Федотов А.Ю. Психологическое обеспечение профессиональной надежности...Т. 1

61

Попытки предотвратить проявление этих факторов лишь методами обеспечения внешней избыточности (дублирование, подстраховка), оптимизации времени профессиональной деятельности (сокращение рабочего дня, учет индивидуальных циклов высокой активности), предварительная оценка и текущий контроль состояния оператора и т.п. не дают гарантированного результата [408, 173, 175].

Н.Д. Заваловой, Б.Ф. Ломовым, В.А. Пономаренко убедительно доказано,

что основой обшей надежности функционирования системы человек-машина является именно человек и его индивидуально варьирующая способность к формированию и реализации адекватного психического образа профессионального действия. Характеристики образа выступают внутренними критериями надежности, основанием для прогноза длительности и помехоустойчивости эффективных действий летчика в различных полетных ситуациях. Обоснована возможность и необходимость целенаправленного психологического развивающего воздействия на летчика в процессе его подготовки, так называемая

«психологизация обучения». Проблема профессионализма рассматривается как часть проблемы обеспечения надежности [84]. Человеческий фактор постулирует еще целый ряд самостоятельных проблем, существенно определяющих степень надежности всей системы в целом. Помимо проблемы образа изучены вопросы взаимосвязи образа и психического состояния, прежде всего, влияния на него измененных состояний сознания; роль знаковых систем в формировании образа правильного действия и степени их влияния на надежность; проблемы роли сознания и бессознательного, осознаваемого и неосознаваемого в обеспечении надежности; рассматривается ряд зависимостей протекания психических процессов от особенностей нервной системы, стабильных личностных характеристик конкретного пилота.

Изучение устойчивости, работоспособности в исследовательской деятельности Н.Д. Заваловой, Б.Ф. Ломова и В.А. Пономаренко приобретает особый смысл в контексте проблемы надежности человека-оператора.

Профессиональные действия летчика имеют существенные особенности по

62

сравнению с другими категориями операторов в СЧМ. Существенная доля тонкой моторной составляющей, необходимость развития телесных компонент образа при условии конверсии локомоторного компонента сенсомоторной части образа в манипулятивную и т.д., поставили пред учеными сложные, ранее не исследованные задачи. Способы решения, предложенные этими учеными, продолжают быть актуальными и в условиях изучения современных проблем профессиональной деятельности военных специалистов, в том числе и за рамками СЧМ [383, 26, 442, 352, 455].

Существенное внимание в исследованиях уделяется также раскрытию динамики работоспособности, характеристике основных ее фаз (врабатываемости,

устойчивой работоспособности и ее падения), а также выявлению тех частных факторов, к которым необходимо быть готовым и проявить устойчивость, и от которых зависит продолжительность этих фаз.

Исследовательские тенденции, заложенные этой группой ученых,

развиваются и в наши дни. Система применяемых ими категорий как структурно,

так и содержательно вписываются в общий контекст современных психологических подходов, что позволяет сохранить научную преемственность.

Ряд методов, разработанных ими, по-прежнему применяется и совершенствуется исследователями, занимающимися проблемами повышения эффективности профессиональной деятельности.

В тот же период, была предпринята более или менее плодотворная попытка переноса положений технической теории надежности на исследование профессиональной деятельности человека-оператора инженером по образованию А.И. Губинским и сотрудниками возглавляемой им лаборатории ВМФ,

занимающейся вопросами эргономического обеспечения [280, 281]. Ими была обоснована «теория надежности комплексных систем «человек — техника» и

созданы «структурный», в дальнейшем «обобщенно-структурный» и, наконец, «функционально-структурный» метод оценки надежности. Целью являлось создание технологии формализованного описания и количественной оценки

63

эффективности, качества и надежности функционирования эргатических систем на основе функционально-поведенческих моделей [282, 57]. Попытка авторского коллектива поднять эту проблему «с нуля», пойти своим путем, опираясь только на опыт решения проблем надежности в технике, привели к тому, что применяемые авторами понятия не совсем вписались в существующие психологические теории.

Это изначально затрудняло интеграцию разрабатываемой модели в общий контекст психологической проблематики надежности [341]. Осуществленный авторами перенос понятий проявился в том, что качество технического объекта они трансформировали в совокупное профессиональное качество, где надежность человека выступала специфическим свойством; работоспособность техники в профессиональную и потенциальную работоспособность человека; отказ в технике в окончательный и временный отказ человека; безотказность в технике в безотказность человека; долговечность в профессиональную долговечность;

ремонтопригодность в восстанавливаемость. Были включены и некоторые компоненты надежности, не имеющие аналогов в технике, такие как безошибочность и выносливость [282]. В целях анализа антропогенных причин и возможностей корректировки или преодоления сбоев в функционировании системы «человек-техника» дифференцировались три вида надежности человека:

1.психологическая надежность, которая обуславливает только те ошибки

вдеятельности человека, после совершения которых он продолжает работать

вСЧМ;

2.физиологическая надежность, которая обуславливает только те временные, но достаточно устойчивые отказы, которые сопровождаются временной потерей возможности выполнять свои функции;

3.демографическая надежность, которая обуславливает окончательные отказы человека, сопровождающиеся безвозвратной потерей возможности выполнения профессиональных функций.

Кроме того, вводилось понятие полной надежности (П-надежности)

деятельности человека как свойства, позволяющего достигать поставленную цель,

64

то есть выполнять предписанную задачу, алгоритм или программу в определенных условиях в течение заданного времени. Это свойство человека-оператора делилось на две компоненты: структурную надежность (S-надежность), как свойство

«человека сохранять работоспособность, то есть способность функционировать в течение заданного времени в определенных условиях», и функциональную надежность (F-надежность), как свойство «человека выполнять предписанные функции в соответствии с заданными требованиями в течение заданного времени

ив определенных условиях» [280, 281, 57].

Всвою очередь, функциональная надежность включает три компоненты:

1. функционально-программную надежность, как «свойство человека выполнять предписанные функции в соответствии с заданной или требуемой программой», соответствует качеству деятельности, характеризуемой авторами как

«безошибочность»;

2. функционально-временную надежность, как «свойство человека выполнять предписанные функции в заданные или требуемые промежутки времени», соответствует качеству деятельности, характеризуемой авторами как

«временность»;

3. функционально-параметрическую надежность, как «свойство человека выполнять предписанные функции с заданной или требуемой точностью»,

соответствует качеству деятельности, характеризуемой авторами как «точность»

[282].

Обоснованная таким образом система понятий и их взаимосвязей легла в основу математической модели, позволяющей с определенной степенью достоверности оценивать надежность операторской деятельности человека.

В целом работу А.И. Губинского и его последователей можно рассматривать как серьезный шаг на пути исследований проблемы надежности человека. Была предпринята попытка структурирования проблемы надежности оператора;

обоснована необходимость создания банка данных о профессиональной деятельности для систематизации информации о ее особенностях. Несмотря на

65

очевидную сложность количественного выражения надежности человека;

например, американские ученые, работавшие в тот же период, W. Woodson и Donald W. Conover (1968) считали, что это является практически невыполнимой задачей; была обоснована математическая модель обработки данных и количественной оценки параметров надежности [57].

Однако, критиками этой модели обозначается ряд ее недостатков, которые сводятся к трем основным положениям.

Во-первых, выделенные уровни надежности не получили экспериментального подтверждения с точки зрения в обоснованности и целесообразности такого деления и, кроме того, они не в полной мере соответствуют принятой в отечественной психологии деятельности традиции структурирования действий человека, что оставляет модель без методологической основы.

Во-вторых, неопределенность в структурировании деятельности приводит к тому, что теряется системный характер оценки, допускается возможность выпадения отдельных элементов, факторов профессиональных действий.

В-третьих, определение характеристик надежности в рамках этой технологии должно проводиться для каждой отдельной операции, блока операций, алгоритма,

что делает процедуру очень громоздкой, при том что ее результаты могут быть использованы только как ориентировочный (прикидочный) метод расчета надежности СЧМ и деятельности человека-оператора [281].

Но особенно важно то, что, несмотря на содержательную идентичность, нет формализованного соотнесения введенного категориального аппарата с аналогичными психологическими понятиями, традиционно характеризующими различные стороны деятельности (профессионализм, устойчивость, готовность и др.), что несколько дистанцирует проведенные исследования от других разработок в этой области [341].

Тема обоснования математических моделей надежности получила развитие в исследованиях Ю.Г. Фокина, уделившего большое внимание как разработке самих

66

моделей, так и методик их практического применения в профессиональной деятельности специалиста [231]. Позитивная психологическая динамика в различных моделях обобщенно-структурного метода или системного метода в трактовке Ю.Г. Фокина проявилась и в том, что по мере их исследований и практического применения все больше осознается и существенно расширяется принципиальная возможность учета самоконтроля и других психологических функций человека-оператора [230].

Тема моделирования надежности, в том числе и математического, является актуальной по настоящее время. Как в России, так и за рубежом предпринимаются многочисленные попытки разработки подобных технологий. Однако, по всей видимости, работа над этой проблемой как в прошлом, так и в настоящем еще далека от завершения. Как замечает Г.В. Суходольский причин этому много, в

частности, в этих экспериментах не всегда используются общепринятые количественные меры [217]. Это приводит к невозможности сопоставления полученных данных, характеризующих психологические аспекты надежности человека, приводимые различными исследователями. Это существенно сужает возможности полезного применения конкретной модели в решении подобных задач в области теории и практики проблемы надежности профессиональной деятельности [218].

Плодотворная попытка создания подобной модели осуществлена группой военных психологов в середине 1980-х годов прошлого века. А.Я. Анцупов,

В.М. Крук, И.Н. Носс, Б.Я. Шведин, А.И. Шипилов и другие разработали и апробировали технологию системно-ситуативного анализа деятельности,

показавшую большой потенциал в области обеспечения надежности профессиональной деятельности различных категорий специалистов,

преимущественно вне узких рамок СЧМ [23, 25, 231, 232, 234, 319, 365, 238, 239, 370, 371]. Позднее (в 1990-2010-х годах) этот подход практически реализуется в обосновании и внедрении комплексных программ обеспечения надежности

67

наиболее сложных и ответственных видов деятельности (Министерство обороны РФ, Министерство внутренних дел РФ, Росатом и др.).

Существенное развитие проблематика надежности профессиональной деятельности в 70-90-х годах XX века получила в трудах известных отечественных ученых Г.С. Никифорова [304], М.А. Котика [423] и их последователей. Их плодотворная деятельность охватывает длительный период времени и постулирует дальнейшее расширение исследований в рамках общей проблематики надежности человека и смещение ее фокуса в область психологии.

Фактически их труды расставляют новые акценты в трактовке проблем надежности специалиста, применительно к СЧМ, придавая им все большую автономность. Проблематика машинной надежности, как менее сложная уходит на второй план, а человеческой выходит на первое место. В надежностном аспекте проблема СЧМ приобретает другое звучание и теперь может трактоваться как СЧм,

демонстрируя большую проблемность, сложность человеческого фактора (Ч) в

обеспечении надежности профессиональной деятельности по сравнению с техническим (символически - замена «М» на «м»).

Важной особенностью этого периода изучения проблем надежности явилось и то, что научные исследования и дискуссии о возможности полной автоматизации производственных процессов и устранении человека от участия

вних привели к выводу о несостоятельности подобной точки зрения. Для широкого круга специалистов в области профессиональной деятельности это еще раз доказывало, что надежность, понимаемая как гарантированная эффективность

вусловиях неопределенности, жестких временных требований и помех,

функционирования любой СЧМ будет определяться, прежде всего, человеком-

оператором. Поэтому ученые психологи делают следующий шаг и расширяют сферу ее прикладного применения, распространяя ее за пределы отношения человека и машины.

М.А. Котиком, Г.С. Никифоровым и многими другими было констатировано, что существующее разнообразие психологических подходов к

68

исследованию надежности человека-оператора с очевидностью свидетельствует о нерешенности этой проблемы и необходимости, с одной стороны, ее рассмотрения с различных точек зрения, прежде всего, связанных с психологией (определением внутренних критериев надежности) и, с другой стороны, создания общей методологии надежности, способной связать воедино все разнообразие категорий,

врабатываемость, готовность, пригодность и другие). Исходя из этих посылок,

существенно расширился круг исследовательских задач, связанных надежностью профессиональной деятельности различных категорий специалистов, однако акцент пока еще сохраняется именно на операторской деятельности [447].

М.А. Котик уделил серьезное внимание обоснованию роли и места человека в системе управления, выступающему как звено, саморегулируемое по надежности.

Он считал, что при определении надежности действий человека необходимо учитывать степень значимости деятельности и его компенсаторные возможности,

позволяющие ему своевременно приостанавливать работу и исправлять свои ошибки, а также предотвращать их отрицательное влияние. Очевидно, что эти возможности неотделимы от психических механизмов целенаправленных действий, поэтому надежность необходимо оценивать по результирующему показателю деятельности. С точки зрения М.А. Котика существенно и то, что категория надежности в системе профессиональной деятельности играет интегрирующую роль и выступает не только как показатель ее результативности,

но и как фактор, лежащий в основе ее организации [121]. Так, например,

представление о собственной надежности (как компонента готовности),

сложившееся по прошлому опыту, выступает как фактор, регулирующий надежность последующей деятельности [122].

Углубление психологической проблематики надежности в работах Г.С. Никифорова проявилось в том, что изучению подверглись механизмы психической саморегуляции и самоконтроля; проблемы психологии управления и

69

других видов профессиональной деятельности; проблемы профессиональной подготовки и профессионального здоровья. Им, наряду с К.А. Абульхановой-

Славской, Л.Г. Дикой, О.А. Конопкиным, А.К. Осицким, В.И. Моросановой и другими, внесен существенный вклад в разработку теоретических и практических основ психологии человека как субъекта психического самоуправления [3, 262, 66, 67, 118, 313, 337, 442, 441, 444].

Г.С. Никифоров не раз отмечал, что по мере накопления эмпирических данных все настоятельнее ощущается потребность в работах обобщающего характера, посвященных изучению механизмов надежности человека: «Со временем проблема надежности вышла за пределы непосредственных интересов инженерной психологии и сегодня находится в фокусе внимания различных направлений психологической науки. Их усилиями формируются общие основы надежности профессиональной деятельности» [127, с. 432]. Анализируя состояние проблемы надежности на тот период, он пришел к выводу, что все многообразие работ по надежности можно свести к двум фундаментальным подходам. Как упоминалось выше, при макроподходе человек-оператор рассматривается как

«черный ящик», и его поведение исследуется как функция внешних условий при выполнении им заданного алгоритма действий. При микроподходе надежность человека-оператора рассматривается как функция от его индивидуальных особенностей, которые в свою очередь определяются медицинскими факторами

(состояние внутренних органов, работа сердечнососудистой системы и т.д.),

свойствами его нервной системы, психическими особенностями [341].

Макроподход должен рассматриваться как необходимая начальная, базовая ступень исследования надежности профессиональной деятельности, однако,

основную часть детерминаций надежности, ее глубинные психологические компоненты можно выявить лишь при реализации микроподхода. Идея микроподхода в изучении надежности поведения и деятельности человека оформилась в семидесятых и восьмидесятых годах XX столетия и представлена в трудах: Б.Ф. Ломова при изучении структуры и динамики операций приема и

70

переработки человеком информации; В.Ф. Рубахина при раскрытии структуры сенсорно-перцептивных процессов и процессов принятия решения; А.А. Крылова при исследовании механизмов включенности человека-оператора в информационный процесс; К.К. Платонова при изучении различных механизмов компенсации; В.П. Зинченко, Т.П. Зинченко при изучении свойств восприятия,

памяти и образа, в частности свойства константности, обеспечивающей для воспринимающего субъекта относительное постоянство окружающей среды;

В.П. Зинченко, Н.Д. Гордеевой при изучении механизмов исполнительских и перцептивных действий человека, формирования и функционирования интегрального образа в отражательной и регулятивной деятельности психики и сознания и другие [89 - 99, 301 - 303, 137 - 138, 328, 341, 200, 176].

Опираясь на подход А.Н. Леонтьева к изучению человека как сложной системы, включенной в окружающее на различных уровнях, Г.С. Никифоров рассматривает механизмы надежности применительно к биологическому,

психологическому и социальному уровням. Общая структура и критерии надежности при этом могут выступить некой стержневой компонентой,

интегрирующей различные уровни единой системы личностных свойств.

Анализируя данные его исследований, труды других ученых, можно сделать вывод о существовании совершенно определенных, единых, естественных механизмов обеспечения надежности существования и деятельности человека [383, 25, 26, 27, 408, 156, 338 - 339, 159, 455].

На биологическом уровне эти механизмы исследовались различными учеными, как представителями естественных, так и гуманитарных наук. В рамках проблемы надежности работали такие ученые как С. Н. Брайнес, Д.И. Дубровский,

А.Н. Напалков, А.В. Савельев, В.Б. Свечинский, В.В. Фрольнис, и некоторые другие [31, 76, 354, 232]. Уже во второй половине XX века междисциплинарный характер исследований в этой области становится доминирующим. Эта тенденция проявляется на мировом уровне, так по образному выражению J. Delgado (1971),

именно в этот период «… исследователи физиологии нейронов, которых до сих пор