Медушевский А.Н. - История русской социологии.(1993) -317
.pdfпрактика приобретает систематический характер, становится постоян ной. Отсюда вытекает необходимость ее рационализации, унификации
иинституционализации, т. е. создания специальных центров по про ведению предвыборной кампании в интересах той или иной партии. Так возникает кокус — первоначальная организационная ячейка партии нового типа, обеспечивающая связь центра (или политического руководства) с массами. Сам факт образования такого центра, име нуемого главным кокусом, выступает в концепции Острогорского как решающая стадия консолидации партии, начало ее бюрократизации
ицентрализации власти в ней.
Большую роль играет в концепции Острогорского сравнение партии современного типа с машиной. Представляя собой сложный механизм, предназначенный для трансформации рассредоточенной политической энергии выборов в организованную парламентскую работу, партия мо жет функционировать лишь при условии постоянства состава и профессионализма политиков. Однако парадокс состоит в том, что чем более четко, бесперебойно и гладко функционирует данная машина, тем более явно дают себя знать признаки дисфункции, негативные явления. Прежде всего — это эффект унификации мышления, прев ращения его в более стереотипное, когда в обращение идут обобщенные категории, в которых растворяются конкретное содержание, индивиду альные черты. Логика партийной борьбы ведет к упрощению, схе матизации общественного мнения, поглощая или маскируя разнообразие, нивелируя различные мнения в рамках общей партийной идеологии. В результате машина порождает политический конформизм в той мере, в какой партийная ортодоксия выступает ус ловием бесперебойного функционирования машины.
Хорошо показан Острогорским процесс этого превращения традиционной партии в консолидированную организацию, не имею щую никакой другой цели, кроме собственного роста. Лидеры сами оказываются пленниками организации, которую они создали, они превращаются в рупор партийной машины или, по терминологии Острогорского, в ее фонограф. «Кокус, группировавший вокруг себя всех передовых и горячих членов партии,— писал Острогорский,— скоро становился фракционной крепостью для группы, полной сектан тского духа, и кокус был тем более нетерпим и притязателен, что народная форма его организации давала ему повод выдавать себя за единственного и законного представителя либеральной партии. Этот Дух кокуса не замедлил сказаться в осуществлении им своей первой задачи: в назначении кандидатов для парламентских выборов» .
Анализ Острогорского, основанный на английском и американском политическом опыте, создал в то же время основу для формирования социологии организаций. На конкретном материале в самом начале XX в. ему удалось сформулировать ряд положений, нашедших впос ледствии полное и неоднократное подтверждение в политической
231
практике современности, нарисовать образ партийной машины. «Жизнь партии,— писал он,— была сведена к хорошо разыгранным представлениям. Никакой гибкости, эластичности в движениях, по всей линии строгая игра, причем все заранее срепетировано, исклю чаются всякие проявления самопроизвольности. Распространение идеи, конфликты мнений, демонстрации политического чувства, возбужда емого ими у публики, даже взрывы негодования и гнева — все является предметом производства, как на какой-нибудь Манчестерской фабрике или на Бирмингемском заводе»36.
Самостоятельной проблемой в труде Острогорского является ме ханизм власти. Констатировав наступление эпохи партийной демок ратии и указав на опасность, которая таится в рационализации и бюрократизации всякой партии, Острогорский большое внимание уде лял анализу ее административной организации, прежде всего ее ядра
— кокуса. Само это слово, прочно вошедшее в западный политический лексикон, имеет неопределенное происхождение. По мнению одних, термин происходит из языка индейцев Северной Америки и означает у них нечто вроде «совета». Согласно другой гипотезе, оно происходит от измененного английского слова «митинг» или «клуб». Есть и другие толкования. Однако в политическом языке значение данного термина достаточно определенно.
Возникнув первоначально как специализированный орган, обес печивающий связь парламентских партий с массами избирателей, кокус со временем стал институтом, ведающим мобилизацией масс в поддержку той или иной программы, координацией всей партийной работы в массах, подбором и назначением функционеров на руково дящие должности в местном и центральном аппарате, наконец, осу ществлением пропаганды партийной идеологии. С самого начала своего существования кокус заявил о себе (например, в либеральной партии Англии) как о грозной силе, которая для укрепления своей власти и престижа не считается с традициями и может устранять даже весьма уважаемых политических деятелей. Примером может служить описан ная Острогорским борьба кокуса с известным либеральным деятелем В. Е. Форстером. С большой проницательностью раскрывает Остро горский специфику власти кокуса, делающую его совершенно непо хожим на других носителей власти. Суть этой специфики состоит в том, что в отличие от традиционных носителей власти, кокус (по край ней мере, в развитом своем виде) не только не стремится афишировать свое влияние в обществе и партии, но, напротив, тщательно ка муфлирует его. Сам характер власти кокуса состоит в манипулировании материальными ресурсами, кадрами, информацией, не поддается точному определению и может быть раскрыт лишь путем тщательного анализа инфраструктуры партийно-административной машины.
232
Кокус представляет собой механизм, позволяющий небольшому числу людей контролировать и направлять поведение масс. Как го ворит Острогорский, достаточно горсточки людей, чтобы создать мо гучую организацию, охватывающую тысячи избирателей. Данную тенденцию можно проследить уже на уровне квартала, где местный партийный комитет во главе с секретарем осуществляет функции про ведения партийной политики. Эти функционеры занимаются реализацией партийных установок. Острогорский убедительно пока зывает, что сила партийной организации значительно меньше зависит от числа ее членов, чем от числа работников. Кокус оказывается тем неформальным центром, который на деле определяет исход мно гочисленных собраний, дебатов, выборных кампаний. «Ввиду того, что он включает всех коноводов местных секций, влияние которых испы тывают на себе делегаты «сотен», он фатально увлекает за собой все собрание, впрочем, чересчур многочисленное, чтоб поискать своего собственного пути» . Ученый совершенно точно поэтому констатирует появление при наличии кокуса на арене политической жизни фор мальной силы, противополагающей себя силам реальным, живым. Со здавая иллюзию реальности, условные силы воздействуют на сознание и волю людей. За ними, пишет он, соглашаются признать самосто ятельное существование, их учитывают, с ними считаются, сообразуют свое поведение. Они подобны пущенным в оборот на финансовом рын ке бумагам без реальной стоимости, которые осуществляют все функции средства обмена, по крайней мере до того момента, когда выяснится их несостоятельность. Кокус руководит организацией различных политических кампаний в обществе, прессе и парламенте, позволяющих повернуть общественное мнение сразу в направлении, диаметрально противоположном предшествующему. Это свидетельство могущества кокуса демонстрируется ученым на примере многочислен ных избирательных кампаний, приводивших к власти попеременно либералов и консерваторов. Особенно показательным было влияние ко куса при обсуждении внутрипартийных дел. Весьма характерен в этом отношении пример борьбы кокуса с независимо державшимся депу татом парламента Дж. Коуэном, который стремился сохранить особую позицию в борьбе двух могущественных партий — Гладстона и Дизра эли, позволяя себе солидаризироваться то с либералами, то с консер ваторами. Обосновывая такую позицию, депутат говорил: «Кокусу нужны политические машины. Я не машина, а человек». Подводя итоги этого столкновения, Острогорский отмечает, что оно закончилось победой кокуса и отстранением свободомыслящего парламентария. Ко кус победил.
Анализируя подобные ситуации, Острогорский видит за ними одну из кардинальных проблем демократии. Она состоит, по его мнению, в том психологическом воздействии, которое мнение большинства ока зывает на поведение отдельной личности. Авторитет понятия партии
233
только усиливает и развивает эту тенденцию. «Ритуальный культ, ко торым это условное понятие окружает «большинство», «партию», придает квазиконкретную форму тому неопределенному могуществу множества, которое потрясает воображение индивидуума и овладевает его волей. Оно устанавливает внешний критерий его политического поведения... Все взоры устремлены на него, чтобы следить за тем, идет ли он в указанном направлении: ну как же ему не идти по указанному пути? Партийная жизнь, следовательно, представляет собой лишь длительную школу рабского подчинения» .
Прослеживая далее анатомию политических партий, ученый обра щает внимание на то, что с образованием кокуса процесс концент рации власти и бюрократизации не останавливается, но идет значительно дальше. Появляется своего рода кокус в кокусе. «Обыч но,— говорит он,— исполнительный комитет и сам чересчур мно гочислен, чтобы действовать. Поэтому в его среде образуется «интимный кружок», который концентрирует всю власть. В кокусе есть два лица, которые являются столпами храма: генеральный секретарь и президент ассоциации» . Особенно важной оказывается роль сек ретаря: он направляет секретарей кварталов, контролирует их деятель ность, организует демонстрации, собрания и митинги, получает информацию и дает инструкции, регулирует повседневную работу партийных комитетов. В отличие от секретаря, президент является скорее декоративной фигурой, осуществляющей представительство.
Инструментом влияния кокуса на избирателей и средством их мобилизации является регистрация избирателей, представляющая со бой весьма запутанную с юридической точки зрения процедуру, откры вающую простор для манипуляций. Это, далее, митинги, доклады, распространение партийной литературы. В условиях парламентской де мократии кокус контролирует поведение депутата на всем протяжении его деятельности, от подготовки и проведения избирательной кампании до участия в деятельности парламента. Депутат должен доказать свою ортодоксальность и преданность интересам партии, что фактически означает отказ от собственного мнения. Средствами давления на де путата являются финансирование его избирательной кампании, организационная помощь, наконец, прямой нажим со стороны партийных лидеров в случае неповиновения или проведения не зависимой политики. В результате член парламента от какой-либо партии, по словам Острогорского, видит, как он все более и более из представителя превращается в простого делегата, агента для пору чений.
Механизм воздействия на депутатскую деятельность в парламенте стал предметом специального рассмотрения ученого. Он обратил внимание на тот факт, что в составе любой партийной элиты выде ляется лицо, имеющее специфическую роль, так называемый «кнут». Эти лица представляли собой подлинных режиссеров парламентской
234
комедии, обосновывая проведение воли вождей в партийной организации. Кнуты назначаются лидерами, работают в тени и неизве стны широкой публике. Посвященные лидерами во все тайные планы намеченной деятельности, они обеспечивают ее выполнение и неот ступно следят за исполнителями главных ролей, чтобы каждый был на своем месте и своевременно выполнял выпавшую ему роль. В круг обязанностей кнута входит также наблюдение за настроениями умов и информирование об этом лидеров для принятия соответствующих мер. Роль подобных доверенных лиц весьма велика, через них рег ламентируются многие стороны политической жизни, вплоть до санкционированных аплодисментов на митингах. В результате лидеры оказываются в плену иллюзий, созданных в соответствии с их же ука заниями. «Им уже слышатся не аплодисменты клакеров, но биение сердец, которые свободно, непосредственно вибрируют в унисон с их сердцами»,— иронизирует Острогорский.
Кокус создает для лидеров определенную харизму, организует, пользуясь выражением Острогорского, «партийную религию», окружа ет власть ореолом священности. Он устанавливает обязанность для «ве рующих партии следовать за директивами большинства со всеми их колебаниями, под страхом осуждения за моральное нарушение» . Эти новые отношения авторитета и зависимости, которые формируются ко кусом, устанавливаются по всей иерархии, начиная от квартальных организаций и до парламента. В каждом месте избиратели должны были признать в кокусе единственного носителя их политической власти, должны были следовать его указаниям на выборах, могли го лосовать только за кандидата, одобренного кокусом. Таким образом, в партии уничтожалось свободное соревнование кандидатов, оно за менялось единственными ортодоксальными кандидатурами со штампом кокуса. Кандидаты, если они хотели быть избранными, не должны были более обращаться непосредственно к избирателям со своими политическими идеями, если таковые не были одобрены партийной организацией. Будучи избранными в парламент, они и там не были хозяевами своей политической совести. Избиратели, кандидаты, де путаты оказались в полной зависимости от новой власти. Партийные вожди и кабинеты той партии, которая находится у власти, являются, по выражению ученого, фонографами кокуса и, следовательно, не мо гут иметь независимой позиции. Но, с другой стороны, они избавлены от личной ответственности за осуществляемую политику. Если партия находится у власти, то дискуссия в парламенте представляет собой формальность, поскольку все заранее решено в кокусе. Одобренный им билль может уже считаться прошедшим через парламент.
Неизбежным следствием такого положения являются замкнутость и бюрократизация, централизация, ведущая к унификации. Внутри партии, для обеспечения своей власти, кокус стремится вовремя отсекать всякую оппозицию генеральной линии, трактуя ее как ересь.
235
Изгоняя отколовшихся, замечает Острогорский, их каждый раз выдавали за высохшую ветку, которую необходимо отрезать, чтобы дерево продолжало расти, но всякий раз эту операцию приходилось начинать сначала. Неизбежная эволюция в направлении бюрок ратизации и централизации выступает, таким образом, в качестве общей закономерной тенденции. Он подчеркивает также, что эта тенденция подрывает организацию в моральном отношении. Стрем ление любыми средствами добиться успеха у избирательных урн выдвигает на первый план вопросы организации партии, сохранения ее целостности во что бы то ни стало и, в свою очередь, оказывает разрушающее действие. «Та сила, которую на момент вдохнул кокус в партии,— констатирует ученый,— не спасла систему, а только напрягла ее, натянула пружину, сколько могла. И если кокус до сих пор является ее поддержкой, то постольку, поскольку веревка поддерживает повешенного»41.
Процесс образования кокуса прослеживается на материале как Англии, так и Соединенных Штатов. В США, в частности, на примере двух основных партий — республиканской и демократической. Так, у республиканцев он возник довольно рано, практически с образованием самой партии. Интересно, что Острогорский связывает процесс уско рения консолидации власти с развитием средств сообщения и инфор мации. В этом он является предшественником многих системных подходов в политологии, развиваемых в настоящее время структур но-функциональным направлением. Он подчеркивал, что, опираясь на необычайное развитие железнодорожной и телеграфной сети, усилившаяся централизация крепче связала между собою различные части организации и укрепила связь партии с ее членами. Неизбежным следствием этого, однако, явилось то, что жизнь организации больше, чем когда-либо, была лишена непосредственности и искренности. В политической практике Соединенных Штатов кокус как неограничен ная власть маленькой группы дельцов играл особенно большую роль и сам этот термин стал применяться в демократической системе организации партий, вошел в политический язык эпохи. Но уже тогда он стал вытесняться другим, не менее выразительным термином «машина», получившим широкое распространение. В США, в отличие от Великобритании, большое распространение в политической жизни получила коррупция всякого рода как средство регулирования отно шений внутри элиты. Острогорский подробно останавливается на примерах этой коррупции, раскрытие которой явилось причиной политических скандалов. Среди них фигурируют подтасовка выборов, подкуп избирателей, разграбление государственной казны, подкуп прессы и т. д. Особенно интересно описание неформальных каналов влияния тех или иных групп, как-то: лоббизм, инфильтрация своих людей в центральные и местные органы власти, боссизм. Останавлива
236
ется он и на таком явлении, как перераспределение должностей среди деятелей победившей партии, трактуя его как вознаграждение сто ронникам и активным помощникам партии по мере их вклада в под держку ее избирательной кампании.
Анализ Острогорского, основанный главным образом на английском и американском вариантах партийных систем, создал в то же время первые элементы подлинной социологии политических организаций. Можно констатировать, что его выводы перекликаются с теми, которые получил Р. Михельс при анализе другой и очень специфической партии — Социалистической партии Германии. Современная политическая социология констатирует, что анализ Острогорского или Михельса вполне применим не только к партиям, функционирующим в условиях парламентской демократии, но и к партиям тоталитарного типа. Дело в том, что подобные партии являются, при всем их свое образии, абсолютизированной формой политической партии традиционного типа. Негативные стороны любой партийной организации приобретают здесь особенно опасный для общества ха рактер.
Острогорский не ограничился анализом механизма политической партии и его функционирования, ведущего к генезису бюрократии. В этом смысле он пошел значительно дальше других политологов своего времени, стремясь анализировать данный феномен в его отношении к глобальной политической системе, предложить выход из кризисной ситуации. Важным положением являлось для него отрицание самого Принципа, по которому шло разделение общества на противостоящие друг другу постоянные политические партии. Он иронически называл такие партии «омнибусами», обвиняя их в претензии дать ответ на все вопросы, стоящие перед обществом. Они предстают как своего рода интегральные ассоциации, причем раскол общества на борющиеся партии ведет к тому, что в центре оказываются проблемы, являющиеся предметом разногласий между ними. При этом целая гамма других и, возможно, в большей степени поддающихся решению проблем ока зывается отодвинутой на задний план. В ходе политической борьбы происходит нивелирование, обобщение, стирание разнообразия и бо гатства мнений внутри каждого из противоборствующих друг другу лагерей. Острогорский подчеркивал, что в реальном обществе нет универсальных расколов и что все конфликты отнюдь не сводятся к единой формуле.
Фундаментальным недостатком политической системы парламен тской демократии Острогорский считает отчуждение общества от уп равления и государственной власти. Он показал, каким образом при наличии равного избирательного права основная масса населения вы тесняется тем не менее из активной политической жизни, становится объектом манипулирования со стороны кокуса. Особенно опасными для общества в целом, считает он, являются такие последствия этой
237
практики, как отчуждение общества от политической жизни, разрыв между политикой и моралью, формирование конформистского соз нания и гражданской индифферентности. Ликвидация всех этих опас ных тенденций составляет главную цель автора «Демократии и политических партий». Большое место в этом труде составляет поэтому обоснование позитивной программы выхода из тупика партийной системы власти.
Основные положения позитивной программы Острогорского могут быть суммарно изложены в следующем виде. Прежде всего следует преодолеть распространенный стереотип восприятия общества как изначально расколотого одним основным конфликтом на две непримиримые части. Напротив, в обществе существует многообразие противоречий, конфликтов и интересов, которые перекрещиваются между собой в разнообразных сочетаниях. Поэтому следует отказаться от политических партий старого типа, противостоящих друг другу в борьбе за власть и влияние на общество, имеющих постоянную струк туру и организацию. Опасным следствием этого противоборства он и считает отчуждение от политической жизни большей части населения и формирование кокуса. На место этих партий с жесткой бюрократиче ской организацией должны быть, по его мнению, поставлены свобод ные общественные ассоциации, движения, лиги и т. п., ставящие перед собой более конкретные и выполнимые задачи разного рода, причем участие в одной из них не должно исключать участие в других. Участие в таких подвижных политических образованиях должно явиться мощным стимулом для подъема общественного сознания и индивидуальной ответственности граждан, роста их моральной свобо ды.
Очень важным в этой связи представляется Острогорскому пере осмысление известной теории Руссо об «общей воле» или суверенитете народа как простом большинстве. Следствием практической реализации этого представления стал мистический страх индивида перед большинством голосов, невозможность противопоставления ему своего собственного индивидуального мнения. Общая воля не должна поэтому рассматриваться как нечто единое и постоянное, существу ющее вне времени и пространства. Мнение народа, по Острогорскому, есть живое воплощение реальных, меняющихся, высказываемых по разным поводам позиций. Высвобождение сознания от этого мистифицированного образа «общей воли» — чрезвычайно важная сту пень развития политической культуры. Современным выражением это го принципа является в определенной мере плюрализм общественных движений и индивидуальных мнений.
Существующие политические партии видят основную цель своего существования в борьбе за власть, завоевание парламентского большинства. С этой целью они идут на унификацию мнений внутри партии, установление в ней жесткой дисциплины и отсечение ина
238
комыслящих. Это ведет к запрограммированности поведения депутатов определенной фракции в парламенте, которые становятся не столько выразителями мнения своих избирателей, народа, сколько рупором своей партийной идеологии. Острогорский предлагает поэтому отка заться от выдвижения депутатов по признаку принадлежности к опре деленной партии (выборы «списком») и практиковать выдвижение их
;от различных общественных движений, более гибко выражающих раз нообразные интересы населения.
Жесткая связь между принадлежностью к определенной партии и деятельностью в парламенте имеет, как показывает ученый, ряд не гативных следствий. С одной стороны, практически нивелируется личная ответственность за порученную работу, с другой — потеря партией своего ведущего положения ведет к отставке тех министров, которые вполне профессионально выполняли свои обязанности. Остро горский предлагает поэтому отказаться от принципа коллективной партийной ответственности, ведущей к отставке кабинета, и заменить его индивидуальной ответственностью министров и депутатов. Это тем более важно, считает он, потому, что личная компетентность, профессионализм, принципиальность и другие индивидуальные каче ства играют в сфере управления огромную роль. Острогорский с боль шой надеждой отмечает, что предрассудок о способности любого или первого встречного управлять страной начинает наконец изживаться.
Таким образом, основная магистральная идея творчества Остро горского состояла в отыскании путей уничтожения разрыва между гражданским обществом и государством. Основным из них он считал рост политической культуры населения, его активности в создании широких объединений с определенными конкретными целями. Анализируя в основном политический механизм западной демократии, Острогорский ясно представлял себе специфику русской общественной жизни его времени. Отмечая, что Россия или даже Германия находятся на низшей или промежуточной стадии политического прогресса, в силу чего перед ними стоят другие (по сравнению с западноевропейскими странами) задачи, он в то же время и здесь видит главный путь прог ресса в гражданском просвещении, развитии общественной жизни, пра вовой культуры населения. «Задача, которую нужно выполнить,— говорит он,— колоссальна: надо вернуть гражданину власть над го сударством и восстановить действительные цели этого государства; на до уничтожить разделение между обществом и политической жизнью
ианнулировать разрыв между политикой и моралью; нужно, чтобы гражданская индифферентность уступила место бодрому и бдительно му общественному сознанию; нужно, чтобы сознание гражданина было освобождено от формализма, который его поработил, чтобы избиратели
ивысшие обладатели власти подчинили свою политическую деятель
ность существу дела, а не условности фраз; нужно, чтобы превосход ство характера и ума, иначе говоря, истинное управление лидеров,
239
вытесненное политическим машинизмом, было восстановлено в своем праве возглавлять собою управление республики; в политическом обществе необходимо восстановить авторитет так же, как и свободу, узурпированную людьми, которые торгуют общественным благом под флагом партии и именем демократии» .
Судьба основного труда М. Я. Острогорского «Демократия и политические партии» сложилась весьма своеобразно. Его книга, как и более ранние его сочинения, вышла на французском языке, мно гократно переиздавалась за границей и хорошо известна в истории за падной социологии. Неоднократно отмечалось, в частности, влияние его идей на современную теорию элиты. В то же время остался со вершенно вне поля зрения тот факт, что идеи Острогорского сложились
взначительной степени под влиянием русского политического опыта. Традиции русской социологии, сравнительного метода, выявления социальных корней права получили в его труде дальнейшее развитие. Можно констатировать, что выход книги Острогорского на рубеже ве ков ознаменовал новый этап в истории русской социологии. Он состоял
врождении новой науки — политической социологии.
Глава 8
РЕФОРМА И РЕВОЛЮЦИЯ
ВРУССКОМ ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ.
П.Н. МИЛЮКОВ
g 1. Философские и социологические воззрения. Концепция русского исторического процесса. Место реформ и революций в нем. Теория и практика политической борьбы
Для русских социологов рассматриваемого периода характерна взаимосвязь научной, публицистической, политической деятельности. Яркое выражение нашла эта особенность в трудах П. Н. Милюкова. Его представления о русском историческом процессе складывались, особенно на раннем этапе, под влиянием идей государственной шко лы1. В Московском университете он успел еще слушать лекции С. М. Соловьева, а затем испытал непосредственное влияние своего учителя В. О. Ключевского. Стремление осмыслить эти концепции, противопоставить им новые подходы к истории стали заметной чертой становления молодого историка. История хозяйства, общества и го сударственности стали предметом его рассмотрения при изучении сред невековой истории Европы в рамках курса П. Г. Виноградова. В семинаре Виноградова Милюков встретил новых людей, среди которых были будущий лидер октябристов А. И. Гучков и историк М. Н. Пок ровский.
240