Людовика XIV и Людовика XV. С. 186.

132Там же. С. 74.

96

вались такими удобствами жизни, как во Франции — лишь Англия может с ней сравниться. Соразмерная подать обеспечила им нормальное состояние; среднее сословие обогатилось, жалованье и пенсии увеличились; «прежде нищие люди (простолюдины. — Т.Д.) должны были служить вельможам; ныне промышленность открыла им тысячу других путей»133 .

Вольтер демонстрирует удивительную осведомленность — он приводит цифры, проценты, факты, казусы. Частая хвала воздается Кольберу: это он изживал злоупотребления и воровство, ограничил власть судей, заставил парламент утверждать королевские законы.

В «Веке Людовика XIV» Вольтер затрагивает дипломатические отношения Франции с другими странами, войны, которые успешно вел Людовик; он укрепил Дюнкерк, захватил у герцога Лотарингского Марсель, помог венграм в их войне против турок, завоевал часть Фландрии. Тем самым он укрепил границы французского государства, не проиграв ни одного сражения.

Надо сказать, что Вольтер опять очень скрупулезен в описании битв. Однако наибольшее его внимание все же привлекает развитие культуры. Он восхваляет Людовика XIV за то, что тот при поддержке Кольбера учредил в 1665 г. Академию наук и сопоставляет ее достижения с достижениями Лондонского Королевского общества, которому люди обязаны открытиями в области света, тяготения, неподвижных звезд, высшей геометрии и др. Кольбер привлек во французскую академию знаменитого Х. Гюйгенса, астронома А. Кассини, открывшего четыре спутника Сатурна. Была построена обсерватория, с 1665 г. стал издаваться «Журнал ученых» (Jornal des Savants). «Дух здравого рассудка и критики, сообщаясь от одного к другому, заметно истребил дух суеверия; воскресающая философия заставила короля отказаться от рассмотрения обвинений в колдовстве»134 . Людовик покро-

133Вольтер Ф. История царствования Людовика XIV и Людовика XV. С. 225.

134Там же. С. 231.

97

вительствовал театру и драматургам — при нем ставились пьесы Мольера, Корнеля и Расина. «Казалось, природа нарочно произвела тогда во Франции величайших людей во всех искусствах»135 , — замечает Вольтер.

Жан-Батист Бальзак совершенствует прозу и улучшает французский язык. Вольтер упоминает Рамо и Боссюэ, Ларошфуко и Лабрюйера, Буало и Фенелона. Хотя Людовик XIV и отменил Нантский Эдикт и тем самым вновь подверг гугенотов преследованиям, а также в последние годы был слишком подвержен влиянию иезуитов при содействии госпожи Ментенон, тем не менее философский дух, по мнению Вольтера, при нем укрепился.

И вновь Вольтер поясняет свою позицию относительно принципов государственного устройства: «Чтобы сделать государство сильным, потребно или дать народу основанную на законах вольность, или утвердить без прекословия власть самодержавную»136 . Он опять склоняется к убеждению в благотворности просвещенного абсолютистского правления. Людовику XIV приписываются слова о том, что «все должно умолкнуть перед государственной пользой». «Не предпочитай льстецов, уважай людей, которые не ждут от тебя милостей, вникай во все дела сам, не оскорбляй никого, открывай людей с дарованиями» — как будто бы наставляет Людовик своего внука Филиппа. «Людовик, по словам Вольтера, имел ум благородный и здравый, но не острый. Впрочем, от царя требуются не слова, а дела достопамятные»137 . При Людовике XIV «философия вышла из мрака», и можно было надеяться, что будущий век будет веком философским.

Так жизнь просвещенных монархов сплетается в работах Вольтера с жизнью их народов.

«Дух народов» — это народные нравы и обычаи под покровительством справедливых монархов и законов. Слова о целесообразности просвещенной монархии, приводимые

135Вольтер Ф. История царствования Людовика XIV и Людовика XV. С. 55.

136Там же. С. 7.

137Там же. С. 147.

98

вразбираемой работе, перекликаются со словами Вольтера

в«Опыте о нравах и духе народов»: «Читая историю, кажется, что вся земля создана только для некоторых самодержцев и ради тех, которые услуживали их страстям; прочее же почти все оставлено… Историки в сем деле уподобляются тем тиранам, о которых они пишут, ибо жертвуют они всем

99

100

философских сказках. Они — отнюдь не безделки и не каприз художника; в них Вольтер дает ответы на вопросы о смысле бытия, о зле и добре, горе и несчастьях, об основаниях Вселенной и справедливости мирового устройства. Причем ответы даются и в серьезной форме, и в форме шутки, но как же глубоки эти шутки! Ивон Белаваль, один из немногих исследователей, оценивших философские сказки Вольтера, в статье 1967 г. «Философская сказка» (где он разбирает и сказки Дидро) пишет, что раньше такого слияния сказочной формы с философией не было и быть не могло, так как Просвещение использовало прежнюю сказку в своих целях, сделав ее философской. Одной из наиболее интересных сказок-повестей является «Кандид». Подготовкой к «Кандиду» явилась поэма о знаменитом Лиссабонском землетрясении 1755 г., разрушившим почти две трети города. Потрясенный Вольтер написал в ней знаменательные строки:

— Мне Лейбниц не открыл, какой стезей незримой В сей лучший из миров, в порядок нерушимый Вторгается разлад, извечный спутник бед, Ведя живую скорбь пустой мечте вослед. Зачем невинному, сродненному с виновным, Склоняться перед злом всеобщим и верховным? Постигнуть не могу в том блага своего. Я, как мудрец, увы! не знаю ничего. —

Написанный в 1758 г. (напечатан в 1759 г., осужден на сожжение в Женеве за подрыв религиозной веры), «Кандид» посвящен тем же проблемам. Один из главных персонажей Панглосс все время проводит линию Лейбница, твердя — в самых тяжелых ситуациях (когда, например, его собираются повесить, или он заболевает дурной болезнью), что «все к лучшему в этом лучшем из миров» (ибо, по мнению Лейбница, если Бог мог создать любой мир, а создал наш, он не может не быть лучшим). Герой Кандид (Простодушный) искренне ди

101