Глава 3. Первая динамическая психиатрия (1775-1900)

оригинальные концепции Ницше через криптомнезию уходят своими корнями в работы Эмерсона186. Фактически, криптомнезия, по-видимо­ му, встречается настолько часто, что Поль Валери пришел к необходи­ мости рассматривать ее как главный источник литературного творче­ ства. «Плагиатором является тот, кто плохо постигает и излагает суть мыслей других — он позволяет самим фрагментам быть узнанными»187.

Закат первой динамической психиатрии

История первой динамической психиатрии выявила некий парадокс: на протяжении целого столетия (с 1784 по 1882 год) новые открытия бо­ ролись за свое право на существование. Но после того, как они в конце концов были признаны «официальной медициной» в лице профессоров Шарко и Бернгейма, период ошеломляющего успеха, которым эти от­ крытия «наслаждались», длился меньше двадцати лет, а затем наступил довольно быстрый закат. Проблема этого взлета и падения озадачи­ вала множество выдающихся умов того времени. Жане предположил, что причины этой тенденции лежат не только в самом образе жизни того времени, но и непосредственно в медицине. После 1882 года весь медицинский мир оказался сильно увлеченным гипнозом; на эту тему были сделаны тысячи публикаций, пока они не достигли критической отметки, и после этого гипноз оказался забытым. Наверное, здесь есть доля истины, но должны быть и факторы, связанные непосредственно с самим гипнозом, которые послужили причиной его столь быстрого падения.

Внимательное изучение литературы о гипнозе того времени ука­ зывает на то, какими, возможно, были эти факторы. Многочисленные гипнотизеры, поначалу весьма воодушевленные гипнозом, очень ско­ ро обнаружили в нем ряд серьезных недостатков. Не каждый человек

всостоянии стать хорошим гипнотизером, точно так же, как и самый лучший гипнотизер не в силах загипнотизировать любого. Стало оче­ видным, что многие пациенты просто притворялись, симулируя состоя­ ние гипноза, хотя на самом деле не были загипнотизированы. Бенедикт, например, рассказывает, что позволил некоторым из своих студентов гипнотизировать пациентов, лечившихся амбулаторно. Эти пациенты

вдальнейшем сообщали, что были в состоянии гипнотического сна, но

многие из них признавались главным врачам о симуляции гипноза, что­ бы угодить молодым докторам188. Сообщается, что то же самое проис­ ходило не только с Шарко (как мы видели выше), но также с Форелем, Веттерштрандом и другими опытными гипнотизерами, пациенты кото­ рых даже делали вид, что полностью вылечились, поскольку не осмели­ вались возражать своим авторитетным врачам.

От первобытных времен до психологического анализа

Случалось и так, что субъекты притворялись загипнотизирован­ ными с целью почувствовать себя свободнее и рассказать о мучивших их тайнах, о которых им было тяжело говорить в другой обстановке. Возможно, это имело место с самого начала становления магнетизма. Мы уже рассказывали странную историю о человеке, сильно привязан­ ному к своему другу-мужчине. Во время магнетического кризиса этот человек — полностью доверявший своему другу и уверенный в его бла­ горасположении — сказал графу Лутцельбургскому, что его предпола­ гаемый друг предал его и причинил ему вред и объяснил, что следует сделать, чтобы перенести это знание из его «кризиса» в состояние бодр­ ствования189. Можно привести огромное количество подобных случаев. Доктор Бонжур190, швейцарский психотерапевт, в 1895 году замечает, что некоторые пациенты рассказывают под гипнозом о вещах, которые их тяготят и о которых в состоянии бодрствования они — притворно — заявляют, что ничего не знают. Впоследствии же эти люди признаются, что знали об этом, но стеснялись говорить.

Тенденция к бессознательной симуляции являлась более серьезным недостатком. Она развивалась у многих гипнотизируемых индивидов и заставляла их угадывать желание гипнотизера и исполнять его. Бернгейм, например, говорил: «Невероятно, с какой проницательностью некоторые загипнотизированные субъекты определяют идею, которую им следует осуществить. Одно слово, жест или интонация уже могут указать им путь»191. Бергсон, предпринявший некоторое исследование так называемой способности к чтению мыслей под гипнозом, заключил, что пациент, которому приказывают выполнить tour deforce (дело нео­ бычайной трудности), «будет действовать добросовестно и сделает то же самое, что сделал бы самый бессовестный и наиболее искусный из шарлатанов; он бессознательно использует средства, о существовании которых мы едва ли даже можем предположить»192. Бельгийский врач Крок рассказывал, как, добившись удивительных результатов при ис­ пользовании гипноза, он в конце концов осознал некоторые факты.

Я проводил множество гипнотических экспериментов и добился, по всей видимости, прекрасных результатов. Это меня насторожило, и я стал крайне осмотрительным. Я добивался поразительной экстериоризации чув­ ствительности, визуализации магнетического и электрического излучений и чуть не стал жертвой своих собственных пациентов — настолько удиви­ тельно успешными были мои эксперименты. Но осторожная и тщательная проверка фактов убедила меня, что все это было не чем иным, как эффек­ том самовнушения. Нам не следует забывать, что загипнотизированный субъект пытается всеми способами, находящимися в его распоряжении, удовлетворить желания магнетизера и выполнить не только его внешние

Глава 3. Первая динамическая психиатрия (1775-1900)

конкретные указания, но также и мысленные пожелания. Загипнотизиро­ ванные пациенты тщательно исследуют мозг гипнотизера, который обычно не остерегается удивительной чувствительности пациента и не понимает, что знак, который является незаметным в состоянии бодрствования, может стать крайне важным для пациента под гипнозом173.

Крок добавлял, что то же самое является истинным и для истерии, и предупреждал: «Если вы хотите быть обманутыми, тогда эксперимен­ тируйте с истерическими пациентами».

Дельбеф, еще один бельгиец, который посетил Сальпетриер и Нансийскую школу в 1886 году, комментировал поразительные различия, полученные Шарко, Бернгеймом и публичным гипнотизером Донато194. Дельбеф заключил, что имеет место не только неоспоримое воздействие гипнотизера на пациента («как мастер, так и ученик»), но существует еще большая степень суггестивного воздействия загипнотизированного субъекта на гипнотизера («как ученик, так и мастер»). Первый загипно­ тизированный субъект формирует (imprints upon) у гипнотизера опре­ деленную технику работы и закладывает соответствующие ожидания результатов. В дальнейшем это определяет ту или иную модель работы данного гипнотизера с другими пациентами, в свою очередь, влияющую на ее результаты. Кроме того, гипнотизер, обучавшийся в определенной манере, передает свой метод и ожидаемые результаты ученикам, что объясняет происхождение соперничающих школ, каждая из которых имеет монополию на специфические гипнотические явления. В связи с этим заслуживает внимания то, что выводы Дельбефа недавно под­ твердились на базе новых независимых исследований Мартина Орна195. Неудивительно, что гипнотическую ситуацию часто сравнивают с folie à deux (безрассудство двоих), где «мы не знаем, кто из двух является более безумным». В последние годы девятнадцатого века негативные сообщения накопились до такой критической отметки, что возникла сильная реакция против использования гипноза и современных теорий истерии. Среди лидеров этого движения были люди, которые в течение многих лет проводили эксперименты такими способами, как металлоскопия, действие лечения на расстоянии и перенос симптомов от одно­ го пациента другому. Жане, который был в высшей степени осторожен и экспериментировал с гипнозом и истерическими пациентами, избегая множества ловушек, был одним из немногих, кто продолжал развивать учение первой динамической психиатрии, являвшееся, как это было до­ казано, здравым.

Отказ от первой динамической психиатрии выглядит столь же ирраци­ ональным и поспешным, как и прежняя внезапная мода на нее в 1880-х го­ дах, когда первая динамическая психиатрия оказалась в зените славы.

От первобытных времен до психологического анализа

Подобное неприятие случилось, несмотря на огромное сопротивление со стороны некоторых приверженцев первой динамической психиа­ трии, которые открывали новые и многообещающие факты. Ими были, например, новые методы гипнотического катарсиса, с которыми Жане экспериментировал с 1886 года, а Брейер и Фрейд в 1893 и 1895 годах (о чем мы поговорим в других главах этой книги). Это был также метод, разработанный Оскаром Фохтом, которому он дал название «парциаль­ ный гипноз»196. Для этого метода необходимы были пациенты, которые легко гипнотизировались, но могли также в состоянии гипноза сохра­ нять острое критическое восприятие. Пациент гипнотизируется, и его внимание остается сфокусированным на резко очерченном факте или воспоминании, которое позволяет ему изучать бессознательное содер­ жание какого-то отдельного нынешнего или прошлого ощущения, ас­ социации, сновидения или психопатологического симптома. Как оказа­ лось, эта специфическая форма гипноза является удивительно похожей на то, что Энсли Миерс описал как «состояние-Y»197. Фредерик Майерс, который был хорошо знаком с ошибками и заблуждениями гипнотиз­ ма, истерии и множественной личности, подчеркивал действительный прогресс, который эти представления принесли в наше знание челове­ ческого разума и последующий прогресс, который может ожидаться

вбудущем198. Одним из его утверждений является то, что вторичная личность необязательно является более худшей по отношению к основ­ ной, а иногда, напротив, она даже более совершенна (позднее эту идею развивал Юнг). Однако «последующие открытия токсических веществ (intoxicants), наркотиков и анестетиков, сформировали три важные ста­ дии в нашем возрастающем контроле над нервной системой», а учение

огипнозе явилось следующей стадией. Гипноз позволяет многим лю­ дям расширить и освободить свой разум, что они не способны сделать

всостоянии бодрствования: «Я утверждаю, что гипнотический транс (...) имеет некоторое сходство с гениальностью, так же как и с истери­ ей. Я утверждаю, что для необразованных субъектов это было самым лучшим душевным состоянием, в которое они когда-либо входили. Если его изучить лучше и применить к субъектам более высокого уровня ум­ ственного развития, это может создать более спокойные и устойчивые потоки мысли, чем те, что могут поддерживаться сознательными усили­ ями наших суматошных и беспорядочных дней». Возможно, наступит время, когда человек будет выбирать не только между сном и бодрст­ вованием, но когда наряду с ними «будут сосуществовать и другие со­ стояния». И, наконец, Майерс вспоминает о тех замечательных излече­ ниях, которые были достигнуты под гипнозом. Относительно будущего он чувствовал, что наше знание этих состояний может быть расширено и использовано тремя новыми способами: во-первых, моральным улуч-