новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том второй. Кн. 3 продолжение, Кн. 4

Зато на основании закона; проведенного по поручению сената три­ буном Спурием Торием, была упразднена в 635 г. комиссия по разде­ лу земель, а на оккупантов государственных земель была возложена уплата подати в неизменном размере; доход с нее пошел в пользу столичной черни, им, по-видимому, частично покрывались расходы по раздаче хлеба. Более радикальные предложения — быть может, увеличение норм раздачи хлеба — были отклонены благоразумным трибуном Гаем Марием. Спустя В лет (643) был сделан последний шаг: новое народное постановление* освободило оккупированные го­ сударственные земли от уплаты подати и обратило их в частную соб­ ственность оккупантов. Кроме того, было постановлено, что в буду­ щем недопустимо занятие государственных земель частными лица­ ми, эти земли должны сдаваться в аренду или оставаться обществен­ ными пастбищами. В последнем случае для права пользования паст­ бищем был установлен очень низкий максимум в 10 штук крупного и 50 штук мелкого скота, для того чтобы крупные скотовладельцы фак­ тически не вытесняли мелкие. В этих разумных мероприятиях заклю­ чается официальное признание вредных результатов прежней систе­ мы оккупации государственных земель, впрочем, давно отмененной (I, 754). К сожалению, эти меры были приняты лишь тогда, когда прежняя система уже успела отнять у государства почти все его зем­ ли. Таким образом римская аристократия заботилась о своих интере­ сах, обратив в свою частную собственность все государственные зем­ ли, которые еще оставались в ее руках. Одновременно она задобрила также италийских союзников: правда, она не предоставила им прав собственности на занятые ими, в частности их муниципальной арис­ тократией, государственные земли, но она оставила за ними в пол­ ном объеме права, установленные их привилегиями. Противная партия оказывалась в затруднительном положении, потому что по важней­ шим материальным вопросам интересы италиков были диаметрально противоположны интересам столичной демократии. Италики даже всту­ пили в своего рода союз с римским правительством и искали в сенате защиты от крайних замыслов римских демагогов и находили ее.

Правительство реставрации успешно трудилось над искоренени­ ем тех благих зачатков, которые были заложены в гракховской кон­ ституции. Но оно было совершенно беспомощно против враждебных ему сил, пробужденных Гракхом не в интересах общественного бла­ га. За столичным пролетариатом оставалось право кормиться за счет государства. Сенат мирился также с тем, что присяжные выбирались из среды купечества, как ни тяготило это ярмо лучшую и самую гор­ дую часть аристократии. Это были позорные путы для аристократии, но мы не видим с ее стороны серьезных попыток освободиться от

*Это постановление в большей части дошло до нас и известно под не­ правильным, но принятым уже более 300 лет, названием аграрного закона Тория.

сословия находились в сос!оянии духовного и морального упадка. Конечно, и до эпохи Гракхов аристократия не блистала талантами, и скамьи сената заполнялись трусливым и развращенным аристократи­ ческим сбродом. Однако там все же заседали Сципион Эмилиан, Гай Лелий, Квинт Метелл, Публий Красе, Публий Сцевола и много дру­ гих уважаемых и даровитых людей, и при некоторой снисходитель­ ности можно было утверждать, что сенат соблюдал меру в несправед­ ливости и известные приличия в дурном управлении. Эта аристокра­ тия была свергнута, затем снова восстановлена; с тех пор на ней ле­ жало проклятие реставрации. Если прежде аристократия управляла с грехом пополам, не встречая более ста лет сколько-нибудь серьезного сопротивления, то кризис, подобно молнии в темную ночь, осветил пропасть, зияющую у ее ног. Можно ли удивляться, что с тех пор правящая старая знать всегда проявляла озлобление, а когда хватало мужества, то и настоящий террор; что правители, сомкнув свои ряды в сплоченную партию, расправлялись с народом еще несравненно кру­ че, чем прежде; что снова на первый план, как в худшие времена патрициата, выдвинуласьсемейная политика и, например, четыре сына

и(вероятно) два племянника Квинта Метелла, не говоря уже о зятьях

ит. д ., люди за одним единственным исключением совершенно нич­ тожные и выдвинувшиеся отчасти именно благодаря своей ограни­ ченности, в течение пятнадцати лет (631—645) все достигали долж­ ности консула и удостаивались, за исключением одного, триумфаль­ ных почестей? Чем больше насилия и жестокости проявлял аристок­ рат в борьбе с партией противника, тем больше был почет ему; насто­ ящему аристократу прощались все преступления и все позорные дея­ ния. Отношения между правящими и управляемыми только тем от­ личались от отношений между воюющими сторонами, что в этой войне не признавалось международное право. К сожалению, было вполне понятно, что если старая аристократия бичевала народ плетьми, то реставрированная аристократия припасла для него скорпионы. Арис­ тократия вернулась к власти, но не сделалась ни умней, ни лучше. Никогда еще до сего времени не было среди аристократии такого пол­ ного отсутствия государственных и военных талантов, как в эту эпоху реставрации, в период между гракховской революцией и революцией Цинны.

Вэтом отношении показательна фигура тогдашнего корифея се­ натской партии Марка Эмилия Скавра. Происходя из очень знатной, но небогатой семьи, он вынужден был опираться на свои недюжин­ ные дарования. Он достиг должности консула (639), затем цензора (645), долгое время был принцепсом сената и политическим ораку­ лом своего сословия. Он увековечил свое имя не только как оратор и писатель, а также тем, что воздвиг некоторые из значительнейших государственных построек седьмого столетия. Однако при ближай­ шем рассмотрении все его прославленные подвиги сводятся к тому,

что в качестве полководца он добился в Альпах нескольких дешевых побед, а в качестве государственного деятеля провел закон об избира­ тельном праве и о борьбе против роскоши, который был столь же дешевым триумфом над революционным духом времени. Настоящий же его талант заключался в том, что будучи покладистым и продаж­ ным, как любой почтенный сенатор, он умел, однако, ловко извора­ чиваться, когда дело становилось рискованным. Главным же обра­ зом он умел, пользуясь своей внушительной и почтенной внешнос­ тью, разыгрывать перед публикой роль Фабриция. В военном деле встречались в виде исключения талантливые офицеры из высших кру­ гов аристократии. Но, как общее правило, аристократ, прежде чем стать во главе армии, наскоро вычитывал из греческих военных руко­ водств и из римских летописей кое-какие сведения, необходимые для разговоров о военном деле, а по прибытии в лагерь в лучшем случае передавал действительное командование офицеру незнатного проис­ хождения с испытанными дарованиями и испытанной скромностью. Действительно, если несколько столетий назад римский сенат походил на собрание царей, то потомки этих царей недурно разыгрывали роль принцев. Но теперь бездарности этой реставрированной знати вполне соответствовало ее политическое и моральное ничтожество. В религии (к этому мы еще вернемся), как в зеркале, отразилась глубокая нрав­ ственная испорченность этой эпохи; вся внешняя история рассматрива­ емой эпохи также свидетельствует о полной несостоятельности римс­ кой знати. Это один из важнейших моментов этой эпохи. Но если бы у нас и не было этих свидетельств, то длинный ряд отвратительнейших преступлений, совершенных представителями высшего римского об­ щества, является достаточной характеристикой его глубокого падения.

Управление, внутреннее и внешнее, соответствовало такому пра­ вительству. Социальный упадок Италии усиливался с ужасающей быстротой. С тех пор, как аристократия добилась легального разре­ шения скупать участки мелких землевладельцев и теперь, снова об­ наглев, все чаще прибегала к насильственным выселениям, мелкие крестьянские хозяйства исчезали, как капли дождя в море.

Экономическая олигархия по меньшей мере шла в ногу с полити­ ческой. Об этом свидетельствуют слова умеренного демократа Луция Марция Филиппа, заявившего в 650 г., что среди всей массы римских граждан едва ли найдется 2 ООО зажиточных семейств. Фактическим комментарием к этому снова служили восстания рабов в первые годы войны с кимврами; они ежегодно вспыхивали в Италии: в Нуцерии, в Капуе, в округе Фурий. Это последнее восстание приняло уже столь значительные размеры, что против восставших пришлось выступить городскому претору с легионом; однако он подавил восстание не си­ лой оружия, а с помощью предательства. Зловещим симптомом было и то обстоятельство, что во главе восстания стоял не раб, а римский всадник Тит Веттий; его толкнули на этот безумный шаг долги, он

дал своим рабам свободу и провозгласил себя царем (650). Насколько правительство видело большую опасность в скоплении массы рабов в Италии, об этом свидетельствуют и меры предосторожности, приня­ тые им в Виктумулах, где с 611 г. производилась промывка золота за счет казны. Сначала правительство обязало откупщиков держать здесь не больше 5 ООО рабов, затем пришлось издать сенатский декрет, со­ вершенно запрещавший эти работы. Действительно, если бы в Ита­ лию вторглось войско заальпийских народов, что было весьма воз­ можно и призвало к оружию рабов, большинство которых принадле­ жало к его соплеменникам, то при тогдашнем режиме государство оказалось бы в самой крайней опасности.

Еще больше страдали провинции. Представьте себе, что происхо­ дило бы в Ост-Индии, если бы английская аристократия была похожа на римскую аристократию в рассматриваемый период, и вы поймете положение Сицилии и Азии. По закону к купечеству отошло право контроля над должностными лицами республики; это побудило по­ следних действовать в известной мере солидарно с купечеством: рим­ ские администраторы своей беспредельной угодливостью перед капи­ талистами в провинциях покупали себе возможность неограниченно­ го грабежа и оплот против судебных взысканий.

Кроме этих официальных и полуофициальных грабителей все страны по берегам Средиземного моря страдали от сухопутных и мор­ ских разбоев. Пираты особенно свирепствовали в азиатских водах, и даже римское правительство сочло необходимым в 652 г. послать в Киликию значительный флот; он состоял главным образом из кораб­ лей подвластных Риму торговых городов и находился под началь­ ством претора Марка Антония, облеченного проконсульской властью. Флот захватил несколько кораблей корсаров и уничтожил несколько пиратских притонов. Мало того, римляне прочно утвердились здесь, к с целью искоренения морских разбоев заняли ряд сильных военных позиций в главном убежище пиратов — в горной, или западной, Ки­ ликии; в результате была учреждена римская провинция Киликия*. Намерение было похвально и план сам по себе целесообразен. Одка-

*Многие утверждали, что учреждение провинции Киликии состоялось лишь после киликийской экспедиции Публия Сервилия 676 и следую­ щих годов. Однако это неверно. Уже в 662 г. наместником Киликии был Сулла (App.rMitlir., 57.; bell, civ., 1, 77; Victor., 75), ав674—675 гг. Гней Долабелла (С/с., Verr., 1,1, 16, 44). Ввиду этого учреждение про­ винции Киликии следует отнести к 652 г. В пользу этого мнения гово­ рит также тот факт, что в то время все римские экспедиции против пиратов, как-то: балеарская, лигурийская, далматская систематически направлены на занятие прибрежных пунктов, служивших убежищем для пиратов. Это и понятно, так как римляне не имели постоянного флота и поэтому могли успешно бороться с корсарами, только зани­

ко морские разбои в азиатских водах, и в частности в Киликии, не только не прекратились, но даже усилились. Это одно уже показыва­ ет, насколько недостаточны были средства, с которыми римляне вели борьбу с пиратами.

Но бессилие и несостоятельность римского провинциального уп­ равления нигде не обнаружились с такой ясностью, как в восстаниях невольничьего пролетариата, которые с реставрацией аристократии возобновились в своем прежнем виде. Действительно, теперь по­ вторяются с трагическим однообразием такие же восстания рабов, перерастающие в настоящие войны, как те, которые около 620 г. по­ служили одной из причин, — пожалуй, даже ближайшей, — гракховской революции. Как и 30 лет назад, брожение охватило всю массу рабов во всем римском государстве. О восстаниях в Италии мы уже говорили. В Аттике восстали рабы на серебряных рудниках; они укре­ пились на мысе Сунии и оттуда в течение долгого времени грабили окрестные местности. Подобные же волнения происходили и в дру­ гих местах.

Но главной ареной этих страшных событий снова явилась Сици­ лия со своими плантациями и громадными скоплениями рабов из Малой Азии. Для масштабов зла характерно, что ближайшей при­ чиной нового восстания послужила попытка правительства устра­ нить наиболее вопиющие злоупотребления рабовладельцев. То, что положение свободных пролетариев в Сицилии мало отличалось от положения рабов, показало их поведение во время первого восста­ ния. После его подавления римские спекулянты в отместку массами обращали в рабство свободное население провинции. В 650 г. сенат издал строгое постановление против этого, и тогдашний наместник Сицилии Публий Лициний Нерва учредил в Сиракузах специальный суд по делам о лишении свободы. Этот суд энергично принялся за дело: в короткое время он вынес более 800 решений против рабовла­ дельцев, а число заявок все еще постоянно росло. Перепуганные плантаторы поспешили в Сиракузы, чтобы добиться от римского наместника прекращения такого неслыханного правосудия. Слабый

мая побережье. Впрочем, не следует забывать, что римское понятие provincia не заключало в себе обязательно обладание территорией, а означало само по себе лишь самостоятельное военное командование. Вполне возможно, что в этой суровой стране римляне сначала взяли себе лишь несколько стоянок для кораблей и войск. Низменная вос­ точная Киликия оставалась в составе Сирийского царства до войны с Тиграном (Арр., Syr., 48); территории к северу от Тавра, ранее причис­ лявшиеся к Киликии, так называемая каппадокийская Киликия и Катаония, входили в состав Каппадокии, первая со времени распада Атталидского царства, а вторая еще со времени мира с Антиохом (Justin, 37, 1).

Нерва позволил себя терроризировать и резко заявил ищущим у него суда и справедливости, чтобы они вместо этого немедленно возвра­ щались к тем, которые называли себя их господами. Но отвергну­ тые просители собрались в шайки и ушли в горы. Наместник не позаботился своевременно о военных приготовлениях, и даже жал­ кое местное ополчение не оказалось под рукой. Поэтому он вошел в соглашение с одним из самых знаменитых на острове разбойничьих атаманов; последний за обещанное ему личное помилование обман­ ным путем передал восставших в руки римлян. Таким образом уда­ лось справиться с этой шайкой. Но другая банда беглых рабов раз­ била римский отряд, принадлежавший гарнизону города Энны (Ка­ строджиованни). Этот успех доставил инсургентам то, в чем они нуждались в первую очередь: оружие и приток добровольцев. Воен­ ное снаряжение убитых и бежавших врагов послужило первой мате­ риальной основой для военной организации мятежников, число ко­ торых скоро возросло до многих тысяч. Эти сирийцы на чужбине, подобно своим предшественникам, кажется, считали, что не менее своих соотечественников на родине достойны иметь собственного царя; пародируя признанного на их родине босяцкого царя вплоть до имени, они избрали своим вождем раба Сальвия и назвали его ца­ рем Трифоном. Вся территория между Энной и Леонтинами (Лентини), где засел штаб мятежников, перешла в их руки. Они уже приступили к осаде Моргантии и других укрепленных городов, ког­ да римский наместник с войском, наскоро собранным из сицилийс­ ких и италийских отрядов, атаковал под Моргантией армию рабов. Он захватил незащищенный лагерь, но рабы держались, хотя и были застигнуты врасплох. Когда дело дошло до битвы, местное ополче­ ние не выдержало первого натиска. Мало того: так как рабы отпус­ кали на свободу каждого, кто бросал оружие, почти все эти отряды воспользовались случаем покинуть службу, и все римское войско разбежалось. Если бы рабы, находившиеся в Моргантии, объедини­ лись с осаждающими, то город был бы взят. Но они предпочли по­ лучить свободу законным путем от своих господ и своей храброс­ тью помогли им отстоять город. Однако римский наместник отме­ нил торжественно данное господами обещание отпустить рабов на свободу, объявив это обещание недействительным, как вынужден­ ное незаконным образом.

Когда восстание во внутренней части острова принимало угро­ жающие размеры, другое восстание вспыхнуло на западном побере­ жье. Во главе его стоял Афинион. Как и Клеон, он был на своей родине Киликии грозным атаманом разбойников, попал в рабство и был привезен в Сицилию. Подобно своим предшественникам он укрепил свой авторитет среди сирийцев и греков главным образом пророчествами и другими шарлатанскими проделками. Но он пони­

мал толк в военном деле и действовал осмотрительно; поэтому он не вооружил подобно другим вождям всех явившихся к нему, а ото­ брал из них людей, годных для военной службы, и образовал из них регулярную армию: остальным же велел заняться мирными дела­ ми. Он быстро достиг значительных успехов благодаря строгой дис­ циплине (он подавлял в своем войске малейшее колебание и непо­ корность) и мягкому обращению с мирными жителями и даже с пленниками. Римляне и на этот раз обманулись в своих расчетах на раздор между обоими вождями: Афинион добровольно подчинился гораздо менее способному Трифону и добился таким образом един­ ства в рядах повстанцев. В скором времени повстанцы стали почти неограниченными господами в деревнях, где свободные пролетарии снова более или менее открыто стояли на их стороне. Римские вла­ сти не имели достаточно сил, чтобы напасть на них в открытом бою, и вынуждены были ограничиться тем, что при помощи ополчений, сицилийского и наскоро собранного африканского, кое-как охраня­ ли города, находившиеся в самом печальном положении. Деятель­ ность судов прекратилась, на всем острове властвовало только ку­ лачное право. Городские жители, имевшие участки за городом, не смели выходить за городские ворота, ни один поселянин не отважи­ вался проникнуть в город. В результате вскоре возник страшный голод, и римским властям пришлось снабжать хлебом городское население острова, который раньше сам кормил всю Италию. К тому

же внутри острова всюду угрожали заговоры городских рабов, а под стенами городов стояли войска повстанцев. Даже Мессана была на волосок от взятия ее Афинионом. Как ни трудно было правитель­ ству в разгар тяжелой войны с кимврами организовать вторую ар­ мию, оно вынуждено было послать в 651 г. в Сицилию претора Лу­ ция Лукулла с армией из 14 ООО римлян и италиков, не считая за­ морских ополчений. Соединенная армия рабов, стоявшая в горах над Сциаккой, приняла предложенное Лукуллом сражение. Превосход­ ство военной организации доставило победу римлянам. Афиниона считали павшим на поле битвы, а Трифон бежал в горную крепость Триокалу; повстанцы серьезно обсуждали вопрос о возможности продолжения борьбы. Победила партия, настаивавшая на продол­ жении борьбы до последней капли крови. Спасшийся каким-то чу­ дом Афинион вернулся к товарищам и вдохнул в них новое муже­ ство. А главное, Лукулл по непонятным причинам совершенно не использовал своей победы. Говорили даже, что он намеренно дезор­ ганизовал армию и сжег военные запасы, чтобы скрыть полную бе­ зуспешность своего управления и лишить своего преемника возмож­ ности затмить его. Так ли это или нет, во всяком случае преемник Лукулла Гай Сервилий (652) не добился лучших результатов. Впо­ следствии оба военачальника были преданы суду за свое управление

и осуждены, что, впрочем, вовсе не является бесспорным доказа­ тельством их виновности.

После смерти Трифона (652) Афинион стал один во главе вос­ ставших. Его значительная армия одерживала победы, но в 653 г. ведение войны в Сицилии перешло к Манию Аквилию, как консулу и наместнику. В предыдущем году Маний Аквилий под начальством Мария отличился в войне с германцами. После двухлетней тяжелой борьбы, по рассказам, Аквилий боролся в поединке с Афинионом и убил его; римскому командующему, наконец, удалось сломить отча­ янное сопротивление инсургентов и взять их измором в их последнем убежище. Рабам в Сицилии было запрещено носить оружие, и на ос­ трове снова восстановилось спокойствие; другими словами — новые мучители были заменены прежними; да и сам победитель занимал выдающееся место даже среди множества грабителей-наместников того времени. Кому нужны еще доказательства, как поставлено было управление в эпоху реставрации, тому можно указать на эту вторую сицилийскую войну с рабами, длившуюся пять лет, на то, как она возникла и как она велась.

На всем обширном пространстве, на которое простиралось римс­ кое управление, мы находим одни и те же причины и одни и те же последствия. Сицилийская война с рабами показывает, что даже та­ кая простейшая задача, как обуздание пролетариата, была не под силу римскому правительству. Происходившие одновременно события в Африке показывают, как Рим управлял теперь зависимыми государ­ ствами. В то время, когда в Сицилии вспыхнула война с рабами, изум­ ленному миру предстало еще одно зрелище: незначительный зависи­ мый государь мог в течение 14 лет отстаивать узурпированную им власть и поддерживать восстание против могущественнейшей респуб­ лики, одним ударом раздавившей Македонское и Азиатское царства. Этим успехом он был обязан не своему оружию, а лишь бездарности римских правителей.

Нумидийское царство простиралось от реки Молохата до Боль­ шого Сирта (I, 635 и сл.) и граничило с одной стороны с Мавретанским царством в области г. Тингиса (Марокко), а с другой — с Киреной и Египтом; оно окружало с востока, юга и запада узкую прибреж­ ную полосу римской провинции Африки. Кроме старых владений нумидийских царьков, в него входила большая часть территории, при­ надлежавшей Карфагену в период его расцвета, в том числе ряд зна­ чительных старофиникийских городов, как-то: Гиппон Царский (Hippo regius, Бона) и Большой Лептис (Лебида), и вообще большая и луч­ шая часть богатого североафриканского побережья. Наряду с Егип­ том Нумидия была, несомненно, самым значительным из всех госу­ дарств, зависимых от Рима. После смерти Массиниссы (605) Сципи­ он поделил его наследство между тремя его сыновьями: Миципсой, Гулуссой и Мастанабалом. Старший получил столицу и государствен­