новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

и речь его становилась неясной и прерывистой. В этом — верное отра­ жение его политических дел и терзаний. В натуре Гая не было ни одной черты общей с братом, ни капли того несколько сентименталь­ ного, крайне близорукого и наивного добродушия, которое надеялось смягчить политических врагов просьбами и слезами. Он решительно вступил на путь революции и мести. «Я тоже, — писала ему мать, — полагаю, что нет ничего более прекрасного и достойного, как ото­ мстить врагу, если только это можно сделать, не подвергая отечество гибели. Но если это невозможно, то пусть наши враги существуют и живут по-прежнему, это в тысячу раз лучше, чем погубить отече­ ство». Корнелия хорошо знала сына — его убеждения были совер­ шенно противоположны. Он хотел отомстить презренному правитель­ ству, отомстить во что бы то ни стало, ценой своей гибели и даже ценой гибели республики. Предчувствие, что и ему судьба готовит такую же участь как брату, заставляло его торопиться: подобно смер­ тельно раненому воину он бросался на врага. Чувства матери были благороднее. Но и ее сына, эту пламенно возбудимую, страстную на­ туру настоящего итальянца, потомство более оплакивало, чем пори­ цало, и оно было право.

Тиберий Гракх предложил народу только одну административ­ ную реформу. Но ряд отдельных законопроектов, внесенных Гаем, представлял собой не что иное, как совершенно новый государствен­ ный порядок. Первым шагом к этому было уже ранее проведенное нововведение, разрешавшее народному трибуну выставлять свою кан­ дидатуру для вторичного избрания на следующий год. Этот закон давал народному вождю возможность длительно оставаться в должности, охраняющей его личную безопасность. Далее, необходимо было обес­ печить ему материальную силу, т. е. тесно связать с вождем столич­ ную толпу с ее интересами, так как опыт достаточно показал, что на крестьян, лишь время от времени являвшихся в город, полагаться нельзя.

Для этого первым делом была введена раздача хлеба столичному населению. Уже раньше хлеб, поступавший в казну из провинций в качестве десятинных сборов, нередко отдавался гражданам за бесце­ нок (I, 792). Гракх распорядился, что впредь каждый гражданин в столице, лично сделавший заявку, будет получать ежемесячно из об­ щественных складов определенное количество хлеба, по-видимому, пять модиев по цене 6‘/3 асса (2У2 гр.) за модий, что составляло мень­ ше половины низкой средней цены. С этой целью общественные скла­ ды были расширены постройкой новых семпрониевых амбаров. Из этих раздач весьма логично исключалось население, жившее вне сто­ лицы; поэтому они неизбежно должны были привлечь в город всю массу граждан-пролетариев. Весь же столичный пролетариат, до сих пор находившийся в сильной зависимости от аристократии, должен таким образом быть втянут в сферу влияния вождей революционной

постоянный отводный канал для италийского пролетариата и обеща­ ло больше, чем только продовольственную помощь. При этом, одна­ ко, рушился прежний принцип римского государственного права, со­ гласно которому Италия считалась властвующей страной, а все про­ винции подвластными странами.

Кроме этих мероприятий, непосредственно касавшихся важного вопроса о пролетариате, был издан рад постановлений с общей тен­ денцией заменить унаследованную от предков строгость существую­ щего строя принципами более мягкими и более соответствующими духу времени.

Сюда относятся смягчения законов о военной службе. В старом праве не существовало никаких ограничений срока военной службы кроме того, что граждане моложе 17 лет и старше 46 не были обяза­ ны нести военную службу. Впоследствии в результате оккупации Ис­ пании военная служба стала преврщаться в постоянную (I, 641); повидимому, тогда впервые было установлено законом, что солдат, прослуживший непрерывно 6 лет, имел право на увольнение, что, однако, не освобождало его от обязанности вернуться в армию в слу­ чае нового призыва. Позднее, возможно, в начале седьмого столетия, установилось правило, что после 20 лет службы в пехоте и 10 лет в коннице солдат полностью освобождается от военной службы*. Гракх восстановил правило, по-видимому, часто и насильственно нарушав­ шееся, что нельзя брать на военную службу граждан, которым не исполнилось 17 лет. Он, кажется, уменьшил число походов, которое требовалось для полного освобождения от военной службы. Кроме того, государство стало бесплатно выдавать солдатам одежду; преж­ де стоимость ее вычиталась из их вознаграждения.

Далее, сюда относится неоднократно проявляющаяся в гракховском законодательстве тенденция, если не совершенно отменить смер­ тную казнь, то ограничить ее применение больше, чем это было преж­ де. Эта тенденция отчасти сказывалась даже в военном судопроиз­ водстве. Уже со времени установления республики должностные лица были лишены права выносить смертные приговоры гражданам без согласия народа за исключением приговоров, вынесенных по воен­ ным законам (I, 236, 407). Вскоре после Гракхов это право римских граждан апеллировать к народу стало применяться и в войсках, и за

*Таким образом, можно согласовать слова Аппиана (Hisp., 78) о том, что после 6 лет военной службы солдат мог требовать увольнения, с более известными указаниями Полибия (6, 19), о которых правильно судит Маркварт (Handbuch, 6, 381). О времени введения обоих этих правил можно сказать только то, что первое, вероятно, существовало уже в 603 г. (Nitzsch, Gracchen, S. 231), а второе, несомненно, действо­ вало уже во время Полибия. О том, что Гракх сократил законный срок военной службы, можно заключить из слов Аскония (in Cornel., с. 68); ср. Plutarch, Tib. Gracch., 16. Dio, fr. 83, 7, Bekk.

главнокомандующим осталось право выносить окончательные смерт­ ные приговоры лишь по отношению к союзникам и подданным; ве­ роятно, это ограничение было результатом закона Гая Гракха об апел­ ляции. Однако и право народа выносить или, вернее, утверждать смер­ тные приговоры было ограничено — косвенно, но все же существен­ но: преступления, по которым смертные приговоры выносились чаще всего, как-то: отравления и вообще убийства, были изъяты Гракхом из компетенции народного собрания и переданы постоянным судеб­ ным комиссиям. Приговоры последних не могли отменяться вмеша­ тельством народных трибунов, как это допускалось по отношению к народным собраниям; подобно решениям исстари существовавшего суда присяжных по гражданским делам, они не подлежали также кас­ сации народом. Давно существовало правило, что при разбиратель­ стве в народном собрании чисто политических дел обвиняемый не подвергался предварительному аресту. Кроме того, обвиняемый мог путем добровольного отказа от своего права гражданства спасти по крайней мере свою жизнь и свободу; решения же о конфискации иму­ щества и лишении гражданских прав могли выноситься и над изгнан­ ником. Однако и предварительный арест и смертная казнь оставались здесь во всяком случае допустимыми по закону и применялись иног­ да даже против знатных. Так, например, претору 612 г. Луцию Гостилию Тубулу, обвиненному в тяжком преступлении, было отказано в праве спасти свою жизнь добровольным изгнанием; он был аресто­ ван и казнен. Судебные комиссии, установленные для гражданского процесса, вероятно, с самого начала не имели права лишать гражда­ нина жизни и свободы и — самое большее — могли приговаривать к изгнанию. Теперь эта мера, являвшаяся прежде смягчением участи осужденного, впервые превратилась в формальное наказание. Но и это принудительное изгнание, так же как и изгнание добровольное, не лишало осужденного его имущества за вычетом компенсации и пени.

Наконец, что касается долгового права, то Гай Гракх не ввел в

этой области ничего нового. Впрочем, заслуживающие доверия ис­ точники утверждают, что он внушил должникам надежду на смягче­ ние или отмену долгов, что, если это соответствует действительнос­ ти, также должно быть причислено к его вышеприведенным ради­ кальным и популярным мерам.

В то время как Гай Гракх опирался на народную массу, которая ожидала от него и отчасти получила облегчение своего положения, он с неменьшей энергией стремился подорвать силу аристократии. Хорошо сознавая непрочность власти главы государства, опирающе­ гося только на пролетариат, он в первую очередь старался внести рас­ кол в среду аристократии и привлечь часть ее на свою сторону. Эле­ менты такого раскола были налицо. Аристократия богатых, едино­ душно восставшая против Тиберия Гракха, состояла в действительно­

сти из двух существенно различных слоев; в известной мере их мож­ но сравнить с аристократией английских лордов и аристократией лон­ донского Сити. Первая охватывала фактически замкнутый круг пра­ вящих сенаторских семей; они держались в стороне от прямой спеку­ ляции и вкладывали свои огромные капиталы в крупное землевладе­ ние или же в крупные торговые ассоциации в качестве негласных пай­ щиков. Ядро второго класса составляли спекулянты, занимавшиеся крупными торговыми и денежными операциями на всей территории римской гегемонии либо в качестве руководителей упомянутых тор­ говых товариществ, либо за свой личный страх и риск. Выше уже было изложено, как этот класс постепенно в течение VI в. вступает в ряды знати наряду с сенатской аристократией и как закон Клавдия, проведенный при поддержке предшественника Гракхов, Гая Фламиния, запрещает сенаторам участие в торговых предприятиях и тем самым проводит внешнюю грань между сенаторами, с одной сторо­ ны, купцами и финансистами — с другой. Теперь купеческая арис­ тократия под именем «всадников» начинает играть решающую роль также в политической жизни. Это название первоначально обознача­ ло только тех, кто служил в гражданской коннице; постепенно оно было перенесено, — по крайней мере в общепринятом словоупотреб­ лении, — на всех тех, кто владел имуществом стоимостью не менее 400 ООО сестерций и поэтому обычно был обязан нести кавалерийс­ кую службу. Следовательно, оно обнимало все высшее римское об­ щество, как сенатскую, так и несенатскую знать. Однако незадолго до Гая Гракха был издан закон, признавший недопустимым совме­ щение звания сенатора со службой в коннице. Таким образом сенато­ ры были исключены из списков всадников, и сословие всадников в общем и целом можно было считать представителем финансовой ари­ стократии в противоположность сенату, хотя младшие члены сена­ торских семей, не вступавшие в сенат, продолжали по-прежнему и служить в гражданской коннице и называться всадниками. Преиму­ щественно из этой аристократической сенаторской молодежи и впредь пополнялась гражданская конница в собственном смысле, т. е. 18 всад­ нических центурий, так как состав их определялся цензорами (I, 743).

Между этим сословием всадников, т. е.,в сущности говоря, бога­ тым купечеством, и правящим сенатом нередко происходили трения. Между родовой знатью и теми, кто достиг высокого положения путем богатства, существовал естественный антагонизм. Люди, управлявшие государством, в особенности лучшие среди них, чуждались спекуля­ ций, люди же, занятые денежными делами, были равнодушны к поли­ тическим вопросам и партийной склоке. Между этими обеими группа­ ми нередко возникали резкие столкновения, в особенности в провинци­ ях. В общем, хотя жители провинций имели гораздо больше оснований жаловаться на пристрастность римских должностных лиц, чем римс­ кие капиталисты, однако сенаторы не потакали алчности и насилиям

последних над подданными в такой мере, в какой это было желательно для римских денежных тузов. Несмотря на то, что родовая аристокра­ тия и денежная аристократиядействовали согласованно против общего врага, каким являлся для них Тиберий Гракх, их все-таки разделяла глубокая пропасть. Гай Гракх более ловкий, чем его брат, все расши­ рял эту пропасть, пока союз между обеими группами не был разорван й купечество не перешло на его сторону.

Впоследствии членов сословия всадников отличали от остально­ го народа следующие внешние знаки: золотое кольцо вместо обычно­ го железного или медного и особые, лучшие места на общеграждан­ ских празднествах. Не установлено, но не лишено вероятия, что эти внешние знаки впервые были введены Гаем Гракхом, ибо во всяком случае они появляются впервые в это время; распространение этих привилегий, присвоенных прежде сенаторам (I, 742, 750), на всадни­ ческое сословие было вполне в духе Гракха, который поднял это со­ словие на высоту. Гракх именно ставил себе целью превратить всадничество в особое, тоже замкнутое и привилегированное сословие, стоящее между сенатской аристократией и народными массами. Вве­ дение внешних знаков отличия этого сословия больше содействовало этой цели, чем иные гораздо более важные мероприятия, хотя сами по себе эти отличия были ничтожны и многие всадники сами не же­ лали ими пользоваться. Однако, хотя эта партия, преследовавшая материальные интересы, отнюдь не пренебрегала подобными почет­ ными знаками, но все же ее нельзя было купить только этим. Гракх хорошо понимал, что эта партия пойдет за тем, кто ей больше даст, необходимо лишь предложить ей высокую и вполне реальную цену. И он предложил ей сбор податей в Азии и право на внесение в списки присяжных судей.

Римское финансовое управление, основанное на сдаче в.откуп как и косвенных налогов, так и доходов с государственных земель, обес­ печивало римским капиталистам самые широкие возможности нажи­ вы за счет налогоплательщиков. Прямые налоги состояли в большин­ стве провинций либо из определенных фиксированных сумм, упла­ чиваемых общинами; либо, как, например, в Сицилии и Сардлкии,

прямые налоги заключались в десятинном сборе, взимание которого с каждой отдельной общины сдавалось на откуп в самой провинции. Первая система полностью исключала посредничество римских капи­ талистов, вторая давала богатым провинциалам и часто самим общи­ нам самостоятельно собирать десятину в своей области и тем самым держать вдали опасных римских посредников. Когда шесть лет назад Риму досталась провинция Азия, сенат ввел там в основном первую из этих двух систем. Гай Гракх* путем народного постановления до­

*Что именно он, а не Тиберий был инициатором этого закона, доказы­ вает Фронтон в письмах к Веру. Ср. Gracchus у Gell, 11, 10, Cic., De re publ., 3, 29, и Verr., 3, 6, 12; Vellei., 2, 6.

бился отмены этого порядка. Он не только ввел в этой провинции, прежде почти совершенно свободной от податей, огромные прямые и косвенные налоги, в частности десятинные сборы, но установил так­ же сдачу их на откуп, причем сдача эта должна была происходить в Риме и распространялась на всю провинцию в целом. Это фактически совершенно устраняло провинциалов от участия в откупах. Для взи­ мания в провинции Азии десятинных, пастбищных и таможенных соборов образовалась колоссальная ассоциация римских капиталис­ тов. Характерное для Гракха стремление сделать сословие капиталис­ тов независимым от сената отражается еще в одном нововведении: сложение откупных платежей, полное или частичное, не зависело больше, как раньше, от усмотрения сената, а имело место при опре­ деленных условиях в силу закона. Таким путем для римского купече­ ства открылось в Азии золотое дно, и члены новой ассоциации стали ядром финансовой аристократии, образовали нечто вроде «купеческо­ го сената», с которым вынуждено было считаться даже само прави­ тельство. Одновременно им была отведена определенная сфера обще­ ственной деятельности в судах присяжных.

Уголовное судопроизводство принадлежало в Риме по закону к компетенции народного собрания. Но эта компетенция с самого нача­ ла была очень узкой. Как указано выше, Гракх еще более ограничил ее. Большинство дел уголовных и гражданских разрешалось едино­ личными, присяжными или судебными комиссиями, постоянными или чрезвычайными. Раньше те и другие назначались исключительно из состава сената. Гракх передал функции присяжных как в собствен­ но гражданских делах, так и в постоянных и чрезвычайных судебных комиссиях сословию всадников. По его предложению списки присяж­ ных стали составляться ежегодно, подобно спискам всаднических центурий, из числа всех тех лиц, которые могли нести службу всад­ ников. При этом из состава судов сенаторы были исключены прямо, а сыновья сенаторов косвенно — путем введения возрастного ценза*. Возможно, что в присяжные выбирали преимущественно тех самых людей, которые играли главную роль в крупных купеческих компа­ ниях, а именно в компаниях откупщиков азиатских и других податей; ведь эти люди были очень заинтересованы в том, чтобы занимать места судей. Если таким образом список присяжных совпадал с вер­ хушкой ассоциаций публиканов, то это подчеркивает все значение созданного таким способом «антисената». Существенным результа­ том этого явилось следующее: раньше в государстве существовали

*До нас дошла большая часть нового судебного закона, изданного в связи с этой переменой личного состава судей и предназначенного для той постоянной комиссии, которая рассматривала дела о вымогатель­ ствах. Документ известен под названием сервилиева или, вернее, ацилиева закона о вымогательстве.

только две власти — правительство, осуществлявшее функции управ­ ления и контроля, и народ, которому принадлежала законодательная власть, судебные же функции были разделены между сенатом и наро­ дом; теперь денежная аристократия не только опиралась на устойчи­ вую базу материальных интересов, как сплоченный и привилегирован­ ный класс, но получила в государстве судебную и контролирующую власть и заняла почти равное место наряду с правящей аристократией. Вся старая антипатия купечества к родовой знати должна была теперь выливаться в очень реальную форму судебных приговоров. Сенаторы — наместники провинций, привлекаемые к суду для отчета по своему управлению, должны были ожидать решения своей участи не от своих коллег, а от крупных купцов и банкиров. Распри между римскими ка­ питалистами и римскими наместниками были перенесены из сферы провинциального управления на опасную почву судебных процессов по делам отчетности. Таких! образом, аристократия богачей не только была расколота, но были приняты меры, чтобы этот раскол постоянно уси­ ливался и не встречал препятствий для своего выражения.

Подготовив таким образом два своих орудия — пролетариат и купечество, Гракх приступил к своей главной цели — низвержению власти аристократии. Свергнуть власть сената значило, во-первых, путем нового законодательства лишить его наиболее важных функ­ ций, а во-вторых, путем мероприятий более личного и временного характера разорить аристократию. Гракх сделал то и другое. До сих пор в исключительном ведении сената находилось в первую очередь административное управление; Гракх лишил сенат его администра­ тивных функций. С этой целью он разрешал важнейшие вопросы уп­ равления через комиции и принимаемые на них законы, т. е. факти­ чески с помощью велений трибунов, затем по возможности ограни­ чивал сенат в текущих делах и, наконец, захватывал множество дел в свои собственные руки. О мероприятиях первого рода мы уже гово­ рили. Новый хозяин государства, не спрашивая сената, распоряжался государственной казной; раздача хлеба возлагала на государственные финансы длительное и тяжелое бремя. Не спрашивая сената, он рас­ поряжался также государственными землями, учреждал колонии не на основании постановления сената и народа, как это делалось преж­ де, а по одному лишь постановлению народа. Он распоряжался также в провинциях, отменил путем народного постановления систему об­ ложения, введенную сенатом в провинции Азии, и заменил ее совер­ шенно другой системой обложения. К важнейшим текущих! делам сената принадлежало ежегодное разграничение деятельности обоих консулов; это право осталось, правда, за сенатом, но косвенное дав­ ление, которое сенат оказывал прежде на этих высших должностных лиц, было теперь ослаблено, так как разграничение функций обоих консулов должно было отныне производиться сенатом еще до выбо­ ров данных консулов. Наконец, с беспримерной энергией Гай сосре­

доточил в своих руках разнообразнейшие и сложнейшие дела прави­ тельства: он сам контролировал раздачу хлеба, выбирал присяжных, сам основывал колонии, несмотря на то, что по должности трибуна не имел права выезжать из города, руководил дорожным хозяйством и заключал договоры о постройках, руководил прениями в сенате, назначал выборы консулов. Короче говоря, он приучал народ к мыс­ ли, что все исходит от одного человека; управление вялой и как бы парализованной сенатской коллегии он затмил своим личным управ­ лением, энергичным и искусным.

С полновластием сената в области суда Гракх расправился еще энергичнее, чем с его административными функциями, которые се­ нат брал на себя в исключительных случаях в качестве высшего пра­ вительственного органа. Под страхом строгого наказания он воспре­ тил, — кажется путем возобновления закона о провокации*, — назна­ чать впредь постановлением сената чрезвычайные судебные комис­ сии по делам о государственной измене, вроде той комиссии, которая после убийства Тиберия судила его приверженцев. В результате всех этих мероприятий сенат совершенно лишился своих прав контроля, а из административных функций удержал только те, которые глава го­ сударства нашел нужным ему оставить. Однако Гай не ограничился этими мерами. Он обрушился на личный состав правящей аристокра­ тии. Руководствуясь только личной местью, Гракх придал послед­ нему из вышеприведенных законов обратное действие; это заставило удалиться из Италии Публия Попилия, ка котором после смерти Назики сосредоточилась ненависть демократической партии. Интерес­ но, что это предложение было принято при народном голосовании по трибам лишь большинством одного голоса (18 против 17). Это пока­ зывает, как сильно было еще влияние аристократии на народные мас­ сы — по крайней мере в персональных вопросах. Гай внес аналогич­ ное, но еще менее заслуживающее одобрения предложение против Марка Октавия; он предложил, чтобы всякий гражданин, лишенный своей должности по постановлению народного собрания, навсегда лишался права занимать общественные должности. Однако, по просьбе матери, Гай взял свое предложение обратно и избавил себя от позора легализации явного нарушения конституции. Этот закон был бы лишь актом низкой мести по отношению к честному человеку, не сказав­ шему ни единого обидного слова о Тиберии и действовавшему лишь в согласий с конституцией и своим долгом, как он понимал его.

Гораздо важнее всех этих мероприятий был задуманный Гаем, но вряд ли осуществленный, план увеличения состава сената на 300 че­ ловек, почти удвоения его, причем выбор новых сенаторов из сосло­ вия всадников предполагалось предоставить комициям. Назначение

*Этот закон и закон ne quis iudicio circumveniatur, по-видимому, тожде­ ственны.

такого большого числа новых пэров поставило бы сенат в полную зависимость от главы государства.

Таково было то государственное устройство, которое Гракх заду­ мал и в основном фактически провел в течение двух лет своего трибу­ ната (631—632), не встретив, насколько нам известно, никакого серь­ езного сопротивления и не прибегая к насилию.

Дошедшие до нас сведения о реформах Гракха настолько отры­ вочны, что они не дают нам возможности установить последователь­ ность, в которой проводились реформы; на ряд возникающих вопро­ сов мы не можем дать ответа. Впрочем, это, по-видимому, не суще­ ственные моменты, так как о самых важных фактах мы имеем впол­ не достоверные сведения, и Гай, в противоположность брату, не да­ вал потоку событий увлекать себя все дальше и дальше, а, очевидно, имел хорошо продуманный и обширный план и полностью осуще­ ствил его в основном ряде отдельных законов.

Для всякого, способного и желающего разобраться в событиях, семпрониевы законы свидетельствуют с полнейшей очевидностью, что Гай Гракх вовсе не собирался утвердить римскую республику на новых демократических основаниях, как это воображали многие доб­ родушные люди в старые и новые времена. Наоборот, он хотел совер­ шенно отменить республиканские учреждения, он стремился к еже­ годно возобновляемому и фактически пожизненному трибунату с нео­ граниченной властью, опирающейся на полное подчинение формаль­ но суверенных комиций. Взамен республики он хотел ввести тира­ нию, или, говоря современным языком, монархию, не феодальную и не теократическую, а наполеоновскую абсолютную монархию. В са­ мом деле, если Гракх стремился свергнуть власть сената, о чем со­ вершенно ясно свидетельствуют его собственные слова, а еще яснее его дела, то какой же образ правления, кроме тирании, был бы возмо­ жен после падения аристократического строя в государстве, которое уже переросло старые формы исконных народных собраний, но еще не доросло до парламентаризма? Мечтатели, подобные предшествен­ нику Гая, и нечестные политические дельцы более поздних времен могли оспаривать эту истину, но Гай Гракх был государственным мужем, и хотя те формы, в которые он хотел облечь свое великое создание, не дошли до нас, и мы можем по-разному представлять их себе, он сам, несомненно, знал, что делал. Однако, несмотря на всю очевидность намерения Гракха захватить в свои руки монархическую власть, его нельзя осуждать за это, если вникнуть в сложившиеся условия. Абсолютная монархия — большое несчастье для народа, но абсолютная олигархия — еще худшее зло. История не может осудить человека, заменившего большее зло меньшим, особенно человека, обладавшего таким глубоко серьезным характером, как Гракх, и со­ вершенно далекого от всяких низменных побуждений. Тем не менее, история не должна также замалчивать ту пагубнейшую двойствен­