кармана что-то похожее на компас, который потом оказался магическим зер­ калом, и предложил джентльмену посмотреть в него, чтобы увидеть любого человека, которого он пожелает, невзирая на расстояние. Подумав о своем больном отце, джентльмен действительно отчетливо увидел его в зеркале, полулежавшего в кресле. Охваченный ужасом, он обратился к своему спут­ нику с требованием немедленно спуститься. Расставаясь, незнакомец сказал ему: «Помни, ты раб этого человека в зеркале». В течение нескольких сле­ дующих месяцев воспоминание об этом событии полностью захватило все мысли джентльмена. Пришар полагает, что на самом деле он поднимался под купол церкви в состоянии экстатической фантазии и что впоследствии он был не в состоянии провести в случившемся границу между реальным и во­ ображаемым.

Литературные описания экстатических видений можно обнаружить в некоторых работах Жерара де Нерваля36, в книге Вильгельма Йенсена «Градива»37, а также в более поздней работе Андре Бретона Les Vases communiquants38, которая является автобиографией и дополнена психо­ логическим анализом данного явления.

Пример клинической картины: амбулаторный автоматизм

В течение долгого времени внимание специалистов было сосредо­ точено на скоординированных действиях, которые пациент соверша­ ет в состоянии сомнамбулического сна. Тем не менее стало ясно, что подобные действия могут совершаться и в дневное время индивидами, которые по внешнему виду находятся в состоянии бодрствования. Од­ нако, как и при сомнамбулизме, эти действия выходят за рамки после­ довательной непрерывности сознания. Индивид как бы внезапно воз­ вращается в свое обычное состояние сознания и, по-видимому, не имеет совершенно никакого представления о том, что он делал.

В качестве примера можно привести известный когда-то случай, прои­ зошедший с молодым немецким пастухом Зёргелем, который был эпилепти­ ком. Однажды, когда его послали в лес за дровами, он встретил мужчину, убил его, отрезал ему ноги и выпил его кровь. Затем он возвратился в дерев­ ню, спокойно рассказал все, что он сделал, и потом вернулся в свое «нор­ мальное» сознательное состояние, в котором он, по-видимому, не помнил ничего из того, что совершил. Суд, демонстрируя гораздо большее психо­ логическое понимание, чем некоторые из современных судей, оправдал Зёргеля на тех основаниях, что он не может быть ответственным за то, что произошло39.

От первобытных времен до психологического анализа

чаев отличались особой продолжительностью. Удивительно было и то, что с момента потери сознания до момента его внезапного возвращения (пациент, например, мог обнаружить, что он находится в совершенно не­ знакомом окружении или в отдаленной местности), поведение пациента было последовательным и логически связанным. Одним из самых извест­ ных случаев подобного рода является поведение одного из пациентов Фореля, согласно отчету, опубликованному его учеником Наэфом.

В августе 1895 года один тридцатидвухлетний мужчина, сидя в цюрих­ ском кафе и читая газету, поразился одной статьей. В статье сообщалось, что пропал некий мистер N., который несколькими месяцами ранее покинул Швейцарию и уехал в Австралию. Здесь же высказывались опасения, что он стал жертвой убийства или погиб в результате эпидемии. Взволнованный этой новостью, мужчина кинулся в свой пансион, лихорадочно обыскал карманы своей одежды и нашел паспорт на имя мистера N. Мысль о том, что он и есть мистер N. мучила его, но он не был в этом совершенно уверен:

вего памяти обнаружился огромный провал. Он помнил лишь то, что го­ дом ранее он попросил должность за границей и что затем совершил долгое морское путешествие, картина которого была в его памяти крайне размы­ той. В течение последних недель он вел незаметную и уединенную жизнь

вЦюрихе. Находясь в таком бедственном положении, он пришел на прием

кдоктору Форелю, который поместил его в Бургхольцли в качестве паци­ ента. Расследование показало, что мистер N. был назначен швейцарским правительством на официальный пост в Австралии, куда и уехал в нояб­ ре предыдущего года и совершенно исправно выполнял свои обязанности

втечение полугода. Он покинул свою резиденцию в мае с официальным поручением, направившись в один из городов Центральной Австралии, где внезапно и сильно заболел в результате инфекции. На этом месте его след оборвался. Однако кто-то заявил, что позднее видел мистера N. в австра­ лийском морском порту, и впоследствии обнаружилось, что из Австралии он поехал в Неаполь под вымышленным именем.

Упациента наблюдалась депрессия, он выглядел истощенным и нерв­ ным. Попытки стимулировать его память просьбами сконцентрироваться на некоторых моментах, очные ставки с его семьей и человеком, которого он знал в Австралии, оказались безрезультатными.

Форель гипнотизировал мистера N., отталкиваясь от самых недавних воспоминаний, медленно и последовательно следовал дальше в хроноло­ гическом порядке, начиная каждый сеанс гипноза с последнего воспоми­ нания, которое было получено с помощью предыдущего. Пациент, таким образом, дал подробное описание своего путешествия из Швейцарии в Ав­ стралию, деятельности в этой стране, своей поездки в город Центральной Австралии, где он столкнулся с серьезными проблемами и подхватил ли-

рассматривали уже более объективно, а к 1880 году эту проблему стали обсуждать наряду с другими, находившимися в центре внимания психи­ атров и философов.

Еще св. Августин размышлял над проблемой единства личности в своей «Исповеди»43. Обдумывая перемену, происшедшую в нем с мо­ мента его обращения, св. Августин отметил, что его старая языческая личность, которая, казалось, никогда не напоминала о себе в состоянии бодрствования, несмотря на это, должна существовать, поскольку она оживает по ночам в его снах. Он писал: «О, Господи, являюсь ли я самим собой? И, однако, как много различий между мной и тем, каким я явля­ юсь в момент перехода из состояния бодрствования в сон, или возвра­ щения из сна в бодрствование». Это приводит Августина к обсуждению проблемы моральной ответственности сновидца за свои сновидения. Позднее аналогичная проблема ответственности индивида за действия, совершенные его «второй личностью», станет предметом широкого ис­ следования.

Феномен одержимости, столь часто встречающийся на протяжении многих веков, можно рассматривать как вариант множественной лич­ ности. Мы уже упоминали о двух формах одержимости: ясная одержи­ мость (при которой субъект ощущает внутри себя две души, сражаю­ щиеся друг с другом) и сомнамбулическая одержимость (при которой субъект теряет осознание себя самого, в то время как его телом как бы овладевает некий мистический незваный гость, действующий и говоря­ щий с теми специфическими особенностями, о которых субъект ничего не знает, когда возвращается в сознание). Можно отметить определен­ ное сходство между этими двумя формами одержимости и двумя основ­ ными формами множественной личности. Более того, точно так же, как одержимость выступает в явной или скрытой форме, множественная личность может быть манифестной (то есть возникать и развиваться спонтанно) или же проявляться только под влиянием гипнотических манипуляций или автоматического письма.

Возможно, что случаи множественной личности соседствовали с одержимостью многие годы, но оставались незамеченными. К подоб­ ному объяснению прибегли историки, чтобы пролить свет на некоторые исторические загадки вроде таинственного «Друга Бога из Оберланда», который, по-видимому, был не иначе как второй сомнамбулической личностью, мистического Рульмана Мерсвина44. В действительности только после исчезновения явления одержимости в документах месмеристов, а позже и в медицинской литературе стали появляться истории болезней пациентов, у которых наблюдалась множественность лично­ сти. Еще в 1791 году Эберхард Гмелин опубликовал случай^ umgetaus­ chter Persönlichkeit (измененной личности).

В 1789 году, в начале Французской Революции, в Штутгарт прибыли беженцы из числа аристократии. Пораженная их видом, одна двадцатилет­ няя немецкая девушка внезапно «поменяла» свою собственную личность. Она стала имитировать манеры и стиль поведения одной леди, урожденной француженки, при этом прекрасно говорила по-французски, изъясняясь в то же время по-немецки так, как это делала бы француженка. Эти «фран­ цузские» состояния возникали периодически как бы сами по себе. В сво­ ей «французской личности» девушка помнила все, что она говорила или делала во время своего предыдущего «французского состояния». Будучи немкой, она ничего не знала о своей «французской личности». Гмелин мог легко заставить ее переходить из одной личности в другую, давая соответ­ ствующее указание одним лишь движением руки45.

Рейль очень заинтересовался этим случаем, тщательно работал над ним и связал его с явлением сновидений. Наряду с другими свидетельст­ вами он приводит сон, рассказанный ему Лихтенбергом, немецким пи­ сателем. Тому снилось, как он рассказывает кому-то грустную, но прав­ дивую историю, и тут его прерывает кто-то третий, чтобы напомнить

оважном деле, о котором он, Лихтенберг, забыл. «Почему его фанта­ зия, — спрашивал Рейль, — создает третью личность, которая удивля­ ет его и заставляет почувствовать стыд? Как может эго разделиться на личности, которые, находясь вне его самосознания, производят вещи,

оприсутствии которых в самом себе он и не подозревает, и которые удивляют его своей мудростью, пришедшей извне?»46. Данная проблема, в сущности, является той же, что и множественная личность, и это хо­ рошо понял Рейль.

Затем наступила череда случаев, о которых сохранились лишь ту­ манные описания, не подтвержденные фактами. Об одном таком случае весьма кратко упоминает Эразм Дарвин.

Однажды меня обеспокоило состояние очень элегантной и благород­ ной молодой леди, которая была одержима навязчивыми идеями, появляв­ шимися у нее через день и сохранявшимися в течение всего дня. В дни рас­ стройств ее захватывали те же мысли, которые преследовали ее во время предыдущего приступа, но она ничего не могла вспомнить о них в те дни, когда была здорова. Этот случай также относился к ряду эпилептических, и больную лечили опиумом, применявшимся до момента начала приступа, периодически повторяя курс47.

Одним из самых известных случаев множественной личности явля­ лась история Мэри Рейнолдс, рассказанная доктором Джоном Кирсли Митчелом48 около 1815 года, тогда же опубликованная, а позднее из-

От первобытных времен до психологического анализа

данная в более расширенном варианте (с последующими наблюдениями преподобного Вильяма С. Плюмера)49.

Мэри Рейнолдс, дочь священника Вильяма Рейнолдса, родилась в Анг­ лии и была еще ребенком, когда ее семья переехала в Соединенные Штаты. Они поселились недалеко от Титусвилля, штат Пенсильвания. Местность, населенная, в основном, индейцами и немногочисленными белыми, все еще оставалась дикой, и в округе повсюду свободно бродили дикие животные. Весной 1811 года, в возрасте примерно девятнадцати лет, Мэри шла через поле с книгой в руке, и позже ее обнаружили лежащей на земле, очевидно, без сознания; вскоре она очнулась, но, по всей видимости, оставалась глу­ хой и слепой в течение пяти или шести недель. Слух вернулся к ней внезапно,

азрение восстанавливалось постепенно. Три месяца спустя ее нашли спящей

вглубоком сне, и этот сон продолжался в течение многих часов. Когда она проснулась, оказалось, что она ничего не помнит и при этом не может раз­ говаривать. Ее состояние было таким же, как и у новорожденного младенца. Однако она быстро восстановила свои утраченные знания. Через пять недель однажды утром она проснулась в своем прежнем состоянии и выразила удив­ ление по поводу перемены времени года, не осознавая ничего из того, что происходило с ней в течение последних недель. Спустя еще какое-то время

(несколько недель) она опять впала в состояние глубокого сна, проснулась

всвоем «втором» состоянии и стала вести ту же жизнь, какую вела некоторое время до этого; такие чередования одного состояния с другим продолжались

втечение пятнадцати или шестнадцати лет, но в конце концов прекратились, когда она достигла возраста тридцати пяти лет. Мэри осталась во «втором» состоянии и пребывала в нем без изменений до самой смерти в 1854 году.

Разница между этими двумя личностями была совершенно поразитель­ ной. В своей «первой» личности Мэри была тихой, спокойной и задумчи­ вой, с тенденцией к депрессии, с заторможенным мышлением и отсутстви­ ем воображения. Личность «вторая» была беспечной, веселой, экстрава­ гантной, любила компании, забавы и розыгрыши, имела ярко выраженную склонность к стихосложению и рифмовке. У каждой личности был свой почерк. Находясь в одном состоянии, Мэри знала о существовании другого и боялась оказаться в нем, но по разным причинам. Во «втором» состоянии она считала «первую» личность глупой и скучной.

Ее «второе» состояние доставляло семье много хлопот, потому что де­ вушка становилась беспокойной и эксцентричной; она бродила по лесам, не опасаясь волков и диких зверей, и однажды даже попыталась поймать гремучую змею. Мэри также находилась в какой-то странной психологи­ ческой зависимости от одного из шуринов. Непосредственно перед тем как заснуть, она обычно рассказывала о событиях дня и иногда весело смеялась над шутками, которые проделывала за день.

Случай Мэри Рейнолдс обычно приводится в качестве примера полной разделенности между обеими личностями. Однако из доклада преподобно­ го Плюмера становиться понятно, что это разделение не всегда было пол­ ным. Во «втором» состоянии, до того как она снова научилась читать и уз­ нала что-либо о Священном Писании, Мэри рассказывала о снах, в которых проявлялось знание Библии. Точно так же ее сны указывали на воспомина­ ния о своей умершей сестре Элизе, о которой она не имела ни малейшего представления, когда просыпалась.

Этот случай был популярно изложен в книге «Философия сна», на­ писанной Макнишем, получившей широкое распространение во Фран­ ции. В ней Мэри фигурировала под именем la dame de Macnish («леди Макниш»)50. В 1889 году доктор С. Вейр Митчел, сын доктора Джона Кирсли Митчела, опубликовал более полный отчет об истории Мэри Рейнолдс, основываясь на бумагах своего отца. По-видимому, некото­ рые читатели так и не поняли, что Мэри Рейнолдс и «леди Макниш» — одно и то же лицо, и в течение некоторого времени на эти редакции ошибочно ссылались как на два различных примера множественной личности. Это, между прочим, демонстрирует неточность первого отче­ та, представленного доктором Митчелом-старшим51.

Более серьезное объективное исследование множественной лично­ сти началось во Франции с публикации Деспеном истории об «Эстель», написанной в форме подробного отчета, но по сути — монографии52. Деспен был терапевтом, служившим медицинским инспектором тер­ мального центра Экс-ан-Савуа. Время от времени он практиковал маг­ нетическое лечение.

В июле 1836 года на прием к Деспену привели одиннадцатилетнюю де­ вочку. Врач в Нёшателе диагностировал у нее тяжелый паралич в резуль­ тате повреждения спинного мозга. Эстель — так звали девочку — потеря­ ла своего отца во время эпидемии 1832 года и была довольно избалованна.

В ноябре 1834 года во время игры ее толкнул сверстник, и она упала на спи­ ну. С этого момента Эстель стала жаловаться на боль, которая постепенно увеличивалась и в конечном счете стала невыносимой. Все другие способы лечения оказались безрезультатными, и ее отправили в Экс. Пять дней она путешествовала в экипаже, лежа на спине в просторной плоской ивовой корзине, обитой стеганым пуховым одеялом, с ровной поверхностью на дне. Окна экипажа, занавешенные шторами, были плотно закрыты. Эстель требовала, чтобы ее выносили на каждой остановке, и вокруг тотчас же со­ биралась огромная толпа, чтобы поглазеть, как бедняжку несут в местную гостиницу. Никто, кроме матери и тети, не мог дотрагиваться до нее, не вы­ зывая пронзительного болезненного крика. Девочка целиком погрузилась

От первобытных времен до психологического анализа

вгрезы, фантастические видения и галлюцинации и постоянно забывала

отом, что происходит вокруг.

Шестидесятилетний доктор испытывал сильную привязанность к своей маленькой пациентке. Повсюду в книге он восхищается ее умственными спо­ собностями и смелостью, с которой она переносила все тяжелые испытания. Со всей осторожностью Деспен начал курс гипнотерапии и электрического лечения, после чего последовало медленное улучшение. В декабре ее мать рассказала Деспену, что каждый вечер хор ангелов утешает и успокаивает Эстель. Для доктора это послужило озарением, и внезапно он осознал, что случай Эстель является примером «экстаза» — состояния, которое может быть вылечено с помощью животного магнетизма. Сначала Эстель упорно сопротивлялась тому, чтобы ее магнетизировали, но, уступив настойчивым просьбам матери, она в конце концов согласилась, оговорив собственные условия. Они состояли в том, что она будет подвергаться магнетизму, толь­ ко когда этого захочет сама и только в той степени, в какой пожелает, и что все сказанное ею в сомнамбулическом состоянии будет повторено ей слово в слово. Магнетическое лечение началось в конце декабря 1836 года. Ее мать вела дневник, многочисленные выдержки из которого содержатся в книге Деспена. Магнетический сон вызывался легко и всегда сопровождался ам­ незией. Во время сеанса Эстель сама назначала собственное лечение и дие­ ту. Вскоре после начала лечения в ее магнетическом сне появился один из ангелов, которого она назвала Ангелиной. Девочка вела с ним оживленную беседу (из которой, конечно, была записана только часть Эстель). С этого момента лечение предписывалось Ангелиной. Диета запрещала принимать всю ту пищу, которая не нравится Эстель, и предписывала давать все то, что нравится, даже снег. Никто не должен был перечить. Ангел сказал: «По­ звольте ей действовать согласно ее прихотям, иначе улучшения не будет».

Начиная с января 1837 года Эстель стала вести двойную жизнь. В сво­ ем обычном состоянии она все еще оставалась парализованной. Малейшее движение причиняло невыносимые страдания. Ее были вынуждены обкла­ дывать подушками, укрывать шерстяными одеялами и одеялами из гагачь­ его пуха. Эстель любила свою мать и требовала, чтобы та постоянно нахо­ дилась рядом с ней. Девочка обращалась к доктору Деспену уважительно, на «вы». В состоянии же магнетического сна она становилась способной двигаться, начинала гулять, испытывала страстную тягу к снегу и не выно­ сила присутствия матери. С Деспеном обращалась фамильярно, на «ты». Ее способность передвигаться зависела от наличия на теле золота, присутст­ вие же некоторых других веществ, напротив, оказывало негативное воздей­ ствие.

В конце января того же года Эстель стала спонтанно впадать в состоя­ ние магнетического сна, каждые двенадцать часов сменявшееся так называ­ емым обычным состоянием. В последнем она все еще по-прежнему не могла

Глава 3. Первая динамическая психиатрия (1775-1900)

сделать ни одного шага. В состоянии магнетического сна Эстель обычно гу­ ляла, бегала, без устали путешествовала в экипаже, любила играть со снегом

иесть его. Однако она не переносила некоторых вещей, например кошек, взгляд на которых приводил девочку к каталепсии, из которой пациентку можно было вывести с помощью растирания золотом. Деспена поражало различие между двумя диетами Эстель. Обычно она могла есть очень огра­ ниченную пищу. Магнетический сон приводил к тому, что девочка обычно ела все и в больших количествах. Казалось, у Эстель есть два желудка, один для критического («сонного») состояния, другой — для обычного («бодр­ ствующего»).

Вначале марта Деспен был вызван из Экса на несколько дней. Как

ипредсказывала Эстель, во время его отсутствия она стала страдать галлю­ цинациями и разного рода недомоганиями. Домочадцам оставалось молча сносить все ее капризы. В конце марта девочка предсказала последующее видение ею большого шара, который лопнет, в результате чего наступит значительное улучшение. Предсказание сбылось 14 апреля, когда в первый раз пациентка смогла сделать несколько шагов уже в обычном состоянии бодрствования. Магнетическое состояние также демонстрировало опреде­ ленные успехи. Эстель начала плавать и предприняла ряд экскурсий в горы, хотя определенная идиосинкразия и сохранялась.

Постепенное слияние обычного и магнетического состояний стало медленно происходить в июле. 13 июля: лечедие Деспена завершилось, и па­ циентка со своей матерью неспешно отправились обратно в Нёшатель. Но­ вость о ее излечении уже достигла города, и местная газета опубликовала историю Эстель, называя ее la petite ressuscite («воскресшая малышка»). Идиосинкразия постепенно утратилась до такой степени, что девочка мо­ гла видеть даже кошек и при этом не впадать в каталепсию.

Поразительное исследование Деспена вскоре было предано забве­ нию, отчасти потому, что он был обычным врачом, а отчасти потому, что книга его никогда более не переиздавалась и сейчас является ред­ костью. Важность этого случая неоднократно подчеркивал Жане, ибо он (случай) стимулировал его собственное исследование. Интересным моментом в истории Эстель является тот способ, с помощью которо­ го было достигнуто излечение. «Обычное» состояние Эстель в дейст­ вительности было патологическим, в то время как ее анормальное или магнетическое состояние оказывалось на самом деле здоровым. Деспен позволил развиться последнему, доведя его до точки слияния с пер­ вым, когда здоровая личность стала лидирующей. История болезни показывает, как Деспен в первой фазе лечения устанавливает раппорт с ребенком, который начинает зависеть от врача в своем магнетическом состоянии. Во время сеансов проявляется и антагонизм по отношению