§ 3. Международно-правовая основа для предупреждения действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства

Выявление проблем формирования и применения законодательства об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства и другие преступления экстремистской направленности, а также выработка предложений по совершенствованию данных видов деятельности невозможно представить без изучения международных правовых актов, создающих основу для развития национальных систем права в части противодействия таким деяниям.

Согласимся с А.И. Рарогом, считающим, что "взаимодействие российского законодательства с международным уголовным правом осуществляется, во-первых, путем расширения в Уголовном кодексе Российской Федерации перечня составов преступлений за счет норм, имеющих международно-правовое происхождение, а во-вторых, путем уточнения норм российского уголовного законодательства и приведения их в соответствие с нормами международного уголовного права"*(129).

В настоящем параграфе монографии нами выделяются основные положения наиболее важных международных нормативных документов, определяющие общие рамки правового воздействия на проявления ненависти или вражды между различными социальными группами и их представителями.

В первую очередь это Всеобщая декларация прав человека, принятая на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) 10 декабря 1948 г.*(130)

Уже в Преамбуле Всеобщей декларации прав человека, в частности, указываются следующие основополагающие положения:

1) признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира;

2) создание такого мира, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений и будут свободны от страха и нужды, провозглашено как высокое стремление людей;

3) признание необходимости содействия развитию дружественных отношений между народами;

4) провозглашение Всеобщей декларации прав человека в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и все государства с тем, чтобы каждый человек и каждый орган общества, постоянно имея в виду настоящую Декларацию, стремились путем просвещения и образования содействовать уважению этих прав и свобод и обеспечению путем национальных и международных прогрессивных мероприятий всеобщего и эффективного признания и осуществления их как среди народов государств - членов ООН, так и среди народов территорий, находящихся под их юрисдикцией.

В основной части Всеобщей декларации прав человека приводятся следующие положения, подлежащие учету при формировании и применении национального законодательства, связанного с противодействием преступлениям экстремистской направленности.

1. "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства" (ст. 1).

2. "Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения" (абз. 1 ст. 2).

3. "Все люди равны перед законом и имеют право, без всякого различия, на равную защиту закона. Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую Декларацию, и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации" (ст. 7).

4. "Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков" (ст. 18).

5. "Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ" (ст. 19).

6. "Каждый человек имеет право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в настоящей Декларации, могут быть полностью осуществлены" (ст. 28).

Приведенные положения Всеобщей декларации прав человека получили свою конкретизацию в Международном пакте о гражданских и политических правах (Нью-Йорк, 19 декабря 1966 г.)*(131), среди норм которого для противодействия преступлениям экстремистской направленности наибольшее значение имеет ч. 2 ст. 20, изложенная в следующей редакции: "Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом". Причем призыв к запрещению указанных видов деятельности в данной статье приравнен к запрету всякой пропаганды войны.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.*(132) была принята в развитие Всеобщей декларации прав человека с целью "обеспечить всеобщее и эффективное признание и осуществление провозглашенных в ней прав".

Анализ данной Конвенции позволяет выделить следующие положения, относящиеся к сфере противодействия проявлениям ненависти и вражды в обществе.

Во-первых, в ст. 9 Конвенции провозглашено право на свободу мысли, совести и религии. При этом "свобода исповедовать свою религию или убеждения подлежит лишь ограничениям, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц".

Во-вторых, ст. 10 Конвенции провозглашает право каждого свободно выражать свое мнение, в том числе свободно придерживаться своего мнения, свободно получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей. Вместе с тем осуществление данных свобод "может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 25 ноября 1981 г. N 36/55 "Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений"*(133) содержит следующие общие положения, относящиеся к сфере противодействия преступлениям экстремистской направленности.

1. "Никто не должен подвергаться принуждению, умаляющему его свободу иметь религию или убеждения по своему выбору" (ч. 2 ст. 1).

2. "Никто не должен подвергаться дискриминации на основе религии или убеждений со стороны любого государства, учреждения, группы лиц или отдельных лиц" (ч. 1 ст. 2). При этом "нетерпимость и дискриминация на основе религии или убеждений" раскрывается как "любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на религии или убеждениях и имеющее целью или следствием уничтожение или умаление признания, пользования или осуществления на основе равенства прав человека и основных свобод" (ч. 2 ст. 2).

3. "Дискриминация людей на основе религии или убеждений является оскорблением достоинства человеческой личности и отрицанием принципов Устава Организации Объединенных Наций и осуждается как нарушение прав человека и основных свобод, провозглашенных во Всеобщей декларации прав человека и подробно изложенных в Международных пактах о правах человека, и как препятствие для дружественных и мирных отношений между государствами" (ст. 3).

4. "Все государства должны принимать эффективные меры для предупреждения и ликвидации дискриминации на основе религии или убеждений в признании, осуществлении и реализации прав человека и основных свобод во всех областях гражданской, экономической, политической, социальной и культурной жизни" (ч. 1 ст. 4).

5. "Все государства прилагают все усилия по принятию или отмене законодательства, когда это необходимо, для запрещения любой подобной дискриминации, а также для принятия всех соответствующих мер по борьбе против нетерпимости на основе религии или иных убеждений в данной области" (ч. 2 ст. 4).

Сходные положения содержит Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (Нью-Йорк, 7 марта 1966 г.)*(134):

1) "всякая теория превосходства, основанного на расовом различии, в научном отношении ложна, в моральном - предосудительна и в социальном - несправедлива и опасна и что не может быть оправдания для расовой дискриминации, где бы то ни было, ни в теории, ни на практике" (абз. 7 Преамбулы);

2) "дискриминация людей по признаку расы, цвета кожи или этнического происхождения является препятствием к дружественным и мирным отношениям между нациями и может привести к нарушению мира и безопасности среди народов, а также гармоничного существования лиц даже внутри одного и того же государства" (абз. 8 Преамбулы);

3) "расовая дискриминация" означает любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни" (ч. 1 ст. 1);

4) "каждое государство-участник обязуется не поощрять, не защищать и не поддерживать расовую дискриминацию, осуществляемую какими бы то ни было лицами или организациями" (п. "b" ч. 1 ст. 2);

5) "каждое государство-участник должно, используя все надлежащие средства, в том числе и законодательные меры, в зависимости от обстоятельств, запретить расовую дискриминацию, проводимую любыми лицами, группами или организациями, и положить ей конец" (п. "с" ч. 1 ст. 2).

6) "объявляет караемым по закону преступлением всякое распространение идей, основанных на расовом превосходстве или ненависти, всякое подстрекательство к расовой дискриминации, а также все акты насилия или подстрекательства к таким актам, направленным против любой расы или группы лиц другого цвета кожи или этнического происхождения, а также предоставление любой помощи для проведения расистской деятельности, включая ее финансирование" (п. "а" ст. 4);

7) признает "противозаконным и запрещает организации, а также организованную и всякую другую пропагандистскую деятельность, которые поощряют расовую дискриминацию и подстрекают к ней, и признают участие в таких организациях или в такой деятельности преступлением, караемым законом" (п. "b" ст. 4).

Полагаем, что выделенные в п. 6 и 7 положения Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации обосновывают наше предложение об установлении уголовной ответственности за пропаганду экстремистской деятельности наряду с публичными призывами к осуществлению таковой. При этом в качестве одного из квалифицирующих признаков соответствующего состава преступления целесообразно предусмотреть совершение деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

Правильному пониманию объекта преступлений экстремистской направленности служит международно-правовое определение терпимости, приводимое в ст. 4 Декларации принципов терпимости*(135), изложенной в следующей редакции:

"1.1. Терпимость означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Терпимость - это гармония в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Терпимость - это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира.

1.2. Терпимость - это не уступка, снисхождение или потворство. Терпимость - это, прежде всего, активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека. Ни при каких обстоятельствах терпимость не может служить оправданием посягательств на эти основные ценности, терпимость должны проявлять отдельные люди, группы и государства.

1.3. Терпимость - это обязанность способствовать утверждению прав человека, плюрализма (в том числе культурного плюрализма), демократии и правопорядка. Терпимость - это понятие, означающее отказ от догматизма, от абсолютизации истины и утверждающее нормы, установленные в международных правовых актах в области прав человека.

1.4. Проявление терпимости, которое созвучно уважению прав человека, не означает терпимого отношения к социальной несправедливости, отказа от своих или уступки чужим убеждениям. Это означает, что каждый свободен придерживаться своих убеждений и признает такое же право за другими. Это означает признание того, что люди по своей природе различаются по внешнему виду, положению, речи, поведению и ценностям и обладают правом жить в мире и сохранять свою индивидуальность. Это также означает, что взгляды одного человека не могут быть навязаны другим".

Применение уголовного законодательства об ответственности за преступления экстремистской направленности также должно учитывать следующие положения Декларации о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации*(136).

1. "Плюралистическая демократия и свобода политической дискуссии требуют, чтобы общество получало информацию по всем вопросам жизни общества, что предполагает право средств массовой информации распространять негативную информацию и критические мнения о политических деятелях и государственных должностных лицах, а также право общества знакомиться с ними".

2. "Государство, правительство и любые другие институты исполнительной, законодательной и судебной власти могут подвергаться критике в средствах массовой информации. В связи с их господствующим положением эти институты не должны быть защищены посредством уголовного законодательства от клеветнических и оскорбительных утверждений. Причем в тех случаях, когда данные институты пользуются такой защитой, она должна применяться в ограниченной степени, чтобы никоим образом не ущемлять свободу критики. Лица, представляющие эти институты, сохраняют право на индивидуальную защиту".

3. "Политические деятели решили заручиться общественным доверием и соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии, а значит, общество может осуществлять за ними строгий контроль и энергично, жестко критиковать в средствах массовой информации то, как они выполняли или выполняют свои обязанности".

4. "Государственные должностные лица должны согласиться стать объектом общественного контроля и критики, в частности посредством средств массовой информации, в отношении того, как они исполняют или исполняли свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий".

5. "Юмор и сатира... допускают высокую степень преувеличения, даже провокации, при условии что общество не вводится в заблуждение относительно фактической стороны дела".

Положения данной Декларации нашли свое отражение в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации" *(137) и "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" *(138).

В последние годы на развитие уголовного законодательства Российской Федерации стали оказывать нормы Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, относящиеся к региональному международному праву*(139).

Так, международно-правовое определение экстремизма дается в п. 3 ч. 1 ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, где указано следующее: "экстремизм" - какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон"*(140).

Анализ этого определения позволяет сделать вывод о том, что понятие экстремизма в национальном законодательстве должно включать либо существенные и уникальные признаки, позволяющие выделить соответствующие им уголовно наказуемые деяния, либо (и) содержать указание на конкретные наименования преступлений и (или) статей Особенной части УК РФ.

При этом в ч. 2 ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом подчеркивается, что "настоящая статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству Сторон, которые содержат или могут содержать положение о более широком применении терминов, используемых в настоящей статье". То есть в российском законодательстве понятие экстремизма (экстремистской деятельности) может быть более широким по содержанию и объему.

В связи с последним положением позволим себе не согласиться с точкой зрения ученых, считающих, что понятие экстремизма, приводимое в Шанхайской конвенции, указывает на насилие как на основной кримообразующий признак данного явления, без которого состав преступного экстремизма отсутствует*(141). Как было указано ранее, Шанхайская конвенция не ограничивает участвующие в ней страны, в том числе и Россию, в возможности рассматривать экстремизм как более широкое явление, а значит, насилие может и не являться его неотъемлемым кримообразующим признаком.

На тридцать втором пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ (постановление N 32-9 от 14 мая 2009 г.) был принят Модельный закон о противодействии экстремизму*(142), устанавливающий "основные принципы противодействия экстремизму, правовые и организационные основы противодействия экстремистской деятельности, а также ответственность за ее осуществление".

Отметим, что в ст. 1 Модельного закона о противодействии экстремизму (далее - Модельный закон) понятия экстремистской деятельности и экстремизма не только не используются как синонимы, но еще и разделены между собой.

Так, под экстремизмом в Модельном законе понимается "посягательство на основы конституционного строя и безопасность государства, а также нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, осуществляемые вследствие отрицания правовых и (или) иных общепринятых норм и правил социального поведения". Экстремистская же деятельность рассматривается в основном за счет определения объема этого понятия, а именно как "деятельность общественного или религиозного объединения, средства массовой информации либо иной организации, физического лица по планированию, организации, подготовке или совершению действий", направленных на совершение деяний, перечисленных в ст. 1 Модельного закона.

Полагаем, что решение о разделении понятий экстремизма и экстремистской деятельности было принято с учетом сходной позиции относительно терроризма и террористической деятельности. Вместе с тем, на наш взгляд, не следует забывать о том, что экстремизм, как, впрочем, и терроризм, представляет собой социально-правовое явление, в котором первооснову составляет именно деятельность, проявляемая в социуме в определенных общественных отношениях. Поэтому экстремизм и экстремистскую деятельность целесообразно рассматривать в качестве синонимичных понятий, что позволит избежать еще большей путаницы в теории и практике противодействия соответствующему явлению. При этом в определении экстремистской деятельности (экстремизма) следует указать как содержание, так и объем данного понятия, а не прибегать к искусственному разделению последнего на две составляющие*(143).

Модельный закон относит к экстремистской деятельности деяния, имеющие следующую направленность:

- на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение территориальной целостности и суверенитета государства;

- публичное оправдание терроризма или публичные призывы к осуществлению террористической деятельности;

- разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

- пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека (социальной группы) по признаку его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, должностных лиц указанных органов, комиссий, объединений или организаций, совершенное с применением насилия либо угрозой его применения, а равно применение насилия либо угроза его применения в отношении близких указанных должностных лиц в целях воспрепятствования законной деятельности этих должностных лиц или принуждения к изменению характера такой деятельности либо из мести за ее осуществление;

- совершение преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а также из мести за правомерные действия других лиц, с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;

- пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

- публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

- финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и других видов связи, а также оказания информационных услуг.

Отметим, что изучение данного Модельного закона в целом привело нас к выводу о том, что своеобразным прообразом, основой для него послужил Федеральный закон Российской Федерации от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности". При этом, на наш взгляд, при разработке Модельного закона не были учтены многие проблемы национального законодательства и правоприменения, существовавшие на тот момент в России и других странах - участницах СНГ в области противодействия экстремизму. К таким проблемам, в частности, до настоящего времени относится: 1) отсутствие разделения или иного определения соотношения правовых понятий экстремистской деятельности (экстремизма) и терроризма; 2) отсутствие нормативно определенных критериев для отнесения того или иного деяния к экстремистской деятельности (экстремизму), кроме соответствующего перечня действий; 3) включение в данный перечень как уголовно, так и административно наказуемых деяний.

Применительно к уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности и иные деяния, относящиеся к экстремизму, на уровне Содружества Независимых Государств действует рекомендательный законодательный акт - Модельный уголовный кодекс *(144), анализ которого приводится в следующем параграфе монографии.

§ 4. Сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и других стран об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства и иные преступления экстремистской направленности

Предупреждение преступности, а также борьба с ней в современных условиях требуют осуществления международного сотрудничества в данных сферах правоохранительной деятельности. Наиболее тесно и с большей необходимостью такое сотрудничество должно осуществляться между близлежащими государствами, в данном случае - между бывшими республиками СССР, имеющими сходные исторические и правовые предпосылки для создания единой системы взаимодействия в борьбе с преступностью. Необходимость такого взаимодействия диктуется и современными криминологическими реалиями: рост организованности преступности, приобретение последней транснационального характера, проникновение криминалитета практически во все властные государственные и муниципальные структуры, увеличение числа насильственных и иных противоправных проявлений ксенофобии.

Отметим, что существенным шагом в унификации законодательства государств - участников СНГ стал рассмотренный ранее Модельный закон о противодействии экстремизму от 14 мая 2009 г., однако не все страны, входящие в состав СНГ, равным образом учли положения данного Модельного закона применительно к своему национальному законодательству.

Выделенные обстоятельства подчеркивают актуальность и важность сравнительно-правового анализа действующего на территории стран - участниц Содружества Независимых Государств уголовного законодательства об ответственности за различные виды преступлений. В настоящем параграфе такой анализ проводится через призму уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности. Сразу же оговоримся, что словосочетание "преступления экстремистской направленности", впервые появившееся в российской системе права, встречается в законодательстве далеко не всех государств, участвующих (участвовавших) в СНГ. Вместе с тем ни в одной из таких стран не оставлена без внимания необходимость законодательной регламентации противодействия общественно опасным деяниям, совершаемым на почве ненависти либо вражды, а равно в целях возбуждения последних. Поэтому в ходе сравнительно-правового анализа уголовного законодательства государств - участников СНГ за отправные точки сопоставления были выбраны нормы, предусматривающие, во-первых, отягчающие обстоятельства в виде мотивов ненависти либо вражды; во-вторых, ответственность за конкретные деяния, совершаемые по таким мотивам; и, наконец, в-третьих, преступления, связанные с реализацией направленности на возбуждение ненависти либо вражды в других людях, а равно унижение человеческого достоинства по признакам, вызывающим данные ненависть либо вражду*(145).

Считаем, что сравнительно-правовой анализ целесообразно начать с рассмотрения положений Модельного уголовного кодекса, т.е. рекомендательного законодательного акта для Содружества Независимых Государств*(146).

В п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного уголовного кодекса (далее - Модельный кодекс) в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) указывается: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление".

Отметим, что п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ изначально имел следующую редакцию: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение".

Если сопоставить положения п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, можно заметить, что вплоть до изменений, внесенных в российское уголовное законодательство Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ*(147), они во многом совпадали кроме словосочетания "религиозный фанатизм", отсутствующего в УК РФ, и некоторого расширения мотива за счет указания в последнем нормативном правовом акте не только вражды, но и ненависти.

Отметим, что в статьях Особенной части Модельного кодекса при описании квалифицирующих признаков словосочетание "религиозный фанатизм" используется лишь один раз (п. "д" ч. 2 ст. 252). Однако данный признак содержится в общем перечне отягчающих обстоятельств и подлежит учету при назначении наказания за различные преступления. Например, если убийство совершено лицом, одновременно проявляющим религиозные вражду и фанатизм, то при назначении ему наказания учитывается не только соответствующий квалифицирующий признак, но и отягчающее обстоятельство. Кроме того, с рассматриваемым отягчающим обстоятельством в статьях Особенной части Модельного кодекса происходят еще две метаморфозы: во-первых, в самостоятельные квалифицирующие признаки выделяются мотив мести за правомерные действия других лиц и намерение облегчить или скрыть другое преступление; во-вторых, при описании мотива наряду с враждой указывается еще и ненависть. Именно такая формулировка воспроизводилась и в статьях Особенной части УК РФ до изменений и дополнений, внесенных в него Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ.

В Модельном кодексе мотив национальной, расовой либо религиозной ненависти или вражды указывается в качестве квалифицирующего признака таких преступлений, как убийство (п. "м" ч. 2 ст. 111); причинение тяжкого вреда здоровью (п. "м" ч. 2 ст. 119); причинение вреда здоровью средней тяжести (п. "е" ч. 2 ст. 120); истязание (п. "ж" ч. 2 ст. 126); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ч. 2 ст. 239). В п. "д" ч. 2 ст. 252 Модельного кодекса указывается на совершение умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества по мотивам национальной или расовой вражды либо религиозного фанатизма. По нашему мнению, последнее положение являет собой нарушение принципа системности права, так как выбивается из общей формулировки данного квалифицирующего признака: в нем указывается не на сочетание ненависти и вражды, а только на последний из этих мотивов, выступающий, кроме того, альтернативой религиозному фанатизму, не учитываемому в других статьях Особенной части Модельного кодекса.

Как и в Модельном кодексе, первоначальное содержание п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ относительно мотивов ненависти либо вражды воспроизводилось при изложении квалифицирующих признаков составов определенных преступлений: убийство (п. "л" ч. 2 ст. 105); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 111); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 112); истязание (п. "з" ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. "б" ч. 2 ст. 244).

По нашему мнению, российский законодатель справедливо отказался от введения в УК РФ такого оценочного признака, как "религиозный фанатизм". Вместе с тем нами не поддерживается позиция, когда в каком-либо из пунктов в перечне отягчающих обстоятельств искусственно объединяют (а значит и уравнивают) абсолютно не сходные и не равнозначные, по сути самостоятельные и никак не взаимосвязанные между собой, обстоятельства, примером чему служили п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, оставшийся неизменным, и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, изменивший свою редакцию.

Рассмотренные ранее законодательные изменения существенно затронули редакцию п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ: помимо расширения содержания "экстремистских" мотивов, в самостоятельное отягчающее обстоятельство было выделено совершение преступления из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. "е.1" указанной уголовно-правовой нормы). Кроме того, мотивы ненависти либо вражды дополнительно были введены в ряд статей Особенной части УК РФ: п. "б" ч. 2 ст. 115, п. "б" ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 119, п. "б" ч. 1 ст. 213 и ч. 2 ст. 214.

Модельный кодекс содержит раздел XIII "Преступления против государственной власти", включающий главу 31 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства", однако ст. 187 "Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды" размещена в главе 23 "Преступления против общественной безопасности" раздела VIII "Преступления против общественной безопасности и здоровья населения" данного рекомендательного акта. Учитывая место данной нормы в структуре Модельного кодекса, можно заключить, что типовым объектом предусмотренного в ней преступления выступают общественная безопасность и здоровье населения, а родовым объектом - общественная безопасность.

В УК РФ ст. 282 о возбуждении ненависти либо вражды изначально расположена в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела X "Преступления против государственной власти", т.е. типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие интересы государственной власти, а родовым объектом - основы конституционного строя и безопасность государства.

Статья 187 Модельного кодекса изложена в следующей редакции:

"Статья 187. Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды

(1) Действия, направленные к возбуждению национальной, расовой или религиозной вражды, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации, - преступление средней тяжести.

(2) Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные:

а) с применением насилия или угрозы его применения;

б) с использованием служебного положения;

в) организованной группой, - тяжкое преступление".

Сравнительный анализ ст. 282 УК РФ и ст. 187 Модельного кодекса позволяет выделить следующие их основные отличия:

1) название ст. 282 УК РФ говорит о возбуждении ненависти либо вражды, а также об унижении человеческого достоинства, тогда как название ст. 187 Модельного кодекса - только о возбуждении вражды, причем имеющей национальную, расовую либо религиозную окраску;

2) сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 282 УК РФ и ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса приводит к следующим результатам:

- в обоих случаях речь идет об общественно опасных действиях, имеющих определенную направленность, при этом согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ такие действия направлены "на" что-либо, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса - "к" чему-либо;

- в ч. 1 ст. 282 УК РФ направленность действий связана с возбуждением ненависти либо вражды, а также с унижением достоинства человека либо группы лиц, тогда как в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса - с возбуждением вражды, унижением достоинства, а равно пропагандой исключительности граждан;

- согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ соответствующие действия осуществляются на основе таких признаков, как пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса говорится о возбуждении трех разновидностей вражды: национальной, расовой или религиозной; унижении одного вида достоинства - национального и пропаганде исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности;

- как в ч. 1 ст. 282 УК РФ, так и в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса в качестве обязательного признака деяния предусмотрено его совершение публично либо с использованием средств массовой информации, однако диспозиция ч. 1 ст. 282 УК РФ в последующем была дополнена указанием еще и на возможное использование информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет";

3) с учетом санкции ч. 1 ст. 282 УК РФ предусмотренное в ней преступление изначально относилось к категории небольшой тяжести (максимальное наказание - лишение свободы на срок до двух лет), а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса рекомендуется относить подобное деяние к категории преступлений средней тяжести, т.е. российский законодатель несколько отступил от провозглашаемого в последнее время усиления противодействия всем проявлениям экстремизма, однако в дальнейшем усилил наказание по ч. 1 ст. 282 УК РФ, доведя максимальный срок лишения свободы до четырех лет;

4) квалифицирующие признаки описаны в ч. 2 ст. 282 УК РФ и ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса практически полностью идентично, различаются лишь оттенки такого описания, например в п. "а" ч. 2 ст. 282 УК РФ указывается на совершение деяния с применением насилия или с угрозой его применения, а в п. "а" ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса - на осуществление действий с применением насилия или угрозы его применения; кроме того, ч. 2 ст. 282 УК РФ начинается с фразы "Те же деяния, совершенные:..", а ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса - со словосочетания "Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные:..";

5) санкция ч. 2 ст. 282 УК РФ, предусматривающая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок до пяти лет, не соответствует рекомендации, содержащейся в ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса, относящей соответствующие действия к категории тяжких преступлений.

Полагаем, что положения ст. 282 УК РФ с течением времени все больше отходят от рекомендаций, содержащихся в ст. 187 Модельного кодекса, причем данную эволюцию нельзя назвать прогрессивной, подтверждением чему служат следующие три обстоятельства.

Во-первых, в ст. 282 УК РФ искусственно объединены два самостоятельных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства), причем последнее из них не может иметь своим основным непосредственным объектом заявленные в названии главы 29 УК РФ основы конституционного строя и безопасность государства.

Во-вторых, в названии ст. 282 УК РФ и в тексте диспозиции ее части первой безосновательно расширен перечень признаков, в связи с которыми возбуждается ненависть либо вражда, ставя под сомнение характер и степень общественной опасности предусмотренных в данной уголовно-правовой норме действий. На наш взгляд, пол, происхождение, язык человека и особенно его принадлежность к какой-либо социальной группе без указания конкретных отличительных признаков последней не могут служить предпосылками для возбуждения в отношении соответствующих индивидов и групп людей ненависти и, прежде всего, вражды, приводящих к нарушению основ конституционного строя и (или) безопасности государства.

В-третьих, при разработке российского уголовного законодательства необоснованно занизили степень общественной опасности преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, что существенно не изменилось и в ходе последующей модернизации данной статьи.

Теперь остановимся на особенностях законодательной регламентации уголовной ответственности за преступления, совершаемые на почве ненависти и (или) вражды, в странах - участницах СНГ.

В ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики*(148) предусмотрено следующее сочетание отягчающих обстоятельств: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц, с корыстной целью или другими низменными побуждениями, а также скрыть другое преступление или облегчить его совершение". При сравнении данной формулировки со сходным сочетанием отягчающих обстоятельств в Модельном кодексе и УК РФ можно выделить некоторые особенности, имеющиеся в УК Азербайджанской Республики:

1) в п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса упоминается только религиозный фанатизм, тогда как согласно ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики фанатизм может иметь не только религиозный, но и национальный либо расовый характер;

2) ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики дополняет рекомендуемое Модельным кодексом сочетание отягчающих обстоятельств, допустимых в одном пункте статьи, еще и корыстной целью и иными низменными побуждениями, причем, как видно из текста данной уголовно-правовой нормы, азербайджанский законодатель считает термины "цель и "мотив" синонимами;

3) в отличие от п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, соответствующие положения азербайджанского УК более близки рекомендациям Модельного кодекса, однако, как показано ранее, интерпретация последних носит здесь несколько противоречивый характер.

Рассмотренное отягчающее обстоятельство в УК Азербайджанской Республики используется в качестве квалифицирующего признака только применительно к составу убийства (ст. 120.2.12). Как и в Модельном кодексе, редакция данного квалифицирующего признака сводится к совершению деяния "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды".

Ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды предусмотрена в ст. 283 УК Азербайджанской Республики. Данная статья расположена в главе 31 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела XI "Преступления против государственной власти" и имеет две части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: "Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно действия, направленные на ограничение прав граждан, либо установление превосходства граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации".

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, положения ст. 283 УК Азербайджанской Республики предусматривают более обширное число признаков основного состава рассматриваемого преступления. Вместе с тем азербайджанский законодатель отказался от введения в текст данной нормы указания на пропаганду исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, как это сделано в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса. Судя по всему, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики в качестве альтернативы пропаганды предусмотрены действия, направленные на установление превосходства граждан по тем же признакам.

Кроме того, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики содержится указание на действия, направленные на ограничение прав граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, что отсутствует в ст. 187 Модельного кодекса и в ст. 282 УК РФ. По своей сути данная формулировка более всего совпадает с определением дискриминации граждан, предусмотренным в ч. 1 ст. 136 УК РФ, устанавливающей ответственность за "нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям или каким-либо социальным группам". Вместе с тем в УК Азербайджанской Республики содержится ст. 154, диспозиция части первой которой практически полностью совпадает с отмеченной ранее формулировкой ч. 1 ст. 136 УК РФ, за исключением материальной конструкции соответствующего состава преступления (последствия в виде причинения вреда правам и законным интересам граждан) и отсутствия термина "дискриминация". Полагаем, что отмеченные положения ст. 154 и ст. 283 УК Азербайджанской Республики предполагают ответственность за сходные преступные деяния, причем такая конкуренция вызвана исключительно недочетом законодательной техники.

Применительно к ст. 283 УК Азербайджанской Республики отметим также, что санкция ее части первой соответствует рекомендации Модельного кодекса, предусматривая лишение свободы на срок от двух до четырех лет, чего не скажешь о ее второй части, где максимальный срок лишения свободы увеличивается всего на один год, что, на наш взгляд, не учитывает повышение степени общественной опасности соответствующих действий.

В п. 6 ст. 63 УК Республики Армения*(149) содержится следующее отягчающее обстоятельство (сочетание отягчающих обстоятельств): "совершение преступления по мотивам национальной, расовой или религиозной ненависти, религиозного фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц". В свой основе данная формулировка во многом совпадает с текстом п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, за исключением того, что в п. 6 ст. 63 УК Республики Армения слово "мотив" используется во множественном числе, причем одним из таких мотивов здесь является не вражда, а ненависть и не отмечается цель облегчения либо сокрытия другого преступления.

В статьях Особенной части УК Республики Армения данное обстоятельство преображается в сходный с ним квалифицирующий признак, указывающий на совершение преступления "по мотиву национальной, расовой или религиозной ненависти либо религиозного фанатизма". В анализируемом уголовном кодексе такой признак содержится в п. 13 ч. 2 ст. 104 об убийстве; п. 12 ч. 2 ст. 112 об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью; п. 7 ч. 2 ст. 113 об умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью; п. 7 ч. 2 ст. 109 о пытке; п. 4 ч. 2 ст. 185 об умышленных уничтожении или повреждении имущества; п. 2 ч. 2 ст. 265 о надругательстве над телами умерших или местами захоронения.

В ст. 226 УК Республики Армения предусмотрена ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Эта статья расположена в главе 23 "Преступления против общественной безопасности" раздела 9 "Преступления против общественной безопасности, безопасности компьютерной информации, общественного порядка, общественной нравственности и здоровья населения" данного нормативного правового акта. Следовательно, в качестве родового объекта рассматриваемого преступления здесь обозначаются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность.

Диспозиция ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения изложена в следующей редакции: "Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, пропаганда расового превосходства или унижение национального достоинства". Сравнение приведенной формулировки с диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ позволяет выделить некоторые их различия.

Во-первых, в ч. 1 ст. 282 УК РФ указывается на возбуждение не только вражды, как в ч. 1 ст. 226 Республики Армения, но и ненависти.

Во-вторых, согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ ненависть либо вражда возбуждаются с учетом определенных признаков одного человека либо группы людей, а в ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения говорится о том, что сама по себе вражда носит национальный, расовый либо религиозный характер. Кроме того, в ч. 1 ст. 282 УК РФ перечисляется большее число признаков, в связи с которыми возбуждаются ненависть либо вражда, чем это вытекает из толкования диспозиции ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения.

В-третьих, в ч. 1 ст. 282 УК РФ достоинство унижается с учетом тех же признаков, что и при возбуждении ненависти либо вражды, причем отмечается, что такое унижение может относиться как к одному человеку, так и к группе лиц, тогда как в ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения указывается на унижение только национального достоинства без выделения количественного признака возможных потерпевших.

В-четвертых, в отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ, для объективной стороны основного состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения, не является обязательным признак совершения деяния публично либо с использованием средств массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

В качестве квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения предусмотрены следующие обстоятельства совершения деяния: 1) гласно или с использованием средств информации; 2) с применением насилия или с угрозой его применения; 3) с использованием должностного положения; 4) организованной группой. Отметим, что первое из указанных обстоятельств по своей сути совпадает с признаком основного состава преступления, содержащимся в ч. 1 ст. 282 УК РФ, только вместо слова "публичное" здесь используется указание на гласный способ совершения деяния. Остальные признаки практически полностью идентичны с обстоятельствами, перечисленными в ч. 2 ст. 282 УК РФ, за исключением п. 3 ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения, где говорится о совершении деяния с использованием должностного положения. Буквальное толкование последнего признака приводит к выводу, что он касается поведения только должностных лиц, но при этом не выводится однозначный ответ на вопрос о возможности квалификации по п. 3 ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения случаев совершения деяния человеком, не обладающим статусом должностного лица, но использующим последнего в целях осуществления задуманных преступных действий.

Санкции ч. 1 и ч. 2 ст. 226 УК Республики Армения следуют рекомендациям ст. 187 Модельного кодекса и несколько превышают высший предел наказания, предусмотренный соответственно ч. 1 и ч. 2 ст. 282 УК РФ. Так, в санкции ч. 1 ст. 226 УК Республики Армения максимальный срок лишения свободы составляет четыре года, а в ч. 2 данной статьи - шести лет.

В п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Беларусь*(150) в качестве одного из отягчающих обстоятельств предусмотрено "совершение преступления по мотивам расовой, национальной, религиозной вражды или розни, политической или идеологической вражды, а равно по мотивам вражды или розни в отношении какой-либо социальной группы". Полагаем, что белорусский законодатель совершенно обоснованно отошел от рекомендованного Модельным кодексом сочетания отягчающих обстоятельств, изложив последние дифференцированно, не прибегая к искусственному их смешиванию. Кроме того, указанная формулировка, как и в УК РФ, оправданно не содержит термина "фанатизм", но использует указание на возбуждение вражды или розни, а не только вражды, как в Модельном кодексе, и не на сочетание ненависти либо вражды, как в УК РФ. Считаем, что рознь может включать в себя как ненависть, так и вражду, а равно их сочетание, т.е. данный термин ("рознь") не может быть использован в качестве самостоятельного наряду со словом "вражда". Данное утверждение согласуется и с позицией лингвистов, понимающих под рознью, во-первых, вражду либо ссору, например, религиозно-общинная рознь, и, во-вторых, противопоставление кого-либо или чего-либо, различение одного от другого в высказывании, например, работник работнику рознь*(151).

Как и в п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, в белорусском уголовном законодательстве в рассматриваемом отягчающем обстоятельстве с течением времени расширилось число признаков, в связи с которыми виновные испытывают крайне негативное отношение к другим людям. Если первоначально в п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Беларусь указывалось только на расовую, национальную и религиозную вражду или рознь, то в дальнейшем данные мотивы дополнились еще и политической или идеологической враждой, а также враждой или рознью в отношении какой-либо социальной группы*(152). Как видим, негативное отношение по политическим или идеологическим соображениям здесь характеризуется только враждой без указания на возможность сочетания последней с рознью, что еще более затрудняет восприятие и разграничение этих двух мотивов.

Формулировка данного отягчающего обстоятельства полностью воспроизводится в качестве квалифицирующего признака ряда составов преступлений: убийства (п. 14 ч. 2 ст. 139 УК Республики Беларусь); умышленного причинения тяжкого телесного повреждения (п. 8 ч. 2 ст. 147 данного УК); нарушения уставных правил взаимоотношений между лицами, на которых распространяется статус военнослужащего, при отсутствии отношений подчиненности (ч. 2 ст. 443).

Статья 130 УК Республики Беларусь с названием "Разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни" расположена в главе 17 "Преступления против мира и безопасности человечества" раздела VI "Преступления против мира, безопасности человечества и военные преступления" данного нормативного правового акта. Эти раздел и глава открывают собой Особенную часть УК Республики Беларусь, что символизирует повышенную значимость правовой охраны общественных отношений, обеспечивающих мир и безопасность человечества в целом. Считаем, что белорусский законодатель более правильно и реально расставил приоритеты уголовно-правовой охраны, вынеся на передний план защиту всего человеческого общества. При этом за разжиганием расовой, национальной или религиозной вражды или розни признаются характер и степень общественной опасности, присущие деянию, способному нарушить мир и безопасность человечества. Чтобы подчеркнуть значимость такой законодательной оценки отметим, что в этой же главе УК Республики Беларусь находятся статьи об ответственности за подготовку либо ведение агрессивной войны (ст. 122), пропаганду войны (ст. 123), международный терроризм (ст. 126), геноцид (ст. 127) и т.д.

В ст. 130 УК Республики Беларусь предусмотрены три части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: "Умышленные действия, направленные на возбуждение расовой, национальной, религиозной вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства". Данная формулировка в целом воспроизводит суть, основное содержание диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ, однако имеет и некоторые особенности.

Во-первых, если в названии ст. 282 УК РФ и в тексте ее ч. 1 используется один и тот же термин "возбуждение", то в наименовании ст. 130 УК Республики Беларусь говорится о разжигании ненависти или розни, а в ч. 1 данной уголовно-правовой нормы - о возбуждении таких мотивов. Несмотря на почти полную синонимичность слов "разжигание" и "возбуждение", полагаем, что белорусский законодатель здесь допустил неоправданное отступление от принципа системности права.

Во-вторых, в ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь приводится излишнее указание на умышленный характер соответствующих действий, что и так вытекает из формальной конструкции данного состава преступления.

В-третьих, диспозиция ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь по сравнению с ч. 1 ст. 282 УК РФ содержит меньше признаков, в связи с которыми возбуждаются указанные побуждения: здесь отсутствует указание на пол, язык, происхождение, идеологию, политику или принадлежность к какой-либо социальной группе.

В-четвертых, если в ч. 1 ст. 282 УК РФ говорится о возбуждении ненависти либо вражды, то в ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь - о возбуждении вражды или розни.

В-пятых, в ч. 1 ст. 282 УК РФ указывается на то, что действия могут быть направлены на унижение только достоинства одного человека или группы лиц с учетом самых различных признаков последних, а по смыслу ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь унижение может затронуть не только достоинство, но и честь безотносительно к количеству потерпевших, и, кроме того, данное действие здесь имеет исключительно национальный подтекст.

Наконец, в-шестых, объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 130 УК Республики Беларусь, не предполагает таких обязательных для ст. 282 УК РФ признаков, как публичность соответствующих действий либо их совершение с использованием средств массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

При этом санкция ч. 1 ст. 130 УК Республики Беларусь следует рекомендации Модельного кодекса, относя соответствующее деяние к категории преступлений средней тяжести (максимальное наказание - до пяти лет лишения свободы).

В отличие от ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, в ст. 130 УК Республики Беларусь предусмотрено не две, а три части. При этом во второй части рассматриваемой уголовно-правовой статьи содержится всего два квалифицирующих признака: 1) сопряженность деяния с насилием и 2) совершение преступления должностным лицом с использованием своих служебных полномочий. Таким образом, белорусский законодатель не придал отягчающего значения угрозе насилием как способу возбуждения вражды либо розни, а также совершению данного деяния кем-либо, хотя и использующим служебные полномочия, но не относящимся к категории должностных лиц. Санкция ч. 2 ст. 130 УК Республики Беларусь также следует рекомендации Модельного кодекса, предусматривая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок от трех до десяти лет (тяжкое преступление).

Особо квалифицирующими признаками возбуждения вражды либо розни, предусмотренными в ч. 3 ст. 130 УК Республики Беларусь, являются совершение данного преступления группой лиц либо с неосторожным причинением смерти либо иных тяжких последствий. Белорусский законодатель посчитал, что совершение деяния даже в простейшей форме соучастия по характеру и степени общественной опасности не уступает неосторожному причинению смерти или других тяжких последствий, что отразилось в санкции, максимальное наказание в которой достигает двенадцати лет лишения свободы.

В рамках настоящего параграфа остановимся и на сравнительно-правовом анализе уголовного законодательства Грузии, прекратившей свое участие в СНГ 18 августа 2009 г. В отличие от УК РФ и уголовных кодексов других стран - участниц СНГ, УК Грузии*(153) не содержит самостоятельной нормы (норм), включающей (включающих) перечень отягчающих и смягчающих обстоятельств. В ст. 53 УК Грузии, посвященной общим началам назначения наказания, приводятся лишь некоторые виды таких обстоятельств, расширение числа и конкретизация которых производится, в частности, в ст. 109 этого УК об ответственности за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. В числе названных в ч. 3 ст. 53 УК Грузии обстоятельств не значится совершение преступления на почве ненависти либо вражды, а равно сходных с ними побуждений, в ней говорится лишь о необходимости учета судом мотивов и целей деяния, выявленной противоправной воли и т.д., т.е. законодатель ограничивается общими формулировками, одновременно относящимися к смягчающим и отягчающим обстоятельствам и способными вместить в себя и так называемые экстремистские побуждения виновных.

В п. "м" ст. 109 УК Грузии предусмотрено одно из отягчающих обстоятельств убийства: совершение деяния "вследствие расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости". В данной норме, на наш взгляд, необоснованно использовано слово "нетерпимость", судя по всему, призванное заменить собой термины "ненависть" и (или) "вражда".

В лингвистике под словом "нетерпимость" принято понимать, во-первых, производное от прилагательного "нетерпимый" и, во-вторых, нежелание или невозможность терпеть кого-нибудь либо что-нибудь (например, нетерпимость к недостаткам)*(154). При этом прилагательное "нетерпимый" толкуется в двух значениях: 1) недопустимый, такой, с которым нельзя мириться; 2) лишенный терпимости, не считающийся с чужими взглядами*(155). В данном контексте следует учитывать и разъяснение слова "терпимый": 1) такой, что можно терпеть, с которым можно мириться (например, терпимые условия); 2) умеющий без вражды, терпеливо относиться к чужому мнению, взглядам, поведению (например, терпимый характер, терпимое отношение к людям).

Полагаем, что нетерпимость обычно предшествует возникновению ненависти либо вражды, но ни в коем случае не включает в себя хотя бы одно из последних видов крайне негативного отношения к социальным группам и (или) их представителям, т.е. являет собой более "безопасное" побуждение. Поэтому считаем, что в грузинском уголовном законодательстве сделано существенное отступление от рекомендаций Модельного кодекса, предлагающего использовать слово "вражда", обозначающее наиболее опасный мотив, побуждающий к насильственным и иным противоправным действиям в отношении других людей с учетом их отношения к религии, национальной либо расовой принадлежности.

В отличие от Модельного кодекса и УК РФ, в УК Грузии наряду с национальным признаком потенциальных потерпевших выделяется еще и их этническая принадлежность. По нашему мнению, эта отличительная черта лишь создает некоторую путаницу в терминах, так как слова "нация" и "этнос" большинством ученых и обычных граждан понимаются в качестве синонимов либо, по меньшей мере, сходных по своим объему и содержанию понятий. Более правильным, на наш взгляд, было бы указывать в законе оба термина вместе с подчеркиванием их почти полной синонимичности в виде взаимосвязанных существительных "национальность (этнос)" или прилагательных "национальный (этнический)".

Так, в используемом здесь толковом словаре русского языка слово "нация" раскрывается в двух значениях: 1) исторически сложившаяся устойчивая общность людей, образующаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, особенностей культуры и духовного облика; 2) в некоторых сочетаниях: страна, государство (Организация Объединенных Наций). Прилагательное "национальный" является производным от слова "нация", может обозначать что-либо, характерное для той или иной нации, свойственное именно ей (национальная культура, национальный костюм и т.д.), а равно выступать синонимом прилагательного "государственный"*(156).

Прилагательное же "этнический", по мнению лингвистов, может характеризовать что-либо, относящееся к происхождению определенного народа (народности, племени), исторически сложившейся общности людей*(157). При этом слово "народ" понимается в четырех значениях: 1) население государства, жители страны; 2) нация, национальность, народность; 3) основная трудовая масса населения страны; 4) люди, группа людей*(158). На основе сопоставления приведенных в настоящем абзаце терминов можно утверждать, что слова "нация", "национальный" и "этнический" имеют одинаковое значение и не могут использоваться в законе в качестве различающихся между собой признаков составов преступлений.

Отметим, что в УК Грузии отсутствует норма, аналогичная ст. 282 УК РФ либо ст. 187 Модельного кодекса, т.е. грузинский законодатель, судя по всему, решил рассредоточить уголовную ответственность за возбуждение ненависти либо вражды в специальных нормах в качестве указанного квалифицирующего признака соответствующих составов преступлений. Отмеченный ранее квалифицирующий признак приводится не только в уголовно-правовой норме об убийстве, но еще и в п. "м" ч. 2 ст. 117 об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, в п. "ж" ч. 2 ст. 126 об истязании и п. "б" ч. 3 ст. 258 УК Грузии о "неуважительном отношении к умершему". Кроме того, в ч. 2 ст. 118 УК Грузии об ответственности за умышленное причинение менее тяжкого вреда здоровью указывается на "то же деяние, совершенное при наличии предусмотренных статьей 117 Настоящего кодекса отягчающих обстоятельств", т.е. в том числе и вследствие расовой, религиозной, национальной или этнической нетерпимости. В качестве критического замечания отметим, что в приведенной формулировке слово "обстоятельство" употреблено во множественном числе, т.е. при буквальном толковании ч. 2 ст. 118 УК Грузии можно прийти к выводу о необходимости совершения деяния при наличии как минимум двух таких обстоятельств.

В п. "е" ч. 1 ст. 54 УК Республики Казахстан*(159) в качестве отягчающего обстоятельства предусмотрено "совершение преступления по мотиву национальной, расовой и религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение". Данная формулировка практически полностью совпадает с п. "е" ч. 2 ст. 63 УК РФ в его первоначальной редакции, за исключением употребления отсутствующего в последней уголовно-правовой норме соединительного союза "и" между прилагательными "расовый" и "религиозный", что, по нашему мнению, является необоснованным, так как на практике может приводить к выводу, что такое отягчающее обстоятельство имеет место только при одновременном наличии в психике виновного расовой и религиозной ненависти либо вражды. Например, если виновный проявил в деянии только религиозную ненависть, то данное отягчающее обстоятельство отсутствует, чего не скажешь о национальном характере той же ненависти, судя по всему, признаваемой казахским законодателем более опасным мотивом.

В статьях Особенной части УК Республики Казахстан рассматриваемое отягчающее обстоятельство трансформируется в соответствующий квалифицирующий признак отдельных составов преступлений: убийства (п. "л" ч. 2 ст. 96); умышленного причинения тяжкого вреда здоровью (п. "з" ч. 2 ст. 103); умышленного причинения средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 104); истязания (п. "е" ч. 2 ст. 107) и надругательства над телами умерших и местами их захоронения (п. "в" ч. 2 ст. 275). При этом в большинстве из указанных уголовно-правовых норм данный признак приводится в следующей редакции: "по мотиву социальной, национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды". Лишь в п. "л" ч. 2 ст. 96 УК Республики Казахстан дополнительно указывается еще и на кровную месть.

В главе 4 "Преступления против мира и безопасности человечества" Особенной части УК Республики Казахстан, не имеющего деления на разделы, содержится ст. 164 "Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой или религиозной вражды". Данная статья состоит из трех частей, санкции которых являются более строгими, нежели рекомендованные Модельным кодексом: в ч. 1 срок лишения свободы составляет до семи лет, в ч. 2 - от трех до семи лет и в ч. 3 - от семи до двенадцати лет.

В диспозиции ч. 1 ст. 164 УК Республики Казахстан содержатся признаки трех деяний: 1) умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, религиозной вражды или розни; 2) умышленные действия, направленные на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан; 3) пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности. Каждое из данных действий должно быть совершено публично или с использованием средств массовой информации, а равно путем распространения литературы и иных носителей информации, пропагандирующих социальную, национальную, расовую, религиозную вражду или рознь.

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, в ст. 164 УК Республики Казахстан непосредственно указывается на умышленный характер соответствующих действий, хотя это и так следует из формальной конструкции данного состава преступления, а также несколько изменяется перечень признаков, в связи с которыми возбуждается негативное отношение к другим людям, и характер совершаемых при этом действий.

Сопоставление ст. 164 Республики Казахстан со ст. 282 УК РФ позволяет выявить следующие отличительные черты первой из них:

1) в названии ст. 164 УК Республики Казахстан указывается только одно деяние - возбуждение вражды, причем с исчерпывающим перечислением видов последней, а в наименовании ст. 282 УК РФ - два альтернативных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение человеческого достоинства без перечисления признаков и видов таковых);

2) в диспозиции ч. 1 ст. 164 Республики Казахстан указываются три отмеченных ранее деяния, а в ч. 1 ст. 282 УК РФ - только два, совпадающие с названием данной статьи и не включающие в себя пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности, предусмотренную в первой из сопоставляемых статей;

3) ст. 164 УК Республики Казахстан предусматривает ответственность за возбуждение вражды либо розни, тогда как ст. 282 УК РФ - за возбуждение ненависти либо вражды;

4) в ст. 164 УК Республики Казахстан вражда либо рознь подразделены на определенные виды (социальная, национальная, родовая, расовая, религиозная), а в ст. 282 УК РФ ненависть либо вражда возбуждаются по определенным признакам (пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе);

5) ст. 164 УК Республики Казахстан в качестве одного из деяний предусматривает действия, направленные на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан, а в ст. 282 УК РФ - действия, направленные на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе;

6) в ст. 164 УК Республики Казахстан, в отличие от ст. 282 УК РФ, не указывается на возможность совершения деяния с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет", однако предусмотрен такой отсутствующий в УК РФ вариант осуществления преступных действий, как распространение литературы и иных носителей информации, пропагандирующих социальную, национальную, расовую, религиозную вражду или рознь;

7) в ч. 2 и ч. 3 ст. 164 УК Республики Казахстан содержатся такие, отсутствующие в ч. 2 ст. 282 УК РФ, квалифицирующие признаки, как совершение деяния группой лиц, неоднократно, руководителем общественного объединения, наступление тяжких последствий;

8) судя месту расположения ст. 164 и строгости ее санкций, казахский законодатель признает за соответствующими деяниями большую общественную опасность по сравнению со ст. 282 УК РФ.

В ст. 55 Кыргызской Республики*(160) в перечне отягчающих обстоятельств отсутствует указание на осуществление деяния на основе ненависти либо вражды, однако в п. 3 ч. 1 данной уголовно-правовой нормы приводится общая формулировка, относящаяся ко всем мотивам, повышающим общественную опасность преступления, - "совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений". Безусловно, мотивы ненависти либо вражды следует относить к разновидности низменных побуждений, однако, на наш взгляд, прилагательное "низменный" в контексте с существительным "мотив" образует чрезмерно оценочный признак, предполагающий самые различные его трактовки.

Рассматриваемые нами мотивы упоминаются лишь в одной статье Особенной части УК Кыргызской Республики: в п. 9 ч. 2 ст. 97 данного нормативного правового акта предусмотрена ответственность за убийство, совершенное на почве межнациональной или расовой либо религиозной ненависти или вражды.

Самостоятельная статья (ст. 299) об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды в УК Кыргызской Республики так же, как и в УК РФ, содержится в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела X "Преступления против государственной власти".

Определение данного преступления, приводимое в ч. 1 ст. 299 УК Кыргызской Республики, приближено к формулировке, содержавшейся в ч. 1 ст. 282 УК РФ в ее первоначальной редакции. Объективная сторона состава преступления здесь включает три группы действий: 1) действия, направленные на возбуждение национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды; 2) действия, направленные на унижение национального достоинства; 3) пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности. Как и в ч. 1 ст. 282 УК РФ в первоначальной редакции, эти действия должны быть совершены публично или с использованием средств массовой информации. Отличительной чертой в данном случае является указание на межрегиональный признак. Включение такого признака обусловлено объективными причинами, а именно тем, что географически Кыргызстан четко разделен на две части - юг и север. "Обособленные друг от друга, разделенные непреодолимыми горными хребтами эти регионы традиционно противостоят друг другу. Северные и южные регионы соединены лишь высокогорной автомагистралью Бишкек - Ош"*(161).

В ч. 2 ст. 299 УК Кыргызской Республики указаны следующие квалифицирующие признаки, касающиеся совершения деяния: 1) с применением насилия или угрозой его применения; 2) лицом с использованием своего служебного положения; 3) в составе группы лиц или преступного сообщества (преступной организации); 4) лицом, ранее судимым за преступления экстремистского характера (экстремистскую деятельность). Сопоставление с уголовным законодательством России и других стран СНГ позволяет выделить такие отличительные признаки, содержащиеся ч. 2 ст. 299 УК Кыргызской Республики, как указания на совершение деяния в составе преступного сообщества (преступной организации) и лицом, ранее судимым за преступления экстремистского характера, причем последние приравнены к понятию экстремистской деятельности в целом. Это позволяет исключить из объема понятия экстремизма административные правонарушения и относить к нему только уголовно наказуемые деяния, в отличие от ч. 1 ст. 280 УК РФ, отсылающей к Федеральному закону РФ "О противодействии экстремистской деятельности", включающему в данный объем не только преступления, но и административные проступки.

Санкции ч. 1 и ч. 2 ст. 299 УК Кыргызской Республики следуют рекомендациям Модельного кодекса: в санкции ч. 1 срок лишения свободы достигает пяти лет, а в ч. 2 - восьми лет.

Наряду с рассмотренной общей нормой в УК Кыргызской Республики предусмотрена и статья об ответственности за организованную деятельность, направленную на возбуждение национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды (ст. 299-1 этого УК), изучение которой показывает ее частичное сходство со ст. 282.1 и 282.2 УК РФ об ответственности за создание экстремистского сообщества и организацию деятельности экстремистской организации, а равно участие в таких преступных объединениях. Также обнаруживается сходство и со ст. 239 УК РФ, предусматривающей ответственность за создание религиозного или общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами или иным причинением вреда их здоровью, а равно руководство таким объединением либо участие в нем.

Так, в ч. 1 ст. 299-1 УК Кыргызской Республики предусмотрена ответственность за создание и осуществление руководства общественным объединением и религиозной организацией либо иной организацией, деятельность которых сопряжена с возбуждением национальной, расовой, религиозной или межрегиональной вражды, унижением национального достоинства, пропагандой исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии. В ч. 2 ст. 299-1 УК Кыргызской Республики говорится о таком преступлении, как организация деятельности общественного объединения и религиозной организации либо иной организации, в отношении которых судом принято решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности, а также вовлечение граждан в их деятельность, тогда как в ч. 3 этой статьи - об участии в таком объединении.

Кроме того, в ст. 299-2 УК Кыргызской Республики предусмотрена ответственность за приобретение, изготовление, хранение, распространение, перевозку и пересылку экстремистских материалов, а также умышленное использование символики или атрибутики экстремистских организаций. В Российской Федерации за сходные действия предусматривается административная ответственность (ст. 20.29 КоАП РФ). При этом научный интерес вызывает квалифицирующий признак, указанный в п. 3 ч. 2 ст. 299-2 УК Кыргызской Республики, заключающийся в совершении деяния с использованием финансовой или иной материальной помощи, полученной от иностранных, общественных объединений и религиозных организаций либо иных организаций, а также иностранных граждан.

В п. 3/1 ст. 38 ранее действовавшего УК Республики Молдова было предусмотрено отягчающее обстоятельство в виде совершения преступления "на почве национальной или расовой вражды или пренебрежения". Нетрудно заметить, что данный УК, пожалуй, в наибольшей степени отошел от рекомендаций Модельного кодекса, а точнее, не воспринял их. В приведенной формулировке отсутствует указание на религиозный характер вражды, но используется термин "пренебрежение", отсутствующий как в Модельном кодексе, так и в УК РФ. Вместе с тем полагаем, что совершение деяния на почве религиозной вражды можно отнести к отягчающему обстоятельству, указанному в п. 3 ст. 38 УК Республики Молдова, - низменным побуждениям преступления.

По нашему мнению, слово "пренебрежение" нельзя признать синонимом либо равнозначной альтернативой существительного "ненависть", так как пренебрежение может выражаться и в игнорировании какого-либо человека либо группы лиц, чего не скажешь о ненависти либо вражде.

В п. "d" ч. 1 ст. 77 УК Молдовы, принятого 18 апреля 2002 г.*(162), в качестве одного из отягчающих обстоятельств названо "совершение преступления на почве социальной, национальной, расовой либо религиозной ненависти". По сравнению с ранее действовавшим уголовным законодательством Молдовы, в данный УК привнесены некоторые изменения и дополнения, коснувшиеся и рассматриваемого отягчающего обстоятельства: слово "пренебрежение" было заменено на "ненависть", причем соответствующее ему побуждение, как, впрочем, и вражда, стали характеризоваться не только национальным и расовым, но еще и социальным и религиозным признаками.

Следует отметить, что в анализируемом положении молдавского уголовного закона подчеркнуто, что к отягчающему обстоятельству относится осуществление деяния, изначально основанного на вражде либо ненависти ("совершение преступления на почве...").

Отмеченное отягчающее обстоятельство используется в качестве квалифицирующего признака составов "умышленного убийства" (п. "j" ч. 2 ст. 145 УК Молдовы), умышленного причинения тяжкого телесного повреждения или иного тяжкого вреда здоровью (п. "i" ч. 2 ст. 151 этого УК), умышленного причинения телесного повреждения средней тяжести или иного средней тяжести вреда здоровью (п. "j" ч. 2 ст. 152) и надругательства над могилой (п. "b" ч. 2 ст. 222).

В разделе Х УК Молдовы "Преступления против публичной власти и безопасности государства" содержится ст. 346 об ответственности за "умышленные действия, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни". Диспозиция данной уголовно-правовой нормы изложена в следующей редакции: "Умышленные действия, публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни, на унижение национальной чести и достоинства, а равно прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, этнической, расовой или религиозной принадлежности".

В отличие от ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ, в ст. 346 УК Молдовы подчеркивается умышленный характер данного преступления, и без этого очевидный в силу целенаправленного характера соответствующих действий и формальной конструкции состава. При этом в диспозиции ст. 346 УК Молдовы указываются следующие альтернативные действия: 1) умышленные действия, направленные на разжигание национальной, этнической, расовой или религиозной вражды, дифференциации или розни, на унижение национальной чести и достоинства, а равно прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, этнической, расовой или религиозной принадлежности; 2) публичные призывы, в том числе через печатные и электронные средства массовой информации, имеющие ту же направленность. Наиболее строгим наказанием является лишение свободы на срок до трех лет.

Можно назвать следующие отличительные черты ст. 346 УК Молдовы: 1) указание в ее названии и диспозиции не только на вражду и рознь, но еще и на дифференциацию, что, на наш взгляд, лишь затрудняет уяснение направленности соответствующих действий; 2) признаки, в связи с которыми совершаются действия, сведены к национальности, этносу, расе или религии, при этом национальная и этническая принадлежность потенциальных потерпевших рассматриваются как различающиеся понятия; 3) буквальное и логическое толкование содержания диспозиции позволяет утверждать, что публичность и использование печатных и электронных средств массовой информации является обязательным признаком только для призывов, но не для остальных умышленных действий; 4) наличие в диспозиции указания на унижение не только национального достоинства, как это сделано в ч. 1 ст. 282 УК РФ, но и национальной чести, а также частичное определение понятия "средства массовой информации" за счет отнесения к таковым печатных и электронных ресурсов; 5) дополнение целей деяний направленностью последних на прямое или косвенное ограничение прав либо установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от национальной, этнической, расовой или религиозной принадлежности.

Применительно к действиям, имеющим последние две цели, указанные в ст. 346 УК Молдовы, отметим, что они имеют наибольшее сходство с действиями, направленными на ограничение прав граждан, либо установление превосходства граждан, содержащимися в ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики об ответственности за сходное преступление. При этом в УК Молдовы, так же как и в уголовных кодексах России и Азербайджана, содержится самостоятельная статья (ст. 176) о нарушении равноправия граждан. В ст. 176 УК Молдовы устанавливается ответственность за нарушение прав и свобод граждан, гарантированных Конституцией и другими законами, в зависимости от пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальному меньшинству, имущественного, сословного или иного положения, совершенное должностным лицом либо повлекшее тяжкие последствия. Как уже отмечалось ранее, установление уголовной ответственности за идентичные деяния в различных статьях УК лишь добавляет данному нормативному правовому акту неопределенности и противоречивости, свидетельствует о недочетах законодательной техники.

В п. "е" ч. 1 ст. 62 УК Республики Таджикистан 1998 г.*(163) в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) предусмотрено "совершение преступления по мотиву местной национальной расовой или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление".

Отметим, что данное положение таджикского уголовного законодательства изначально практически полностью воспроизводило содержание п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, за исключением замены слова "расовый" на отнюдь не синонимичное прилагательное "местный". Позже Законом Республики Таджикистан от 17 мая 2004 г. N 35 п. "е" ч. 1 ст. 62 рассматриваемого УК был дополнен словом "расовый", но при этом так и не было исключено прилагательное "местный" относительно характеристики вражды. По мнению авторов, толкование словосочетания "местная вражда" на практике сопряжено с трудностями, связанными, во-первых, с выяснением смыслового содержания прилагательного "местный", особенно в контексте с существительным "вражда" и, во-вторых, с разрешением вопросов об объеме данного понятия (например, можно ли относить к такой вражде явно негативное отношение к представителям какой-либо расы, должны ли данные лица проживать в определенной местности и т.д.). Кроме того, на наш взгляд, недостатком законодательной техники является и отсутствие в тексте п. "е" ч. 1 ст. 62 УК Республики Таджикистан запятых либо разделительных союзов между прилагательными "местный", "расовый" и "национальный", что создает предпосылку для признания наличия данного отягчающего обстоятельства лишь в случае одновременного наличия в психике виновного местной, расовой и национальной вражды.

Рассматриваемое отягчающее обстоятельство в дальнейшем изложении УК Республики Таджикистан трансформируется в квалифицирующий признак ряда составов преступлений, приводимый в следующей редакции: "на почве национальной, расовой, религиозной, местнической ненависти или вражды, либо мести". Данный признак содержится в статьях УК Республики Таджикистан об ответственности за следующие преступления: убийство (п. "м" ч. 2 ст. 104, где вместо слова "месть" указано словосочетание "кровная месть"); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "м" ч. 2 ст. 110); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 111); истязание (п. "з" ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. "б" ч. 2 ст. 243, где слово "месть" отсутствует).

Статья 189 УК Республики Таджикистан, предусматривающая ответственность за возбуждение национальной расовой, местнической или религиозной вражды, расположена в главе 21 "Преступления против общественной безопасности" раздела VIII "Преступления против общественной безопасности и здоровья населения" данного нормативного правового акта. Следовательно, типовым объектом данного преступления в данном случае признаются общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность и здоровье населения, а родовым - общественная безопасность.

Диспозиция ч. 1 ст. 189 УК Республики Таджикистан изложена в следующей редакции: "Действия, направленные к возбуждению национальной, расовой, местнической или религиозной вражды или розни, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной, расовой или местнической принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации...".

В отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ, в рассматриваемой норме УК Республики Таджикистан вместо слова "ненависть" использован проанализированный ранее термин "рознь", а также указывается отсутствующее в первом нормативном правовом акте действие - "пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной, расовой или местнической принадлежности...". Интерес вызывает прилагательное "местнический", характеризующее вражду и рознь, а также принадлежность граждан, которых касается пропаганда. Содержание и объем данного понятия, на наш взгляд, не обладают достаточной для законодательных положений четкостью и однозначностью понимания, что не лучшим образом может сказаться на толковании и дальнейшем применении анализируемой уголовно-правовой нормы.

В ч. 2 ст. 189 УК Республики Таджикистан приводятся следующие квалифицирующие признаки возбуждения вражды или розни: а) повторность; б) применение насилия или угроза его применением; в) использование служебного положения; г) совершение деяния группой лиц или группой лиц по предварительному сговору. В ч. 3 ст. 189 УК Республики Таджикистан содержится указание на совершение деяния организованной группой, при опасном или особо опасно рецидиве; причинение по неосторожности смерти человека или иных тяжких последствий; насильственное выдворение гражданина с постоянного места жительства как последствие деяния. Сравнение данных признаков с изложенными в ч. 2 ст. 282 УК РФ показывает, что в последней отсутствуют такие обстоятельства, как повторность; осуществление деяния группой лиц или группой лиц по предварительному сговору, при наличии опасного или особо опасного рецидива, а также с причинением указанных последствий.

В главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела XIII "Преступления против государственной власти" УК Республики Таджикистан предусмотрены три статьи (3071, 3072 и 3073), практически полностью повторяющие ст. 280, 282.1 и 282.2 УК РФ.

В ст. 307.1 УК Республики Таджикистан предусмотрена ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, причем данная уголовно-правовая норма, так же как и ст. 280 УК РФ, состоит из двух частей и выступает в качестве общей нормы по отношению к статье об ответственности за публичные призывы к совершению преступлений террористического характера (ст. 179.3 УК Республики Таджикистан). При этом в ч. 2 ст. 307.1 УК Республики Таджикистан в качестве квалифицирующего признака состава преступления предусмотрено использование не только средств массовой информации, как в ч. 2 ст. 280 УК РФ, но и сети Интернет. В отличие от ч. 1 ст. 280 УК РФ, санкция ч. 1 ст. 307.1 УК Республики Таджикистан является менее строгой (лишение свободы до двух, а не до трех лет), тогда как в ч. 2 этой уголовно-правовой нормы предусмотрен более высокий низший предел срока лишения свободы - от двух до пяти лет, а не от двух месяцев до пяти лет, как в ч. 2 ст. 280 УК РФ.

Ответственность за организацию экстремистского сообщества, а равно участие в таковом предусмотрена ст. 307.2 УК Республики Таджикистан, сравнение которой со ст. 282.1 УК РФ позволяет выделить некоторые различия.

Во-первых, в отличие от ст. 282.1 УК РФ, понятие преступлений экстремистской направленности содержится не в примечании, а выводится из текста диспозиции ч. 1 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан. Данное понятие определяется как преступления, совершаемые по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной, местнической или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные ст. 157, 158, 160, 185, 188, 189, 237, 237 (1), 242, 243 этого УК.

Содержание приведенного понятия преступлений экстремистской направленности включает те же признаки, характеризующие мотивы данных уголовно наказуемых деяний, что и в примечании 2 к ст. 282.1 УК РФ, за исключением дополнительной разновидности ненависти либо вражды - местнической. Объем же данного понятия имеет перечневый, причем исчерпывающий характер, как это было сделано в ч. 1 ст. 282.1 УК РФ в первоначальной редакции.

Таджикский законодатель отнес к преступлениям экстремистской направленности следующие уголовно наказуемые деяния: 1)воспрепятствование деятельности религиозной организации (ст. 157); 2) воспрепятствование деятельности политических партий и общественных объединений (ст. 158); 3) нарушение порядка организации и проведения собраний, митингов, демонстраций, уличных шествий и пикетирования (ст. 160); 4) организация незаконного вооруженного формирования (ст. 185); 5) массовые беспорядки (ст. 188); 6) возбуждение национальной, расовой, местнической или религиозной вражды (ст. 189); 7) хулиганство (ст. 237); 8) вандализм (ст. 237 (1)); 9) уничтожение или повреждение памятников истории и культуры (ст. 242); 10) надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ст. 243).

По нашему мнению, приведенный перечень преступлений экстремистской направленности не является достаточно обоснованным и непротиворечивым, так как в нем искусственно выделяются деяния, не обладающие каким-либо системообразующим признаком, при этом не предусматривается большинство посягательств, для которых мотивы ненависти либо вражды являются обязательными в силу их непосредственного указания в тексте соответствующих уголовно-правовых норм, за исключением ст. 189 и ст. 243 УК Республики Таджикистан.

Во-вторых, в ч. 3 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан к числу квалифицирующих признаков организации экстремистского сообщества и участия в нем относится не только использование служебного положения, как в ч. 3 ст. 282.1 УК РФ, но и повторность деяния.

В-третьих, санкции всех трех частей ст. 307.2 УК Республики Таджикистан являются более строгими, нежели в ст. 282.1 УК РФ: санкция в ч. 1 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан предусматривает наказание вплоть до лишения свободы на срок от пяти до восьми лет (в ч. 1 ст. 282.1 УК РФ - от двух до восьми лет); в ч. 2 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан - от двух до пяти лет лишения свободы (в ч. 2 ст. 282.1 УК РФ - от двух месяцев до четырех лет); в ч. 3 ст. 307.2 УК Республики Таджикистан - от восьми до двенадцати лет лишения свободы (в ч. 3 ст. 282.1 УК РФ - от четырех до десяти лет). Полагаем, что таджикский законодатель более правильно оценил характер и степень общественной опасности создания организованной группы для совершения преступлений экстремистской направленности и участия в ней.

В ст. 307.3 УК Республики Таджикистан предусмотрена ответственность за организацию деятельности экстремистской организации и участие в деятельности последней. В отличие от ст. 282.2 УК РФ, таджикский законодатель применительно к возможным экстремистским организациям выделил не только общественные и религиозные объединения, но еще и политические партии, хотя последние можно было бы и без этого отнести к общественным либо иным организациям. Кроме того, санкции ст. 307.3 УК Республики Таджикистан являются более строгими по сравнению с санкциями ст. 282.2 УК РФ: санкция в ч. 1 ст. 307.3 УК Республики Таджикистан в качестве наиболее строгого наказания предусматривает лишение свободы на срок от пяти до восьми лет (в ч. 1 ст. 282.2 УК РФ - от двух до восьми лет); в ч. 2 ст. 307.3 УК Республики Таджикистан - от трех до пяти лет (в ч. 2 ст. 282.2 УК РФ - от двух месяцев до четырех лет). Следовательно, таджикский законодатель посчитал организацию деятельности экстремистской организации не менее опасной, чем организацию экстремистского сообщества, а участие в такой организации - даже более опасным, нежели участие в экстремистском сообществе.

В ст. 307.4 УК Республики Таджикистан предусмотрена ответственность за организацию учебы или учебной группы религиозно-экстремистского характера, а также руководство или участие в таком обучении независимо от места обучения. При этом санкция ч. 1 ст. 307.4 УК Республики Таджикистан предполагает весьма строгое наказание - лишение свободы на срок от пяти до восьми лет. Квалифицирующими признаками данного преступления являются использование служебного положения и взаимосвязь деяния с финансированием указанных групп, причем наказание в виде лишения свободы установлено на срок от восьми до двенадцати лет. В российском уголовном законодательстве применительно к преступлениям экстремисткой направленности подобный запрет не содержится. Вместе с тем сходные деяния могут образовывать состав содействия террористической деятельности (ст. 205.1 УК РФ) или прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности (ст. 205.2 УК РФ).

Приводимое в п. "е" ч. 1 ст. 58 УК Туркменистана*(164) отягчающее обстоятельство предусматривает "совершение преступления по мотиву национальной или религиозной вражды, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление". Данная формулировка наиболее сходна с описанием отягчающего обстоятельства, содержащимся в п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ в первоначальной редакции. Вместе с тем, как показывает сравнительный анализ данных уголовно-правовых норм, в п. "е" ч. 1 ст. 58 УК Туркменистана, как и в таджикском уголовном законодательстве, отсутствует указание на расовый характер вражды, причем последнее не подменяется каким-либо альтернативным признаком. Вместе с тем применительно к отдельным преступлениям в УК Туркменистана предусмотрен следующий квалифицирующий признак: совершение преступления "на почве социальной, национальной, расовой или религиозной ненависти или вражды". Данный признак содержится в уголовно-правовых нормах об ответственности за "умышленное убийство" (п. "м" ч. 2 ст. 101 УК Туркменистана), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "ж" ч. 2 ст. 107), умышленное причинение вреда здоровью средней тяжести (п. "ж" ч. 2 ст. 108) и истязание (п. "е" ч. 2 ст. 113).

Статья 177 УК Туркменистана предусматривает ответственность за возбуждение социальной, национальной или религиозной вражды, причем расположена эта статья в главе 22 "Преступления против государства" одноименного раздела IX. То есть под типовым и родовым объектами преступлений, предусмотренных в ст. 177 УК Туркменистана, здесь подразумеваются общественные отношения, обеспечивающие интересы государства. Диспозиция части первой данной статьи изложена в следующей редакции: "Умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, этнической, расовой или религиозной вражды или розни, унижение национального достоинства, а равно пропаганда исключительности либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, национальной, этнической или расовой принадлежности". При сравнении приведенной формулировки с диспозицией ч. 1 ст. 282 УК РФ можно выделить их различия.

Первое. В ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана говорится о возбуждении вражды или розни, при этом перечисляются прилагательные, характеризующие последние, тогда как в ч. 1 ст. 282 УК РФ речь идет о возбуждении ненависти либо вражды, которые связаны с определенными признаками потенциальных потерпевших.

Второе. В ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана, как и в ч. 1 ст. 282 УК РФ, указывается на унижение национального достоинства, однако в первой из данных статей не отмечается количество возможных потерпевших, тогда как российский законодатель подчеркнул, что пострадать от такого унижения может один человек либо группа лиц.

Третье. В отличие от ч. 1 ст. 282 УК РФ, в ч. 1 ст. 177 УК Туркменистана применительно к возбуждению вражды и унижению достоинства не выделяется такой признак объективной стороны, как совершение деяния публично либо с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

Четвертое. В ст. 282 УК РФ отсутствует указание на пропаганду исключительности либо неполноценности граждан, а в ч. 1 ст. 177 Туркменистана данное деяние выступает в качестве одного из альтернативных действий.

Статья 177 Туркменистана состоит из трех частей: во второй из них указывается на совершение деяний с использованием средств массовой информации, в третьей - с применением физического насилия либо угрозой его применения, а равно организованной группой. При этом максимальный срок лишения свободы в части первой достигает трех лет, в части второй - четырех лет, а в части третьей - восьми лет.

В п. "л" ст. 56 УК Республики Узбекистан*(165) предусмотрено одно из отягчающих обстоятельств в виде совершения преступления "по мотивам расовой или национальной вражды или розни". Данная формулировка наиболее сходна с содержанием рассмотренного ранее п. 9 ч. 1 ст. 64 УК Республики Беларусь, за исключением отсутствия в узбекском уголовном законе указания на возможный религиозный характер вражды либо розни. Вместе с тем отмеченный "пробел" восполняет п. "к" ст. 56 УК Республики Узбекистан, относящий к числу отягчающих обстоятельств все низменные побуждения преступления.

Отмеченное отягчающее обстоятельство в Особенной части УК Республики Узбекистан трансформируется в сходный квалифицирующий признак ряда составов преступлений: умышленного убийства (п. "к" ч. 2 ст. 97); умышленного тяжкого телесного повреждения (п. "ж" ч. 2 ст. 104); умышленного средней тяжести телесного повреждения (п. "ж" ч. 2 ст. 105) и умышленного уничтожения или повреждения имущества (п. "а" ч. 2 ст. 173). В первых трех уголовно-правовых нормах рассматриваемый признак приводится в следующей редакции: "по мотивам межнациональной или расовой вражды". При этом наряду с данным признаком в отмеченных статьях УК Республики Узбекистан в качестве самостоятельного квалифицирующего обстоятельства указывается еще и совершение деяния по религиозным предрассудкам. В последней же уголовно-правовой норме данные отягчающие обстоятельства объединяются в один квалифицирующий признак - совершение деяния "по мотивам межнациональной или расовой вражды либо религиозных предрассудков".

Статья 156 УК Республики Узбекистан об ответственности за возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды расположена в главе VIII "Преступления против мира и безопасности человечества" раздела II "Преступления против мира и безопасности" данного нормативного правового акта. Следовательно, типовым объектом данного преступления в узбекском уголовном законодательстве признаются общественные отношения, обеспечивающие мир и безопасность, а родовым объектом - общественные отношения, обеспечивающие мир и безопасность человечества. Исходя из содержания отмеченных главы и раздела, возбуждение национальной, расовой, этнической или религиозной вражды по характеру общественной опасности признается сходным с такими преступлениями, как пропаганда войны, геноцид, терроризм и другие деяния, посягающие на мир и безопасность человечества.

В ст. 156 УК Республики Узбекистан приведено два основных состава рассматриваемого преступления. Так, в ч. 1 данной статьи предусматривается ответственность за "изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду, совершенные после применения административного взыскания за такие же деяния". В данном случае имеет место указание на административную преюдицию, предполагающую возможность уголовной ответственности за деяние, основу которого составляет состав аналогичного административного правонарушения, совершенного после применения административного взыскания за осуществление последнего. При этом строгость санкции (наиболее строгое наказание - лишение свободы на срок до трех лет) относит соответствующее деяние к категории преступлений средней тяжести.

Признаки второго основного состава данного преступления приводятся в диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан, изложенной в следующей редакции: "Умышленные действия, унижающие национальную честь и достоинство, оскорбляющие чувства граждан в связи с их религиозным или атеистическим убеждением, совершенные с целью возбуждения вражды, нетерпимости или розни к группам населения по национальным, расовым, этническим или религиозным признакам, а равно прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ в зависимости от их национальной, расовой, этнической принадлежности или отношения к религии".

Если в ч. 1 ст. 282 УК РФ возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства человека либо группы лиц указываются в качестве самостоятельных альтернативных целей свершаемых действий, то в ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан целью выступает только возбуждение вражды, нетерпимости или розни, а средством достижения данной цели - умышленные действия, унижающие национальную честь и достоинство, оскорбляющие чувства граждан в связи с их религиозным или атеистическим убеждением. Отметим, что буквальное и логическое толкование диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан приводит к выводу о некотором несоответствии указанных цели и средства ее достижения, так как совершаемые действия унижают исключительно национальную честь и достоинство, а оскорбляют чувства граждан только в связи с их религиозным или атеистическим убеждением, тогда как направлены они (действия) на возбуждение вражды, нетерпимости или розни к группам населения по национальным, расовым, этническим или религиозным признакам. То есть по мысли узбекского законодателя за счет воздействия на человека с учетом его национальности либо религиозных убеждений можно возбудить не только национальную или религиозную, но еще и расовую и этническую вражду, нетерпимость или рознь.

Представляется, что использование в диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан в качестве альтернативы термину "вражда" слов "нетерпимость" и "рознь" лишь усложняет толкование и последующее применение данной уголовно-правовой нормы. Как уже отмечалось ранее, слова "нетерпимость" и "рознь" в рассматриваемом контексте нисколько не конкретизируют слово "вражда" и не могут толковаться по аналогии со словом "ненависть", так как не содержат дополнительной характеристики степени негативного отношения к кому-либо, возбуждаемого виновными в других людях.

В отличие от сопоставляемой нормы российского уголовного законодательства, в ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан не указывается на обязательную сопряженность деяния с использованием средств массовой информации либо иного публичного способа возбуждения вражды, нетерпимости либо розни.

В диспозиции ч. 2 ст. 156 УК Республики Узбекистан содержится и второе альтернативное деяние - прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ в зависимости от их национальной, расовой, этнической принадлежности или отношения к религии, т.е. используется формулировка, присущая понятию дискриминации с учетом определенных признаков (свойств) личности потерпевшего.

В ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан установлена ответственность за действия, предусмотренные частью первой или второй данной статьи, совершенные: а) способом, опасным для жизни других лиц; б) с причинением тяжких телесных повреждений; в) с насильственным выселением граждан с мест их постоянного проживания; г) ответственным должностным лицом; д) по предварительному сговору группой лиц.

Систематическое толкование квалифицирующих признаков, изложенных в ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан, приводит к следующим критическим выводам.

Во-первых, по нашему мнению, изготовление, хранение с целью распространения или распространение материалов, пропагандирующих национальную, расовую, этническую или религиозную вражду, не могут быть совершены ни способом, опасным для жизни других лиц, ни с причинением тяжких телесных повреждений или с насильственным выселением граждан с мест их постоянного проживания.

Во-вторых, узбекский законодатель искусственно создал проблему толкования данных признаков в части определения количества людей, для которых способ совершения деяния представляет опасность, либо которые насильственно выселяются с мест их постоянного проживания.

В-третьих, формулировка "совершение действий ответственным должностным лицом" не отвечает на вопрос о необходимости в данном случае использования таким лицом своих должностных полномочий, т.е. формально для применения п. "г" ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан достаточно установить, что деяние осуществлено кем-либо, имеющим статус ответственного должностного лица.

Также отметим, что в ч. 3 ст. 156 УК Республики Узбекистан отсутствуют некоторые квалифицирующие признаки, предусмотренные в ч. 2 ст. 282 УК РФ, - указание на совершение деяния с применением насилия либо с угрозой его применения, с использованием служебного положения либо организованной группой.

Санкции ст. 156 УК Республики Узбекистан в целом следуют рекомендациям Модельного кодекса, предусматривая в качестве наиболее строгого вида наказания лишение свободы: в ч. 1 - на срок до трех лет; в ч. 2 - до пяти лет; в ч. 3 - от пяти до десяти лет.

К указанному ранее положению белорусского уголовного законодательства более всего близка редакция п. 3 ч. 1 ст. 67 УК Украины*(166), определяющего одно из отягчающих обстоятельств, - "совершение преступления на почве расовой, национальной либо религиозной вражды или раздора". Судя по контексту, слово "раздор" в данном случае призвано заменить слово "рознь" либо "ненависть", однако, по нашему мнению, не заменяет последние и лишь усложняет процесс квалификации на практике. Как и в молдавском уголовном законодательстве, здесь подчеркивается, что вражда и раздор составляют почву, мотивационную основу совершения преступления.

В нарушение принципа системности данные побуждения в статьях Особенной части УК Украины трансформируются в "мотивы расовой, национальной или религиозной нетерпимости" и выступают в качестве квалифицирующего признака следующих преступлений: 1) умышленное убийство (п. 14 ч. 2 ст. 115); 2) умышленное тяжкое телесное повреждение (ч. 2 ст. 121); 3) умышленное средней тяжести телесное повреждение (ч. 2 ст. 122); 4) побои и истязание (ч. 2 ст. 126); 4) истязание (ч. 2 ст. 127) и 5) угроза убийством (ч. 2 ст. 129).

В ч. 2 ст. 110 УК Украины предусмотрена ответственность за умышленные действия, совершенные с целью изменения границ территории или государственной границы Украины в нарушение порядка, установленного Конституцией Украины, а также публичные призывы или распространение материалов с призывами к совершению таких действий, сопряженные с разжиганием национальной либо религиозной вражды. Как видим, в данном случае не упоминается расовый признак, а также не указывается такая альтернатива вражде, как раздор. Кроме того, в ч. 2 ст. 110 УК Украины говорится о сопряженности основных действий с разжиганием вражды, т.е. о сочетании двух преступлений. В Российской Федерации самостоятельная статья (ст. 280.1) об ответственности за публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности государства, была включена в Особенную часть Уголовного кодекса Федеральным законом от 28 декабря 2013 г. N 433-ФЗ*(167). Однако в данной статье не упоминается сопряженность деяния с разжиганием какой-либо вражды.

Статья 300 УК Украины устанавливает ответственность за ввоз, изготовление или распространение произведений, пропагандирующих культ насилия и жестокости, расовую, национальную или религиозную нетерпимость и дискриминацию. В Российской Федерации подобные произведения могут быть отнесены к материалам экстремистской направленности, производство и распространение которых влечет административную ответственность по ст. 20.29 КоАП РФ.

В статье 161, расположенной в разделе 5 УК Украины "Преступления против избирательных, трудовых и других личных прав и свобод человека и гражданина", предусмотрена ответственность за нарушение равноправия граждан в зависимости от их расовой, национальной принадлежности, религиозных убеждений, инвалидности и по другим признакам. Следовательно, по мнению украинского законодателя, типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие избирательные, трудовые и другие личные права и свободы человека и гражданина. По своему названию и месту в системе уголовного законодательства ст. 161 УК Украины наиболее близка ст. 136 УК РФ об ответственности за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина, а по своему содержанию сочетает в себе как признаки последней, так и сопоставляемой с ней ст. 282 УК РФ.

Диспозиция ч. 1 ст. 161 УК Украины изложена в следующей редакции: "Преднамеренные действия, направленные на разжигание национальной, расовой или религиозной вражды и ненависти, на унижение национальной чести и достоинства, или оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными убеждениями, а также прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных привилегий граждан по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и других убеждений, пола, инвалидности, этнического и социального происхождения, имущественного состояния, места проживания, по языковым или другим признакам". Сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 161 УК Украины и ч. 1 ст. 282 УК РФ позволяет выделить следующие их различия.

Во-первых, в ч. 1 ст. 161 УК Украины подчеркивается преднамеренный характер соответствующих действий, тогда как в ч. 1 ст. 282 УК РФ такой характер деяния, а равно форма вины не указываются, но определяются за счет направленности запрещаемых ею действий.

Во-вторых, если в ч. 1 ст. 161 Украины указывается на разжигание вражды и ненависти, то в ч. 1 ст. 282 УК РФ - на возбуждение таких чувств и отношений, причем в первой из данных уголовно-правовых норм названные побуждения изложены в обратном порядке: сначала отмечается вражда, а затем ненависть.

В-третьих, по сравнению с ч. 1 ст. 282 УК РФ в ч. 1 ст. 161 УК Украины приводится меньшее число признаков, в связи с которыми разжигаются вражда и ненависть: национальность, раса и религия.

В-четвертых, в ч. 1 ст. 161 УК Украины отмечается унижение национальной чести и достоинства или оскорбление чувств граждан в связи с их религиозными убеждениями, а в ч. 1 ст. 282 УК РФ - только унижение достоинства человека или группы лиц, причем все перечисленные в последней уголовно-правовой норме действия должны быть совершены публично либо с использованием средств массовой информации, что не входит в число обязательных признаков состава преступления, предусмотренного в ст. 161 УК Украины.

Наконец, в-пятых, как уже отмечалось ранее, в ч. 1 ст. 161 УК Украины предусмотрено не только разжигание вражды или ненависти, унижение чести и достоинства или оскорбление чувств граждан, но еще и "прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных привилегий граждан по признакам расы, цвета кожи, политических, религиозных и других убеждений, пола, инвалидности, этнического и социального происхождения, имущественного состояния, места проживания, по языковым или другим признакам".

Применительно к последней отличительной черте отметим, что наибольшую трудность в однозначном толковании представляют словосочетания "косвенные привилегии граждан", "другие убеждения" и "другие признаки". На наш взгляд, такие признаки формируют предпосылки для произвольного их понимания и, как следствие, для использования аналогии в ходе применения уголовного закона.

В ч. 2 и ч. 3 ст. 161 УК Украины перечислены следующие квалифицирующие признаки: 1) соединенность деяния с насилием, обманом либо угрозами; 2) совершение преступления "служебным лицом"; 3) его осуществление организованной группой лиц; 4) наступление особо тяжких последствий. Сопоставление данных признаков с квалифицирующими обстоятельствами, содержащимися в ч. 2 ст. 282 УК РФ, приводит к выводу об отсутствии в последней указания на обман и возможные последствия деяния.

Кроме того, к числу недостатков ст. 161 УК Украины следует, по нашему мнению, отнести то, что в ней не указывается характер применяемых угроз, а также использование "служебным лицом" своего положения (полномочий) по службе, т.е. угрозы могут быть самыми различными (от шантажа до устрашения применением насилия), а "служебное лицо", даже действовавшее в частном порядке, может быть привлечено к ответственности с учетом отмеченного квалифицирующего обстоятельства. Также нельзя не заметить некорректное описание возможных последствий деяния, а именно указание на их особую тяжесть, тогда как санкция ч. 3 ст. 161 УК Украины предусматривает лишение свободы на срок от пяти до восьми лет. Кстати, санкции ст. 161 УК Украины не отличаются сбалансированностью и несколько отступают от рекомендаций Модельного кодекса. Так, в санкции ч. 1 ст. 161 УК Украины вовсе не предусматривается наказание в виде лишения свободы, тогда как в санкции ч. 2 этой статьи лишение свободы не только предусматривается, но и достигает срока в пять лет.

На основе изложенного сравнительного анализа уголовного законодательства России и других стран, входящих в состав СНГ, можно утверждать, что ответственность за преступления экстремистской направленности может быть усилена не только путем ужесточения санкций соответствующих статей уголовного законодательства, но и путем систематизации последнего в части противодействия экстремизму, а также совершенствования формулировок признаков составов соответствующих уголовно наказуемых деяний, исключающих двусмысленность и казуистичность их описания. Считаем, что данное утверждение относится к уголовному законодательству не только России, но и других стран - участниц СНГ. Причем правовое пространство на территории СНГ, в частности в области предупреждения преступлений экстремистской направленности и борьбы с ними, по нашему мнению, должно быть по возможности более унифицированным и согласованным.

В настоящем параграфе также остановимся на особенностях уголовно-правовых средств противодействия проявлениям ненависти либо вражды в иных зарубежных странах. Полагаем, что такое рассмотрение целесообразно провести с учетом отнесения правовых систем различных стран к той или иной правовой семье. Учитывая приближенность российской правовой системы к романо-германской правовой семье, считаем целесообразным уделить основное внимание уголовному законодательству государств, относящихся к последней.

Отметим, что в правовой системе практически любой страны можно встретить нормы об ответственности за преступления, совершенные на основе либо в целях возбуждения ненависти по национальному, расовому, религиозному и иным признакам. Остановимся на рассмотрении соответствующих норм ряда зарубежных стран, представляющих интерес для решения задач настоящей монографии.

Осознание высокой общественной опасности и увеличение числа случаев пропаганды национальной, расовой и религиозной ненависти обусловили постепенное введение в национальное уголовное законодательство различных стран норм об ответственности за деяния, обозначаемые в англоязычной литературе обобщенными словосочетаниями "hate speech" ("речи ненависти") или "hatred crime" ("преступления ненависти"). При этом речь идет, прежде всего, о деяниях, направленных на возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды и розни, об оскорблениях, угрозах и насилии в отношении лиц по причине их принадлежности к какой-либо общности, о распространении литературы и идеологий расистского, нацистского и других подобных толков*(168).

В странах, относящихся к англосаксонской правовой семье, даже в современных условиях достаточно велика роль судебного прецедента. При этом суды и иные правоохранительные органы далеко не всех стран данной группы придают противодействию проявлениям ненависти или вражды большое значение. Так, в США, в отличие от большинства стран Европы, отсутствуют законы, предусматривающие ответственность за разжигание национальной, расовой или религиозной розни или за указанные ранее разновидности "враждебной речи" (hate speech). Данное обстоятельство можно объяснить принципиальной позицией американского законодателя, а именно в его приверженностью доктрине минимального ограничения свободы слова, основывающейся на Первой поправке к Конституции США, в которой говорится: "Конгресс не должен издавать ни одного закона ... ограничивающего свободу слова или печати..."*(169). В юридической науке США считается, что чисто словесное выражение идей, взглядов и мнений, при котором отсутствуют прямой призыв к насилию, прямая угроза или оскорбление конкретных лиц, должно минимально ограничиваться государством. "Яркий пример тому - решение Верховного Суда США 1978 г. по делу Скокки (Skokie - название местности близ Чикаго). Суд решил, что распоряжение местной администрации, запрещающее проведение митинга неонацистов в еврейском квартале, противоречит Конституции, так как запланированный митинг не представляет собой непосредственной угрозы применения насилия"*(170).

Вместе с тем на федеральном уровне и в каждом из штатов США большое внимание уделяется преступлениям, совершенным на почве ненависти, в первую очередь связанным с убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением чужого имущества. Например, Закон об усилении наказания за преступления ненависти 1994 г. относит к таким преступлениям те из них, в которых выбор потерпевшего либо его собственности как объекта посягательства определен предвзятостью в отношении расы, цвета кожи, религии, национального и этнического происхождения, пола, инвалидности либо сексуальной ориентации*(171). Совершение преступления на почве ненависти рассматривается американским законодателем в качестве отягчающего обстоятельства.

Отметим, что в отдельных странах специальные нормы, касающиеся рассматриваемого вида деяний, отсутствуют, что можно объяснить неактуальностью для них проблем расовых, национальных и религиозных конфликтов (например, в Австралии, Республике Корея, Республике Сан-Марино, Японии).

Применительно к странам, относящимся к романо-германской правовой семье, наиболее типичным представляется описание преступления в виде разжигания ненависти, содержащееся в уголовном законодательстве ФРГ.

В УК ФРГ*(172) предусмотрен седьмой раздел "Преступления против общественного порядка", в котором содержится § 130 об ответственности за натравливание одной части народа на другую (Volksverhetzung), состоящее в действиях, способных нарушить общественный мир (согласие):

1) разжигание ненависти или призывы к насилию либо мерам произвола в отношении частей населения;

2) посягательство на человеческое достоинство других людей посредством поношения, злонамеренного выражения пренебрежения либо оклеветания в отношении частей населения;

3) распространение письменных материалов, которые разжигают ненависть в отношении частей населения или национальной, расовой, религиозной или принадлежащей к какой-либо народности группе, призывают к насилию либо мерам произвола в отношении частей населения или указанной группы, либо посягают на человеческое достоинство других людей посредством поношения, злонамеренного выражения пренебрежения либо оклеветания в отношении частей населения или указанной группы;

4) публичное выставление, вывешивание, демонстрация или иное обеспечение доступа к таким материалам;

5) предложение таких материалов несовершеннолетнему лицу, а равно их передача или иное обеспечение доступа к ним;

6) изготовление, получение, поставка, хранение, предложение, сообщение, восхваление, ввоз или вывоз таких материалов в целях их использования либо выделенных из них частей либо обеспечения такого использования другими лицами;

7) распространение содержания данных материалов посредством радио, средств массовой информации или телевизионной службы;

8) публичные (или на собрании) одобрение, отрицание или принижение опасности деяния, совершенного во время господства национал-социализма, предусмотренного § 6 абз. 1 Международного уголовного кодекса;

9) публичные (или на собрании) одобрение, прославление или оправдание власти и произвола национал-социалистов способом, унижающим достоинство потерпевшего.

Анализ содержания данной уголовно-правовой нормы позволяет сделать вывод, что ее текст отличается казуистичностью и некоторой бессистемностью, однако в целом не противоречит рассмотренным ранее международным нормативным правовым актам. Полагаем, что каждая из стран, ратифицировавших последние, должна учитывать и внутренние, национальные особенности как правовой системы соответствующего государства, так и состояние общественных отношений и правоприменительной практики, не нарушая при этом декларативные положения международных нормативных правовых актов.

Также отметим, что в УК ФРГ к преступлениям экстремистской направленности по своей сущности близки и такие деяния, как распространение пропагандистских материалов запрещенных организаций (§ 86 УК ФРГ); использование символов запрещенных властями партий, объединений иных антиконституционных организаций (§ 86-а УК ФРГ); нарушение запрета на деятельность антиконституционных объединений (§ 85 УК ФРГ)*(173).

В УК Австрии*(174) в абз. 5 § 33 в качестве одного из "особых отягчающих обстоятельств" указывается на совершение деяния лицом, которое руководствовалось расистскими, националистическими или другими предосудительными мотивами. При этом в статьях Особенной части УК Австрии данные мотивы в числе квалифицирующих признаков не указывается, но делается отсылка к особо отягчающим обстоятельствам в целом. Данный подход австрийского законодателя, во-первых, создает предпосылки для отнесения к числу особо отягчающих обстоятельств любого мотива, которому правоприменитель придает значение предосудительного; и, во-вторых, опять же на уровне правоприменения дает возможность включать "расистские, националистические или иные предосудительные мотивы" в число квалифицирующих признаков широкого круга самых различных преступлений.

В разделе 20 "Преступные деяния против общественного спокойствия УК Австрии предусмотрен § 283 об ответственности за "стравливание групп населения", имеющий частичное сходство с рассмотренным ранее § 130 УК ФРГ. Диспозиция в абзаце (1) § 283 УК Австрии изложена в следующей редакции: "Всякий, кто публично призывает таким способом, который может угрожать общественному порядку, к совершению враждебного действия против церкви или против религиозного общества, находящихся на территории Австрии, или против принадлежности определенных групп населения к такой церкви или религиозному обществу, к расе, народу, народности или государству, либо подстрекает к подобному действию...". В абзаце (2) § 283 УК Австрии предусмотрена равная ответственность для того, кто публично натравливает на указанные группы населения или оскорбляет их способом, ранящим человеческое достоинство, или пытается дискредитировать их. Анализ данной нормы австрийского уголовного законодательства позволяет выделить три момента, на наш взгляд, препятствующие заимствованию ее положений для использования при совершенствовании УК РФ: 1) обязательная привязка способа деяния к созданию угрозы для общественного порядка; 2) указание на то, что враждебные действия направлены не против группы людей, а против принадлежности такой группы; 3) отнесение подстрекательства к самостоятельному способу преступления, а не только к виду соучастия в нем.

УК Аргентины*(175) в главе 1 "Преступления против жизни" раздела I "Преступления против личности" содержит ст. 80 об ответственности за убийство при отягчающих обстоятельствах, в том числе и "ради удовольствия, вследствие жадности либо расовой или религиозной ненависти" (п. 4). Это же отягчающее обстоятельство относится и к преступлению в виде телесных повреждений (ст. 92). По нашему мнению, расовую или религиозную ненависть не следует уравнивать и совмещать в одном квалифицирующем признаке с указанием на совершение деяния "ради удовольствия" или "вследствие жадности". Вместе с тем заслуживает внимания исчерпывающее число признаков, на которых основана ненависть, за счет указания на расовый или религиозный характер последней.

Общегражданский уголовный кодекс Норвегии*(176) в главе 13 "Преступления против общественного порядка и спокойствия" в § 135 предусматривает ответственность для лица, которое ставит под угрозу спокойствие в обществе, публично оскорбляя или разжигая ненависть к конституционному устройству или официальной власти, или публично настраивает одну часть населения против другой, или способствует этому.

Особенностями данной нормы норвежского уголовного законодательства являются содержащиеся в ней указания на оскорбление или разжигание ненависти к конституционному устройству или официальной власти, а также на способствование перечисленным в ней действиям. Полагаем, что конституционное устройство само по себе не может быть объектом ненависти либо оскорбления. То же самое замечание можно распространить и на упоминание официальной власти, поскольку оскорбить либо ненавидеть могут ее представителей, которых люди знают и связывают с ней, но не власть в целом.

В § 135а Общегражданского уголовного кодекса Норвегии установлена ответственность для того, кто путем высказывания или другого способа выражения, включая использование символов, публично или иным способом распространяет среди общественности, угрожает или разжигает ненависть, преследование или презрение к человеку или группе людей по признаку их вероисповедания, расы, цвета кожи, национального или этнического происхождения, гомосексуальных наклонностей, образа жизни или ориентации. В этом же параграфе норвежского уголовного закона предусмотрена ответственность за подстрекательство или иное содействие указанным выше деяниям.

Содержание § 135а Общегражданского уголовного кодекса Норвегии, равно как и § 130 УК ФРГ, отличает казуистичность изложения. Кроме того, по нашему мнению, в данной норме происходит необоснованное совмещение ряда терминов, во-первых, обозначающих действия (распространение, угроза, разжигание); во-вторых, указывающих на ожидаемые результаты таких действий (ненависть, преследование, презрение); в-третьих, перечисляющих признаки, с которыми связываются ненависть, преследование или презрение (вероисповедание, раса, цвет кожи, национальное или этническое происхождение, гомосексуальные наклонности, образ жизни или ориентация); в-четвертых, смешивающих два различных вида соучастия за счет отнесения подстрекательства к разновидности содействия, т.е. пособничества.

В УК Швейцарии*(177) содержится ст. 261 bis об ответственности за следующие действия:

- публичные призывы к ненависти или дискриминации в отношении лица или группы лиц из-за их расы, этнической принадлежности или религии;

- публичное распространение идеологии, которая направлена на систематическую дискриминацию или опорочивание представителей расы, этнической группы или религии;

- организация с той же целью пропагандистских акций, содействие им или участие в них;

- публичные, с использованием слова, надписи, изображения, жестикуляции, оскорбления действием или другого способа, попирающего человеческие ценности, опорочивание или дискриминация лица или группы лиц из-за их расы, этнической принадлежности или религии;

- грубое преуменьшение серьезности либо оправдание геноцида или других преступлений против человечности, а равно отрицание их преступного характера, совершенные по указанным выше основаниям;

- отказ в оказании предлагаемой услуги, предназначенной для общественности, лицу или группе лиц из-за их расы, этнической принадлежности или религии.

Наряду с положительно оцениваемой нами определенностью в числе и видах признаков, служащих основой для проявления ненависти к другим людям, ст. 261 bis УК Швейцарии обладает и существенным недостатком, отмеченным ранее применительно к § 130 УК ФРГ, - казуистичностью определения соответствующего преступления, создающей предпосылки для противоречивого и даже произвольного правоприменения.

Отметим, что статьи уголовного законодательства зарубежных стран, предусматривающие ответственность за преступления, совершенные на основе либо в целях возбуждения ненависти, имеют различные наименования: "Стравливание групп населения" (§ 283 УК Австрии, § 130 УК ФРГ), "Восхваление фашистских, нацистских и других тоталитарных государств и идеологий или возбуждение расизма и ксенофобии" (ст. 151а УК Хорватии), "Разжигание социальной вражды" (ст. 151 УК Эстонии) и т.д.*(178)

Научный интерес вызывает и место таких норм в системе уголовного законодательства других стран:

- преступления против общественного порядка, спокойствия, безопасности (Австрия, Германия, Нидерланды, Норвегия, Польша, Словения, Швейцария);

- преступления против прав граждан (Болгария, Эстония);

- международные преступления (Латвия, Словакия, Хорватия)*(179).

Как правило, объективная сторона составов таких преступлений в зарубежном уголовном законодательстве включает не менее двух альтернативных действий: 1) возбуждение ненависти или вражды; 2) унижение человеческого достоинства по определенным признакам. Вместе с тем есть и исключения. Например, в УК Латвии и Эстонии запрещено только разжигание вражды.

Оскорбление личности или группы населения как одно из действий, составляющих объективную сторону рассматриваемого преступления, выделено в уголовном законодательстве Австрии, Германии, Дании*(180), Испании*(181), Литвы*(182), Нидерландов*(183), Норвегии, Польши*(184), Швейцарии.

Физическое насилие в отношении других лиц, совершенное по мотивам расовой, национальной, религиозной и иной ненависти выделяется в качестве самостоятельного деяния или одного из признаков объективной стороны "преступлений ненависти" достаточно редко (например, в уголовных кодексах Болгарии, Польши).

Так, в соответствии со ст. 257 УК Польши наказывается тот, кто нарушает телесную неприкосновенность другого лица по причине его национальной, этнической, расовой, конфессиональной принадлежности или по причине его непринадлежности к определенному вероисповеданию. Сходным образом изложена и ч. 2 ст. 162 УК Болгарии*(185), по которой наказуем тот, кто применит к другому лицу насилие или причинит ему имущественный вред по причине принадлежности этого лица к определенной национальности, расе, религии или вследствие его политических убеждений. При этом и в УК Болгарии, и в УК Польши санкция за такое опасное преступление является достаточно мягкой - не более трех лет лишения свободы, что не отражает характера и степени его общественной опасности.

Отметим, что чаще всего повышенная опасность мотивов ненависти, нетерпимости при совершении преступлений учитывается в уголовном законодательстве зарубежных стран иным путем: совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды отнесено к числу общих обстоятельств, отягчающих ответственность и наказание (Австрия, Испания).

Изготовление, распространение и хранение с целью распространения материалов, направленных на разжигание ненависти, представляет собой преступление по уголовному законодательству Германии и Нидерландов.

Вместе с тем отметим, что в криминализации данного деяния имеются и определенные различия. Например, согласно ч. 2 ст. 137 УК Нидерландов признается преступлением распространение предмета, который, как знает или должен обоснованно предполагать виновный, содержит такое дискриминационное заявление, или имеет таковое в наличии для публичного сообщения или для распространения.

Призывы к дискриминации (возбуждение дискриминации) предусмотрены в числе признаков объективной стороны рассматриваемых деяний лишь в отдельных странах (Болгария, Литва, Нидерланды, Швейцария).

Также отметим, что отрицание, умаление или одобрение Холокоста и других преступлений против человечества, совершенных нацистами, уголовно наказуемы в отдельных европейских странах (Австрия, Германия, Литва, Польша, Франция, Швейцария), в Канаде и Израиле*(186).

В некоторых странах установлена уголовная ответственность за такую форму разжигания национальной ненависти, как пропаганда (прославление) нацистских, фашистских и других тоталитарных идеологий, государств и организаций. Например, в УК Хорватии имеется специальная ст. 151a "Восхваление фашистских, нацистских и других тоталитарных государств и идеологий или распространение расизма и ксенофобии"*(187).

Почти во всех странах, за редким исключением, признаки, по которым проявляется либо возбуждается ненависть, названы непосредственно в тексте уголовного закона. При этом их число может быть различным: от двух (Латвия) до 10 и более (Испания, Эстония*(188)).

Согласно требованиям международных нормативных правовых актов практически во всех странах, где специально криминализированы соответствующие деяния, закон устанавливает ответственность за возбуждение национальной (этнической), расовой или религиозной ненависти (вражды). Однако наряду с перечислением указанных общепринятых признаков в большинстве стран посчитали необходимым расширить число признаков социальных групп и (или) их представителей, в связи с которыми проявляется либо возбуждается ненависть.

Так, в ряде государств применительно к возбуждению ненависти (вражды) и унижению человеческого достоинства предусмотрены следующие признаки: языковый (Литва, Эстония); имущественный (Эстония); социальный (Литва, Эстония); политический (Эстония); половой (Испания, Нидерланды, Эстония); цвет кожи (Дания, Норвегия); происхождение (Литва, Эстония); сексуальная ориентация (Дания, Испания, Литва, Нидерланды, Норвегия, Хорватия); убеждения (Испания, Литва, Нидерланды); болезни или инвалидность (Испания).

Отметим, что признак национальности во всем мире (за пределами СНГ) понимается как гражданство лица. Следовательно, российскому термину "национальность" аналогично используемое во всех основных европейских языках словосочетание "этническая принадлежность". При этом различие между национальной и этнической принадлежностью проводится, например, в уголовном законодательстве Дании, Испании, Норвегии, Польши.

В ряде стран в качестве неотъемлемого признака объективной стороны рассматриваемых деяний выступает публичность (УК Австрии, Дании, Литвы, Нидерландов, Норвегии, Польши, Швейцарии, Эстонии). При этом точное число лиц, среди которых виновный пропагандирует свои воззрения, свидетельствующее о наличии признака публичности, в уголовном законе не определяется и зависит от обстоятельств конкретного дела.

Почти во всех государствах за возбуждение ненависти в качестве альтернативы лишению свободы предусмотрены иные, более мягкие виды наказаний. При этом наиболее распространенным среди них является штраф (Дания, Латвия*(189), Литва, Нидерланды, Норвегия, Польша, Эстония). В некоторых странах применяются также ограничение свободы (Литва, Польша), общественное порицание (Болгария).

Лишь в отдельных государствах лишение свободы за рассматриваемое деяние является безальтернативным видом наказания (например, в Австрии и Германии).

Таким образом, уголовное законодательство большинства зарубежных стран учитывает общие положения международных нормативных правовых актов, что позволяет говорить об определенной основе для организации и осуществления международного сотрудничества в области противодействия преступлениям экстремистской направленности. Вместе с тем каждой национальной правовой системе присущи и определенные особенности, которые призваны учитывать уровень развития общественных отношений, степень обостренности межнациональных, межрасовых, межконфессиональных и иных социальных конфликтов, возможности правоохранительных органов в выявлении, предупреждении и борьбе с последними. При этом в Российской Федерации, на наш взгляд, следует придерживаться таких формулировок статей уголовного законодательства об ответственности за преступления экстремистской направленности, которые не позволяют прибегать к расширительному или ограничительному толкованию и произвольному правоприменению.

Глава II. Юридический анализ состава возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства

§ 1. Объективные признаки состава возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства

В системе состава преступления неотъемлемыми элементами являются объект и объективная сторона преступления. Для преступлений экстремистской направленности именно признаки данных элементов служат основой для разграничения соответствующих уголовно наказуемых деяний.

В науке уголовного права объект преступления является обязательным элементом состава преступления и определяет направленность преступных посягательств. В середине ХХ в. ученые М.Д. Шаргородский и Н.С. Алексеев писали: "Проблема объекта преступления является не менее важной и философски глубокой проблемой, чем проблема вины и причинения, она только значительно менее разработана в нашей литературе"*(190). Вопросы, связанные с объектом преступления, не потеряли своей актуальности и в настоящее время.

Нами поддерживается господствующая в теории уголовного права позиция, признающая объектом преступления охраняемые уголовным законом общественные отношения, на которые посягает преступление и которым причиняется или может быть причинен вред*(191).

Как и любой другой элемент состава преступления, объект характеризуется наличием обязательных и факультативных признаков. К первым относятся общественные отношения, охраняемые уголовным законом, а ко вторым - предмет преступления*(192) и потерпевший от преступления*(193).

В настоящее время существует мнение о четырехступенчатом делении объекта преступления на общий, родовой, видовой и непосредственный*(194). Однако наиболее обоснованной, на наш взгляд, является точка зрения ряда ученых, которые предлагают так называемое вертикальное деление объекта преступления на общий, типовой (подобщий, надродовой, сложный, составной), родовой и непосредственный*(195). Полагаем, что такая классификация сохраняет преемственность с теоретическим делением объекта преступления на виды, существовавшим до принятия УК РФ 1996 г., не противореча при этом логике построения действующего уголовного закона.

Непосредственный объект, как правило, подразделяют на основной, дополнительный и факультативный*(196). Вместе с тем, по нашему мнению, более обоснованной выступает позиция, согласно которой деление объекта осуществляется на обязательный и другой, который может быть 1) обязательным, 2) альтернативным или 3) дополнительным (факультативным)*(197). Считаем, что с помощью последней классификации можно более четко определить соотношение различных объектов конкретного уголовно наказуемого деяния и провести его отграничение от смежных составов преступлений.

Остановившись на общетеоретических положениях об объекте преступления, перейдем к рассмотрению данного элемента состава применительно к деянию, предусмотренному ст. 282 УК РФ.

Статья 282 УК РФ устанавливает ответственность за действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет". Данная уголовно-правовая норма содержится в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела Х "Преступления против государственной власти".

Типовым объектом преступлений против государственной власти являются общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование и стабильность государственной власти в России в целом, а также ее отдельных институтов и органов. Отнесение указанного вида преступлений к преступлениям против государственной власти представляется обоснованным, так как в результате совершения преступления возникает реальная угроза целостному существованию российского государства, его внутренней гармонии. Повышенная общественная опасность данного вида преступления характеризуется, по мнению авторов, тем, что посягательство выходит за рамки межличностного уровня общественных отношений и вторгается в область межгрупповых отношений. Преступления, направленные на возбуждение ненависти и вражды по таким признакам, как национальность, раса, несмотря на многочисленные изменения, традиционно были в числе государственных преступлений на современном этапе и в советское время.

Родовым объектом преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, выступают основы конституционного строя России и безопасность государства. Основы конституционного строя содержатся в главе 1 Конституции Российской Федерации в виде основополагающих принципов, определяющих сущность нашего государства, правовое положение личности, основы экономического строя, систему и порядок взаимодействия государственных органов. В соответствии с ними Россия - это демократическое, федеративное, правовое государство с республиканской формой правления, в котором:

1) человек, его права и свободы есть высшая ценность. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства;

2) носителем суверенитета и единственным источником власти является многонациональный народ России;

3) социальная политика нашего государства направлена на создание таких условий, которые обеспечивали бы достойную жизнь и свободное развитие человека;

4) равным образом признаются и защищаются все формы собственности (частной, государственной и т.д.);

5) государственная власть осуществляется на основе разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную;

6) гарантируется местное самоуправление;

7) признается многопартийность, в качестве государственной не может быть признана никакая идеология;

8) принципы и нормы международного права являются составной частью правовой системы России*(198).

Словосочетание "безопасность государства" целесообразно определять на основе понятия безопасности вообще, содержавшегося в утратившем силу Законе Российской Федерации от 5 марта 1992 г. N 2446-1 "О безопасности"*(199), в соответствии со ст. 1 которого под безопасностью понималось "состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз". Жизненно важными интересами является "совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества и государства". А "к объектам безопасности относятся: личность - ее права и свободы; общество - его материальные и духовные ценности; государство - его конституционный строй, суверенитет и территориальная целостность".

Соответственно, безопасность государства наряду с личной безопасностью и безопасностью общества является составной частью безопасности в целом. Безопасность государства заключается в состоянии защищенности от внешних и внутренних угроз социальных отношений по удовлетворению совокупности потребностей, надежно обеспечивающих существование государства и возможность его прогрессивного развития.

Отметим, что Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. "О безопасности"*(200) не содержит определения безопасности, несмотря на то, что соответствующее понятие является основополагающим для данного нормативного правового акта, поскольку входит в его предмет, задачи и цели. Данная ситуация указывает на одну из основных проблем российской системы права - пробельность законодательства.

Изложенные обстоятельства позволяют заключить, что родовым объектом преступления в виде возбуждения ненависти и вражды, а равно унижения человеческого достоинства выступают общественные отношения, обеспечивающие реализацию основополагающих принципов, отражающих сущность нашего государства, правовое положение личности, основы экономического строя, систему и порядок взаимодействия государственных органов, а также безопасность Российской Федерации.

Непосредственный объект преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, следует рассматривать с учетом экстремистской направленности данного деяния.

Неотъемлемым элементом в структуре непосредственного объекта каждого из преступлений экстремистской направленности выступают общественные отношения, обеспечивающие основы конституционного строя в части реализации запрета на разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни*(201). Отметим, что в соответствии с ч. 5 ст. 13 Конституции Российской Федерации*(202) данный запрет касается создания и деятельности общественных объединений, однако последующие положения Основного закона несколько расширяют и конкретизируют эту норму, распространяя ее действие на всех участников общественных отношений.

Так, в ст. 19 Конституции РФ государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств. При этом запрещаются любые формы ограничений прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

В соответствии с ч. 2 ст. 29 Конституции РФ "не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть или вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства". Согласно ч. 1 ст. 21 Конституции РФ "достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления", в том числе расовая, национальная и иная принадлежность.

Исходя из приведенных конституционных положений в сочетании с уголовно-правовым определением преступлений экстремистской направленности, можно заключить, что соответствующими деяниями нарушаются общественные отношения, обеспечивающие толерантность, терпимость между различными социальными группами и их представителями, независимо от социальной, расовой или национальной принадлежности, отношения к религии, приверженности определенной идеологии либо направлению в политике, а равно принадлежности к какой-либо иной группе в структуре общества.

При направленности таких преступлений на возбуждение указанных ранее ненависти либо вражды нарушаются общественные отношения, обеспечивающие одну из основ конституционного строя государства в виде запрета на разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни как крайней формы интолерантности по отношению к тем или иным социальным группам и (или) их представителям.

Предложенный нами подход к определению так называемого постоянного непосредственного объекта преступлений экстремистской направленности согласуется с позицией социологов относительно объекта воздействия экстремизма в целом. Так, Л.С. Рубан отмечает, что "экстремистские идеи и действия во всем их многообразии направлены против выработки реального плюрализма и толерантности, свободного распространения и обмена идеями и мнениями, учета взаимных интересов как социальных групп, так и отдельно взятых индивидов независимо от классового, имущественного, расового, национального или религиозного признаков; против признания абсолютной ценности прав человека"*(203).

В постановлении Правительства Российской Федерации от 25 августа 2001 г. N 629 отмечается, что "становление открытого гражданского общества в России, продолжение демократических реформ должны опираться на широкую общественную поддержку, консолидацию общества. В соответствии с Декларацией принципов толерантности (ЮНЕСКО, 1995 год) толерантность определяется как ценность и добродетель, проявляющаяся в праве всех индивидов быть разными, обеспечении устойчивой гармонии между различными конфессиями, политическими, этническими и другими социальными группами, уважении к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов, готовности к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям. В Декларации принципов толерантности подчеркивается, что конструктивное взаимодействие социальных групп, имеющих различные ценностные, религиозные и политические ориентиры, может быть достигнуто на основе выработки норм толерантного поведения и навыков межкультурного взаимодействия. Формирование установок толерантного сознания и поведения, веротерпимости и миролюбия, профилактика различных видов экстремизма и противодействие им имеют для многонациональной России особую актуальность, обусловленную сохраняющейся социальной напряженностью в обществе, продолжающимися межэтническими и межконфессиональными конфликтами, ростом сепаратизма и национального экстремизма, являющихся прямой угрозой безопасности страны. Наиболее рельефно все это проявилось на Северном Кавказе в виде вспышек ксенофобии, фашизма, фанатизма и фундаментализма. Эти явления в крайних формах своего проявления находят выражение в терроризме, который в свою очередь усиливает деструктивные процессы в обществе"*(204).

Применительно к непосредственному объекту преступлений, предусмотренных главой 29 УК РФ, отмеченные общественные отношения входят в содержание основного (обязательного) непосредственного объекта данных уголовно наказуемых деяний.

Для более полного рассмотрения непосредственного объекта преступления в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства требуется, на наш взгляд, уяснение названных в ч. 1 ст. 282 УК РФ признаков пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе.

Признак вообще толкуется как "та сторона в предмете или явлении, по которой его можно узнать, определить или описать, которая служит его приметой, знаком"*(205). Данное определение достаточно ясно и полно отражает сущность приведенного термина. Из него видно, что признак - это особенность, свойство конкретного предмета или явления, посредством которых существует возможность отличить интересующий предмет или явление от массы других и отнести их к соответствующему классу.

При рассмотрении объективных признаков пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе следует обратиться к социологии и акцентировать внимание на понятии социального статуса (социальной позиции) структурных элементов социальной организации общества, обеспечивающих социальные связи между субъектами общественных отношений. Социальные связи между субъектами общественных отношений, устанавливаемые по поводу обеспечиваемых социальных функций, образуют определенные пункты пересечения в обширном поле социальных отношений. Этими пунктами пересечения связей в поле общественных отношений являются социальные статусы*(206).

Поскольку индивид включен в самые различные системы социальных связей и отношений, где занимает соответствующие позиции, то он является носителем не одного, а нескольких статусов. Эти статусы различаются в зависимости от пола, возраста, национальности, происхождения, семейного положения, образования, профессии, должности, характера выполняемой работы, партийной и профсоюзной принадлежности, религиозности и т.д. Совокупность всех этих статусов индивида называют "статусным набором"*(207).

Разновидностями социального статуса являются предписываемые и достигнутые статусы. Предписанным (аскриптивным) называется статус, который индивид получает от рождения независимо от своей воли и желания. Такой статус определяется полом, национальностью, этническим происхождением, местом рождения, системой родства и т.д. Достигнутым (достигаемым) называется статус, приобретенный благодаря собственным усилиям индивида. Он определяется образованием, профессией, квалификацией, должностью и т.д.*(208)

Исходя из такой классификации, к предписанным статусам относятся признаки пола, расы, национальности, языка, происхождения. Лишь принадлежность к какой-либо социальной группе как самый абстрактный признак может соответствовать достигнутому статусу. Однако такая градация в настоящее время весьма условна, поскольку примат демократических и либеральных принципов, а также достижения современной науки позволяют отчасти изменять и предписанные статусы (например, сменить пол, нивелировать признаки расы или национальности, изучить различные языки, стать последователем другой религии и т.д.).

Отметим, что в отличие от общего понятия преступлений экстремистской направленности в ч. 1 ст. 282 УК РФ не упоминается идеология и политика, но приводятся признаки пола, языка и происхождения. Кроме того, если преступлениям экстремистской направленности присуща национальная, расовая и иная ненависть либо вражда, то действия, запрещаемые ст. 282 УК РФ, направлены на возбуждение ненависти или вражды по определенным признакам. Считаем, что последняя формулировка является более правильной, поскольку прилагательные "политический", "идеологический", "расовый", "национальный" и "религиозный" неотделимы от явлений, обозначаемых, соответственно, словами "политика", "идеология", "раса", "национальность" и "религия". Например, прилагательное "национальный" обозначает что-либо характерное для определенной нации. Следовательно, по нашему мнению, данные прилагательные недопустимо использовать в сочетании со словами "ненависть" и "вражда", так как соответствующие побуждения характеризуют не какую-либо политику, идеологию, расу, национальность или религию, а психическое отношение к таковым.

В ч. 1 ст. 282 УК РФ среди признаков лиц, в отношении которых возбуждается ненависть либо вражда, унижается человеческое достоинство первым назван признак пола.

Половая принадлежность человека - совокупность биосоциальных характеристик, в которых чисто биологические, генетические факторы половой дифференциации дополняются социальными: культурно обусловленной спецификой воспитания, формированием полоролевой идентификации, системой сексуального поведения и предпочтений*(209).

Существование мужского и женского полов является объективным и константным. Это положение не изменяется с течением времени. В этом смысле мужчины и женщины образуют две большие человеческие группы мирового масштаба. Исторически дискриминация по половому признаку действительно имела место, но это касалось нарушений прав, свобод и законных интересов, главным образом, женщин. Сама же ситуация, когда отношения и действия проникнуты бескомпромиссной неприязнью и ненавистью между мужским и женским полами, кажется маловероятной. Трудно представить реальность враждебных отношений близких людей (матери и сына, брата и сестры, жены и мужа) именно по половому признаку. Расчет на то, чтобы своими действиями возбудить ненависть либо вражду между мужским и женским полом, даже в отдельно взятой географической точке представляется абсурдным. А вот унижение (оскорбление) чести и достоинства человека по этому критерию представляется возможным. Однако, как считают авторы, здесь существует проблема целесообразности указания в названии ст. 282 УК РФ и ее диспозиции на человеческое достоинство. В современных условиях равноправие полов общепризнано в соответствии с рядом нормативных правовых актов международного и внутригосударственного права.

Рассматривая признак пола применительно к ст. 282 УК РФ, следует отметить, что проблема ненависти и вражды актуальна в отношении лиц с так называемой нетрадиционной сексуальной ориентацией (представителей сексуальных меньшинств). В российском обществе превалирует стойкое неприятие однополых сексуальных отношений и лиц, их практикующих. В обыденном сознании нетрадиционная сексуальная ориентация часто связывается с понятием половой принадлежности. Представители сексуальных меньшинств, имеют возможность с помощью медицины изменять внешний облик и первичные половые признаки, что вступает в противоречие с нормами нравственности, но с формальной точки зрения не противоречит действующему законодательству. В России идея семьи как особого гетерономного союза мужчины и женщины, создаваемого с целью воспроизводства и преемственности поколений, традиционно выступает важнейшей предпосылкой института брака. Нетрадиционные сексуальные отношения не соответствуют национальной культурной традиции нашей страны хотя бы в силу статистической неестественности предопределяющих влечений и интересов. Исходя из этого, возбуждение ненависти и вражды по такому основанию видится нам гипертрофированным.

Слово "раса" обозначает исторически сложившуюся группу человечества, объединенную общностью наследственных физических признаков (цветом кожи, глаз, волос, формой черепа и др.), обусловленных общностью происхождения и первоначального расселения*(210). При этом в человеческом обществе выделяют три расы: европеоидная, монголоидная и негроидная. Отметим, что процессы глобализации, особенно ощутимые в последние десятилетия, с неизбежностью повлияли на смешение рас, национальностей и, как следствие, расовых и национальных признаков. Поэтому считаем целесообразным и даже необходимым изменить законодательное определение преступлений экстремистской направленности посредством указания не на расу, национальность, и т.д. в целом, а на признак (признаки), их характеризующие, что позволит более точно определить мотив и цель деяния, в том числе при установлении отличающегося цвета кожи представителей ненавистных для виновных социальных групп. Например, отличающийся цвет кожи нередко предопределяет выбор потенциальных потерпевших, и несмотря на то, что в сознании виновных не всегда однозначно характеризует принадлежность к определенной расе, объективно такой признак в целом считается расовым, что и должно учитываться при квалификации преступления. При этом нельзя говорить об объективном вменении, поскольку для выяснения интеллектуального момента умысла в преступлениях экстремистской направленности важно установить осознание хотя бы одной соответствующей данным деяниям существенной и типичной отличительной черты (признака) потерпевшего (потерпевших), в связи с которым (которыми) возникли и реализовались ненависть и (или) вражда виновного.

Слово "нация" раскрывается в двух значениях: 1) исторически сложившаяся устойчивая общность людей, образующаяся в процессе формирования общности их территории, экономических связей, литературного языка, особенностей культуры и духовного облика; 2) в некоторых сочетаниях: страна, государство (Организация Объединенных Наций)*(211) . Как уже указывалось нами ранее, во многих странах слова "национальность" и "национальный" характеризуют гражданство лица, поэтому, учитывая интеграцию Российской Федерации в мировое сообщество, а также во избежание терминологической путаницы считаем целесообразным подчеркнуть непосредственно в уголовном законе, что слово "национальный" в контексте норм об ответственности за преступления экстремистской направленности означает именно этническую принадлежность лица или группы лиц.

В мировой науке, а в последние годы и в России широко используется другой термин, объединяющий все виды национальных общностей и являющийся по отношению к ним родовым, - этнос (этническая группа). Однако в УК РФ 1996 г. употребляется лишь понятие национальность и производные от него, а термин этнос (этническая группа) не применяется.

Представляется, что многие этнические группы действительно обладают такими объективными признаками, как общность языка, территории, культуры и др. Вместе с тем социологи и психологи полагают, что на первое место выходят субъективные признаки: этническое самосознание и этническая (групповая) идентичность членов национальных групп, формирование у них образа "мы" и групповой солидарности. В результате этнос становится для его членов прежде всего психологической общностью*(212).

Еще одна сходная позиция раскрывается в определении: "Национальность, прежде всего, сказывается в чувстве взаимного тяготения, то есть в области не экономической и не политической в строгом смысле слова, а в области народных чувствований и желаний, т.е. явлений психологического порядка; одна общая черта - осознание взаимной зависимости и общности исторического прошлого, языка, других культурных особенностей, в их числе - веры, наконец - сознание общности интересов в настоящем"*(213).

В настоящее время превалирует точка зрения о том, что "единственным инструментальным свойством того, что называется этничностью, или национальной принадлежностью, остается критерий осознания принадлежности к группе людей, обладающих сейчас или обладавших в прошлом едиными культурными свойствами, то есть общими формами, в которых люди осуществляют или осуществляли свое общественное бытие. Эти элементы культуры настоящего или прошлого выступают для индивида в роли индикаторов социального единства в настоящем или прошлом как указатели возможной социальной близости, принадлежности к социальной общности, социальному родству, что, собственно, и выражается в самосознании и самоназвании"*(214).

Таким образом, по ст. 282 УК РФ должно квалифицироваться возбуждение ненависти либо вражды по отношению к представителям любой национальной (этнической) группы независимо от ее размера, наличия общей территории, особенностей происхождения, уровня развития и других объективных характеристик группы.

По данным переписи населения 2002 г. этнический состав Российской Федерации представлен более чем 140 национальностями*(215). Полагаем, что на текущий исторический момент российский национальный состав существенно не изменился. При оценке результатов переписи следует учитывать, что национальная принадлежность в ходе опроса населения указывалась самими опрашиваемыми на основе самоопределения и записывалась переписными работниками строго со слов опрашиваемых. При этом на учет численности населения отдельных национальностей могло повлиять то, что опрашиваемые имели право не отвечать на вопрос о национальной принадлежности. В связи с этим в 2010 г. у 5,6 млн. человек (почти 4,0%, в 2002 г. - 1,5 млн. человек, или 1%) отсутствовали сведения о национальной принадлежности, из них о 3,6 млн. человек сведения были получены из административных источников, а 2 млн. человек не определили свою национальную принадлежность*(216).

Признак языка в контексте ст. 282 УК РФ рассматривается в тесной связи с национальной принадлежностью человека, поскольку конкретной национальности присуща специфичная "система звуковых и словарно-грамматических средств, закрепляющих результаты работы мышления и являющихся орудием общения людей, обмена мыслями и взаимного понимания в обществе"*(217), отличающаяся от других. Отсюда группа людей, являющихся носителями конкретного языка, как правило, считают его родным в силу своего этнического происхождения. В немалой степени языковой признак субъекта указывает и на культурную традицию, в рамках которой он получил воспитание и вырос.

По результатам переписи в 2010 г. владение русским языком указало 138 млн. человек (99,4% из числа ответивших на вопрос о владении русским языком), в 2002 г. - 142,6 млн. человек (99,2%). Среди горожан владели русским языком 101 млн. человек (99,8%), а среди сельского населения - 37 млн. человек (98,7%). Владение русским жестовым языком глухих указали 121 тыс. человек.

Среди других языков наиболее распространенными являются английский, татарский, немецкий, чеченский, башкирский, украинский, чувашский*(218).

Яркими примерами неприязни и враждебных действий по этому основанию явились многочисленные факты дискриминации отдельных групп населения в некоторых национально-территориальных образованиях бывшего СССР. Так, в странах Прибалтики остается актуальным нарушение прав и свобод русскоязычного населения. Однако, по нашему мнению, неприязнь отдельных представителей коренных прибалтийских этносов предопределяется все же не владением частью населения русским языком как родным, а их этнической принадлежностью. Представляется, что признак языка выступает одним из структурных элементов этноса (национальности), поэтому его отдельное упоминание в законе как криминообразующего признака следует исключить.

Признак происхождения указывает на принадлежность человека по рождению к какой-нибудь нации, классу, сословию*(219). Иными словами, происхождение соответствует предписанному (аскриптивному) статусу, который индивид получает от рождения независимо от своей воли и желания*(220). У человека отсутствует возможность выбора группы, в которой он может родиться. В этом смысле данный признак объективен. В период существования советской государственно-правовой системы особая роль отводилась социальному (классовому) происхождению. Приоритет во всех вопросах всегда отдавался лицам "пролетарского" происхождения. Напротив, "нетрудовые элементы" подвергались репрессии, в отношении них вводились ограничения и лишения. В тексте Конституции РФ запрещается возбуждение вражды по основанию происхождения (ст. 13, 19, 29). Отметим, что в отдельных случаях под происхождением понимают место рождения и место прежнего проживания (например, "русский японского происхождения" - это этнически русский человек, который родился и проживал на территории Японии какое-то время). Полагаем, что признак происхождения является абстрактным и многозначным. Изученная судебная и следственная практика не содержит примеров возбуждения уголовных дел по ст. 282 УК РФ по признаку происхождения. Поэтому исключение признака происхождения из диспозиции ст. 282 УК РФ может быть обоснованным.

Слово "религия" понимается в трех значениях: 1) одна из форм общественного сознания - совокупность духовных представлений, основывающихся на вере в сверхъестественные силы и существа (богов, духов), которые являются предметом поклонения; 2) одно из направлений такого общественного сознания (например, мировые религии - буддизм, ислам и христианство); 3) в переносном смысле - сложившиеся непоколебимые убеждения, безусловная преданность какой-нибудь идее, принципу, нравственному закону. Прилагательное "религиозный" также может обозначать верующего человека*(221). Полагаем, что в контексте рассматриваемого преступления следует учитывать первое и второе значения слова "религия". Также отметим, что в сегодняшнем обществе нередко встречается и отрицание либо равнодушное отношение к указанным формам и направлениям общественного сознания. Поэтому при определении преступлений экстремистской направленности более правильным, на наш взгляд, будет указать на отношение к религии, включающее и веру, и атеизм. Именно на отношение к религии указывается в ч. 1 ст. 282 УК РФ.

Отношение к религии как одно из обязательных оснований при возбуждении ненависти и вражды и унижении человеческого достоинства на рубеже XX-XXI вв. в ходе отказа от общенациональной марксистской идеологии приобрело большое значение. Эти процессы положили начало религиозному возрождению, что не могло не актуализировать межрелигиозные противоречия, во многом обострившие проблему экстремизма в России. Под религией вообще понимается "форма общественного сознания - совокупность представлений, покоящихся на вере в сверхъестественные существа, которые являются предметом поклонения"*(222). В России проживают последователи четырех мировых религий (христианства, иудаизма, буддизма, ислама), а также различных местных культов и верований. Отрицание существования Бога, отказ от религиозных верований, другими словами атеизм*(223), также выражает "отношение к религии". Поэтому возбуждение ненависти или вражды к лицам по признаку неверия, а равно унижение их человеческого достоинства следует рассматривать в качестве деяния, запрещаемого ст. 282 УК РФ.

Принадлежность к какой-либо социальной группе в ряду рассмотренных выше признаков занимает особое место, так как представляется наиболее сложным и неоднозначным признаком.

В социологии такая группа определяется как совокупность людей, имеющих общий социальный признак и выполняющих общественно необходимую функцию в общей структуре разделения труда и деятельности. При этом подчеркивается, что понятие социальной группы является общесоциологическим, обобщающим сущностные характеристики коллективных субъектов общественных отношений, образовавшихся в результате исторической дифференциации общества как единого целого на отдельные структурные составляющие*(224).

Следовательно, под социальной группой принято понимать любую совокупность людей, выделенных по социально значимым критериям (признакам). "Социально значимыми признаками могут быть пол, возраст, национальность и раса, профессия, экономический или политический статус, религия, уровень образования, семейно-брачно-родственный статус, образ жизни, культура и язык, личностные качества, тип социального взаимодействия и социальных отношений, место жительства, а также группировка признаков дают нам огромное количество социальных групп, ведь к ним относятся также малые группы"*(225).

По нашему мнению, рассматриваемые группы следует выделять только на основе социально значимого признака (признаков), не относя к таковым те, что придают группе асоциальный характер (например, принадлежность к тому или иному преступному объединению, экстремистской организации, наличие судимости и т.п.). В противном случае большинство видов человеческой деятельности по противодействию асоциальным явлениям может подпадать под определение преступлений экстремистской направленности.

К сожалению, при разработке постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации последнее положение не нашло своего отражения в окончательной редакции данного документа, хотя его поддержало 86% опрошенных нами сотрудников правоохранительных органов. Считаем, что отсутствие четкой позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации по отмеченному вопросу на практике способно приводить к противоречивым судебным решениям.

Например, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила в силе приговор Кировского областного суда от 10 февраля 2009 г., по которому Л. и Г. осуждены за убийство, совершенное по мотиву ненависти в отношении лиц, "неадаптированных к жизни в гражданском обществе". При этом под такими лицами суд подразумевал тех, кто не имеет определенного места жительства, в совокупности составляя определенную социальную группу. По уголовному делу было установлено, что осужденные, совершая убийство Ш., предварительно оскорбили последнего и его знакомую словом "бомж" во взаимосвязи с нецензурными высказываниями. Кроме того, осужденный Л. в своих показаниях отметил, что для него "бомжи" - это "просто существа, которых он за людей не считает", ссоры с потерпевшим у него и Г. не было, они "просто договорились" его избить*(226).

Представляется, что в приведенном судебном решении социальная группа выделена искусственно, более того, указание на принадлежность к лицам, "неадаптированным к жизни в гражданском обществе", создает судебный прецедент произвольного признания такими группами совокупности людей, характеризующихся различными видами асоциального поведения: попрошайничеством, бродяжничеством, проституцией, систематическим употреблением алкоголя, наркотических средств или психотропных веществ и т.п. Безусловно, применение насилия, равно как и другие противоправные деяния в отношении данных лиц должны быть наказуемы, однако вряд ли можно признать обоснованным усиление их уголовно-правовой охраны по сравнению с гражданами, "адаптированными к жизни в гражданском обществе". Кроме того, отметим, что большая часть населения негативно относится к асоциальным элементам, допуская в своих высказываниях резкие выражения и критику в их адрес, что, на наш взгляд, также недопустимо рассматривать в контексте преступлений экстремистской направленности, в первую очередь как деяние, предусмотренное ст. 282 УК РФ. Поэтому согласимся с А.А. Кунашевым, считающим, что "группу лиц можно относить к социальной группе как ценности, охраняемой законом, только если интересы и цели деятельности ее членов не являются противозаконными. Данный критерий позволяет отграничить от экстремистских посягательств преступления, совершенные в отношении наркоманов, проституток, других групп, характеризующихся противоправным поведением"*(227).

А.И. Кравченко отмечает, что "совокупная численность человеческих групп на Земле превышает численность населения в 1,5-2 раза. Так, на планете проживает более 5 млрд. человек, а количество групп, по оценкам специалистов, доходит до 8-10 млрд. и все это возможно благодаря тому, что один индивид может состоять в 5-6 группах"*(228). По существу, общество - это тоже социальная группа, но только самая большая из проживающих на данной территории*(229).

Простейшие на первый взгляд слова "принадлежность к социальной группе" таят в себе множество значений. Одни принадлежат, когда активно участвуют во всех сферах деятельности той или иной социальной группы. Другие считают принадлежностью лишь то, что формально числятся в такой группе или организации. Таким образом, принадлежность - это целый континуум переходных форм от активного взаимодействия до мысленного отождествления себя с социальной группой (т.е. идентификации)*(230).

Но можно выделить и еще одну разновидность принадлежности к определенной социальной группе, о которой человек иногда и не подозревает, к примеру, социологические исследования могут подразделить все общество на самые различные группы (неженатых мужчин, незамужних женщин и т.д.). Конечно же, в повседневной жизни мало кто задумывается, да и может вовсе не знает о том, что, оказывается, он принадлежит к одной из таких социальных групп. В рассматриваемом контексте термин "принадлежность" употребляется уже в ином, статистическом значении. Для конкретного человека такая принадлежность не является чем-то реальным. Определение данной принадлежности может иметь реальное значение для социолога, статистика, криминолога либо иного ученого.

"Таким образом, принадлежность может быть реальной, так или иначе осознаваемой и обозначаемой индивидом, а может быть не реальной, никак не осознаваемой, используемой учеными в качестве критерия классификации людей по категориям"*(231).

С позиции квалификации того или иного деяния как преступления экстремистской направленности важно определить как реальную (осознаваемую), так и не реальную (не осознаваемую) принадлежность потерпевшего к конкретной социальной группе. Причем определяющее значение для юридической оценки деяния имеет отнесение потерпевшего к такой группе с позиции виновного.

Анализ уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности подтверждает, что в сознании лиц, совершающих такие деяния, человеческое общество делится (классифицируется) на составляющие его группы, к одной либо нескольким из которых виновные испытывают ненависть либо вражду. Как правило, данная классификация является донельзя упрощенной, производимой по принципу "наши (свои) - не наши (не свои, чужие)", однако встречаются и попытки околонаучного обоснования соответствующих ненависти либо вражды. При этом виновные не "забывают" и о себе, чаще всего считая себя принадлежащими к "лучшей", с их точки зрения, социальной группе. Осознание данной принадлежности придает "смысл" не только совершению противоправных деяний в отношении представителей ненавистной группы, но и нередко - самой жизни виновного.

Согласно определению Р. Мертона социальная группа - это "совокупность людей, которые определенным образом взаимодействуют, осознают свою принадлежность к группе и считаются ее членами с точки зрения других людей"*(232). Здесь содержатся объективные - непосредственное взаимодействие между людьми - и субъективные признаки - отнесение индивидом себя к членам определенной группы и его соответствующее восприятие другими людьми.

Другое научное мнение характеризует социальную группу как "совокупность людей, имеющих общий социальный признак и выполняющих общественно необходимую функцию в общей структуре общественного разделения труда и деятельности"*(233). Этот подход основан на объективных признаках без учета субъективных. Первый объективный фактор - это общий социальный признак, отличающийся от иных совокупностей людей, вторая объективная составляющая - это собственная общественно необходимая функция данной группы, выделяющая ее из массы других социальных общностей. Социальная группа "фиксирует социальные различия, возникающие между отдельными совокупностями людей в процессе разделения труда и деятельности на основе отношения к средствам производства, власти, характера труда, профессии, образования, уровня и структуры доходов, пола, возраста, национальной принадлежности, места жительства и др., а потому является родовым по отношению к понятиям "класс", "социальный слой", "коллектив", "нация", а также по отношению к понятиям этнической, территориальной, религиозной и др. общностей"*(234). С данной точки зрения все перечисленные в ст. 282 УК РФ признаки общностей (пол, раса, национальность, язык, происхождение и отношение к религии) укладываются в содержание социальной группы, т.е. являются ее разновидностями. С этой точки зрения законодатель не учел смысловой широты понятия "социальная группа", в связи с чем его употребление в ст. 282 УК РФ можно признать неудачным.

Ряд авторов считает, что социальные группы "отличаются от общностей, в основе которых лежат разного рода биологические, биосоциальные, географические признаки и свойства индивидов - расовые, половые, возрастные, национальные, территориальные и т.п."*(235).

В социологии принято выделять "стихийные группы"*(236), или "массовые общности"*(237), которые не относятся к социальным группам и отличаются стихийным, случайным характером возникновения, достаточно коротким периодом существования, а зачастую и размытостью границ (публика, аудитория, толпа).

В социологии существует классификация социальных групп, подразделяющая их на большие и малые. Под малой социальной группой понимается "малочисленная по составу социальная общность, члены которой объединены общей деятельностью, интересами, целями и находятся в непосредственном устойчивом общении друг с другом"*(238).

Большие социальные группы социологи определяют как "устойчивые совокупности значительного количества людей, действующих совместно в социально значимых ситуациях и функционирующих в масштабах общества (страны) в целом... Принадлежность индивидов к данной социальной группе определяется на основе определенной совокупности социально значимых признаков - классовая принадлежность, содержание и характер совместной деятельности, социальный статус, национальность, пол, возраст, образование и т.д."*(239). В малых социальных группах основополагающим аспектом является "непосредственный устойчивый личный контакт"*(240) между всеми членами группы (семья, компания друзей, спортивная команда, производственный коллектив, школьный класс и т.д.). В больших социальных группах, в отличие от малых, "связи и отношения носят не только непосредственный, но и опосредованный характер"*(241). Думается, что законодатель при формулировании текста ст. 282 УК РФ имел в виду большие социальные группы.

Считаем, что в контекстном отношении признак принадлежности к какой-либо социальной группе, указанный в ст. 282 УК РФ с использованием союза "а равно", дополняет другие перечисленные выше признаки, поскольку подразумевает иные критерии для объединения людей в группы, образующие отдельно взятые структурные элементы общества. Пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, имущественное положение, профессия, возраст представляют далеко не полный перечень признаков, которые может вмещать в себя широкое понятие социальная группа. При этом употребление термина "социальная группа" не обладает необходимой ясностью и привносит в ст. 282 УК РФ расширительный смысл. Поэтому признак принадлежности к какой-либо социальной группе подразумевает любые не названные в диспозиции ст. 282 УК РФ признаки. При всей нечеткости указания на принадлежность к какой-либо социальной группе необходимо отметить отсутствие по данному поводу официальных разъяснений, что на практике приводит к неоправданно широкому применению уголовно-правовой репрессии. К сожалению, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем постановлении от 28 июня 2011 г. "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" обошел вниманием признак "принадлежности к какой-либо социальной группе", как, впрочем, и остальные основания для ненависти либо вражды, оставив этот центральный вопрос на усмотрение правоприменителя. Таким образом, обоснованность включения в диспозицию ст. 282 УК РФ признака "принадлежности к какой-либо социальной группе" вызывает сомнение.

Полагаем, что отмеченную проблему не следует исправлять посредством законодательного определения понятия социальной группы, поскольку таковое с неизбежностью повторит и (или) увеличит число признаков, в связи с которыми возбуждаются ненависть либо вражда, а равно унижается человеческое достоинство, и вряд ли привнесет ясность в толкование данного признака. Например, Д.И. Леньшин, говоря о необходимости закрепления легального определения социальной группы в примечании к ст. 282 УК РФ, предлагает изложить его в следующей редакции: "под социальной группой в преступлениях экстремистской направленности следует понимать совокупность людей, которые в силу профессиональной деятельности, совершения систематических совместных действий, а равно открыто выражаемых личных, политических, религиозных и иных убеждений, предпочтений, имеют общие интересы или формы самовыражения, самоидентификации, не противоречащие закону"*(242). Как видим, в этом определении частично повторяются признаки, и без того присутствующие в диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ (политические и религиозные убеждения), а также привносятся новые расплывчатые понятия (личные и иные убеждения, предпочтения, общие интересы, формы самовыражения, формы самоидентификации), что никоим образом не может способствовать единообразному применению ст. 282 УК РФ и препятствовать расширительному толкованию последней.

Анализ уголовных дел показал, что суды рассматривают в качестве социальной группы любую совокупность людей, выделенную по социально значимым критериям (признакам). При этом учитывается, что в законодательном определении преступлений экстремистской направленности обобщенное понятие "какая-либо социальная группа" приводится после признаков, касающихся конкретных разновидностей социальных групп (политика, идеология, раса, национальность, религия), за счет чего к указанному понятию относят большие социальные группы, обладающие сходными по значению признаками. По изученным уголовным делам к таким социальным группам суды относили лиц, ведущих асоциальный образ жизни, принадлежащих к движению "Антифа", являющихся иммигрантами, ветеранов Великой Отечественной войны, должностных лиц, профессиональных политиков.

Например, по приговору Алтайского краевого суда на основании вердикта присяжных заседателей К.А. и К.В. признаны виновными в нескольких насильственных преступлениях, совершенных по мотивам ненависти и вражды в отношении социальной группы.

Как установлено вердиктом присяжных заседателей, К.А. и К.В. из-за неприязни и нетерпимости, испытывая ненависть и вражду к людям, ведущим асоциальный образ жизни, и из-за того, что они собирали металл на территории бывшего тракторного завода в г. Р., заранее объединились с иными лицами для совершения действий против жизни и здоровья любого из людей, ведущих асоциальный образ жизни и собирающих металл на территории бывшего тракторного завода, для чего подыскали биты, травматический пистолет и не менее трех травматических патронов к нему, острые предметы в виде стержней, использовали автомобиль ВАЗ 21101. После чего, руководствуясь вышеизложенным мотивом, совершили ряд насильственных преступлений*(243).

По приговору Октябрьского районного суда г. Владимира С. признан виновным в создании экстремистского сообщества для совершения преступлений экстремистской направленности по мотивам расовой, национальной ненависти в отношении народностей Кавказа, Средней Азии, иных лиц неславянской внешности, а также вражды в отношении социальной группы представителей движения "Антифа"*(244).

По постановлению Октябрьского районного суда г. Архангельска прекращено уголовное дело в отношении Б. в связи с его деятельным раскаянием, обвинявшегося органами предварительного следствия в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, на унижение достоинства группы лиц по признакам принадлежности к социальной группе "иммигранты"*(245).

В соответствии с приговором мирового судьи Вологодской области по судебному участку N 3 Ш. признан виновным в совершении публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности посредством размещения на интернет-ресурсе социальной сети "ВКонтакте" креолизованного текста (текст, фактура которого состоит из двух разнородных частей: вербальной (языковой/речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык), содержащего призывы к осуществлению насильственных действий в отношении ветеранов Великой Отечественной войны*(246).

По уголовному делу, рассмотренному 4 февраля 2013 г. Свердловским районным судом г. Иркутска, К. был осужден по ч. 1 ст. 282 УК РФ, при этом он был признан виновным в совершении действий, направленных на унижение достоинства должностных лиц и профессиональных политиков. Судом было установлено, что К., используя псевдоним, на личной странице в социальной сети "ВКонтакте" размещал смонтированные оскорбительные фотографии и свои уничижительные комментарии к ним, касающиеся высших должностных лиц государства и политиков, направленные на унижение их достоинства.

Кроме того, по одному уголовному делу в качестве социальной группы рассматривался "человеческий вид в целом", при этом мотив был обозначен как идеологическая ненависть. Как указано в приговоре Иркутского областного суда от 2 апреля 2013 г., основой объединения членов экстремистского сообщества А. и Л. стала общность идеологических взглядов и единый мотив совершения преступлений - убийство любого лица и совершение других преступлений против личности, собственности, общественной безопасности и нравственности по мотивам идеологической ненависти к человеческому виду в целом, поскольку ни с кем из потерпевших они лично не были знакомы, в каких-либо отношениях не состояли. Изучив и приняв радикальную идеологию ненависти к людям и призывы к убийствам, они преследовали цель убийства любого человека. Жертв выбирали независимо от возраста и пола, но не способных оказать адекватного сопротивления и с учетом безопасности самих подсудимых (в безлюдных местах, чаще в темное время суток)*(247).

Полагаем, что приведенные примеры еще раз подтверждают наше предложение о необходимости исключения из диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ, а также из уголовно-правового понятия преступлений экстремистской направленности оценочного признака, обозначенного словосочетанием "какая-либо социальная группа". Наличие такого признака создает условия для произвольного применения уголовного закона, что не соответствует принципу законности.

Мы исходим из того, что "любое общество предстает не как нечто однородное и монолитное, а внутренне расчлененное... Социальная структура общества представляет собой совокупность тех связей и отношений, в которые вступают между собой социальные группы и общности людей по поводу экономических, социальных, политических и духовных условий их жизнедеятельности"*(248). Признаки пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе являются основаниями для интеграции людей в различные группы, "которые находятся между собой в состоянии объективно обусловленных связей - социально-экономических, политических, духовных"*(249).

Ранее уже давалось определение социологическому понятию "статусный набор". Из него следует, что один индивид является обладателем нескольких различных социальных статусов. Например, конкретная женщина (пол) может быть русской (национальность) православной христианкой (отношение к религии) с европеоидной внешностью (раса). Каждой отдельно взятой социальной группе также может быть присущ свой специфический статусный набор. Таким образом, преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, может быть связано как с одним социальным статусом (признаком), так и с множеством социальных статусов (признаков) или статусным набором. При этом для квалификации преступления по ст. 282 УК РФ не имеет значения количество признаков, по которым возбуждаются ненависть и вражда, их может быть несколько или только один. Все рассмотренные признаки дифференцируются между собой. Так, например, нельзя отождествлять признак расы и национальности. Вследствие этого при квалификации преступления требуется указание и перечисление в процессуальных материалах, по каким именно признакам возбуждается ненависть и вражда.

В юридической литературе высказано мнение о том, что в ст. 282 УК РФ среди не столь опасных и малореальных проявлений ксенофобии растворились самые взрывоопасные и распространенные виды конфликтов на национальной, расовой, религиозной почве*(250). Аналогичных взглядов придерживается В.В. Лунеев, который отмечает, что принципы и критерии криминализации деяний, разработанные В.Н. Кудрявцевым, были проигнорированы, когда наряду с религиозной, расовой и национальной мотивацией криминализировали политические и социальные побуждения*(251). Проанализировав признаки пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе, авторы настоящего исследования полагают, что данный перечень сформулирован с избыточной полнотой, некоторые признаки дублируют друг друга. Эти выводы подтверждает изучение следственной и судебной практики. Абсолютное большинство преступных посягательств, связанных с возбуждением ненависти и вражды, совершаются по признакам национальной, религиозной, расовой нетерпимости. Мнение относительно целесообразности исключения из диспозиции ст. 282 УК РФ признаков пола, языка, происхождения, принадлежности к какой-либо социальной группе нашло поддержку у 65% опрошенных респондентов.

Считаем, что проблемой определения непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, является указание в диспозиции последней на унижение человека либо группы лиц по перечисленным признакам. Как справедливо отмечает Э.С. Абдуллаева, "признаками состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, охватываются два вида деяний, что по ее мнению, свидетельствует о неверном построении структуры соответствующего уголовно-правового запрета*(252).

Как уже отмечалось ранее, признаки пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе по своей сути выступают основаниями для объединения людей в большие социальные группы. Действия, возбуждающие ненависть и вражду по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе, тем более в обстановке публичности, определяют стремление преступника посягнуть на межгрупповую гармонию, согласие, взаимопонимание в обществе, что фактически обозначает угрозу целостному существованию государства.

Важно уяснить смысл и контекст законодательно закрепленной фразы "унижение человеческого достоинства человека либо группы лиц" применительно к диспозиции ст. 282 УК РФ. Унизить по С.И. Ожегову значит "оскорбить чьё-нибудь достоинство, самолюбие чем-нибудь"*(253).

Понятие достоинства в уголовно-правовом аспекте являет собой сознание человеком своего общественного значения как гражданина, как представителя определенного класса, партии, социальной группы*(254). Другое аналогичное определение характеризует достоинство как внутреннюю самооценку собственных качеств, выражение личной ценности человека, его способностей, мировоззрения, благоразумия, своего общественного значения*(255).

В науке уголовного права с достоинством тесно связана честь. Исторически честь и достоинство всегда выступали как двуединый объект составов "клевета и оскорбление". Честь в русском языке понимается как "хорошая, незапятнанная репутация, доброе честное имя; почет, уважение"*(256). То есть честь понимается как уважительная оценка свойств и качеств личности другими лицами. Достоинство есть "совокупность высоких моральных качеств, их уважение в самом себе; сознание своих прав, своей значимости"*(257). Отсюда под достоинством понимается уважительное отношение человека к самому себе. В диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ происходит вычленение только достоинства. Таким образом, получается, что это преступление посягает лишь на общественные отношения, обеспечивающие право человека на самоуважение (достоинство) в отрыве от общественных отношений, обеспечивающих право человека на его уважение обществом (честь).

В соответствии с Указами Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 апреля 1989 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР" и от 11 сентября 1989 г. "О внесении изменений в Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 апреля 1989 г. "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР" в качестве преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 74 УК РСФСР, стали признаваться "умышленные действия, направленные на возбуждение национальной или расовой вражды или розни, на унижение национальной чести и достоинства...". Как видно из законодательной формулировки, в диспозицию нормы было введено указание на унижение национальной чести и достоинства, чего не было ранее. Употребление оборота "унижение национальной чести и достоинства" стало новеллой в отечественном уголовном законодательстве. При этом в диспозиции данной статьи указывалось лишь на "национальную честь и достоинство", но ничего не было сказано о чести и достоинстве расовом или религиозном. По-видимому, законодатель вкладывал в понятие "национальной чести и достоинства" универсальный смысл, что, на взгляд авторов, не совсем правильно. Положительным аспектом в этой формулировке является целостность двуединого объекта в виде чести и достоинства без их разделения, чего, в частности, нет в современной редакции ст. 282 УК РФ.

После вступления в действие нового УК РФ 1996 г. его ст. 282 в первоначальной редакции называлась "Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды". Диспозиция содержала следующие слова: "Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства...". Как видно из диспозиции статьи в прежней редакции без правовых оснований было опущено указание на национальную честь. Вероятно, законодатель стремился упростить понимание статьи, применив в ее тексте распространенные, обиходные выражения в ущерб юридической технике. Ведь выражения "национальное достоинство" и "национальные чувства" являются общелитературными, употребляются повсеместно (в публицистике, научной и художественной литературе и т.д.), хорошо знакомы широкому кругу населения.

В ст. 282 УК РФ в действующей редакции сказано об унижении достоинства человека или группы лиц по многим упомянутым выше альтернативным признакам. В связи с этим уместно сказать, что Конституцией РФ достоинство личности отнесено к охраняемым государством благам (ст. 21). Неотчуждаемым благом человека признано его достоинство в ст. 150 ГК РФ. Законом также предусмотрена ответственность за действия, унижающие и порочащие достоинство "другого лица" в ст. 128.1 УК РФ "Клевета" и ст. 5.61 КоАП РФ "Оскорбление".

Все отрасли права признают обладателем достоинства только отдельного человека (личность, гражданина, физическое лицо). Так, воспринять унизительную, негативную информацию и счесть, что его достоинство унижено, может только отдельный индивид, который является участником общественных отношений. Однако указанное в диспозиции понятие "группа лиц" представляет собой надындивидуальный субъект социальных отношений, который не обладает органами чувств (слух, зрение и т.п.), а потому не может иметь негативных эмоций (возмущение, гнев и т.д.). Группа лиц, так же как и юридическое лицо или объединение, не может иметь достоинство по определению, поскольку не является индивидуумом.

Для правильного понимания ст. 282 УК РФ следует соотнести возбуждение ненависти, вражды и унижение человеческого достоинства, между которыми в наименовании статьи использован соединительный союз "а равно", а в диспозиции - "а также". В рассматриваемом грамматическом контексте значения слов "а равно" и "а также" совпадают. Эти соединительные союзы подчеркивают однородность, общность действий в виде возбуждения ненависти либо вражды и унижения достоинства человека. Таким образом, в текстуальном смысле первым обязательным (основным) непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, выступают общественные отношения, связанные с конституционным строем в части обеспечения запрета на действия, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду (ч. 2 ст. 29 Конституции РФ). Вторым обязательным непосредственным объектом рассматриваемого преступления являются общественные отношения, обеспечивающие достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

Представляется справедливым утверждение: "в психологическом плане оба понятия ("возбуждение ненависти и вражды", "унижение достоинства") отражают явления одного порядка и определяют действия, одно из которых служит средством реализации другого... Понятие одного из них ("унижение") входит в содержание другого ("возбуждение вражды")"*(258).

Мы полагаем, что упоминание в диспозиции ст. 282 УК РФ достоинства человека либо группы лиц на практике может приводить к конкуренции рассматриваемой нормы со ст. 128.1 УК РФ "Клевета" и ст. 5.61 КоАП РФ "Оскорбление". При такой конкуренции разграничение преступлений должно проводиться в первую очередь по объекту посягательства. Состав преступления в виде клеветы содержится в главе 17 "Преступления против свободы, чести и достоинства личности" раздела VII "Преступления против личности". Состав административного правонарушения в виде оскорбления предусмотрен в главе 5 раздела II КоАП РФ, предусматривающего административную ответственность за правонарушения, посягающие на права граждан. Статья об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства находится в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела Х "Преступления против государственной власти".

Следовательно, преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ, посягает не на межличностные, а на межгрупповые общественные отношения, определяющие социальное согласие и межгрупповую гармонию в российском социуме. В диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ прямо указана возможность совершения этого преступления посредством выполнения действий, унижающих достоинство человека либо группы лиц по перечисленным признакам. В настоящей монографии авторы останавливались на том, что достоинство само по себе может быть присуще только отдельной личности, человеку, но никак не группе лиц как явлению надындивидуальному. Феномен достоинства применим только к отдельной личности, и отражает направленность посягательства на отдельного человека. Распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство человека, полностью охватывается составом клеветы, а унижение чести и достоинства человека, выраженное в неприличной форме, - административным правонарушением в виде оскорбления.

Представляется, что законодатель в контексте ст. 282 УК РФ под достоинством группы лиц подразумевает достоинство каждого из представителей этой группы. При этом посягательство выходит за рамки межличностного уровня и приобретает характер массовый, межгрупповой, поскольку представляет собой возбуждение ненависти либо вражды между двумя или более группами лиц. В связи с этим авторы настоящей монографии считают целесообразным исключить из диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ указание на унижение достоинства человека или группы лиц по указанным признакам. Полагаем, что для соблюдения принципа системности права следует вновь криминализовать оскорбление, предусмотрев в соответствующей уголовно-правовой норме квалифицирующий признак, предполагающий унижение чести и достоинства потерпевшего с учетом признаков его расы, национальности, отношения к религии.

Отметим, что определение объекта преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, является дискуссионным вопросом, причем споры ученых берут свое начало еще в советский период нашей истории.

Например, В.Д. Меньшагин, комментируя ст. 11 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления 1958 г., под непосредственным объектом посягательства рассматриваемого преступления понимал расовое и национальное равноправие*(259). Данный ученый считал, что "действия, ... посягая непосредственно на расовое и национальное равноправие, представляют определенную угрозу для общественного порядка и общественной безопасности. Поэтому-то нарушение национального и расового равноправия относится к группе таких преступлений, которые посягают на основы общественной безопасности"*(260). М.Д. Шаргородский в качестве объекта анализируемого преступления также определял национальное и расовое равноправие граждан*(261). Эта точка зрения базировалась на существовавших тогда конституционно-правовых нормах. Аналогичных взглядов придерживается и М.И. Ковалев, подразумевающий под объектом данного преступления национальное, расовое и религиозное равноправие и свободу исповедовать любую религию или быть атеистом, гарантированные конституциями всех демократических государств*(262).

П.Ф. Тельнов отмечал, что объектом данного преступления являются основы государственного управления в области обеспечения расового и национального равноправия граждан*(263). Такую же точку зрения высказывал и Б.В. Здравомыслов, уточнявший, что объект рассматриваемого преступления заключается в основах государственного управления, т.е. деятельности тех конституционных структур, которые обеспечивают соблюдение равноправия всех граждан вне зависимости от их национальной принадлежности или расы*(264).

По мнению Н.И. Загородникова, объектом преступления, предусмотренного ст. 74 УК РСФСР 1960 г., выступали "национальные отношения в СССР, характеризующиеся равноправием всех наций и национальностей во всех областях политической, государственной, экономической, культурной и семейной жизни"*(265).

Некоторые авторы (С.В. Дьяков, А.Н. Игнатов, С.А. Разумов) объектом преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, называют "честь и достоинство граждан, их конституционные права и свободы, которые они могут использовать и защищать вне зависимости от национальной или расовой принадлежности либо отношения к религии"*(266).

А.В. Наумов связывает непосредственный объект преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, с конституционным запретом на разжигание "...расовой, национальной и религиозной розни (в качестве одного из составляющих основы конституционного строя)"*(267). А.И. Рарог также считает, что непосредственным объектом данного преступления является конституционный принцип недопущения пропаганды или агитации, возбуждающих национальную, расовую или религиозную ненависть и вражду*(268).

В.В. Лунеев под объектом данного преступления понимает конституционные принципы федеративного правового государства (ст. 1 Конституции РФ), в котором единственным источником власти является его многонациональный народ (ст. 3), где запрещается разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (ст. 13) и гарантируется равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности (ст. 19)*(269).

Б.В. Коробейников и А.В. Савинов полагают, что непосредственным объектом этого преступления выступает "...внутренняя безопасность России. Дополнительным объектом являются конституционные права и свободы личности, а также достоинство человека"*(270).

Кроме того, в уголовно-правовой литературе высказано мнение, что объектом рассматриваемого преступления является нормальное развитие национальных, расовых и религиозных отношений в России*(271).

Одно из наиболее полных определений непосредственного объекта преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, сформулировано В.А. Бурковской следующим образом: "Первый непосредственный объект данного преступления - общественные отношения, обеспечивающие единство многонационального народа Российской Федерации и социальное согласие. Иные непосредственные объекты - общественные отношения, обеспечивающие здоровье, телесную неприкосновенность и безопасность указанных ценностей, интересы службы"*(272).

По мнению авторов, для возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства (ст. 282 УК РФ) основной (обязательный) непосредственный объект преступления альтернативен: 1) общественные отношения, обеспечивающие толерантные взаимоотношения между различными элементами общества независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, убеждений, а также принадлежности к какой-либо социальной группе (при возбуждении ненависти либо вражды); 2) общественные отношения, обеспечивающие достоинство человека либо группы лиц с учетом их пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе (при унижении достоинства человека либо группы лиц). Иные непосредственные объекты данного преступления, названные В.А. Бурковской, относятся к его квалифицированным видам, предусмотренным пунктами "а" и "б" ч. 2 ст. 282 УК РФ.

Подводя итог исследованию непосредственного объекта преступления в виде возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства, подчеркнем, что в качестве такового следует рассматривать общественные отношения, складывающиеся по поводу межгруппового согласия и единства в российском социуме. Ю.Н. Демидов справедливо отмечает, что "проявление личной неприязни, неуважения, если оно не сопровождается возбуждением у окружающих вражды или ненависти в отношении представителей той или иной национальности, не образует рассматриваемый состав преступления, а в зависимости от конкретных обстоятельств может рассматриваться как преступление против личности либо как хулиганство"*(273). Сущность действий, предусмотренных ст. 282 УК РФ, состоит в разжигании конфликтов между большими группами людей, например, между представителями различных национальностей, рас, конфессий. На этом фоне указание в ст. 282 УК РФ на "унижение человеческого достоинства" видится избыточным.

Полагаем, что в законодательном определении преступлений экстремистской направленности следует привести исчерпывающий перечень отличительных признаков социальных групп и их представителей, вызывающих ненависть либо вражду виновных. Представляется, что такими признаками должны быть наиболее существенные из них, причем вызывающие ненависть либо вражду в самых крайних формах на протяжении всей истории человеческого общества: принадлежность к определенной расе либо национальности (этносу), в том числе обладание отличающимся цветом кожи, а также отношение к религии. Поэтому предлагаем исключить из диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ указание на признаки пола, языка, происхождения, принадлежности к какой-либо социальной группе как малореальные основания для возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства в сравнении с признаками национальности, расы, отношения к религии.

Объективная сторона преступления представляет собой совокупность установленных законом внешних признаков преступного поведения человека*(274).

От понятия объективной стороны преступления и общего понятия объективной стороны состава преступления следует отличать определение объективной стороны конкретного состава преступления. Объективная сторона конкретного состава преступления характеризуется рядом признаков. "Содержание этого элемента... составляют: деяние (действие или бездействие), являющееся обязательным признаком любого преступления; последствие и причинная связь, представляющие собой обязательные признаки материальных составов, а также факультативные признаки - место, время, обстановка, способ, орудия и средства совершения преступления"*(275).

Центральной частью процесса квалификации преступлений является мысленное сопоставление фактических данных с составом преступления, которое, как правило, начинается именно с признаков, характеризующих объективную сторону последнего. Признаки объективной стороны состава преступления наиболее полно отражены в диспозиции статьи Особенной части УК РФ*(276), подтверждают наличие события преступления и, как правило, служат основанием для возбуждения уголовного дела, именно внешнее проявление общественно опасного деяния в первую очередь воспринимают потерпевший, обвиняемый и свидетели, отражается в следах на месте происшествия.

Диспозиция ст. 282 УК РФ начинается словами "действия, направленные на...". Таким образом, законодатель прямо указывает на то, что данное преступление может быть совершено только в форме действия, а не бездействия. Под действием понимается преднамеренный, целенаправленный акт внешней практической активности человека. Таковыми являются реальное поведение и речевая деятельность. Далее законодатель в диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ говорит о направленности действий. Следует частично согласиться с мнением ученых, считающих, что "в ст. 282 УК РФ направленность действий определяет их устремленность к определенному результату, способность вызвать такие последствия"*(277). Несогласие в данном случае вызывает указание на результат и последствия, не учитывающее формальную конструкцию рассматриваемого состава преступления. Полагаем, что направленность в данном случае, прежде всего, характеризует цель совершаемых действий и отражает сущностное содержание последних как способных достичь соответствующего идеального результата, лежащего за рамками объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ. Иначе говоря, возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства - это желаемый результат, не являющийся объективным признаком данного преступления, однако предопределяющий выбор методов и средств достижения такого результата. При этом преступление окончено вне зависимости от достижения или недостижения последнего.

В рассматриваемом преступлении сложность для правильного понимания представляют формулировки уголовного закона, характеризующие направленность общественно опасных действий:

1) возбуждение ненависти или вражды;

2) унижение достоинства человека или группы лиц.

Термин "возбуждение" толкуется как действие в значении глагола "возбудить - возбуждать" и как состояние по глаголу "возбудиться - возбуждаться" (нервный подъем, волнение)*(278). В контекстном отношении применительно к ст. 282 УК РФ подходит понимание "возбуждения" как действия в значении глагола "возбудить - возбуждать", так как виновное лицо совершает действия в отношении некоторого круга лиц, воздействуя на них, а не пребывает само в соответствующем состоянии.

Согласно позиции ученых-лингвистов слово "возбудить" означает, во-первых, вызвать, породить какое-либо состояние в ком-либо или чем-либо; во-вторых, привести в возбужденное состояние; в-третьих, настроить, восстановить кого-либо против кого-либо; в-четвертых, предложить для решения, поставить на обсуждение*(279).

Полагаем, что термин "возбуждение", используемый в сочетании со словами "ненависть" и "вражда", следует понимать как активные действия, которые могут (а с точки зрения виновных - должны) привести к возникновению либо возобновлению и (или) усилению в других людях ненавистного либо враждебного отношения к каким-либо группам людей (например, к представителям определенной национальности).

"Возбуждающей в смысле ст. 282 УК РФ является такая информация, которая содержит отрицательную эмоциональную оценку и формирует негативную установку в отношении определенной этнической (национальной), расовой, конфессиональной (религиозной) или социальной группы или отдельных лиц как членов этой группы, подстрекает к ограничению их прав или к насильственным действиям против них"*(280). С таким определением в целом можно согласиться, за исключением последней фразы о подстрекательстве, которое, по нашему мнению, относится к другому преступлению - публичным призывам к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280 УК РФ) и то в его общесоциальном, а не в уголовно-правовом понимании. Полагаем, что подстрекательство может касаться только склонения другого лица к совершению конкретного преступления, а не настраивания кого-либо против социальных групп и (или) их представителей, а равно побуждения к осуществлению противоправных действий в целом без выделения из них одного или нескольких уголовно наказуемых деяний.

В Толковом словаре русского языка термины "ненависть" и "вражда" определяются за счет взаимного использования друг друга. Так, под ненавистью понимается "чувство сильной вражды, злобы"*(281), а под враждой - "отношения и действия, проникнутые неприязнью, ненавистью"*(282).

Вместе с тем, по нашему мнению, в уголовно-правовом смысле содержание понятий "ненависть" и "вражда" не является идентичным. Объясним свою позицию.

Термин "вражда" в современном языке практически не используется, в научном же обороте, а именно в психологии, он трансформировался во "враждебность". Однако если "враждебность" понимается, скорее, как интрапсихическое образование, то "вражда" наряду с внутренним психическим компонентом включает также и внешние практические (конфликтные, деструктивные) действия по отношению к своему объекту*(283).

Ненависть же определяется в психологии как "стойкое активное отрицательное чувство человека, направленное на явления, противоречащие его потребностям, убеждениям, ценностям", способное "вызвать не только соответствующую оценку своего предмета, но и активную деятельность, направленную против него"*(284).

Приводя те же определения ненависти и вражды, авторы книги "Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика" приходят к выводу, что "ненависть является наиболее ярко выраженной, возможно, крайней формой проявления вражды"*(285). Однако, по нашему мнению, ненависть может составлять основу вражды, а не наоборот, так как приведенные определения позволяют утверждать, что вражда всегда означает готовность лица к деструктивным действиям, а ненависть лишь предполагает такую возможность. Следовательно, когда лицо, ненавидя кого-либо, готово перейти либо переходит к активным действиям против соответствующего объекта, можно вести речь о возникновении вражды по отношению к последнему. Кроме того, именно в такой последовательности термины "ненависть" и "вражда" употребляются в наименовании и в тексте диспозиции ст. 282 УК РФ, а также в примечании 2 к ст. 282.1 и в п. "е" ч. 1 ст. 63 этого УК. Вместе с тем отметим, что для юридической оценки того или иного деяния как преступления экстремистской направленности разграничение понятий вражды и ненависти не имеет существенного значения - важно доказать одно либо другое, а равно их сочетание в качестве содержания направленности общественно опасных действий. Однако для целей назначения справедливого наказания следует установить и доказать, какое именно чувство испытывал и (или) возбуждал виновный по отношению к соответствующей социальной группе и (или) ее представителям - ненависть либо вражду. Полагаем, что суд при постановлении обвинительного приговора должен учитывать, что лицо, испытывающее и проявляющее вражду, представляет большую опасность, нежели тот, кто ограничивается только ненавистью.

Проведенный нами опрос сотрудников органов предварительного расследования, прокуратуры, а также судей показал, что подавляющее большинство (84%) считает термины "ненависть" и "вражда" синонимичными понятиями, разграничение которых не имеет практического смысла. При этом 10% вовсе затруднились высказать свое мнение по поводу различий ненависти и вражды, а 6% указали, что вражда является не только крайним проявлением ненависти, но еще и противоправными действиями.

При разработке проекта постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" членами рабочей группы и научно-консультативного совета было предпринято множество попыток определить ненависть и вражду, а также разграничить данные понятия и характеризуемые ими мотивы. Более того, соответствующий запрос был направлен на факультет психологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, в ответе на который были изложены следующие положения*(286).

В-первых, было отмечено, что для адекватного толкования понятий ненависти и вражды требуется проведение лингвистической экспертизы.

Во-вторых, было подчеркнуто, что в научной психологии единство взглядов на определение понятий "ненависть" и "вражда" отсутствует.

В-третьих, было указано на возможность выделить в понятиях ненависти и вражды определенные, различающие их черты.

Ненависть представляет собой эмоциональное явление, характеризуемое предметной отнесенностью (ненавидят всегда кого-то), выраженной негативной модальностью, устойчивостью. Ненависть рассматривается как чувство неприязни, отвержения, негативной оценки, обесценивания, приписывания негативных черт и свойств объекту ненависти, который воспринимается и оценивается в качестве причины депривации (неудовлетворения значимых потребностей). Это чувство создает определенную установку в виде готовности к выражению ненависти на уровне сознательных оценок, суждений и отношений, а также на уровне реальных агрессивных действий, причиняющих ущерб объекту ненависти, его благополучию, соматическому, психологическому и психическому здоровью, жизни. Вместе с тем переживание ненависти может быть компенсировано ориентацией личности на моральные и конвенциональные нормы, значимые ценности и получить выражение в указанных действиях.

Вражда же выступает как вид взаимодействия между отдельными людьми или их группами, обладающий деструктивно-агрессивным характером и преследующий цели нанесения ущерба противоположной стороне и удовлетворения собственных потребностей, в том числе в самоутверждении за счет противной стороны.

Резюмируя данные положения, представители МГУ им. М.В. Ломоносова отметили, что ненависть - чувство, а вражда - активное взаимодействие; ненависть создает установку поведения (готовность к поведению определенного рода), которая вместе с тем может быть блокирована и не получить воплощения в конкретных враждебных действиях, а вражда всегда выражается в определенных агрессивно-разрушительных действиях; ненависть не всегда вызывает симметричное ответное чувство, а вражда представляет собой симметричное поведение обеих сторон.

Для конкретизации уголовно-правового содержания терминов "ненависть" и "вражда" важно учитывать взаимное смысловое влияние, с одной стороны, понятия "экстремистская направленность" и указанных дефиниций - с другой. Остановимся на толковании словосочетания "экстремистская направленность".

Слово "экстремистский" является производным от термина "экстремизм" (от латинского слова "extremus"), определяемого как "приверженность к крайним взглядам и мерам (обычно в политике)"*(287). Различным словам сходный смысл придает приставка "экстра...", образующая имена существительные и прилагательные со значением: 1) высший, например экстра-класс; 2) выходящий за пределы обычного, например экстраординарный; 3) экстренный, например экстрапочта*(288). Полагаем, что для правильного понимания прилагательного "экстремистский" целесообразно использовать приведенное толкование термина "экстремизм" и приставки "экстра..." отчасти в ее первом и преимущественно во втором значении.

Под направленностью лингвистами понимается целеустремленная сосредоточенность на чем-нибудь мыслей, интересов*(289). Причем в преступлениях экстремистской направленности мысли и интересы виновных сосредоточены на ненависти либо вражде в отношении представителей определенных социальных групп или таких групп в целом.

Исходя из приведенных определений, можно утверждать, что экстремистская направленность преступлений предполагает выходящее за рамки допустимого в обществе негативное отношение к определенным социальным группам и (или) их представителям, основанное на ненависти либо вражде к данным группам и соответствующим индивидам. Такое отношение обусловлено конкретным отличительным признаком (признаками) этих социальных групп и (или) их представителей: например, принадлежностью к какой-либо ненавистной расе, национальности либо религии. При этом виновный осознает, что в своем противоправном поведении он проявляет соответствующие ненависть либо вражду и, как правило, желает их продемонстрировать.

Возвращаясь к определению ненависти и вражды, отметим, что они представляют собой близкие, взаимообусловленные, связанные между собой, однако не тождественные понятия. Если ненависть - это чувство в виде внутреннего психического состояния человека, его душевного переживания*(290), то вражда - это уже отношения и действия, характеризующиеся преднамеренным, целенаправленным актом внешней практической активности человека (реальное поведение, речевая деятельность). Законодатель также проводит различие между данными дефинициями с использованием разделительного союза "либо". Как мы уже отмечали ранее, ненависть может предшествовать вражде, т.е. последняя может являться следствием ненависти, поскольку именно душевное внутреннее переживание человека побуждает его к совершению тех или иных осознанных и волевых действий. По мнению авторов настоящего исследования, ненависть как чувство детерминирует вражду как отношения и действия.

Термин "возбуждение" в имеющемся контексте употребим в значении вызвать, пробудить. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что рассматриваемые действия совершаются с тем, чтобы сначала вызвать, пробудить внутреннее психическое состояние отвращения, неприязни у одной или двух сторон, а затем повлечь преднамеренные, целенаправленные акты недружелюбной (конфликтной) практической активности человека.

Наряду с деянием, направленным на возбуждение ненависти либо вражды, в ст. 282 УК РФ преступными признаются действия, имеющие своей целью унижение человеческого достоинства.

"Унижение", как и "возбуждение", применительно к тексту ст. 282 УК РФ, является отглагольным существительным и в данном контексте принимает значение глаголов. Поэтому под ними следует понимать действие глаголов "унизить", "возбудить". Унизить - значит "оскорбить чьё-нибудь достоинство, самолюбие чем-нибудь"*(291).

По нашему мнению, действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, заключаются в стремлении спровоцировать столкновения не между конкретными личностями, а между большими группами людей, в качестве которых выступают целые национальности, конфессии, расы. С.В. Дьяков обоснованно указывает на то, что идеи и взгляды при совершении преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, носят общий характер и не обращены к конкретной личности*(292). По данному поводу Л.И. Залиханова отмечает, что "...при высказывании подобных идей отсутствует четкое указание на конкретных людей либо их имена приводятся только в качестве иллюстрации общей враждебности данной группы"*(293). Действия, направленные на унижение чести и достоинства человека по признаку национальности, расы, отношения к религии, вероятно, предполагают стремление оскорбить национальное, расовое, религиозное самолюбие каждого из представителей определенной группы и подорвать их уважение остальной частью общества.

Как указывается в Методических рекомендациях Генеральной прокуратуры*(294), "унижение национального достоинства выражается в распространении ложных измышлений, извращенных или тенденциозно подобранных сведений об истории, культуре, обычаях, психологическом складе, верованиях, идеях, событиях, памятниках и документах, входящих в число национальных или религиозных ценностей, позорящих или оскорбляющих этническую или конфессиональную группу либо ее отдельных представителей как членов этой группы, заключающих в себе издевку, отвращение или презрение к ним".

При рассмотрении ст. 282 УК РФ требуется соотнести возбуждение ненависти, вражды и унижение человеческого достоинства, между которыми в названии статьи использован соединительный союз "а равно", а в диспозиции - "а также". В рассматриваемом грамматическом контексте значения сочетаний "а равно" и "а также" совпадают. Эти соединительные союзы подчеркивают однородность, общность действий, направленных на возбуждение ненависти, вражды и унижение достоинства человека. Исходя из этого, можно заключить, что законодатель в ст. 282 УК РФ не пытается разграничить возбуждение ненависти, вражды и унижение человеческого достоинства. Другими словами, преступник, совершая указанные в законе действия, одновременно унижает человеческое достоинство и возбуждает ненависть, вражду. Б.В. Коробейников и А.В. Савинов полагают, что указанные выше действия тесно связаны между собой, и в конкретных обстоятельствах их признаки выступают, как правило, в комплексном виде*(295). Вместе с тем при квалификации содеянного по ст. 282 УК РФ необходимо учитывать, что соответствующее преступление может быть направлено не только на возбуждение ненависти или вражды, но и на унижение человеческого достоинства.

Например, по приговору Барнаульского гарнизонного военного суда от 28 июня 2013 г. двое военнослужащих (дагестанец и бурят) были признаны виновными в совершении действий, направленных на публичное унижение чести и достоинства своих русских сослуживцев по признаку национальности, выразившееся в нанесении последним на спину пеной для бритья надписей "ВА005" и "БУРЯТ", подчеркивающих национальную принадлежность осужденных, публичном фотографировании на фоне этих надписей, а также размещении соответствующих фотографий в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет"*(296).

Примером квалификации содеянного как действий, направленных на унижение достоинства человека или группы лиц, является и уголовное дело, рассмотренное Набережночелнинским городским судом Республики Татарстан, по приговору которого от 5 сентября 2013 г. Р. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ, а именно в размещении в сети "Интернет" на своей странице фотографий, в том числе известных и публичных лиц, изображения и тексты к которым содержали высказывания с отрицательными оценками и оскорбительными характеристиками коренных этносов Кавказа, приписывающими им человеческую неполноценность, и призывы к насильственным действиям*(297).

В юридической литературе приводятся следующие мнения относительно действий, возбуждающих ненависть и вражду на межгрупповом уровне по признакам расы, национальности и религиозной принадлежности. Так, С.В. Дьяков пишет, что действия, выражающие объективную сторону состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, чаще всего связаны с распространением идей и взглядов, которые подрывают доверие и уважение по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии либо принадлежности к какой-либо социальной группе, вызывают неприязнь, чувство ненависти по тем же признакам*(298). "Распространение указанных идей и взглядов может выступать в виде агитации и пропаганды, выражаться в устной, письменной либо наглядно-демонстрационной форме"*(299).

Полагаем, что агитация и пропаганда выступают одними из способов совершения рассматриваемого преступления. Употребление или неупотребление понятий "агитация" и "пропаганда" - это вопрос терминологии. Однако следует заметить, что с этими категориями в определенной степени связана историческая неприглядность памятной и одиозной ст. 58-10 УК РСФСР 1926 г. Сама же практика законодательного использования дефиниций "пропаганда" и "агитация" относится еще к периоду действия УК РСФСР 1922 г., где ст. 83 предусматривала только одну форму возбуждения национальной вражды и розни, а именно путем пропаганды и агитации. В уголовно-правовой литературе под пропагандой понимается распространение определенных идей среди ограниченного круга лиц, а агитация подразумевает распространение одной какой-либо идеи среди широкого круга лиц*(300). Статья 282 УК РФ в первоначальной редакции почти полностью соответствовала последнему варианту ст. 74 УК РСФСР 1960 г. и наряду с действиями, направленными на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, предусматривала уголовную ответственность за "пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности...". По всей вероятности, под пропагандой исключительности подразумевалось возвеличивание одной или нескольких национальных, расовых, религиозных групп за счет принижения и умаления значимости другой или других национальных, расовых, религиозных групп. Часто подобные проявления лежат в основе таких опасных явлений, как расизм, национализм, религиозный экстремизм.

В.А. Бурковская под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц понимает "любые действия (распространение листовок, периодических и непериодических печатных изданий; публичные выступления, неприемлемое для верующих поведение в местах проведения религиозных обрядов и т.д.), имеющие своей целью сформировать негативные, недоброжелательные установки по отношению к представителям определенной общности..."*(301).

С.И. Никулин также видит в рассматриваемых действиях "распространение в обществе или, по крайней мере, среди более или менее широкого круга людей взглядов, идей, которые подрывают уважение к какой-либо нации (национальности), расе или религии, возбуждают чувство неприязни к ним, а также к тем или иным их представителям"*(302). При этом, по его мнению, "распространение взглядов и идей может производиться в устной, письменной форме и в основе своей опираться на вымышленные или тенденциозно подобранные измышления, возбуждающие чувство неприязни к образу жизни, исторической роли, укладу семейно-бытовых отношений, культуре, нравам и обычаям той или иной нации (расы), а также культовым ценностям и обрядам определенной конфессии"*(303).

А.В. Наумов считает, что под возбуждением ненависти или вражды по указанным в диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ признакам понимается попытка создать конфликты между гражданами по названным причинам (признакам), а под унижением человеческого достоинства - выражение дискриминационного отношения к определенному лицу или группе лиц по указанным признакам (пол, раса, национальность и др.)*(304).

Л.И. Залиханова полагает, что "объективную сторону рассматриваемого состава преступления образуют действия, направленные на распространение сведений, призывов или совершение иных действий, формирующих чувства отчуждения, недовольства, озлобленности и мести между людьми различных национальностей, рас и религий, что неизбежно ведет к межнациональным, межрасовым и межрелигиозным столкновениям"*(305).

А.Е. Беляев указывает, что действия, предусмотренные ч. 1 ст. 282 УК РФ могут заключаться в распространении взглядов, идей, оценок или призывов; совершении провокаций (инсценировок, ложных обвинений и т.п.), которые могут совершаться в устной, письменной или иной формах. Как указывает ученый, распространение оценок, взглядов, идей, призывов, как правило, опирается на вымышленные факты или тенденциозно преподносимые сведения, возбуждающие чувство неприязни к образу жизни, исторической роли, укладу семейно-бытовых отношений, культуре, нравам и обычаям той или иной национальности, расы, а также культовым ценностям и обрядам определенной конфессии*(306).

Похожие точки зрения при описании действий, образующих состав преступления, предусмотренный ст. 282 УК РФ, имеются и у многих других ученых в области уголовного права*(307). Каждое из приведенных воззрений, даже при некоторых отличиях, справедливо и имеет право на существование. Близость позиций ученых отражает единообразное понимание действий, формирующих ненависть, вражду между отдельными общностями людей. При этом некоторые различия в формулировках объясняются многочисленностью способов, с помощью которых виновные лица могут реализовать свой умысел. Уголовный закон, указывая на направленность действий, не говорит об их содержании и не ограничивает их перечень. Представляется, что в уголовно-правовой литературе в качестве сущности деяния называется стремление посеять между людьми разных национальностей, рас, религиозных конфессий взаимное недоверие, развить на основе тенденциозных, оскорбительных либо клеветнических суждений взаимное отчуждение, подозрительность, переходящие в устойчивую враждебность*(308). Различия в подходах к пониманию действий, возбуждающих ненависть и вражду, у специалистов в области уголовного права связаны, по мнению авторов настоящего исследования, с описанием частных случаев совершения преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ.

В соответствии с разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации под действиями, направленными на возбуждение ненависти либо вражды, следует понимать, в частности, высказывания, обосновывающие и (или) утверждающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия, в отношении представителей какой-либо нации, расы, приверженцев той или иной религии и других групп лиц*(309).

Действия, направленные на возбуждение ненависти или вражды по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к религии, могут проявляться в самых разнообразных формах: выступлениях на митингах, собраниях и т.п., подготовке и демонстрации рисунков и иных изображений, опубликовании статей и брошюр, исполнении песен, стихов перед аудиторией и т.п. Все эти и подобные действия объединяет "их способность воздействовать на сознание людей по формированию негативного нелестного образа представителя или группы людей не в зависимости от их личных качеств, а из-за принадлежности к какой-то определенной вышеназванной группе. Воздействие на сознание людей может происходить прямым или завуалированным способом"*(310).

Отметим, что необходимо различать информацию, возбуждающую ненависть и вражду, и констатацию фактов, которая не направлена на формирование негативного эмоционального отношения к какой-либо группе людей или отдельному ее представителю. Также нельзя относить к информации, выступающей своеобразным средством данного преступления, и сведения научных исследований*(311). Вместе с тем тенденциозный подбор и оглашение указанных сведений могут содержать признаки возбуждения ненависти или вражды в смысле ст. 282 УК РФ.

В указанных ранее Методических рекомендациях Генеральной прокуратуры Российской Федерации подчеркивается, что "от информации, возбуждающей вражду, следует отличать констатацию фактов. Последняя не несет никакого отрицательного "эмоционального заряда" и не направлена на формирование негативной установки. Поэтому нельзя, например, считать возбуждением национальной вражды сообщение о том, что самыми неграмотными среди россиян, по данным социологических исследований, являются цыгане. Психологическое содержание данной информации будет заключаться в том, чтобы привлечь к этой проблеме внимание общественности и специалистов, а не укрепить в массовом сознании стереотип о необучаемости цыган как национальной черте".

Отметим, что для констатации оконченного преступления соответствующие общественно опасные действия должны быть направлены на возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства по указанным признакам, но не обязательно достигать возникновения у кого-либо таких эмоциональных отношений к другим людям.

Употребление в диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ слова "действие" во множественном числе может создать проблему толкования данной уголовно-правовой нормы, состоящую в вопросе о возможности признания факта совершения рассматриваемого преступления в полном объеме уже при осуществлении одного действия, направленного на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека или группы лиц. По нашему мнению, данное преступление окончено при совершении хотя бы одного действия, имеющего указанную направленность, при условии, что состоялось нарушение соответствующего объекта, а деянию присуща необходимая степень общественной опасности. Приведенная позиция нашла свое отражение в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности", где отмечается, что рассматриваемое преступление "считается оконченным с момента совершения хотя бы одного действия, направленного на возбуждение ненависти либо вражды, а равно на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам их принадлежности к определенным полу, расе, национальности, языку или в зависимости от происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе"*(312). Вместе с тем однозначное разрешение выделенной проблемы возможно лишь за счет соответствующего изменения уголовного закона.

Как отмечается в используемых Методических рекомендациях Генеральной прокуратуры Российской Федерации, "под действием в контексте данной нормы следует понимать любой целенаправленный акт внешней практической деятельности, включая речевое изложение мысли и иные формы передачи информации языковыми или изобразительными средствами. Такими действиями являются использование публичных высказываний, печатных изданий, иных средств массовой информации (радио, телевидение) для передачи устных, письменных или аудиовизуальных сообщений, которые направлены на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды".

Необходимо учитывать, что для действий, направленных на унижение достоинства человека или группы лиц по признакам расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к определенной социальной группе, неприличная форма их выражения не является обязательным признаком. Важно, чтобы высказывания, жесты, демонстрация рисунков, карикатур, кино- или видеофильмов, аудиозаписей и другие подобные действия затрагивали расовую, половую, языковую принадлежность одного или нескольких лиц (как минимум двух), а равно их происхождение, отношение к религии либо принадлежность к какой-либо социальной группе, выражали неприязненное, оскорбительное к ним отношение, чем унижали достоинство потерпевших, т.е. их внутреннюю самооценку с учетом обладания указанными признаками.

Для совершения рассматриваемого преступления виновные могут подготавливать и (или) использовать так называемые экстремистские материалы, которые определяются в п. 3 ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" как "предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы".

Полномочия по ведению списков экстремистских материалов первоначально были возложены на Федеральную регистрационную службу, обобщавшую информацию, поступающую из ее территориальных подразделений, а также из судов. Впервые такой список был обобщен по состоянию на 9 июля 2007 г. и включал в себя 14 наименований, в том числе кинофильм "Вечный жид" (по решению Тихвинского городского суда Ленинградской области от 25 мая 2004 г.); музыкальный альбом "Музыка белых" группы Order (по решению Первомайского районного суда г. Омска от 23 ноября 2006 г.)*(313).

Обновленные списки экстремистских материалов, предоставляемые в настоящее время Минюстом России, должны публиковаться в "Российской газете". Так, Федеральный список экстремистских материалов по состоянию на 6 августа 2008 г.*(314) содержал 219, а по состоянию на 30 марта 2012 г.*(315) - уже 955 наименований таких материалов.

"Включение информационных материалов в федеральный список экстремистских материалов означает запрет на их распространение на территории Российской Федерации"*(316). В соответствии со ст. 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности", "информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу"*(317).

При описании объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, мы вплотную подошли к вопросу о смысловой направленности действий, разжигающих ненависть и вражду среди различных социальных общностей. При определении смысловой направленности рассматриваемого преступления внимание следует уделить не столько юриспруденции, сколько социальной психологии, лингвистике, так как в основе совершаемых преступных действий лежат психологические и лингвистические методы, приемы воздействия на определенную аудиторию. Абсолютное большинство таких приемов основаны на использовании двух методов воздействия: внушения или убеждения.

Внушение - это метод воздействия, рассчитанный на некритическое восприятие сообщения субъектом. Оно не нуждается в доказательствах и логике и предполагает не согласие субъекта с высказанным суждением, а простое принятие информации без ее активного и целенаправленного анализа. Воздействие здесь ориентировано не на рассудок, а на эмоциональную сферу, не на сознание, а на бессознательное. Поэтому в основе внушения лежит ослабление действия сознательного контроля, осуществляемого индивидом в отношении воспринимаемой информации*(318).

Убеждение основано на обращении к сознанию людей посредством логической систематизации и упорядочивания фактов, выводов, умозаключений, подтверждающих открыто декларируемый тезис, с целью добиться согласия аудитории (или собеседника) с высказанной точкой зрения. Обязательным условием убеждения является строгое следование правилам логики, поскольку оно апеллирует к рациональному мышлению субъекта, его разуму*(319).

Нередко недостоверные сведения приобретают вид внешне логичных, объективных, точных за счет подтасовок, неправильно построенных умозаключений, ложных посылок, скрытых манипуляций (от лат. manus - рука) информацией и т.д. Часто убеждение аудитории происходит именно так. Внушение и убеждение, дополняя друг друга, используются в каждом акте общения, в том числе и в массовых коммуникативных процессах*(320).

Таким образом, все случаи возбуждения ненависти и вражды можно подразделить на две группы:

1) ситуации, когда экстремистский смысл сообщения никак не скрывается, а разжигающие ненависть и вражду призывы и сведения провозглашаются прямо и открыто, в связи с чем они воспринимаются одинаково всеми субъектами (их можно назвать очевидными случаями);

2) ситуации, когда смысловая направленность высказываний носит закамуфлированный характер, поэтому нуждается в установлении и выявлении.

Если в первом случае возбуждение ненависти, вражды легко распознается и имеет только правовое содержание, то во втором, при завуалированном характере сообщения, содержание его будет иметь не просто правовую, но и психологическую природу.

Скрытый характер воздействия означает, что автор материала стремится оказать влияние в первую очередь не на сознание, а на аффективную сферу и подсознание представителей определенной аудитории, используя специальные приемы и способы воздействия, относящиеся главным образом к методу внушения, а не убеждения. В результате такого закамуфлированного воздействия страдают те психические образования индивидов, которым в наименьшей степени присуща способность подвергать критическому анализу и рациональной оценке - эмоциональная сфера, недифференцированная враждебность, неосознаваемые опасения, страхи, недовольство и т.д. Человек не может четко выявлять скрытые механизмы, приемы психологического воздействия на собственное сознание и подсознание в сообщении ксенофобского содержания.

Ученые, исследовавшие вопросы психологических приемов манипулятивного воздействия на человека, выделяют следующие сущностные характеристики этого феномена:

- направленность воздействия на сознание и подсознание человека с целью изменения его установок и поведения;

- скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленности);

- деперсонализированное, "вещное" отношение манипулятора к объекту воздействия как к орудию, средству достижения собственной цели, а не как к личности ("объектный подход")*(321).

Для демонстрации действенности манипулирования массовым сознанием можно привести следующие доказанные положения. Известно, что звучание громкой и мелодичной музыки с четким ритмом (по образцу маршей) мобилизует, оказывает активизирующее влияние на психику людей, особенно на демонстрациях, митингах. Само воздействие таких музыкальных композиций на аудиторию происходит помимо ее воли, вне зависимости об информированности слушателей о его механизмах и принципах. Подобного эффекта также достигают специально подготовленные сообщения средств массовой информации, публичные выступления. Еще одним примером служит прямая корреляция между нагнетанием страха в сообщении (до "оптимального" уровня) и повышением показателей результативности убеждающей коммуникации*(322). К числу скрытых средств относится также подача информации в очень высоком темпе и одновременно ее дробление на отдельные, несогласованные друг с другом фрагменты. В такой ситуации зритель, стараясь уследить за быстрой речью коммуникатора, частой сменой сюжетов на телеэкране, не успевает сконцентрировать свое внимание, быстро переключить его с одного на другой сюжет. Восприятие таких материалов имеет обобщенный и поверхностный характер. Реципиент (от лат. recipientis - принимающий, получающий) упускает важные элементы сообщений (в частности, ссылки на источники информации) и уже сам в своем воображении связывает несогласованные части воспринимаемых телепрограмм*(323).

Кроме приемов из области социальной психологии, при определении экстремистской направленности большое значение имеют специальные языковые средства воздействия на аудиторию, изучающиеся в рамках лингвистики. Здесь "языковые единицы (особенно слова, выражения) в контексте с другими языковыми средствами данного текста могут приобретать дополнительные осмысления и стилистические оттенки (коннотации) под влиянием микро- и макротекста данного речевого произведения в развитие тех смысловых и стилистических значений, которые эти речевые единицы имеют в языке"*(324). В число конкретных способов, вуалирующих интолерантное содержание сообщений средств массовой информации, входят такие литературные приемы, как: аллюзия, гротеск, ирония, сарказм, метафора, шарж, эвфемизм*(325).

В лингвистике существуют другие группы приемов языкового воздействия на аудиторию:

- употребление автором слов-ярлыков, "отмечающих" объекты положительным или отрицательным значением (добрый - злой, свой - чужой, правдивый - лживый, плохой - хороший и т.п.);

- использование выражений при подаче недостоверной информации в виде "бесспорно", "несомненно", "доказано";

- подмена смысла слов и др.

Нами приведена лишь малая часть существующих приемов и способов манипулирования массовым сознанием, в том числе используемых для возбуждения ненависти либо вражды. Не представляется возможным описать все механизмы завуалированного воздействия на аудиторию в рамках настоящей работы, поскольку, во-первых, требуется отдельное тщательное исследование, не ограниченное одной отраслью знаний, а во-вторых, детальное познание всех приемов выходит за пределы изучения объекта и предмета настоящей работы.

Совершенно ясно, что рассмотренные методы влияния на массовое сознание находятся на стыке лингвистики, социальной психологии, музыковедения, киноведения, искусствоведения, религиоведения, этнологии. На этом фоне крайне важным является выявление подобных приемов в ходе специального исследования смысловой направленности публичных выступлений и сообщений средств массовой информации независимым, компетентным, объективным специалистом - экспертом или научным консультантом. Несмотря на злободневность ксенофобских проявлений, в настоящее время ощущается острый дефицит квалифицированных специалистов, способных на высоком научном уровне проводить психолингвистические экспертизы, давать теоретически обоснованные и методически грамотные заключения, отвечать на поставленные перед ними вопросы, при этом оставаясь в границах собственной профессиональной компетенции. В пользу этого утверждения В.А. Бурковская не без оснований утверждает, что в практической деятельности следственные органы и суды сталкиваются с определенными трудностями, вызванными отсутствием в российских судебных экспертных учреждениях специалистов в области социальной психологии. Проведение исследований в настоящее время зачастую поручается преподавателям различных учебных заведений, специализирующимся в области филологии, политологии, прикладной психологии, религиоведения и др. Вследствие чего компетентное исследование материалов подменяется философскими рассуждениями о той или иной проблеме, экспертные заключения противоречат друг другу. Все это приводит к нарушению принципа неотвратимости наказания*(326).

В Методических рекомендациях, подготовленных Генеральной прокуратурой Российской Федерации, выделяются "главные" признаки, позволяющие дать правильную оценку тексту публикации как направленному на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды:

- формирование и подкрепление негативного этнического стереотипа, отрицательного образа нации, расы, религии;

- перенос различного рода негативных характеристик и пороков отдельных представителей на всю этническую или религиозную группу;

- приписывание всем представителям этнической или религиозной группы стремления следовать тем древним обычаям, верованиям, традициям, которые негативно оцениваются современной культурой;

- утверждения о природном превосходстве одной нации, расы, религии и неполноценности или порочности других;

- приписывание враждебных действий и опасных намерений одной нации, расе, религии по отношению к другой;

- возложение вины и ответственности за деяния отдельных представителей на всю этническую, расовую, религиозную группу;

- утверждения об изначальной враждебности определенной нации, расы, религии;

- утверждения о полярной противоположности и несовместимости интересов одной этнической или религиозной группы с интересами других;

- утверждения о наличии тайных планов, заговоров одной национальной или расовой, религиозной группы против других;

- объяснение бедствий и неблагополучия в прошлом, настоящем и будущем существованием и целенаправленной деятельностью определенных этнических, расовых, религиозных групп;

- побуждение к действиям против какой-либо нации, расы, религии;

- поощрение, оправдание геноцида, депортации, репрессий в отношении представителей какой-либо нации, расы, религии;

- требования вытеснения из различных сфер деятельности лиц определенной национальности, расы, конфессиональной принадлежности;

- требования ограничить права и свободы граждан или создать привилегии по национальному, расовому, религиозному признаку;

- угрозы и подстрекательства к насильственным действиям в отношении лиц определенной национальности, расы, религиозной принадлежности.

При этом в данных Методических рекомендациях указывается, что в случаях, когда "...в процессе проверки при содержательном анализе публикации (публичного выступления) будет выявлено, что текст или его часть прямо подпадают под один или несколько вышеперечисленных признаков, необходимо решать вопрос о возбуждении уголовного дела". Также обращается внимание на то, что не каждый материал такого рода выражает перечисленные идеи в неприкрытой форме. Такой материал может быть исполнен так, что подобные мысли автора "внушаются исподволь" с помощью различных уловок. В результате информация, способная возбудить враждебность к тем или иным этническим, расовым, религиозным группам, унизить человеческое достоинство, становится завуалированной, но понятной лицу, ее воспринимающему. Публикатор (оратор) в таких случаях чаще всего намерен не только возбудить ненависть либо вражду под видом реализации предоставленного ему Конституцией РФ права на свободу слова и свободу массовой информации, но еще и уйти от ответственности.

Поэтому определение социально-психологической направленности текста и доказывание направленности действий на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства становится особенно сложным, когда провозглашаемые идеи и представления внедряются в общественное сознание изощренными способами манипулирования информацией, специальными языковыми, изобразительными и иными средствами передачи воспринимающему лицу уничижительных характеристик, отрицательных оценок, негативных установок и побуждений к действиям против представителей какой-либо нации, расы, религии. В таких случаях необходимо использование специальных познаний.

По уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности, как правило, назначаются и проводятся не только лингвистические, но и другие экспертизы (политологическая, культуроведческая, религиоведческая), в том числе имеющие комплексный характер (психолого-лингвистическая, компьютерно-техническая, информационно-компьютерная, лингвистико-религиоведческая, а также психолого-лингвистико-религиоведческая). Кроме того для оценки стоимости восстановительного ремонта, необходимого для удаления нанесенных подсудимым надписей и рисунков, проводились строительно-технические экспертизы. В большинстве случаев соответствующие экспертизы назначаются в рамках досудебного производства органами предварительного расследования. Вместе с тем существуют и примеры назначения экспертизы судом, что обусловлено неполнотой исследования доказательств либо процессуальными нарушениями на стадии предварительного расследования.

Так, по уголовному делу по обвинению Г. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ, при описании события преступления как в предъявленном обвинении, так и в обвинительном заключении орган предварительного следствия ссылался на заключение специалиста, которое не соответствовало требованиям ст. 75 и 83 УПК РФ, поскольку его исследование было проведено в рамках оперативно-розыскной деятельности до возбуждения уголовного дела. Органами предварительного следствия не была назначена и проведена комплексная психолого-лингвистическая экспертиза, что вызвало необходимость ее назначения в судебном заседании*(327).

По уголовному делу в отношении Р., З., Б. в судебном заседании была проведена комплексная лингвистико-религиоведческая экспертиза. Данная экспертиза проведена повторно по ходатайству государственного обвинителя по тем основаниям, что во время предварительного расследования, до проведения экспертизы подсудимые не были своевременно ознакомлены с постановлением следователя о назначении комплексной лингвистико-религиоведческой судебной экспертизы и не имели возможности задать свои вопросы экспертам*(328).

Другая классификация, подготовленная в рамках исследовательского проекта "Язык вражды" А.М. Верховским, включает три группы признаков.

1. Жесткий язык вражды:

- прямые и непосредственные призывы к насилию;

- призывы к насилию в виде общих лозунгов;

-прямые и непосредственные призывы к дискриминации;

- призывы к дискриминации в виде общих лозунгов;

- завуалированные призывы к насилию и дискриминации.

2. Средний язык вражды:

- оправдание исторических случаев насилия и дискриминации;

- публикации и высказывания, подвергающие сомнению общепризнанные исторические факты насилия и дискриминации;

- утверждения об исторических преступлениях той или иной этнической или религиозной группы как таковой;

- указание с целью дискредитации на связь этнических и религиозных групп с российскими и иностранными политическими и государственными структурами;

- утверждения о криминальности той или иной этнической или религиозной группы;

- рассуждения о непропорциональном превосходстве той или иной этнической или религиозной группы в материальном достатке, представительстве во властных структурах, прессе и т.д.;

- обвинение в негативном влиянии той или иной этнической или религиозной группы на общество, государство ("размывание национальной идентичности" и т.п.);

- призывы не допустить закрепление в регионе (районе, городе и т.д.) мигрантов, принадлежащих к той или иной этнической или религиозной группе.

3. Мягкий язык вражды:

- создание негативного образа этнической или религиозной группы;

- упоминание названия этнической или религиозной группы в уничижительном контексте;

- утверждения о неполноценности (недостаток культурности, интеллектуальных способностей, неспособность к созидательному труду) той или иной этнической или религиозной группы как таковой;

- утверждения о моральных недостатках той или иной этнической или религиозной группы;

- упоминание этнической или религиозной группы или ее представителей как таковых в унизительном или оскорбительном контексте;

- цитирование без должного комментария экстремистских высказываний и текстов*(329). Данная классификация по сравнению с приведенной ранее представляется менее конкретной. Кроме того, стоит согласиться с ее автором, что такое деление весьма условно, так как невозможно четко определить границы между категориями жесткости, а жесткость реального воздействия определяется не только самим видом, но и интенсивностью, выразительностью языка вражды в каждом конкретном случае*(330).

Приведем содержательные аспекты текстов средств массовой информации, разработанные А.А. Леонтьевым, наличие которых, по его мнению, свидетельствует о смысловой направленности действий на возбуждение ненависти либо вражды:

1) создание или подкрепление отрицательной эмоциональной оценки или отрицательной смысловой установки в отношении той или иной группы или отдельных лиц как членов этой группы;

2) формирование негативной оценки или негативной установки в отношении других лиц, групп, организаций или их отдельных действий путем связывания их с социальной, этнической, расовой или конфессиональной группой, в отношении которых у адресатов воздействия существовала ранее или создана в результате действий данного лица (группой лиц) негативная оценка или негативная смысловая установка;

3) формирование у адресатов убеждения в изначальной неравноценности лиц, принадлежащих к той или иной группе, по сравнению с представителями других групп (прежде всего группы, к которой принадлежит адресат) в интеллектуальном, морально-нравственном или ином отношении;

4) формирование представления об изначальном интеллектуальном, морально-нравственном или ином превосходстве адресата как члена группы или группы в целом, к которой он принадлежит, перед другими лицами или группами ("проповедь" национальной, расовой, религиозной исключительности);

5) призывы к непосредственным действиям в отношении лиц иного социального положения, иной национальности, расы или конфессии, направленным на угрозу их жизни, здоровью, материальному благосостоянию, носящим унизительный характер и обосновываемым (мотивируемым) принадлежностью этих лиц к определенной группе;

6) умышленное распространение ложных сведений, касающихся истории, культуры, обычаев и других особенностей, присущих данной группе, с целью формирования или поддержания у адресата негативной оценки или смысловой установки в отношении лиц, принадлежащих к этой группе, или группы в целом;

7) умышленное оскорбление данного лица или в его присутствии других лиц, принадлежащих к той же группе, исключительно либо преимущественно на основании его или их принадлежности к последней;

8) умышленное распространение односторонней информации о социальных, межэтнических, межрасовых или межконфессиональных конфликтах, их причинах и протекании, связанное с выпячиванием негативной информации о действиях или высказываниях одной из конфликтующих сторон и замалчиванием негативной информации о действиях или высказываниях другой стороны;

9) умышленное распространение заведомо ложных позорящих измышлений в отношении лиц, фактов, идей, событий, документов, входящих в число общенациональных или религиозных ценностей данной группы;

10) умышленное распространение заведомо ложной информации о принадлежности той или иной этнической или конфессиональной группы к иной группе, в отношении которой у адресата уже была ранее сформирована или формируется в результате действий или высказываний данного лица (группы лиц) негативная оценка или негативная смысловая установка*(331).

Полагаем, что признаки, предложенные А.А. Леонтьевым, в значительной степени повторяют и детализируют признаки возбуждения расовой, национальной, религиозной ненависти либо вражды, содержащиеся в Методических рекомендациях Генеральной прокуратуры Российской Федерации.

При анализе всех рассмотренных классификаций важно отметить, что они носят примерный, рекомендательный характер и предназначены для упорядочения и облегчения процесса установления в различных информационных источниках признаков возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства. Представляется, что подобные классификации не могут включать исчерпывающий перечень признаков, так как каждое преступление индивидуально и принципиальное значение для оценки объективной стороны его состава имеют обстановка совершения деяния, способ, время, место, орудия и средства его осуществления.

В пункте 8 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" подчеркивается, что критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды. Не является преступлением, предусмотренным ст. 282 УК РФ, высказывание суждений и умозаключений, использующих факты межнациональных, межконфессиональных или иных социальных отношений в научных или политических дискуссиях и текстах и не преследующих цели возбудить ненависть либо вражду, а равно унизить достоинство человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе.

Как отмечалось ранее, все действия, указанные в ст. 282 УК РФ, должны быть альтернативно совершены либо публично, либо с использованием средств массовой информации, а равно информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет".

Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил, что "вопрос о публичности ... должен разрешаться судами с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела (обращения к группе людей в общественных местах, на собраниях, митингах, демонстрациях, распространение листовок, вывешивание плакатов, размещение обращения в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования, включая сеть Интернет, например на сайтах, в блогах или на форумах, распространение обращений путем веерной рассылки электронных сообщений и т.п.)"*(332).

Признак публичности означает, что указанные в ст. 282 УК РФ действия, совершаются открыто, гласно, в присутствии публики и обращены к неопределенному кругу лиц (на митинге, собрании членов религиозного или общественного объединения и т.д.). Авторы настоящей монографии полностью разделяют позицию С.В. Дьякова в том, что "...арифметический подход в оценке признания или непризнания публичности неприемлем"*(333). Вместе с тем полагаем, что для целей квалификации необходимы четкие критерии, одним из которых и является формальное ограничение публичности определенным количественным критерием. Конечно же, особенности данного преступления предполагают гораздо более широкий круг лиц, выступающих адресатами соответствующих действий, но минимальный порог их количества, образующего публику и публичность, - два человека. Подчеркнем, что указание на минимальное количество адресатов соответствующей информации является лишь одним из критериев (признаков), подтверждающих публичность деяния, так как наряду с этим учитываются и другие обстоятельства, прежде всего, обстановка, время и место осуществления деяния. Считаем, что о публичности можно говорить тогда, когда соответствующие действия осуществлялись в таких условиях, при которых существовала или объективно могла существовать возможность восприятия экстремистской информации неограниченным кругом лиц. Например, при выступлении с экстремистскими лозунгами в общественном месте, где данную информацию воспринимали или могли воспринимать все присутствующие и проходящие мимо граждане.

Мы используем указание на предположительное восприятие экстремистской информации с учетом того, что присутствующие могли и не обратить внимания на выступающего или не понять его устные или письменные высказывания, изображения и символы в силу своего возраста, физических или психических недостатков, отсутствия языковых знаний или других обстоятельств. Однако, как уже указывалось выше, преступление окончено уже при совершении действий, направленных на возбуждение ненависти или вражды, а равно унижение человеческого достоинства, вне зависимости от достижения или недостижения поставленных целей. Если же лицо понимало, что все адресаты его действий объективно не способны воспринимать содержание предоставляемой им информации, то содеянное им не характеризуется публичностью и не обладает общественной опасностью.

В анализируемом преступлении публичность может заключаться также в том, что виновные в отсутствии посторонних изготавливают какие-либо плакаты, наносят на стены домов надписи, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение достоинства человека, которые позже становятся доступными и видимыми для широкого круга лиц, что входит в содержание умысла виновных. Распространение непериодических печатных изданий (книг, листовок); периодических изданий, но не зарегистрированных как средство массовой информации, также образует признак публичности.

Так, Шпаковским районным судом Ставропольского края по ч. 1 ст. 282 УК РФ был осужден Б., совершивший деяние при следующих обстоятельствах.

21 апреля 2010 г. около 03 часов 00 минут Б., находясь на пл. Ленина г. Михайловска Шпаковского района Ставропольского края, имея при себе заранее приготовленный аэрозольный баллончик с краской белого цвета, написал им на постаменте и на парапете памятника В.И. Ленину напротив МОУ СОШ N 1 высказывания "Смерть жидам", "Гитлер Жив!!!", которые согласно заключению экспертов бюро лингвистической экспертизы имеют своей целью возбуждение ненависти и вражды по национальному признаку - по отношению к лицам еврейской национальности, "так как высказывание "Смерть жидам" является призывом к убийству, а высказывание "Гитлер Жив!!!" направлено на унижение лиц еврейской национальности, так как косвенно содержит восхваления геноцида и предполагает оправдание геноцида Гитлера по отношению к представителям еврейской и другой национальности", после чего с места происшествия скрылся*(334).

Проведенное нами изучение уголовных дел, рассмотренных судами по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 282 УК РФ, показало, что в большинстве из них (63%) одновременно указывалось и на публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, что, как правило, не находило своего отражения в квалификации ни в обвинительном заключении, ни в приговоре суда. Например, по приговору Северодвинского городского суда Архангельской области от 15 апреля 2010 г. по ч. 1 ст. 282 УК РФ был осужден К., признанный виновным в том, что он умышленно разместил в среде "Интернет" на своей странице на сайте социальной сети "ВКонтакте" "видеоролики с высказываниями, направленными на возбуждение межнациональной ненависти, унизительные характеристики и отрицательные эмоциональные оценки представителей этих групп, негативные высказывания, унижающие человеческое достоинство по признакам национальности и побуждающие к экстремистской деятельности против них (выделено нами - С.Б., А.Ж.), адресовав эту информацию неопределенно широкому кругу лиц"*(335).

Использование средств массовой информации как второй из возможных способов совершения анализируемого деяния предполагает опубликование, демонстрацию либо иное выражение в них (например, в радиопередаче) сведений, возбуждающих ненависть либо вражду по соответствующим признакам, а равно унижающих человеческое достоинство.

Понятие средств массовой информации раскрывается в Законе Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. N 2124-1 "О средствах массовой информации"*(336). В ст. 2 данного Закона указано, что "под средством массовой информации понимается периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации" а под массовой информацией - "предназначенные для неограниченного круга лиц печатные, аудио-, аудиовизуальные и иные сообщения и материалы".

Относительно публичных призывов к осуществлению террористической деятельности или публичного оправдания терроризма, совершенных с использованием средств массовой информации (ч. 2 ст. 205.2 УК РФ), Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил, что данные преступления "следует считать оконченными с момента распространения продукции средств массовой информации (например, продажа, раздача периодического печатного издания, аудио- или видеозаписи программы, начало вещания теле- или радиопрограммы, демонстрация кинохроникальной программы, предоставление доступа к сетевому изданию)"*(337). Данное разъяснение применимо и к рассматриваемому преступлению.

Отметим, что "Интернет", равно как и другие информационно-телекоммуникационные сети, до настоящего времени не имеет статуса средства массовой информации, однако умышленное опубликование в данных сетях доступных для пользователей отмеченных ранее сведений, изначально рассматривалось как публичное совершение деяния, за исключением случаев признания определенного интернет-сайта рассматриваемым средством. Опасность распространения информации экстремистского толка в сети "Интернет" еще более усугубляется из-за безграничности информационных потоков, их почти полной бесконтрольности и относительной анонимности распространителей различных данных, в том числе и экстремистского характера. Поэтому не случайно законодатель дополнил диспозицию ч. 1 ст. 282 УК РФ указанием на использование информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет". Вместе с тем, как мы уже отмечали ранее, соблюдение принципа системности права и необходимость более тщательной дифференциации уголовной ответственности за рассматриваемое преступление требуют, чтобы использование средств массовой информации либо информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет", было отнесено к числу квалифицирующих признаков. Как это сделано в ст. 280 УК РФ об ответственности за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности.

При квалификации действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети "Интернет", следует учитывать положения Федерального закона от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации"*(338). Так, в п. 4 ст. 2 данного Закона информационно-телекоммуникационная сеть определяется как "...технологическая система, предназначенная для передачи по линиям связи информации, доступ к которой осуществляется с использованием средств вычислительной техники".

Отметим, что отдельные интернет-ресурсы могут признаваться разновидностью средств массовой информации при условии, что они обладают признаками последних. Именно в таком качестве информация, размещенная в среде "Интернет", может признаваться экстремистским материалом. Например, согласно решению Самарского районного суда г. Самары от 18 декабря 2009 г. были признаны экстремистскими материалами интернет-ресурс www.velesovasloboda.org и размещенные на нем информационные материалы*(339).

Особенности отнесения сайтов в сети "Интернет" к средствам массовой информации рассматриваются в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2010 г. N 16 "О практике применения судами Закона Российской Федерации "О средствах массовой информации"*(340). Так, в п. 6 данного постановления разъясняется, что лица, допустившие нарушения законодательства при распространении массовой информации через сайты в сети "Интернет", не зарегистрированные в качестве средств массовой информации, несут уголовную, административную, гражданско-правовую и иную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации без учета особенностей, предусмотренных законодательством о средствах массовой информации.

Согласно ст. 1 Закона РФ "О средствах массовой информации" свобода массовой информации включает в себя и право любого лица учредить средство массовой информации в любой не запрещенной законом форме. Создание сайтов в сети "Интернет" и использование их для периодического распространения массовой информации законодательством не запрещено. С учетом этого, а также исходя из установленного ч. 1 ст. 13 названного Закона исчерпывающего перечня оснований для отказа в государственной регистрации средства массовой информации, регистрирующий орган не вправе отказать в регистрации сайта в сети "Интернет" в качестве средства массовой информации, если его учредитель выразит желание получить такую регистрацию.

Подчеркнем, что само по себе размещение в сети "Интернет" материала экстремистского характера не всегда с необходимостью означает, что тем самым совершено преступление, предусмотренное ст. 282 УК РФ. В таких случаях необходимо установить еще и умысел соответствующего лица, а также другие признаки данного состава преступления.

При квалификации преступлений экстремистской направленности, совершаемых с использованием сети "Интернет", необходимо придерживаться общих теоретико-прикладных рекомендаций по осуществлению юридической оценки общественно опасных деяний и учитывать особенности квалифицируемых действий.

При юридической оценке возбуждения ненависти либо вражды или унижения человеческого достоинства с использованием сети "Интернет" необходимо обращать внимание на следующие объективные признаки:

1) наименование сайта и (или) размещенного на нем файла с фотографиями, текстовой, графической, аудио- либо видеоинформацией (например, наличие в таких названиях слов или символов, унижающих национальное достоинство либо свидетельствующих о проявляемой ненависти или вражде, призывах к каким-либо экстремистским действиям);

2) оформление сайта, личной страницы в социальных сетях "ВКонтакте (vkontakte.ru)", "Одноклассники", "Face Book", а также отдельных их структурных элементов (включая комментарии к ним), в том числе выложенных на них текстовых, аудио-, видео-, фото- либо иных файлов, содержащих слова либо символы, указывающие на экстремистскую направленность имеющейся в данных элементах информации;

3) наличие ссылок на указанные сайты либо файлы в различных поисковых системах в среде Интернет (например, Rambler, Yandex, Mail), а также свободного доступа к ним;

4) содержание размещенных на сайтах, личных страницах в социальных сетях файлов, которое должно указывать на действия, направленные на унижение национального достоинства, возбуждение в других людях ненависти либо вражды по политическому, идеологическому, национальному, расовому, религиозному либо иным признакам, желания совершить действия, относящиеся к экстремизму (например, насильственные действия в отношении каких-либо лиц с подчеркиванием национальной либо религиозной принадлежности последних, выкрикиванием националистических лозунгов, и т.д.);

5) наличие данных, свидетельствующих о посещении указанных выше сайтов другими людьми, копировании соответствующих файлов и обмене таковыми (например, оставленные на сайте комментарии, сведения о рассылке файлов нескольким получателям и т.д.).

Устранение сомнений в характере выделенных данных может быть осуществлено при помощи исследования, поручаемого специалисту (специалистам) в различных областях знания. Изучение уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности, совершаемых с использованием сети "Интернет", показало, что для установления характера размещаемой информации проводят следующие виды судебных экспертиз: автороведческая, лингвистическая, психолого-лингвистическая, психолого-политолого-лингвистическая и социогуманитарная.

Например, Г. был признан виновным в размещении в социальной сети "vkontakte.ru" видеоролика, в котором было показано и словесно прокомментировано убийство двух людей южного типа внешности - дагестанца и таджика лицами - в камуфлированной одежде и в масках на фоне нацистского флага, сопровождающееся демонстрацией символики и высказываниями, направленными на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства группы людей по признакам национальности. При этом было установлено, что Г. "устойчиво придерживался экстремистской позиции и националистических взглядов", имел умысел на возбуждение национальной ненависти, осознавал, что видеоролик, размещенный им в Интернете, выражает негативную оценку по признаку принадлежности к "нерусским национальностям и народностям", являя собой наглядную угрозу представителям иных национальностей и пропаганду насилия и жестокости, имеет доступный для понимания широкого круга людей характер*(341).

Представляется, что указание на то, что используемая информация должна иметь доступный для понимания широкого круга людей характер достаточно точно передает сущностную черту признака публичности, характеризующего способ, средства и (либо) обстановку деяния экстремистской направленности.

Таким образом, анализ объективных признаков возбуждения ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства выявил дискуссионный характер ряда положений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, как с позиции теории, так и с точки зрения правоприменения. В частности, отсутствует единообразное понимание объекта рассматриваемого вида преступлений, при этом существующие взгляды нередко противоречат друг другу; признаки, по которым может возбуждаться ненависть либо вражда, сформулированы с избыточной полнотой. Также следует отметить проблемы, возникающие при уяснении смысла признака, указанного в диспозиции ч. 1 ст. 282 УК РФ, "унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам...". Однозначно не решен вопрос относительно порядка проведения и вида экспертиз по определению направленности распространяемой информации.

Действующие акты судебного толкования, к сожалению, обходят вниманием указанные проблемы, что создает условия для чрезмерно широкого толкования и избирательного применения статьи об ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижения человеческого достоинства.