§ 4. Проблемы квалификации возбуждения ненависти или вражды, а равно унижения человеческого достоинства

Проблемы квалификации действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства, преимущественно связаны с необходимостью их отграничения от подстрекательства к другим уголовно наказуемым деяниям и от смежных составов преступлений.

В теории уголовного права фундаментальное значение всегда имел институт соучастия и вопросы подстрекательства как его составная часть. Явление подстрекательства и сегодня представляет научную и прикладную актуальность.

По действующему УК РФ подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом (ч. 4 ст. 33 УК РФ). Сущность подстрекательства, как видно из законодательного определения, заключается в склонении другого лица к совершению преступления.

Термин "склонить" означает: "1. Нагнуть, опустить, наклонить. 2. Убедить в необходимости какого-нибудь поступка, решения"*(398). Ясно, что для подстрекательства применимо второе значение этого термина: подстрекательство состоит в убеждении другого лица в необходимости совершить преступление. "Главное функциональное свойство подстрекателя как раз и заключается в том влиянии, которое он оказывает на окружающих и которое деформирует волю тех или иных лиц, превращая их в преступников"*(399). Таким образом, общественную опасность подстрекательства определяет то, что подстрекатель так или иначе формирует преступника.

Как уже отмечалось нами ранее, в контекстном отношении применительно к ст. 282 УК РФ подходит понимание определения термина "возбуждение" как действия в значении глагола возбудить - возбуждать, так как субъект этого преступления совершает именно действия в отношении какого-либо круга лиц, тем самым воздействуя на них, а никак не приводит сам себя в соответствующее состояние. На наш взгляд, слово "возбуждение" в имеющемся контексте с понятиями "ненависти либо вражды" уместнее всего употребить в значении вызвать, пробудить.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что возбуждение ненависти либо вражды - это действия, совершаемые с тем, чтобы вызвать, пробудить сначала внутреннее психическое состояние отвращения, неприязни у носителей отличающихся признаков по одному из оснований, указанных в ч. 1 ст. 282 УК РФ, а затем повлечь преднамеренные, целенаправленные акты недружелюбной (конфликтной) практической активности человека. Главный подстрекательский смысл этого деяния, на наш взгляд, выражается в мысли С.В. Дьякова: "посеять между людьми разных национальностей, рас, религиозных конфессий взаимное недоверие, развить на основе тенденциозных, оскорбительных либо клеветнических суждений взаимное отчуждение, подозрительность, переходящие в устойчивую враждебность"*(400).

Попытаемся проанализировать и соотнести понятие и сущность подстрекательства с преступлением, предусмотренным ст. 282 УК РФ.

В уголовно-правовой литературе отмечается разнообразное множество способов подстрекательства. Как справедливо отмечал И.Я. Хейфец: "Интеллектуальная деятельность подстрекателя бывает так же разнообразна, как и физическая исполнителя. Подговорщик возбуждает различные по качеству и интенсивности мотивы в подстрекаемом, в зависимости от того мотива, к которому он подговаривает"*(401). По мнению Гейльборна, лучше всего сущность подстрекательства можно выяснить, рассматривая средства возбуждения*(402).

Н.С. Таганцев полагал, что невозможно перечислять a priori все средства воздействия одного лица на другое и установить их относительное значение, однако рассмотрел такие способы подстрекательства, как просьбы, поручение, убеждение, подкуп, обещание выгод, обольщение*(403).

Также в литературе встречается упоминание таких способов подстрекательства, как притворное удержание вовлекаемого от преступного действия, знаки, жесты и т.п.*(404) Многогранность жизни не позволяет установить исчерпывающий перечень средств подстрекательства, поэтому в действующем УК РФ дан лишь открытый (примерный) перечень способов: "путем уговоров, подкупа, угрозы или другим способом" (ч. 4 ст. 33).

Но подарки, обещания, угрозы, злоупотребление доверием или властью и другие средства подстрекательства имеют между собой то общее, что они вызывают или могут вызвать в подстрекаемом такие чувства, как жадность, страх, ненависть, гнев. Подстрекатель делает это чувство волевым мотивом, связывая удовлетворение этого чувства с определенным действием со стороны "подстректнутого"*(405). Приведенное мнение вполне отражает суть деяния в виде возбуждения ненависти и вражды, а также унижения человеческого достоинства и характеризует его смысловую близость к подстрекательству.

Наряду с этим следует сказать, что в литературе преступление в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства как проявление преступного экстремизма не без оснований относится к подстрекательским действиям*(406), а именно представляет один из наиболее опасных способов или разновидностей подстрекательства, предусмотренных в Особенной части УК РФ. Говоря иначе, действия, указанные в диспозиции ст. 282 УК РФ являются частным случаем подстрекательства к общественно опасным деяниям вообще. Природное сходство подстрекательства и преступления в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства состоит в противоправном воздействии одного лица на других лиц, убеждении - прямом влиянии на их мотивацию, на интеллект. И.Я. Хейфец подробно изучил понятие "возбуждение", определение которого давалось в его время в уголовно-правовой литературе, и пришел к выводу, что и подстрекательство, и возбуждение сходны между собой как по внешней форме: "Обращающийся к толпе с определенным воззванием хочет посредством кого-нибудь из массы или посредством всей массы, как таковой, совершить тот или иной деликт"*(407), так и по содержанию: "Возбуждение есть вид подстрекательства"*(408).

З.А. Абакаров выделяет 13 статей, в которых предусмотрена самостоятельная уголовная ответственность за преступления, по своей сути представляющие собой подстрекательские действия: ст. 150 УК РФ, ст. 151 УК РФ, ст. 205.1 УК РФ, ч. 3 ст. 212 УК РФ, ст. 230 УК РФ, ст. 240 УК РФ, ст. 280 УК РФ, ст. 282 УК РФ, ч. 2 ст. 291 УК РФ, ст. 302 УК РФ, ст. 309 УК РФ, ст. 354 УК РФ, ч. 1 ст. 359 УК РФ*(409). Указанные в Особенной части составы З.А. Абакаров предлагает классифицировать по способу подстрекательства следующим образом.

1. Подстрекательство в виде вовлечения: ст. 150 УК РФ, ст. 151 УК РФ, ст. 205.1 УК РФ, ст. 240 УК РФ, ст. 230 УК РФ.

2. Подстрекательство, выраженное в возбуждении негативных мотивов: ч. 3 ст. 212 УК РФ, ст. 280 УК РФ, ст. 354 УК РФ. К данной категории относится также интересующая нас статья 282 УК РФ.

3. Подстрекательство в виде подкупа: ч. 2 ст. 291 УК РФ, ч. 1 ст. 309 УК РФ, ч. 1 ст. 359 УК РФ.

4. Подстрекательство в виде принуждения к совершению преступлений: ч. 2-4 ст. 309 УК РФ*(410).

Такая классификация, в особенности в части, касающейся ст. 282 УК РФ, представляется обоснованной, поскольку унижение человеческого достоинства, возбуждение чувств неприязни, отвращения и возникающих на их основе враждебных действий действительно имеют опасную асоциальную направленность, приводящую к формированию ксенофобских мотивов в сфере межнациональных, межконфессиональных и межрасовых отношений.

При возбуждении ненависти и вражды и унижении человеческого достоинства отсутствует возможность прогноза негативных последствий в обществе или его части, но вероятность этих пагубных явлений чрезвычайно высока. Конечно, зависит от предрасположенности самого подстрекаемого, будут ли в нем возбуждены эти чувства, и зависит от его воли, перейдет ли он к действию, внушаемому ему подговорщиком, или нет. У науки нет меры измерения ненависти и вражды и унижения человеческого достоинства, эти категории условны, они строго индивидуальны и пребывают лишь в умах и сердцах людей. "Но если мотивы действительно довели подсудимого до деяния, то последнее, по крайней мере, отчасти должно быть сведено на интеллектуальное воздействие подстрекателя, и поэтому подстрекательство является сопричиной волерешения "подстрекнутого"*(411). Реакция на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение человеческого достоинства может быть различна. В одних случаях негативные проявления могут сдерживаться индивидом, а в других - индивид способен на самые жестокие и даже безрассудные поступки. Примерами могут служить многочисленные факты не только дискриминации, но также убийств, причинения телесных повреждений, других преступлений, конструктивным признаком которых является мотив национальной, расовой, религиозной ненависти и вражды.

Чтобы нагляднее соотнести подстрекательство и преступление в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства, мы должны проанализировать их объективные и субъективные стороны.

С объективной стороны, подстрекательство схоже с возбуждением ненависти либо вражды, а равно унижением человеческого достоинства в связи с "возложением ответственности за общественно опасные действия как за активное поведение, деятельность человека, а не за "опасные мысли", "голый умысел" или опасное состояние"*(412).

Под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение человеческого достоинства следует понимать распространение листовок, периодических и непериодических печатных изданий; публичные выступления, неприемлемое для верующих поведение в местах проведения религиозных обрядов и т.д., формирующих негативные, недоброжелательные установки по отношению к представителям определенной общности, а также умаление или оскорбление их достоинства по признакам, перечисленным в диспозиции ст. 282 УК РФ*(413). Обязательными признаками объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ являются публичность соответствующих действий или использование средств массовой информации при их совершении, что означает открытость, гласность, направленность указанных действий к неопределенному кругу лиц (совершение преступления на митинге, собрании членов религиозного или общественного объединения, размещение соответствующих материалов в сети Интернет, распространение книг и т.д.)*(414), возбуждение ненависти и вражды может выражаться в устной, письменной либо наглядно-демонстрационной форме*(415). Отсюда мы видим, что с объективной стороны подстрекательство, как и возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства, не зависит от внешних форм интеллектуального воздействия.

Однако существуют отличия подстрекательства от преступления в виде возбуждения ненависти либо вражды, а также унижения человеческого достоинства по объективным признакам.

Во-первых, обязательное объективное требование подстрекательства относится к самому преступному деянию, в которое вовлекает подстрекатель: подстрекательство должно быть в отношении конкретного, определенного преступления, указанного в Особенной части УК РФ: "...Не может быть признано подстрекательством развитие в другом преступных наклонностей, приучение к порочной жизни, даже подготовка к преступным занятиям, если в этом не содержится вовлечения в определенное преступное деяние..."*(416). Для квалификации возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства, наоборот, ввиду формального состава преступления, наступление общественно опасных последствий не требуется. Очевидно, что реализация мотивов ненависти и вражды по соответствующим основаниям, сформированным субъектом преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, может быть различна и практически способна приводить к разрушительным последствиям. Это вполне обосновывает формальную конструкцию состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ. Установление уголовной ответственности за возбуждение ненависти и вражды и унижение человеческого достоинства определяет необходимость пресечь подобные действия на ранних стадиях, не допустить их воплощение в межконфессиональные, межнациональные и другие межгрупповые стычки, массовые беспорядки и т.д. В настоящее время все известные современные авторы сходятся во мнении, что возбуждение окончено с момента обращения в любой форме к неопределенному кругу лиц, независимо от того, дошло это обращение до сознания адресата или нет. Не имеет уголовно-правового значения и то, существовало ли чувство ненависти раньше у реципиентов. "Для подстрекательства существенным является: решилось ли подстрекаемое лицо самостоятельно на совершение данного деликта, или оно его выполнило под влиянием мотивов, вызванных подстрекателем"*(417).

Во-вторых, подстрекательство к определенному преступлению возможно только при воздействии на одно или несколько лиц, причем этот круг должен быть строго очерчен. При возбуждении ненависти либо вражды и унижении человеческого достоинства, конструктивный признак публичности или использование средств массовой информации подразумевает неприемлемость арифметического подхода, идеи и взгляды здесь носят общий характер и не обращены к конкретной личности*(418), характерна направленность воздействия на широкий, неопределенный круг лиц.

Субъективная сторона возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства как и подстрекательство характеризуется виной в форме прямого умысла. Мотивы и цели уголовно-правового значения для квалификации в обоих случаях не имеют.

Таким образом, вышеизложенное позволяет утверждать, что преступление в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства по своей сущности представляет частный случай подстрекательства, выделенный в Особенной части УК РФ.

Следующие проблемы квалификации рассматриваемого преступления связаны с его отграничением от смежных составов уголовно наказуемых деяний.

Так, возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства следует отграничивать от публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 282 УК РФ). Если публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности направлены на формирование у других лиц желания совершать действия (бездействие), относящиеся к экстремизму, причем не обязательно основанные на мотивах ненависти либо вражды или связанные с проявлением таких побуждений, то преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, - на возникновение либо усиление в других людях выходящего за рамки допустимого в обществе явно негативного отношения к каким-либо социальным группам или их представителям, т.е. на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека или группы лиц. Поэтому в случае, когда действия виновного, имея характер призыва к осуществлению экстремистской деятельности, одновременно направлены на возбуждения в других людях ненависти либо вражды или на унижение достоинства человека или группы лиц по социально значимым признакам (признаку), то содеянное в целом образует совокупность преступлений, предусмотренных ст. 280 и 282 УК РФ. Такая же квалификация требуется при совершении действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека или группы лиц по социально значимым признакам (признаку), когда виновный одновременно призывает к совершению деяний, относящихся к экстремистской деятельности.

Вместе с тем изучение уголовных дел показывает, что практика идет по пути взаимного поглощения статьями 280 и 282 УК РФ предусмотренных в них составов преступлений. Например, в ситуации, когда виновный публично выражает ненависть либо вражду к какой-либо социальной группе и (или) ее представителям и одновременно призывает к насильственным действиям в отношении последних, то квалификация содеянного нередко ограничивается указанием только на ст. 280 либо 282 УК РФ. Причем чаще всего в таких ситуациях применяется только ст. 282 УК РФ (63% от изученных дел). Вместе с тем в практике встречаются и случаи применения только ст. 280 УК РФ, хотя в деянии присутствуют признаки не одного, а двух преступлений.

Так, приговором Правобережного районного суда г. Магнитогорска от 12 мая 2010 г. по ч. 2 ст. 280 УК РФ осужден Л., написавший статьи "Программа русского национального движения" и "Открытые вопросы русского национализма", которые по своему содержанию представляли суждения, направленные на возбуждение ненависти и вражды между различными национальностями, унижающие достоинство человека по признакам расы и религиозной принадлежности, а также содержали призывы к насильственному захвату власти и изменению конституционного строя России. Указанные материалы Л. разместил в свободном доступе в сети "Интернет". При этом данный суд посчитал сеть "Интернет" средством массовой информации*(419).

Считаем, что публичные призывы к осуществлению экстремистской направленности не обязательно должны быть выражены в соответствующих высказываниях самого виновного, поскольку последний может использовать имеющиеся у него видео- и (или) аудиозаписи, графические изображения и иную информацию, призывающую к экстремизму. Современные технологии позволяют адресовать такую информацию широкому, подчас неограниченному кругу лиц, посредством использования сети "Интернет", мобильной связи и сопутствующих им технологий, например, устройства передачи сведений Bluetooth.

Так, по приговору Ахтубинского городского суда Астраханской области Т. был признан виновным в том, что он в начале февраля 2009 г. в парке городского дома офицеров г. Ахтубинска Астраханской области продемонстрировал на своем мобильном телефоне двум лицам видеофайлы об убийствах членами незаконных вооруженных формирований солдат российской армии, проходивших службу на территории Северного Кавказа во время чеченской войны, интервью лидеров данных формирований, оправдывающих действия боевиков относительно событий, произошедших в г. Беслане и призывающих к насильственному свержению конституционного строя в России и уничтожению приверженцев немусульманских религий, после чего скопировал эти файлы через Bluetooth смотревшему их лицу, рассчитывая на дальнейшее ознакомление с ними неопределенного круга лиц, при этом он комментировал показываемые видеофайлы, одобрял действия и высказывания исламских боевиков, пытаясь убедить в исключительности и морально-психологическом превосходстве последних над военнослужащими российской армии. На следующий день Т. принес DVD-диск с видеофайлами экстремистского содержания, продемонстрировал содержание тем же лицам, передал диск для дальнейшего распространения. Действия Т. были квалифицированы как преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 282 УК РФ*(420).

Представляется, что в приведенном примере органы предварительного расследования изначально не уделили должного внимания исследованию объективных и субъективных признаков действий, совершенных Т., поскольку им демонстрировались материалы, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности, что, судя по всему, осознавалось и разделялось осужденным, поэтому он не только разжигал ненависть и унижал национальное достоинство, но и осуществил преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 280 УК РФ.

Отметим, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации "не решился" нарушить устоявшуюся практику, указав в своем постановлении "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности", что "публичное распространение информации, в которой обосновывается необходимость совершения противоправных действий в отношении лиц по признаку расы, национальности, религиозной принадлежности и т.д., либо информации, оправдывающей такую деятельность, следует квалифицировать по статье 282 УК РФ при наличии иных признаков этого преступления"*(421). Также Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил, что "под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, следует понимать, в частности, высказывания, обосновывающие и (или) утверждающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия, в отношении представителей какой-либо нации, расы, приверженцев той или иной религии и других групп лиц"*(422).

Полагаем, что данные разъяснения следовало изложить более конкретно, указав, в частности, что действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение достоинства человека или группы людей, связанные с публичным побуждением других лиц к совершению преступлений экстремистской направленности либо иных деяний, относящихся к экстремистской деятельности, надлежит квалифицировать с учетом совокупности преступлений, предусмотренных соответствующими частями ст. 280 и 282 УК РФ.

Ранее мы уже останавливались на проблеме разграничения рассматриваемого преступления и подстрекательства. Здесь же отметим, что публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, так же как и возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства, следует отличать от подстрекательства к конкретным преступлениям экстремистской направленности. Представляется спорным утверждение Д.И. Леньшина о том, что "для квалификации подстрекательства важен уже свершившийся факт преступления. В этом случае деяние подстрекателя уже не может квалифицироваться по статье 280 УК РФ"*(423). Считаем, что "свершившийся факт преступления" не может быть однозначным и единственным разграничительным признаком публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности и подстрекательства к преступлениям экстремистской направленности, поскольку, с одной стороны, подстрекательство не обязательно приводит к совершению преступления, а с другой - совершение последнего может произойти и на почве убеждений, мотивов сформировавшихся у виновного под воздействием публичных призывов либо действий по возбуждению ненависти или вражды.

Как уже отмечалось ранее, публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) не связаны со склонением других лиц к совершению конкретных преступлений экстремистской направленности: такие призывы в своем выражении затрагивают целесообразность либо даже необходимость осуществления экстремистской деятельности в целом либо деяний, к ней относящихся, без склонения других лиц к совершению индивидуально определенных преступлений экстремистской направленности, образуют оконченное преступление с момента их осуществления независимо от того, поддастся ли кто-либо на эти призывы или нет. Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ) вовсе направлены на формирование или усиление в других людях негативного отношения к представителям иных социальных групп или к таким группам в целом либо связаны с унижением последних, но не преследуют цель в виде склонения кого-либо к совершению определенных преступлений экстремистской направленности. Кроме того, для преступлений, предусмотренных ст. 280 и 282 УК РФ, обязательным признаком выступает публичность соответствующих действий, предполагающая осуществление последних в отношении широкого, неопределенного круга лиц, тогда как подстрекательство не всегда совершается открыто и, как правило, выражается в воздействии на конкретного человека или группу людей, направленном на их склонение к индивидуально определенному преступлению (преступлениям).

Преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, может совершаться и для создания "фона" при осуществлении публичных призывов к нарушению территориальной целостности Российской Федерации (ст. 280.1 УК РФ). При этом разграничительные признаки являются сходными с теми, что выделены ранее применительно к соотношению преступлений, предусмотренных ст. 280 и 282 УК РФ.

Отметим, что преступления экстремистской направленности, в том числе вандализм и надругательство над телами умерших или местами их захоронения, могут быть сопряжены с такими действиями, которые преследуют цель возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства. Поэтому на практике важно учитывать разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации о том, что "в случаях совершения вандализма, уничтожения или повреждения памятников истории и культуры, надругательства над телами умерших и местами их захоронения по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы содеянное квалифицируется соответственно по статье 214, 243 или 244 УК РФ. Если наряду с указанными деяниями совершены действия, предусмотренные статьей 282 УК РФ (например, если на памятники нанесены надписи или рисунки соответствующего содержания, в присутствии посторонних лиц высказывались националистические лозунги), содеянное квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных соответственно статьей 214, 243 или 244 УК РФ и статьей 282 УК РФ"*(424).

Вместе с тем изучение уголовных дел свидетельствует о том, что органы предварительного расследования испытывают трудности при разграничении преступлений, предусмотренных ст. 214, 243, 244 и 282 УК РФ, а также при решении вопроса о квалификации содеянного по совокупности соответствующих уголовно наказуемых деяний. В частности, в суды направляются уголовные дела, в которых не принимается во внимание, что к предмету преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, могут относиться не только тела умерших, места захоронений, надмогильные сооружения или кладбищенские здания, предназначенные для церемоний в связи с погребением умерших или их поминовением, но и скульптурные или архитектурные сооружения, посвященные борьбе с фашизмом или жертвам фашизма (п. "б" ч. 2 ст. 244 УК РФ). При этом не учитывается, что скульптурные или архитектурные сооружения, посвященные борьбе с фашизмом или жертвам фашизма, могут находиться в любом месте, а не только в местах захоронения жертв фашизма или участников борьбы с фашизмом. Игнорирование данного обстоятельства может приводить к юридической оценке содеянного по ст. 214 УК РФ, а не по ст. 244 УК РФ.

Например, по приговору Железнодорожного районного суда г. Пензы от 21 октября 2013 г. Б. осужден по ч. 2 ст. 214 УК РФ за вандализм. Суд установил, что Б. с целью реализации возникшего преступного умысла, направленного на совершение вандализма, проследовал к монументу "Бессмертен подвиг Советского народа", внесенному в единый региональный реестр памятных мест и сооружений, посвященных Великой Отечественной войне, расположенных на территории Пензенской области, где с целью осквернения сооружений путем открытого нанесения в месте, доступном для ознакомления неограниченному кругу лиц, рисунков экстремистского содержания умышленно, понимая, что он находится в общественном месте, пренебрегая общепринятыми правилами поведения, руководствуясь мотивом идеологической ненависти или вражды по отношению к воинам, павшим в борьбе против фашизма в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., придерживаясь националистической и фашистской идеологии, используя в качестве орудия преступления ранее приобретенный аэрозольный баллончик с красящим веществом желтого цвета, нанес на вышеуказанный монумент рисунок, который, согласно справке специалиста, представляет собой нацистскую свастику, т.е. символ и атрибутику нацистской Германии, способом, позволяющим открыто наблюдать указанный рисунок, при этом рассчитывая на последующее ознакомление с ним неограниченного круга лиц.

В фабуле обвинения по названному делу указано, что оскверненный монумент посвящен участникам борьбы с фашизмом, однако не учтено, что этот монумент является предметом преступления, предусмотренного п. "б" ч. 2 ст. 244 УК РФ, а не вандализма.

По тому же уголовному делу Б. осужден за преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 282 УК РФ. Судом установлено, что Б. с целью реализации своего умысла, направленного на возбуждение вражды по признаку национальности, руководствуясь мотивом национальной ненависти и вражды по отношению к лицам иной, не славянской национальности, используя в качестве орудия преступления аэрозольные баллончики, нанес на стене дома и на павильоне остановки общественного транспорта надпись, которая, согласно заключению эксперта, содержит признаки побуждения к убийству представителя какой-либо кавказской национальности для спасения России. Эта надпись нанесена способом, позволяющим открыто наблюдать и читать ее, при этом Б. рассчитывал на последующее ознакомление с содержанием надписи неограниченного круга лиц*(425).

Данный пример свидетельствует о том, что на стадии предварительного расследования не была учтена правовая позиция Пленума Верховного Суда Российской Федерации, изложенная в названном выше постановлении, относительно квалификации подобных действий с учетом совокупности преступлений, предусмотренных соответствующей частью ст. 282 УК РФ и ч. 2 ст. 214 УК РФ, поскольку виновный не только совершил действие, направленное на возбуждение ненависти и вражды в других людях, но и осквернил здание по тем же мотивам.

Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства имеет некоторые сходные черты с нарушением равенства прав и свобод человека и гражданина (ст. 136 УК РФ).

В отличие от возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства, преступление, предусмотренное ст. 136 УК РФ, главным образом посягает на интересы личности, а не на основы конституционного строя и безопасность государства. Дискриминация, предусмотренная ст. 136 УК РФ, не направлена на возбуждение ненависти либо вражды, как и на унижение достоинства человека или группы лиц, а связана с нарушением прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы и других отличительных признаков. Кроме того, субъект преступления, предусмотренного ст. 136 УК РФ, является специальным - лицом, использующим свои служебные полномочия в процессе осуществления деяния.

Полагаем, что дискриминация может быть способом совершения преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, полностью охватываясь данной нормой, за исключением тех случаев, когда соответствующее деяние осуществляется лицом, использующим свое служебное положение. В таких случаях содеянное следует квалифицировать с учетом совокупности преступлений, предусмотренных ст. 136 и 282 УК РФ.

Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства следует отличать от массового распространения экстремистских материалов, предусмотренного ст. 20.29 КоАП РФ. Трудности и ошибки в таком отграничении отметили 83% опрошенных сотрудников органов дознания и предварительного следствия. При этом 32% опрошенных указали на невозможность однозначного отграничения публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности и возбуждения ненависти либо вражды от массового распространения таких материалов.

Полагаем, что определяющим отличием массового распространения экстремистских материалов от данных преступлений служит отсутствие у виновного в таком распространении желания побудить других людей к совершению деяний, относящихся к экстремистской деятельности, а равно цели возбудить в них ненависть или вражду либо унизить достоинство человека или группы лиц по социально значимым признакам (признаку). Об отсутствии такого умысла могут свидетельствовать объективные и субъективные признаки деяния, например распространение экстремистских материалов среди лиц, являющихся авторами последних, а равно разделяющих экстремистские взгляды и приобретающих соответствующие книги, аудио- или видеозаписи, иные материалы в коллекционных и иных целях, не связанных с возбуждением в них либо иных людях ненависти либо вражды, унижением достоинства человека или группы лиц, а равно побуждением к совершению деяний, относящихся к экстремизму.

Так, по приговору Кировского районного суда г. Омска от 22 июля 2010 г. был оправдан Д., обвинявшийся в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 282 УК РФ, поскольку данный суд пришел к выводу о неустранимых сомнениях в доказанности прямого умысла и цели данного уголовно наказуемого деяния, несмотря на то, что по делу был установлен факт распространения подсудимым экстремистского материала. Судебная коллегия по уголовным делам Омского областного суда оставила данный приговор в силе, указав в кассационном определении, что ни одно из представленных органами следствия доказательств не давало оснований для вывода о виновности Д. в совершении инкриминируемого ему деяния, в том числе о наличии прямого умысла и направленности деяния на возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства, предъявленное обвинение носит предположительный характер и основано на противоречивых заключениях и показаниях экспертов, выразивших личное, субъективное мнение каждого из них*(426).

Судебная коллегия по уголовным делам Омской области в этом же кассационном определении указала еще два важных момента, которые, по нашему мнению, следует учитывать при расследовании и рассмотрении сходных уголовных дел.

Во-первых, отмечается, что оба эксперта сошлись во мнении, что "негативное отношение к лицам еврейской национальности и к тем, кто исповедует иудаизм, статья Д. может вызвать только у определенной части читателей и при определенных условиях", т.е. данный материал не рассчитан на широкий, неограниченный круг читателей, что исключает признак публичности деяния.

Во-вторых, в определении указано, что "сионизм непосредственно связан с идеологией части евреев, а значит написание "евреи-сионисты" не противоречит объективным фактам, вопрос об отношении к сионизму является делом совести каждого гражданина, если гражданин не призывает решать его экстремистским путем". При этом делается ссылка на ст. 28 Конституции Российской Федерации, согласно которой каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними.

Отмеченные обстоятельства указывают на то, что при юридической оценке деяния экстремистской направленности, в том числе при отграничении соответствующего преступления от смежных составов преступлений и сходных административных правонарушений, необходимо принимать во внимание не только объективные, но и субъективные признаки содеянного, в первую очередь содержание интеллектуального и волевого моментов умысла, мотив и цель совершенных действий. Несмотря на то, что деяние человека представляет собой единство внутреннего и внешнего, субъективного и объективного, на практике далеко не всегда можно сделать однозначный вывод о правовой природе того или иного действия (бездействия), располагая только фактами, проявившимися вовне. При этом ключевым должен являться элемент конституционного принципа презумпции невиновности, а именно постулат о толковании всех неустранимых сомнений в пользу обвиняемого.