sotsialnye_kommunikatsii_professionalnye_i_povsednevnye_prak-1

Часть 1 КОММУНИКАТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ:

СТРАТЕГИИ, ПРОЦЕССЫ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРАКТИКИ

Раздел 1.1 СОЦИАЛЬНЫЕ КОММУНИКАЦИИ: ПЕРСПЕКТИВЫ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО

ИССЛЕДОВАНИЯ

М.Б. Чиж

ОСМЫСЛЕНИЕ БУДУЩЕГО В СОЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ

Специфика социальной коммуникации состоит в том, что «коммуникация», в отличие от «сообщения» ориентирует нас не на личностное общение, а на надличностное, провоцируя на расширение восприятия через «дальнодействующие» органы чувств (глаз, ухо) и новые формы опыта, становясь «реальностью всех» через «возгонку» микро- к макромиру [8: 11-14]. В коммуникации мы выходим в «социальный космос», а значит, и в иные масштабы времени и пространства, что актуализирует ключевую для философии истории проблему: проблему коллективной памяти и ожиданий.

Принципы исторической науки как реконструкции и изложения событий восходят к Геродоту. События прошлого «оставляют» следы, исследуя которые, историк конструирует и выстраивает в секвенции боговдохновенный рассказ о прошлом. Этот рассказ рифмуется с законами развития исторического

процесса: он обусловлен эпохой, языком, социальной средой, личностными предпочтениями автора и т. д. В связи с этим сама история как рассказ выполняет одновременно две противоположные функции: функцию памяти, объясняющей прошлое, чтобы сориентироваться в мире настоящего, и функцию забвения событий прошлого, где забвение «срабатывает» как защитный механизм, спасающий от социальных и прочих фобий и фрустраций [10]. Таким образом, осмысление будущего происходит в контексте прошлого и посредством данного контекста. Ситуация эта отражена в языке, в частности, во многих старых поговорках, в которых первая (если … например, дорогу перебежит черная кошка…) и вторая (то случится следующее... например, несчастье, невезение) части остались в устойчивом употреблении, а третью часть (поэтому делай то-то… например, плюнь через левое плечо) — забыли.

Первой формой «коммуникативной» сети, своеобразной метафизикой истории можно считать распространенные практически во всех культурах представления о богинях судьбы, выступающих под разными именами: Норны, Мойры, Девы судьбы, Гбаду, Парки, — но единых в своей «профессиональной» деятельности. Как пряхи, такие богини определяют два крайних предела (как жизни человека, племени, государства, так и власти богов): начало (рождением, возникновением) и конец (смертью, сменой власти), то есть назначают каждому заранее предопределенную долю, ткут и обрезают красную нить жизни-текста сообразно с космической гармонией [4: 9-30].

Если же говорить о формировании западно-европейской культуры, то надо отметить, что перенятые у финикийцев алфавит и искусство мореплавания, торговли, способствовали формированию особой греческой ментальности, ориентированной на актуализацию и мифологизацию рискующего путешественника, расчетливого купца, жизненно заинтересованного в знании будущего, что и стимулировало рефлексию о судьбе. В VII-V вв. до н.э. мифологема судьбы развивается в двух параллельных направлениях, связанных с изменением социальной структуры общества и форм собственности. Первое направление, безлично-фаталистическая, предполагает понимание судьбы как рока, фатума. В данном случае судьба персонифицируется в образах неумолимой Ананки и справедливой Дике как высших космических сил. Такая интерпретация судьбы является предпосылкой для формирования философских категорий необходимости, закона. Второе же направление, личностно-во- люнтаристическое, аллегорически репрезентирует судьбу как изменчивую Тюхе и капризную римскую Фортуну, причем понимание судьбы как заранее не предопределенной, многовариантной в своем развитии впоследствии выводится в философскую категорию случайности [4: 268-279].

Будущее здесь представляется в рамках циклического времени, связанного с циклами планет. Поэтому формируется и особая тенденция трактовки судьбы, балансирующая между жестким фатализмом и волюнтаризмом: астро-

лого-астрономическая традиция, обретшая свое теоретическое обоснование в эллинистически-римский период в рамках философии стоиков и неоплатоников. «Первоочередная задача предсказателей заключалась в том, чтобы сообщать королевскому двору о надвигающемся бедствии (от метеорологических или эпидемических явлений до военных дел государства или личной жизни правителя) или успехе. <…> С тех пор как небесные предзнаменования стали рассматриваться не как фатальные, а скорее, как указывающие — как вид символического языка, на котором боги общались с людьми о будущем — считалось, что их неприятные предсказания могли бы быть смягчены или устранены ритуальными средствами или противоположными предзнаменованиями. <...> Таким образом, официальный предсказатель имел возможность давать советы своему нанимателю-королю относительно средств избегания неудач; то есть предзнаменования обеспечили базу скорее для интеллектуального действия, чем для постулирования неотвратимости судьбы» [12: 82].

Средневековье, движимое возрастающим напряжением отношений между божественным Провидением и личной свободой воли, продолжает как фаталистическую и апокалиптическую (Августин, Боэций), так и волюнтаристическую и хилиастическую (Иоахим Флорский, Абеляр) традиции [1], не забывая и об изучении астрологии в рамках семи свободных искусств. Так, Фридрих фон Берцольд в «Астрологической конструкции истории в Средние века» продемонстрировал существенное (и, что примечательно, поддерживаемое Церковью) влияние астрологии на «европейскую историческую концепцию в Средние века», указав, в частности, на востребованность средневекового знания о том, когда случится очередная конъюнкция (соединение) планет, особенно так называемых «социальных планет»: Юпитера и Сатурна [3: 263].

Средневековые хроники систематизировали изложение событий с попыткой их осмысления через погружение в религиозный контекст, через «вписывание» событий в заданные Богом «априорные формы истории»: так возникают особые способы исторической периодизации (Евсевия Кесарийского, Иеронима по «четырем монархиям» или Августина по «шести возрастам мира»), которые объявляются универсальными. Начало (сотворение мира) и конец (конец света) такой истории «утопают» в трансцендентной области, в Боге [2: 672674]. Так, будущее понимается через соответствие прошлому. Вспомним, например, Иоахима Флорского, который на основе символического сопоставления Ветхого (Отца) и Нового (Сына) Заветов рассуждает о третьем завете Духа Святого.

Начиная с эпохи Возрождения возникает доминирование волюнтаристической тенденции в понимании будущего: фиксируется прорыв к человеку как творцу и магу, который исцеляет мироздание и уравновешивает микро- и макрокосм на основе принципа универсальной симпатии методами магии, алхимии, астрологии, вписываемыми теперь как в искусство, так и в политику.

У. Эко отмечает, что уже с XV века искусство, следуя неоплатоническому, герметическому идейному всплеску, обретает силу и возможность творческого и упорядоченного вмешательства в жизнь природы, в отличие от средневековых представлений о нем как способном изменять только поверхностные параметры вещей. «Фичино <…> интересует переживание красоты как способа непосредственного соприкосновения с красотой сверхъестественной» [11: 194], через которое происходит искупление и обновление человека и достигается собственно цель новой философии религии эпохи Возрождения.

Хотя Н. Макиавелли описывает весьма устойчивый «круг, вращаясь в котором, республики управлялись и управляются»: «самодержавие легко становится тираническим, аристократии с легкостью делаются олигархиями, народное правление без труда обращается в разнузданность» [7: 128], он вполне понимает невероятную «пластичность человека и форм его общественной жизни, приводящую к условности всех самых незыблемых законов <…> убеждение в возможности отдельной («доблестной») личности, воспринявшей прогрессивную тенденцию общества <…> радикально повлиять на ход исторического процесса, направить развитие общества в благоприятное русло» [6: 19]. Таким образом, начиная с эпохи Ренессанса проблемой будущего занимается уже не история, хотя историк, рассказывая о прошлом, так или иначе провоцирует нас на сравнение и выводы о возможном будущем, и не астрология (и не гелиобиология), вызывающие все более скептическое отношение у групп экспертов и широких масс. С формированием логики линейной мировой истории [5: 200-202] в VII в. (подобно тому, как древнегреческие правители вели свою родословную от богов, теперь правители, как и весь род человеческий, берут начало от христианского Бога), возникает тенденция унификации времени, которая будет подхвачена Ньютоном и применена им к анализу пространства, что приведет к введению в научный оборот категории «точечных масс». Так «утверждение классической рефлексии приводит к геометризации — гомогенизации — социального пространства» [9: 72] и в ХХ веке обнажает корни гомогенного видения мира, открывая путь массовой культуре, массовым коммуникациям, а значит, и массовым предсказаниям, чему мы сегодня являемся свидетелями.

Литература:

1.Булгаков С.Н. Апокалипсис Иоанна. Опыт догматического истолкования. http://www.magister.msk.ru/library/philos/bulgakov/bulgak04.htm

2.Вайнштейн О.Л. // Советская историческая энциклопедия в 18-тт. / Под ред. Е.М. Жукова. М., 1974. Т. 15.

3.Варбург А. Великое переселение образов: Исследование по истории

ипсихологии возрождения античности. СПб., 2008.

4.Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск, 1990.

5.Дубровский И.В. Историография // Словарь средневековой культуры / Под ред. А.Я. Гуревича. М., 2007.

6.Евлампиев И.И. Никколо Макиавелли — мыслитель прошлого и наш современник // Макиавелли: pro et contra: Личность и творчество Н.Макиавелли

воценке русских мыслителей и исследователей: Антология / Сост. В.В. Сапов. СПб., 2002.

7.Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. // Макиавелли Н. Государь: Сочинения. М., 200

8.Савчук В.В. Медиафилософия: формирование дисциплины // Медиафилософия. Основные проблемы и понятия. Материалы международной научной конференции «Медиа как предмет философии», 16-17 ноября 2007 г. / Под ред. В.В. Савчука. СПб., 2008.

9.Савчук В.В. Оптический склад ума: проблема инвентаризации // Vita

15-th ed. Chicago: the University of Chicago, 1993.

И.В. Есипова

КОММУНИКАЦИЯ КАК ПРОЦЕСС КОНСТРУИРОВАНИЯ ОБРАЗА В НОВОЙ СРЕДЕ

В любом обществе существуют определенные нормы, ценности и требования, в соответствии с которыми формируется и транслируется образ каждого человека. Благодаря демонстрации определенных свойств человеку удается добиться принадлежности к конкретным социокультурным группам, оставаться частью референтных субкультур. Именно поэтому каждый индивид в повседневной жизни постоянно сталкивается с необходимостью адекватной, контекстно обусловленной самопрезентации, предполагающей создание и воспроизводство образа, соответствующего тому или иному кругу общения.

Применительно к людям как субъектам социальной интеракции понятие «образ» часто подменяется или уточняется термином «имидж». Имидж можно определить как целостный непротиворечивый образ человека в сознании окру-

Есипова И.В.

жающих, соответствующий целям, нормам, ценностям, принятым в целевой группе, и ожиданиям, предъявляемым членами этой группы.

Основная функция формирования и конструирования собственного имиджа — это приведение своих действий в соответствие с ожиданиями окружающих. Чем более однозначно интерпретируются социальные действия человека и чем легче публике их объяснить, тем больше степень коммуникативного взаимопонимания и, следовательно, тем вероятнее положительная оценка данных действий.

Некоторые исследователи имиджа также определяют его как набор качеств, которые ассоциируются с индивидуальностью, и различают следующие его составляющие [2]:

Схема 1. Структура имиджа

Как мы видим, структура имиджа включает, в первую очередь, персональные характеристики — физические и психологические особенности человека, его характер, тип личности, индивидуальный стиль принятия решений. Многие исследователи также отмечают существование некоторого качества, которое делает личность неотразимой в глазах других и позволяет осуществлять загадочное влияние на аудиторию. Г. Лебон назвал это качество обаянием, М. Вебер — харизмой.

Социальные характеристики связаны с текущей ситуацией, которой актор должен соответствовать (например, бизнесмен на работе и дома). Это самая подвижная часть имиджа, тесно связанная с меняющимися требованиями природной и социальной реальности. Каждый раз социальные характеристики конструируются заново на основе тщательного анализа сложившейся ситуации. К ним, в частности, относятся статусы и модели ролевого поведения.

Символические характеристики, напротив, являются устойчивым и неизменным компонентом имиджа, будучи тесно связаны с идеологией и культурой, которые разделяет субъект формирования имиджа. Так, именно культура определяет набор качеств, характеризующий идеальный тип исполнителя в том или ином институционально закрепленном контексте. В этом смысле имидж можно трактовать как одну из форм социальной регуляции и саморегуляции человеческого поведения: индивидуального и группового [1], — наряду с социальными нормами, ценностями, институтами, организациями.

Формирование образа человека может идти двумя путями: стихийно (спонтанно, независимо от желания индивида) или целенаправленно. В первом случае это естественный процесс, проходящий без внешнего давления, одним

из результатов которого является становление человека как индивидуальности. В этом случае человек выступает той личностью, которой он является на самом деле, или тем, кем ему легче всего быть. Имидж такого рода не требует изменений, если он гармонично сочетается с особенностями окружающего мира индивида.

Если же внешние и внутренние характеристики человека не соответствуют специфике его окружения (человек чувствует себя «чужим» по отношению к окружающим людям и обстановке), то, скорее всего, он будет вынужден включиться не в процесс постепенного «естественного» формирования своего образа, а в работу по самостоятельному его конструированию. В этом случае создание образа будет напоминать примерку масок, причем конечный успех будет зависеть от корректного выбора маски и умения ее носить, а также от того, насколько эта маска близка личности исполнителя. Данные факторы определяют скорость и непроблематичность процесса конструирования образа, а также являются предпосылкой гармоничного встраивания маски в структуру личности.

В течение всей жизни люди находятся в поисках своей индивидуальности, неповторимого образа, который нравится им, является комфортным для них и привлекательным — для окружающих. Строить свой имидж можно в течение многих лет, находя удачные решения, медленно продвигаясь к осознанию деталей индивидуальности. Когда рождается четкая картина самопрезентации, появляется легкость и уверенность в себе, осознание собственной силы. Чтобы достичь гармонии с собой, нужно достичь гармонии с окружающим социальным миром.

Человек — существо общественное: он не может не принимать социальные и культурные роли, стандарты и оценки, определяемые условиями его жизни. Он становится объектом не только собственных оценок и суждений, но оценок и суждений других людей. Если индивид стремится получить одобрение со стороны окружающих, он должен соответствовать общепринятым стандартам, самопрезентировать себя наиболее выгодным образом. Не случайно В.М. Шепель определяет самопрезентацию как «умение подавать себя, привлекая к себе внимание, актуализируя интерес людей к каким-то своим видео-, аудиокачествам» [3].

Стратегии и тактики самопрезентации актуализируются в те периоды, когда индивид по каким-либо причинам меняет социальное окружение, оказывается в новых фреймах взаимодействия. Примерами таких ситуаций могут быть смена рабочего коллектива, переезд на новое место проживания или учебы, включение в дружескую компанию и пр. Таким образом, физическая мобильность человека неизбежно сопровождается внутренними изменениями личности, ведущими к корректировке индивидом собственного имиджа, так чтобы этот имидж наиболее точно отображал ценности и нормы, характерные для нового окружения.

Согласно функциональному подходу, существует три вида формирования

икорректировки имиджа человека: зеркальный, то есть имидж, определяемый представлениями индивидов о себе; текущий, характерный для взгляда со стороны; и желаемый, то есть выступающий объектом индивидуальных стремлений [3]. Оказываясь в новой среде, люди, как правило, склонны акцентировать текущую форму конструирования и модификации образа.

Для конструирования нового образа, в первую очередь, необходимо учитывать и задействовать коммуникативные особенности человека, такие как:

(1)Коммуникативная структура личности — это относительно стабильное целостное образование, состоящее из систем коммуникативных свойств личности и коммуникативного потенциала личности, который взаимодействует с этими системами. Системы этих свойств формируются в процессе общения, а также под влиянием ряда факторов и закрепляются в структуре личности. Выделение особой системы коммуникативных свойств личности возможно только условно, так как человек участвует в общении как целостная личность,

илюбое качество личности «автоматически включено» в общение и, следовательно, влияет на его эффективность. Стабильность коммуникативной структуры личности проявляется в индивидуально-психологических особенностях конкретного индивида под влиянием ряда факторов, среди которых важное место занимают образ жизни человека, социальные ситуации, в которых он оказывается в повседневности, и др.

(2)Ядро коммуникативной структуры личности составляют коммуникативные свойства личности — устойчивые характеристики особенностей поведения человека в сфере общения, значимые для его социального окружения. Конкретная личность включается в многообразные системы совместной деятельности с другими людьми, и это определяет многообразие накапливаемых

изакрепляемых личностью способов ее участия в общении.

(3)У человека имеется также определенный коммуникативный потенциал, который определяет его коммуникативные возможности. Коммуникативный потенциал — это система социально-психологических свойств личности, обеспечивающих тот или иной характер общения. Та система социально-пси- хологических свойств, составляющих коммуникативный потенциал личности, которая закрепилась и обладает определенной устойчивостью во времени, переходит в коммуникативные свойства личности. Сам же коммуникативный потенциал личности является динамичной, развивающей и обогащающейся системой свойств.

Все эти характеристики позволяют человеку конструировать свой образ, опираясь на процесс коммуникации. Однако следует отметить, что конструирование нового образа через коммуникационный процесс требует соблюдения

Перфоманс и ритуал: историческая трансформация

определенной последовательности действий и осуществляется в несколько этапов.

Первый этап — это получение информации. Благодаря процессу коммуникации человек может осуществлять общение с целью получения информации, необходимой ему для дальнейшего использования при разработке нужного образа: для того, чтобы сформировать модель поведения, которая близка социальному окружению. Это информация служит источником данных о поведении, которого должен придерживаться субъект, желающий как можно скорее влиться в новую, малознакомую обстановку. В этот период человек является скорее наблюдателем, чем исполнителем и деятелем. Он «впитывает» доступные знания о новом окружении и готовится к их применению.

Второй этап предполагает практическое применение полученной информации. Коммуникационный процесс уже не ограничивается теоретическим освоением информации; он также важен для практического изучения характерных для целевой группы особенностей: спектра их возможных реакций на ситуацию общения, эмоциональных особенностей публик и атмосферы, царящей в ситуации интеракции. На этом этапе можно на основе имеющейся информации сформировать подходящую для конкретной обстановки модель поведения и ведения процесса общения.

Третий этап связан с проявлением личных качеств индивида. Если прежде приоритетными выступали задачи адаптации, предполагающие подстраивание под доминантные нормы и ценности и рутинизацию легитимных в принимающем обществе или сообществе взаимодействий, то на данном этапе возможно проявление индивидуальных особенностей человека, акцентуация его уникальной харизмы, ярких самобытных черт для привлечения и удержания внимания аудиторий.

Следование данной схеме действий позволяет преуспеть в конструировании имиджа, не только привлекательного для представителей нового окружения актора, но и гармонично сочетающегося с его внутренним миром.

Литература:

1. Аверченко Л.К. Практическая имиджелогия. Новосибирск: СибАГС,

2001.

2.Почепцов Г.Г. Имиджмейкер. Паблик рилейшнз для политиков и бизнесменов. Киев: Рекламное агентство Губерникова, 1995.

3.Шепель В.М. Имиджелогия: секреты личного обаяния. М.: Культура

испорт, ЮНИТИ, 2003.

А.В. Царева

ПЕРФОМАНС И РИТУАЛ: ИСТОРИЧЕСКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

В современной социологии активно развивается интерпретация социального поведения как формы игрового действия. В данных исследованиях часто используется такое понятие как «перфоманс». Например, мы встречаем упоминания о перфомансе (представлении) жизни у Ирвинга Гофмана, рассматривавшего социальное взаимодействие с точки зрения законов сценического взаимодействия. В этом контексте все социальные действия понимаются как «исполнения роли» в рамках символически структурированной сети отношений, которая придает значение телесным инсценировкам и представлениям этого действия, причем их значение не сводимо ни к интенциональности, ни к функциональности. Нам представляется крайне интересным и многообещающим само рассмотрение социального действия через призму перфомансной коммуникации, передающей информацию через расположение социальных акторов в «сценическом» социальном пространстве. При этом коммуникативный сигнал транслируется не только непосредственно через (взаимо)действия, но и через расположение «декораций» и акторов-актеров в инсценируемом пространстве.

Под перфомансной коммуникацией мы понимаем такую форму социального взаимодействия, посредством которой акторы индивидуально и/или во взаимодействии показывают для других значение их социальной ситуации [1]. Это значение может быть или не быть тем, которого сами акторы субъективно придерживаются. В действительности это то значение, которое участники перфоманса как социальные акторы сознательно или неосознанно предлагают другим, желая, чтобы в это значение поверили. Перфоманс, таким образом, является не только игровой формой коммуникации, но и одним из способов конструирования социальной реальности. Целью перфоманса выступает психологическая идентификация и передача культурных кодов.

Опираясь на работы Дж. Александера, мы можем выделить следующие неотъемлемые элементы перфоманса [1]:

1.Системы коллективных представлений.

Сами коллективные представления были определены Э.Дюркгеймом как

совокупность символов, идей, традиций, привычек, обычаев, имеющих сходное значение для всех членов социальной общности, вызывающих у них сходные интеллектуальные и эмоциональные реакции и обеспечивающих единство социальной общности, солидарность ее членов.