новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

Оба они явились результатом смешения национальных элементов с крайними восточными ответвлениями эллинской культуры.

К западу от них начиналось царство Азия. Даже урезанное, оно еще при Антиохе Великом занимало громадное пространство от Гел­ леспонта до мидийских и персидских земель и включало весь бассейн рек Тигра и Евфрата. Еще Антиох Великий доходил со своей армией за пределы пустыни во владения парфян и бактрийцев, и уже при нем началось разложение этого могущественного государства. В резуль­ тате битвы при Магнезии была потеряна вся Передняя Азия; к тому же времени относится и полное отпадение обеих Каппадокий и обеих Армений —собственно Армении на северо-востоке и Софены на югозападе (I, 702) и превращение их из зависимых сирийских княжеств в самостоятельные государства. Из этих двух государств Великая Ар­ мения под управлением Артаксиадов скоро достигла значительного могущества. Пожалуй, еще более опасные раны причинила государ­ ству бессмысленная нивелирующая политика преемника Антиоха Ве­ ликого, Антиоха Эпифана (579—590). Правда, его царство являлось скорее конгломератом стран, чем государством; национальные и ре­ лигиозные различия создавали для правительства очень большие труд­ ности; однако план Антиоха Эпифана ввести во всех подвластных ему землях единую эллинско-римскую культуру и эллинско-римский культ и уравнять все народы в политическом и религиозном отношении был во всяком случае безрассуден. Не говоря уже о том, что такое гигант­ ское предприятие было далеко не по плечу этому Иосифу II в карика­ туре, свои реформы он начал самым диким способом: массовым ог­ раблением храмов и жестоким преследованием еретиков.

Одним из последствий этой политики было то, что иудеи, жив­ шие в пограничной с Египтом провинции, обычно покорные до уни­ жения, очень деятельные и трудолюбивые, вынуждены были всту­ пить на путь открытого восстания (около 587 г.); их довели до этого систематические религиозные притеснения. Конфликт перешел на разрешение римского сената. В то время у последнего были основа­ тельные причины для враждебного отношения к Деметрию Сотеру. Кроме того, сенат опасался союза между Атталидами и Селевкидами, да и вообще интересам Рима соответствовало создание промежу­ точного государства между Сирией и Египтом. Поэтому сенат немед­ ленно признал свободу и автономию восставшего народа (около 593 г.). Однако Рим сделал для иудеев только то, что не представляло для него трудностей. В договор между иудеями и Римом было включено обязательство Рима помочь иудеям в случае нападения на них; Рим формально запретил сирийскому и египетскому царям вводить войс­ ка в землю иудеев, однако в действительности иудеям, конечно, при­

шлось обороняться против сирийцев исключительно собственными силами. Больше, чем послания,могущественного союзника, иудеям помогло храброе и умное руководство восстанием со стороны геройс­

кого рода Маккавеев и внутренние неурядицы в Сирийском царстве. Во время борьбы между сирийскими царями Трифоном и Деметрием Никатором за иудеями были формально признаны автономия и сво­ бода от налогов (612), а вскоре затем иудейский народ и великий си­ рийский царь формально признали главу рода Маккавеев — Симона, сына Маттафии, первосвященником и царем Израиля* Nessi Israel (615).

Еще более серьезные последствия, чем это восстание Израиля, имело другое движение. Одновременно с этим восстанием и, по всей вероятности, по тем же причинам вспыхнуло восстание на Востоке; Антиох Эпифан столь же усердно опустошил здесь храмы персидс­ ких богов, как и Иерусалимский храм, и, вероятно, поступал с по­ клонниками Ахурамазды и Митры не лучше, чем с почитателями Иеговы. Как и в Иудее, но на более обширной территории и в боль­ шем масштабе, результатом этой политики была сильнейшая реак­ ция местных обычаев и местных культов против насильственного внедрения эллинизма и эллинских богов. Это было движение пар­ фян. Оно привело кобразованию великого Парфянского царства. «Партва», или парфяне, издавна принадлежали кчислу бесчисленных наро­ дов, входивших в состав великого Персидского царства. Они жили сначала в нынешнем Хорасане к юго-востоку от Каспийского моря и уже с 500 г. составляли самостоятельное государство под управлени­ ем скифской, т. е. туранской, династии Арсакидов. Однако лишь сто­ летие спустя они выступили на арену истории. Шестой царь из дома Арсакидов Митридат I (579—618) был настоящим основателем вели­ кого Парфянского царства. Он покорил Бактрийское царство, само по себе гораздо более сильное, но совершенно расшатанное как постоян­ ной борьбой с ордами скифских наездников Турана и с государствами на Кяде, так отчасти и внутренними смутами. Почти таких же успе­ хов Митридат I добился и в странах к западу от великой пустыни. Сирийское царство было в то время до крайности ослаблено неудач­ ными попытками Антиоха Эпифана эллинизировать страну и возник­ шими после его смерти распрями из-за престолонаследия. Внутрен­ ние провинции стремились отделиться от Антиохии и прибрежной области. Так, например, в Коммагене, самой северной провинции Сирии, граничившей с Каппадокией, сатрап Птолемей объявил себя независимым. На другом берегу Евфрата в северной Месопотамии,

или в области Осроены, объявил себя независимым князь эдесский, а в значительной провинции Мидии — сатрап Тимарх. Этот последний даже добился от римского сената признания своей независимости и,

*Ко времени его правления относятся монеты с надписью «Шекель Из­ раиль» и с обозначением года «святого Иерусалима» или «избавления Сиона». Подобные же монеты с именем Симона, князя (Nessi) изра­ ильского, принадлежат не Симону Маккавею, а Бар-Кохбе, вождю вос­ стания при Адриане.

от 313

опираясь на союзную Армению, распространил свою власть до самой Селевкии на Тигре. Такого рода смуты были постоянным явлением в Азиатском царстве. В провинциях с их полунезависимыми или совер­ шенно независимыми сатрапами и в столице с ее чернью, столь же буйной и непокорной, как чернь римская и александрийская, не пре­ кращались восстания. Вся свора соседних царей — Египта, Армении, Каппадокии, Пергама — постоянно вмешивалась в дела Сирии и раз­ жигала распри о престолонаследии. Междоусобные войны жфакти­ ческое раздробление власти между двумя или несколькими претен­ дентами стали здесь почти непрерывным бедствием. Рим либо под­ стрекал соседей, либо оставался безучастным зрителем. В доверше­ ние всех этих бед с востока теснило новое Парфянское царство, при­ чем не только своей материальной силой, но также теми преимуще­ ствами, которые давали ему национальный язык, национальная ре­ лигия, национальная армия и национальное государственное устрой­ ство. Здесь еще не место описывать это возрожденное царство Кира. Достаточно напомнить в общих чертах, что как ни силен еще был здесь эллинизм, все же в противоположность царству Селевкидов Парфянское царство опиралось главным образом на национальную и религиозную реакцию. Старый иранский язык, сословие магов и культ Митры, восточная ленная система и конница пустыни, вооруженная луком и стрелами, снова мощно выступили здесь против эллинизма. Ввиду всего этого положение сирийских царей было поистине дос­ тойно сожаления. Род Селевкидов отнюдь не находился в таком со­ стоянии упадка, как, например, Лагиды; некоторые из его представи­ телей не лишены были храбрости и таланта. Они справлялись с тем или другим из бесчисленных мятежников, претендентов и интервен­ тов. Но их власть была лишена твердой опоры, и они не были в со­ стоянии прекратить анархию, хотя бы временно. Неизбежные резуль­ таты не преминули наступить. Восточные области сирийской держа­ вы, управляемые мятежными или слабыми сатрапами, подпали под власть парфян. Персия, Вавилония, Мидия навсегда были оторваны от Сирийского царства. Новое парфянское государство простиралось по обе стороны великой пустыни от Окса и Гиндукуша до Тигра и Аравийской пустыни. Подобно Персидскому царству и всем древним азиатским державам, оно являлосьчисто континентальной монархи­ ей и, подобно Персидскому царству, должно было выдерживать по­ стоянную борьбу с туранскими народностями, с одной стороны, и за­ падными соседями, с другой. Сирийское царство охватывало, кроме прибрежной области, только еще одну Месопотамию и навсегда ис­ чезло из числа великих государств; впрочем, причиной этого было не столько уменьшение территории, сколько внутреннее разложение. Если на этот раз Сирия избежала грозившего ей полного порабоще­ ния парфянами, то этим она была обязана не сопротивлению со сто­ роны последних Селевкидов и еще менее влиянию Рима. Ее спасли

внутренние смуты в самом Парфянском царстве, а главным образом вторжения туранских степных народов ввосточные владения парфян.

Эта перемена во взаимоотношениях народов внутренней Азин является поворотным пунктом в истории древности. Вместо прилива народов, двигавшихся с Запада на Восток, — высшее и последнее выражение он нашел вАлександре Великом — теперь начался отлив. За время существования Парфянского государства погибло не только все, что сохранилось еще от элементов эллинизма в Бактрии и на Инде, но даже Западный Иран вернулся в старую колею, покинутую несколько столетий назад, но не забытую окончательно. Римский се­ нат пожертвовал главным и существенным результатом политики Александра и таким образом положил начало обратному движению, завершением которого была Альгамбра в Гренаде и великая мечеть в Константинополе. Пока антиохийским царям подчинялись все стра­ ны от Par и Персеполя до Средиземного моря, римское владычество простиралось до границ великой пустыни. Парфянское государство никогда не могло стать клиентом средиземноморской державы не потому, что оно было слишком могущественно, а потому, что центр тяжести его находился вдали от моря, в глубине Азии. Со времени Александра мир принадлежал одним западным народам. Восток, мож­ но сказать, был для них примерно тем, чем впоследствии Америка и Австралиядля европейцев. Но с Митридатом I Восток снова выступил на политическую арену. У мираснова были два властелина.

Нам остается еще коснуться соотношения сил на море. Впрочем, об этом можно сказать лишь, что в то время уже не существовало ни одной морской державы. Карфаген был разрушен, сирийский воен­ ный флот во исполнение договора с Римом уничтожен, египетский военный флот, некогда столь могущественный, пришел в полный упадок вследствие слабости тогдашних правителей Египта. Правда, у мелких государств, и особенно у торговых городов, были вооружен­ ные корабли, но в небольшом количестве, так что их недостаточно было даже для трудного дела искоренения морских разбоев на Среди­ земном море.

Выполнение этой задачи всилу необходимости ложилось на Рим, как на державу, главенствующую на Средиземном море. Сто лет на­ зад римляне проявили особую благотворную решимость в этом деле, ввели энергичную морскую полицию для всеобщей пользы (I, 520) и этим положили начало своему господству на Востоке. Теперь же, уже

вначале описываемого периода, полное бессилие этой полиции обна­ ружило страшно быстрый упадок аристократического правления в Риме.

Рим уже не имел собственного флота и довольствовался тем, что

вслучае надобности требовал военных кораблей от италийских, малоазийских и других приморских городов. В результате, естественно, организовались и консолидировались морские разбои. Только в мо­

рях Адриатическом и Тирренском, на которые распространялось не­ посредственное господство Рима, предпринимались кое-какие, тоже недостаточные, меры для борьбы с пиратами. Экспедиции, предпри­ нятые в эту эпоху римлянами к далматским и лигурийским берегам, преследовали цель искоренить морские разбои в обоих италийских морях; с той же целью были заняты в 631 г. Балеарские острова. На­ против, в мавретанских и греческих водах жителям и мореплавате­ лям предоставлялось самим справляться с корсарами тем или иным способом, поскольку Рим стоял на той точке зрения, что ему надо по возможности меньше вмешиваться в дела этих отдаленных областей. Раздираемые внутренними неурядицами и обанкротившиеся города этих предоставленных самим себе приморских государств, естествен­ но, становились притонами корсаров; особенно много их было в Азии.

Во главе этого стоял Крит. Этот остров, благодаря своему выгод­ ному географическому положению и слабости или упущениям боль­ ших западных и восточных государств, был единственным из всех греческих государств, сохранившим свою независимость. Правда, римские комиссии то и дело появлялись и на Крите, однако они доби­ вались здесь еще меньших результатов, чем даже в Сирии и в Егип­ те. Казалось, судьба нарочно оставила критянам независимость, что­ бы показать, к чему ведет эллинская свобода. Это была ужасная кар­ тина. Старая дорийская строгость общинного управления сменилась здесь, как и в Таренте, беспутной демократией; рыцарский дух жите­ лей выродился в дикое буйство и погоню за добычей. Один почтен­ ный эллин сам свидетельствует, что на Крите ничто, приносящее при­ быль, не считается позорным, а апостол Павел ссылается на слова критского поэта: «Все критяне — лжецы, злые звери, утробы лени­ вые».

Несмотря на все усилия римлян навести порядок на этом «остро­ ве ста городов», как его называли в старину, непрерывные междоу­ собные войны превращали один цветущий город за другим в груды развалин. Жители этих городов занимались разбоями, рыская на ро­ дине и на чужбине, на суше и на море. Крит сделался для всех окру­ жавших его государств главным местом вербовки наемных армий с тех пор, как это безобразие не терпели больше в Пелопоннесе; но главным образом он превратился в притон морских разбойников. Так, например, в это время остров Сифнос был совершенно разграблен критской флотилией пиратских судов. Родос, который и без того не мог оправиться от утраты своих владений на материке и ударов, нане­ сенных его торговле (I, 731), терял последние силы в войнах, кото­ рые ему приходилось вести против критян для прекращения морских разбоев (около 600 г.). Римляне, правда, пытались вмешиваться в эти столкновения в качестве посредников, но действовали неэнергично и, как видно, безуспешно.

Наряду с Критом Киликия тоже скоро стала второй родиной пи­

ратов. Этому способствовало бессилие сирийских царей и политика узурпатора сирийского престола Диодота Трифона. Этот бывший раб, став сирийским царем (608—615), рассчитывал упрочить свою власть в своей центральной области, суровой западной Киликии, с помощью пиратов и поэтому всячески покровительствовал им. Торговля с пи­ ратами, являвшимися в то же время главными поставщиками рабов, приносила чрезвычайно большие доходы. Поэтому в среде торгов­ цев, даже в Александрии, Родосе и Делосе создалась известная ат­ мосфера терпимости по отношению к пиратам. Этому способствова­ ли и сами правительства, во’всяком случае своей пассивностью. Зло достигло таких серьезных размеров, что в 611 г. сенат счел нужным отправить в Александрию и Сирию самого лучшего из своих членов, Сципиона Эмилиана, с поручением выяснить на месте, что можно предпринять. Но дипломатические увещания римлян не могли пре­ вратить слабые правительства в сильные. Только одно средство мог­ ло помочь беде — содержание в этих водах постоянного флота. Одна­ ко для этого у римского правительства не хватало ни энергии, не по­ следовательности. Поэтому все оставалось по-старому: флот пиратов по-прежнему был единственной значительной морской силой на Сре­ диземном море, а охота за рабами — единственным процветавшим там промыслом. Римское правительство бездействовало, а римские торговцы, самые крупные покупатели рабов, поддерживали оживлен­ ные и дружественные отношения с капитанами пиратских кораблей — самыми крупными работорговцами на Делосе и на других невольни­ чьих рынках.

Мы проследили в главных чертах перемену во внешнеполитичес­ ком положении Рима и вообще всего римско-эллинского мира в пери­ од от битвы при Пидне до эпохи Гракхов и на всем пространстве от Тахо и Баграда до Нила и Евфрата. Захватив в свои руки верховную власть над римско-эллинским миром, Рим возложил на себя боль­ шую и трудную задачу. Нельзя сказать, что он совершенно не пони­ мал ее; но он отнюдь не разрешил ее. Во время Катона преобладала идея ограничить римское государство территорией Италии, а за пре­ делами последней властвовать только на началах патроната. Передо­ вые умы следующего поколения поняли несостоятельность этой идеи и необходимость заменить систему клиентелы системой прямого гос­ подства Рима с сохранением местного самоуправления. Но вместо того чтобы вводить этот новый порядок решительно, быстро и равномер­ но, Рим присоединял то одну, то другую страну, пользуясь благопри­ ятным стечением обстоятельств и случаем и руководствуясь своими эгоистическими интересами. В результате большая часть зависимых стран либо продолжала оставаться в прежнем невыносимом, двой­ ственном положении, либо же, например, Сирия, совершенно осво­ бождалась из-под римского влияния. Но и само римское владычество все больше вырождалось в мелочный и близорукий эгоизм. В Риме

считалось достаточным управлять со дня на день и разрешать с гре­ хом пополам лишь текущие вопросы. Слабых держали в ежовых ру­ кавицах. Так, например, когда город Миласа в Карин прислал в 623 г. консулу Публию Крассу не ту балку для тарана, которая требовалась, глава городского управления был наказан за это розгами. А между тем Красе не был дурным человеком; это был правитель, строго со­ блюдавший закон. Напротив, не видно было строгости там, где она была нужна: в борьбе с варварами в пограничных областях и с пира­ тами. Центральное правительство отказалось от всякого руководства провинциальным управлением и от контроля над ним; таким обра­ зом оно отдавало в жертву очередному наместнику не только интере­ сы подданных, но и интересы государства. Испанские события, сами по себе малозначительные, показательны в этом отношении. Здесь правительство менее, чем в других провинциях, могло ограничивать­ ся ролью простого зрителя; между тем и здесь римские наместники попирали международное право и надолго запятнали честь Рима сво­ им неслыханным вероломством в предательством, самым наглым нарушением договоров и капитуляций, избиением безоружного насе­ ления и подстрекательством кубийству неприятельских полководцев. Мало того, они вели войны и заключали мирные договоры вразрез с ясно выраженной волей высшей государственной власти в Риме. Та­ кие мелкие факты, как, например, непокорностьнумантинцев, вели к роковой для Рима катастрофе вследствие редкого сочетания бездар­ ности и бесчестности. При этом виновные даже не подвергались сколь­ ко-нибудь серьезному наказанию в Риме. При назначении на важней­ шие посты и при обсуждении важнейших политических вопросовдело

решали связи и интриги сенатских группировок. Мало t o f o , з о л о т о иностранных династов тоже нашло уже доступ к римским сенаторам. Первый, кому удалось подкупитьримских сенаторов, был, как сооб­ щают, посол царя Антиоха Эпифана Тимарх (умер в 590 г.). Влия­ тельные сенаторы получали богатые подарки от иноземных царей; это вскоре стало столь обычным явлением, что когда Сципион Эмилиан передал в военную казну дары, поднесенные ему сирийским ца­ рем в лагере под Нуманцией, это вызвало всеобщее удивление. Ста­ рый взгляд, что наградой за власть служит сама власть, что она явля­ ется столько же долгом и бременем, сколько правом и преимуще­ ством, был совершенно отброшен. Таким образом, возникла новая система государственного хозяйства: она отказывалась от обложения римских граждан, зато превращала всю массу подданных в доходную статью государства, причем последнее либо эксплуатировало их само, либо предоставляло эксплуатацию их римским гражданам. Цинизму и алчности римских торговцев предоставляли с преступным потвор­ ством полный простор в провинциальном управлении. Мало того, государство устраняло с помощью военной силы нежелательных для них конкурентов. Прекраснейшие города соседних с Римом стран при­

носились, таким образом, в жертву не варварскому властолюбию, но еще гораздо более гнусному варварству — спекуляции. Уничтожив свою старую военную организацию, правда, налагавшую тяжелые жертвы на граждан, государство само разрушило свою опору, так как в конце концов оно покоилось только на своем военном превосход­ стве. Флот был совершенно заброшен, в армии допустили неимовер­ ный упадок. Охрана границ в Азии и Африке была переложена на подданных, а охрана италийских, македонских и испанских границ, которую нельзя было свалить на других, велась крайне небрежно. Высшие классыстали избегать военной службы, так что трудно было набрать необходимое число офицеров для войск в Испании. Ввиду все усиливавшегося нежелания идти на военную службу, особенно в ис­ панские войска, и пристрастности должностных лиц при наборе, при­ шлось отменить в 602 г. старый порядок, по которому офицеры вы­ бирали необходимые контингентыиз всего числа солдат; вместо это­ го ввели метание жребия, что, разумеется, не могло способствовать усилению воинского духа и улучшению боевых достоинств отдель­ ных воинских частей. Вместо необходимой строгости власти и тут старалисьугождатьнароду. Когдаконсул приказывал произвести стро­ гий набор рекрут для испанской армии, то трибуны пользовались пре­ доставленнымим конституциейправом и арестовывали его (603, 616). Мы уже упоминали, что сенат отклонил просьбу Сципиона и не раз­ решил ему произвести набор для войны с нумантинцами. Римские армии под Карфагеном или Нуманцией уже напоминали те сирийс­ кие армии, в которых число хлебопеков, поваров, актеров и прочих нестроевых элементов вчетверо превышало число так называемых солдат. Теперь римские военачальники уже мало уступали своим кар­ фагенским коллегам в искусстве 1убить армии, и все войны в Афри­ ке, Испании, Македонии и Азии, как правило, начинались поражени­ ями римских армий. Теперь Рим уже не реагирует на убийство Гнея Октавия, предательское убийство Вириата уже считается мастерским достижением римской дипломатии, а взятие Нуманции — великим подвигом. О полной утере понятия о народной и личной чести с эпиг­ рамматической меткостью свидетельствует статуя Манцина, изобра­ жающая его раздетым и связанным. Он сам воздвиг себе этот памят­ ник в Риме, гордясь своим патриотическим самопожертвованием. Куда ни кинуть взгляд, везде виден быстрый упадок внутреннейсилы Рима и его внешнего могущества. В это мирное время Рим не только не расширяет территорий, приобретенных в гигантской борьбе, но даже не удерживает их за собой. Трудно достигнуть мирового владыче­ ства, но еще труднее сохранить его. Первую задачу римский сенат выполнил, вторая оказалась ему не по силам.

JJ S^STfcsitt^TIftsitsuitsiILsnfesiЬяцItjgbsnfcsnltelliSjilSir

1Л t i n Движение за реформы

иТиберий Гракх

Втечение целого поколения после битвы при Пидне римское го­ сударство пользовалось глубочайшим внутренним покоем, едва на­ рушавшимся кое-где на поверхности. Владения Рима распространи­ лись по трем частям света. Блеск римского могущества и слава рим­ ского имени постоянно возрастали. Взоры всего мира были обраще­ ны на Италию, куда стекались все таланты и все богатства. Казалось, там наступал золотой век мирного благосостояния и духовных радос­ тей жизни. Жители восточных стран этой эпохи с удивлением расска­ зывали друг другу о могущественной западной республике, «которая покорила ближние и дальние царства; имя ее внушало всем страх, но с друзьями и теми, кто отдавался под ее покровительство, она жила в мире. Таково было величие римлян; однако никто из них не возлагал на себя корону, никто не кичился пурпурным одеянием; но кого они год за годом назначали себе правителем, тому они и повиновались, и не было среди них ни зависти, ни раздоров».

Так казалось издали: но вблизи дело представлялось иначе. Прав­ ление аристократии полным ходом шло кразрушению того, что было создано ими же. Нельзя сказать, чтобы сыновья и внуки побежден­ ных при Каннах и победителей при Заме совершенно выродились по сравнению с их отцами и дедами. Не столько изменились люди, засе­ давшие в сенате, сколько времена стали иными. Когда власть нахо­ дится в руках замкнутой группы старой родовой знати, обладающей прочным богатством и авторитетом наследственного государственно­

о^ 320 ^>