11. Цицерон и Лактанций об этимологии слова «религия».

Согласно Цицерону, religio происходит от relegere - "перечитывать", "передумывать", "вспоминать", "пересматривать", "возвращаться", "идти назад", "созерцать", а также "отлагать в сторону", "откладывать для особого употребления", "выделять из числа обыкновенных вещей", "относиться к чему-либо с особым вниманием и почтением". Relegere в свою очередь происходит от legere, то есть "читать", "рассматривать", "проходить" (ср. русские слова "читать" и "почитать").

Выстраивая свою гипотезу, Цицерон обращает особое внимание на специфику термина religio, на его интегральный характер. Во-первых, он отделяет понятие "религия" от таких смежных терминов, как "благочестие", "вера", "культ" и т.п.

Во-вторых, Цицерон отделяет религию от суеверия и именно в этой связи высказывает свою гипотезу об образовании слова religio. Итак, из двух слов "суеверно" и "религиозно" первое стало обозначать порицание, а второе - похвалу" (О природе богов II, 72).

Традиция словообразования в латинском языке вполне допускает производство religio от relegere; поэтому гипотеза Цицерона представляется вполне обоснованной.

Автором другой известной гипотезы происхождения слова religio считается христианский писатель и богослов-апологет IV века Лактанций. Согласно его мнению, religio происходит от religare - "воссоединять", "прикреплять"; последнее, в свою очередь, произведено от ligare ("вязать", "соединять") путём присоединения приставки re, означающей возобновление, повторение, восстановление (в данном случае - восстановление связи). Не соглашаясь с мнением Цицерона (а Лактанций сам был прозван "христианским Цицероном"), он пишет: "Мы произведены на свет с тем условием, чтобы воздавать подобающую честь Богу, нас создавшему. К сему мы должны всегда стремиться и прибегать, и сими узами благочестия связаны мы (religati sumus) с Богом. Отсюда происходит и самое имя "религия", а не от слова relegere, как то истолковал Цицерон. Имя религии происходит от уз, соединяющих нас с Богом: чрез благочестие Он привязал (religaverit) нас к Себе с тем, чтобы мы служили Ему как Господу и повиновались Ему как Отцу". Данную точку зрения в той или иной степени поддерживали бл. Иероним Стридонский, бл. Августин, Фома Аквинский, а также Баумгартен (1714-1762). С точки зрения латинской этимологии мнение Лактанция выглядит не менее безупречным, чем гипотеза Цицерона.

12. Соотношение философии и теологии в ранней патристике: Юстин Тертуллиан, Климент Александрийский, Ориген.

Период ранней патристики традиционно подразделяется на два этапа. К первому этапу (II — нач. III в.) относится творчество наиболее ранних мыслителей святоотеческой богословской культуры, заложивших фундамент будущей христианской догматики («апостольские отцы» и ранние отцы-апологеты). Ко второму этапу (кон. II — III в.) относится творчество ряда христианских писателей — авторов первых в истории средневекового европейского самосознания универсальных теологических систем (Тертуллиан, Климент Александрийский и Ориген).

Тертуллиан исходил из того, что между философией и религией, – “Афинами” и “Иерусалимом” – лежит пропасть. После Христа не нужна никакая любознательность, а после Евангелия не нужно искать никакой мудрости. Тот, кто нашел объект своей веры, не нуждается в нахождении дальнейших истин. Позиция Тертуллиана сводится к тезису: верую, ибо это абсурдно. Эта максима указывает на иррациональность веры, которая должна быть тем сильнее, чем более невероятным кажется то или иное положение Священного Писания. Именно этим идеям посвящен трактат "О свидетельствах души". В такой душе, где нет ничего наносного, ничего чуждого, нет никакой философии, и находится истинное знание о Боге, поскольку душа по природе христианка. – С другой стороны, в трактате "О свидетельствах души" Тертуллиан заявляет, что душа не родилась христианкой.

Согласно Клименту, часть истин христианского учения содержалась в язычестве, и между философией и Евангелием нет полной противоположности - обе стремятся к достижению высшей Истины. Стремясь обратить греков в христианство, привести их в Церковь, Климент доказывает превосходство христианства над язычеством, в то же время сохраняя вполне положительное отношение к греческой философии. Климент обосновывает необходимость философии для Церкви.

Ориген завершает раннее сравнительное, апологетическое христианское богословие, выступавшее уже как система — это выражается в его полемическом труде, озаглавленном «Против Цельса», в изучении Библии, в толковании им религиозных памятников с использованием учения гностиков и неоплатоников, особенно учения о Логосе:

• Бог — это действующее провидение;

• Христос является образом Бога Отца: «Спаситель наш есть образ невидимого Бога Отца: по отношению к Самому Отцу Он есть истина; по отношению же к нам, которым Он открывает Отца, Он — образ, чрез Который мы познаем Отца»;[11]

Ориген учил о предсуществовании человеческих душ — доктрина, заметно отличающаяся от традиционного понимания реинкарнации в индуизме или платонизме. Ориген предположил, что Бог творит бесконечную последовательность миров; но каждый мир конечен и ограничен. Миры существуют не параллельно; по окончании одного мира получает начало другой. В своей книге «О началах» Ориген признавал Иисуса Христа единородным Сыном Бога и от него рождённым, «однако без всякого начала». Он также пишет: «Это рождение — вечное и непрерывающее наподобие того, как сияние рождается от света. Ибо Сын не есть Сын по усыновлению извне чрез Святого Духа, но Сын по природе».