titova_aa_evoliutsiia_povsednevnoi_zhizni_naseleniia_gorodov-1

городе, остальные – в деревне. Неслучайно поэтому в курских городах существенно большей по численности была группа мужчин в крестьянской возрастной когорте 20–29 лет, что зафиксировано переписью 1897 г.253 Относительно молодые люди составляли наиболее активную и трудоспособную часть населения. Неженатые и незамужние временные жители городов не торопились вступать в брак. Следовательно, мигранты не закреплялись в городе постоянно.

Несмотря на разные оценки историками роли крестьян в урбанизации городов, нельзя не отрицать тот факт, что в пореформенный период изменилась социальная структура городского населения – произошло повышение доли крестьянского населения в составе горожан, увеличилось количество людей, занятых в различных видах промышленности.

Урбанизация, миграционные процессы способствовали не только и не столько увеличению числа жителей городов, сколько их вовлечению в типичную городскую жизнь, связанную с профессиональным характером занятий, образом поведения, общественным и домашним бытом.

Экономическая необходимость, а также желание пользоваться преимуществами городской жизни поддерживали стремление людей попасть в город. Город все больше приобретал значение центра, притягивающего сельскую округу. Человека, впервые попавшего из деревни или маленького уездного городка в губернский город, поражало буквально все: движение на улицах, шум конки, вечернее освещение в центре, витрины магазинов, театр. Любопытны воспоминания очевидца того времени, ученого и публициста А.Н. Энгельгардта (1832-1893), автора писем «Из деревни». Потомственный дворянин, химик-экспериментатор в 1871 г. был сослан в с. Батищево Смоленской губернии, где создал образцовое хозяйство и школу для подготовки «интеллигентных землевладельцев». Несмотря на то, что автор практически безвыездно проводил время в своей деревне, с губернским

253 См.: Гл. 1.2. Социальные, демографические и экономические факторы, обуславливающие повседневную жизнь населения городов, рис.1.1 и рис.1.2.

131

городом он поддерживал связь и временами посещал его. С практическим интересом и удовольствием собирался Энгельгардт в город на сельскохозяйственную выставку, устроенную обществом сельского хозяйства. Интерес заключался в том, чтобы по возможности расширить знания и поделиться опытом в сельскохозяйственных работах, в целом вспомнить городской образ жизни: «…и проветриться захотелось; захотелось посмотреть цивилизованных людей, которые носят сюртуки, а не полузипунники, пьют шампанское, а не водку, едят разные финзербы, а не пушной хлеб, исправно получают жалованье и не платят никаких податей, не боятся не только волостного, но даже и самого исправника. Может, и таких увижу, которых сам исправник боится. Хотелось и по мостовой проехать, и по тротуару пройти, и музыки послушать, в клуб завернуть, в театре побывать, посмотреть женщин, которые носят красивые ботинки, чистые перчатки. Странное дело, кажется, я уж привык к деревне, скоро три года только и вижу полузипунники, лапти, уродливо повязанные головы, обоняю запах капусты, навоза, сыворотки»254. Даже в своей подготовке к поездке Энгельгардт уделил внимание внешнему виду: «Нужно было совершенно преобразиться. Дома осенью я всегда хожу в высоких сапогах, красной фланелевой рубахе и полушубке – костюм, к которому я логически пришел в деревне, костюм, чрезвычайно удобный и даже красивый... Но явиться в таком костюме на выставку – хотя бы, кажется, этот деревенский костюм очень шел к хозяйственной выставке – я не решился, потому что это могли бы принять за оригинальничание или еще того хуже. В городе нужно быть одетым по-городски»255.

Город, являясь сосредоточением общественно-культурной жизни, распространял свои каноны одежды, манеры поведения, образа жизни в целом. Разумеется, жизнь в городе коренным образом отличается от деревенской. «Передать трудно, – пишет Энгельгардт, – какое впечатление

254Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. (1872–1887). М., 1956. Письмо 4. С.123.

255Там же.

132

производит вокзал железной дороги, поездка на машине, город, гостиница на европейский лад, после того, как более двух лет прожил безвыездно в деревне»256; «…в вокзалах станций все глядит городом: городская мебель, буфеты с бутылками, по-господски сервированные столы, прислуга во фраках…»257.

Это впечатления и переживания от восприятия города человеком городской культуры, не по его воле вынужденно оторванного на длительный срок от привычной среды. А для крестьян, посещавших город по неотложным жизненным, в основном хозяйственным делам, он был другим – чужим миром. Он удивлял, пугал, но и манил, так как без города крестьянам уже нельзя было обойтись. На наш взгляд, во второй половине XIX в. началось постепенное привыкание крестьян к городской культуре и постепенное проникновение их в городскую среду.

В пореформенные десятилетия выросла интенсивность связей города и деревни, стала реальным фактом более активная общественно-культурная жизнь российской провинции. Однако главной ареной урбанизации служили, прежде всего, крупные города. Столичные города являлись центрами новационной культуры, лидерами и образцами городского благоустройства. Очень интересны подмеченные Б. Пастернаком изменения во внешнем облике Москвы на рубеже столетий. Он выразил то, о чем много писали современники: XIX в. «исподволь» подготовил те бурные изменения, которые переживало общество в начале XX столетия. «В 90-х гг. Москва еще сохраняла свой старый облик живописного до сказочности захолустья с легендарными чертами третьего Рима или былинного стольного града и всем великолепием своих знаменитых сорока сороков… С наступлением нового века… Москву охватило деловое неистовство первых мировых столиц. Бурно

256Там же. С.133.

257Там же. С.138.

133

стали строиться высокие доходные дома… на всех улицах к небу поднялись незаметно выросшие кирпичные гиганты»258.

Описание уездного города конца XIX в. есть у И.А. Бунина: «Отлогий подъем в гору, среди редких кривых фонарей, по мягкой от пыли дороге…; в центре мостовая, каланча… гостиница…; базар на площади с запахом сена, дегтя и всего того сложного и пахучего, чем пахнет русский уездный город» (рассказ «Солнечный удар»)259. В творчестве Бунина мы встречаем и описание уездного Белгорода (роман «Жизнь Арсеньева»), впечатление о котором у автора осталось после его пребывания в городе в 1892 г.:

«За Курском, чем дальше, тем все теплее, радостней. На откосе вдоль шпал уже густая трава, цветы, белые бабочки, в бабочках уже лето…

–Смотри, смотри, какие громадные тополя! И уже совсем зеленые! Зачем столько мельниц?

–Ветряков, а не мельниц. Сейчас будут видны меловые горы, потом Белгород…

В долинах под Белгородом милая скромность празднично цветущих вишневых садов, мелом белеющих хат. На вокзале в Белгороде ласковая скороговорка хохлушек, подающих бублики. Она покупает и торгует, довольная своей хозяйственностью, употреблением малорусских слов…»260.

Образ провинциального уездного города существенно отличался от крупного губернского или столичного города, в особенности в представлениях образованной интеллигенции. Однако приезжего сельского жителя уездный город, в сравнении с деревней, ярко удивлял совей инфраструктурой, сферой культурной жизни, институтами административной власти. Зачастую, в силу своей необразованности, крестьяне не до конца понимали смысл и назначения тех или иных городских учреждений. Прекрасный пример этому мы находим в рассказе выходца из

258Пастернак Б.Л. Люди и положения [1957] // Пастернак Б.Л. Избранные сочинения. М., 1998. С.13.

259Цитата по: Очерки русской культуры XIX века. Т.1. Общественно-культурная среда.

М., 1998. С.37.

260Крупенков А.Н., Осыков Б.И. Историческая хроника Белгорода. Белгород, 2007. С.75.

134

мелкопоместной дворянской среды П.В. Засодимского261, который описывает государственных крестьян Вологодской губернии 1860–70-х гг. Представления крестьян этого края об окружающем мире и о власти были более архаичными и упрощёнными, чем у крестьян центральных губерний, но этой, порой лубочной, картиной автор метко выхватил коренную суть крестьянского мировоззрения.

Особый интерес у петряевских крестьян вызывал такой властный институт как уездное казначейство. Его стремились посмотреть крестьяне, особенно впервые посещающие город, потому как именно в казначейство староста дважды в год отвозил от них «подань». «Ежегодно в известное время петряевцы платили положенную подань, не зная – кому и за что, про что они платят, но зная только, что эту «подань» платили их отцы и деды, и прадеды. …Петряевцы знали, что старшина отвозит их денежки в казначейство, что их денежки нужны «казне», но им никто никогда не говорил о том, что такое «казна» и куда, для чего тратит она петряевскую «подань»»262. Вероятно, пытаясь понять, что же такое казначейство, там ли находится эта таинственная казна, и приходили жители деревни на эту городскую глухую, непроезжую и пустынную улицу. «Немощёная дорога здесь поросла травой, по сторонам тянулись дырявые заборы, ютились темные, покривившиеся лачуги обывателей, и тут же стоял двухэтажный каменный дом. Вот этот-то дом и привлекал сюда петряевцев, хотя в сущности, с виду, в нем не представлялось ничего заманчивого или поразительного. Дом старый, довольно ветхий; стены его, некогда очевидно выкрашенные в жёлтую краску, давным-давно уже полинявшую, были грязны, все в каких-то серых пятнах и подтёках; его железная крыша покраснела от ржавчины; окна нижнего этажа защищались такими же ржавыми решётками; стёкла в иных окнах отливали всеми радужными оттенками. К дому примыкала с одной стороны небольшая, низенькая,

261 Вологдин (Засодимский П.В.). Из жизни лесной стороны // Наблюдатель. 1883. №3.

С.220-248.

262 Там же. С.236-237.

135

каменная же пристройка… Далее тянулся гнилой, покосившийся забор, уже несколько лет угрожавший упасть прямо в канаву. … На том доме, о котором теперь идет речь, явственно лежала печать запустения. Но этой мерзости запустения придавали ещё особенный характер полосатая будка, торчащая у ворот, и гарнизонный солдат, лениво и вяло расхаживавший около неё взад и вперед, с ружьём на плече, и с меланхолическим видом зевавший на пролетающих ворон. На лицевой стороне дома находилась вывеска – белая с чёрными буквами, но буквы до того полиняли и смылись дождями, что лишь с большим трудом можно было разобрать на вывеске одно слово «Казначейство»»263.

Неслучайно в народе бытовала поговорка: «казенная палата от мужиков богата»264. Крестьяне не обращали внимания, точнее не видели ни «мерзости запустения», ни «грязную и отвратительную наружность» здания. Они лицезрели обиталище «казны», здесь была их «подань», ежегодно привозимая старшиной. «Деньжищ-то, поди навалено тут… прорва!! – говорили они друг другу, глядя с почтением на здание казначейства. Им не было дела до мелькавших в окнах второго этажа «испитых чиновничьих лиц». Служители казначейства их не интересовали, их не было в сознании крестьян, потому как с ними в деревне (и в городе тоже) они не общались. Старшина собирал и привозил деньги в казначейство. А значит, казначейские чиновники были такими же приведениями, как губернатор или министр.

Социокультурный динамизм XIX в. способствовал активизации культурных процессов, в которые все активнее вовлекалась деревня.

Уход крестьян из деревни на заработки в город, иногда на длительный срок или постоянное место жительство, нарушал их традиционный уклад жизни, приводил к ослаблению некоторых сторон традиционной культуры и быта, семейных связей265. Распадались большие патриархальные

263Там же. С.227-228.

264Песни, пословицы и поговорки, собранные А.В. Кольцовым. Афанасьевский сборник.

Выпуск VIII. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2009. С.113. 265 См.: Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991. С.167, 267-268.

136

крестьянские семьи, уступая место малым, состоящим из родителей, детей, родителей мужа или жены. Корреспонденты Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева были единогласны в своих утверждениях о том, что «больших семей мало», «семьи преимущественно малые» и т.п .266 По наблюдению Н. Романова, автора монографического описания с. Каменка Тамбовской губернии, «большое количество молодых крестьян оставляют временно деревню и возвращаются с изменившимися понятиями и наклонностями, с ослабевшими родственными чувствами, в большинстве случаев заводят свое отдельное хозяйство»267. Оценки влияния отходников на сельскую повседневность представителями разных слоев деревни Центрального Черноземья на удивление схожи. В условиях модернизации отходничество выступало одним из каналов инокультурного влияния.

Однако этот процесс имел и положительные стороны: крестьяне приобщались к новым условиям и образу городской жизни, приобретали новые знания, расширявшие их кругозор. Различные городские новшества, в том числе предметы быта, формы поведения (отношения к старшим, к религии и церкви, собственности и труду) постепенно проникали в крестьянскую среду. В борьбе за городской статус крестьянство пополняло ряды учащихся, включалось в корпоративные общественные организации, становились городскими рабочими, служащими.

Наряду с несомненно существующим влиянием города на общественно-экономическую и культурную жизнь воздействие деревни на город сказывалось достаточно сильно. В современной литературе существует такое понятие, как «окрестьянивание» городского населения. Оно проявлялось в традиционных для деревни хозяйственных занятиях, в домашнем быту, в повседневности. Такая реанимация в среде горожан стандартов и стереотипов крестьянского (традиционного противостоящего

266Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов этнографического бюро князя В.И. Тенишева. На примере Владимирской губернии. СПб., 1993. С.181.

267Романов Н. Село Каменка и Каменская волость Тамбовского уезда: Особое

прибавление к «Сб. стат. сведений по Тамбов. губернии». Тамбов, 1886. С.161.

137

новому буржуазному) сознания, по мнению Б.Н. Миронова, стала одним из важных факторов успеха социал-демократической пропаганды среди рабочих и роста социальной напряженности не только в городах, но и в сельской местности268.

В городских условиях сельские мигранты активно воспроизводили многие социальные нормы общины: традиционную социальность, деревенские стандарты поведения, общинную форму сознания. В силу этого общественная и семейная жизнь в деревне и городе, особенно малом и среднем, коих было подавляющее большинство, имела много общего. Так горожане вместе с крестьянами-земледельцами отмечали аграрные религиозные праздники и много сил отводили сельскохозяйственным занятиям. Следует также учитывать, что и мещанство малых и средних городов, не имевших достаточного культурно-экономического потенциала для участия в урабанизационном процессе, было тесно связано с крестьянством и сохраняло многие черты ментальности этого сословия, даже долго проживая в городах.

Конец XIX – начало ХХ вв. ознаменовались столкновением между качественно новыми явлениями в сельском хозяйстве, связанными с все большим проникновением в крестьянский мир буржуазных отношений, и традиционными формами ведения хозяйства, существовавшими на протяжении всей российской истории. Одной из сторон модернизационного процесса явилась деформация традиционного восприятия жизни русского крестьянина, ломка устоявшихся стереотипов сознания.

Эти процессы более интенсивно протекали в развитых регионах Российской империи. Курская губерния, в связи с относительно невысоким уровнем промышленного производства, отдаленностью многих небольших поселений от городов и сети железных дорог, в определенной степени консервировала представления крестьянина об окружающем мире, помогала

268 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): В

2 т. 3-е изд., испр., доп. Т.I. СПб., 2003. С.349.

138

сохранить традиционные патриархальные устои. Тем не менее, деревенские жители, особенно молодежь, живущие в непосредственной близи от города или завода, наблюдающие быт фабричных рабочих и служащих, впитывали новшества различного рода (отношение к старшим, в том числе к родителям; к религии и церкви; собственности и труду и т.д.). Изменение быта быстро и необратимо происходило у приезжих в город крестьян. Крестьяне-горожане, которые давно жили и трудились в городе, в большей степени были подвержены трансформации традиционного мировоззрения в условиях модернизирующегося общества.

Бытовая сторона жизни крестьянских семей зависела, прежде всего, от материального положения и традиционных представлений. Важнейшей характеристикой крестьянского быта является то обстоятельство, что он, как и вся жизнь крестьян, их хозяйственная деятельность, обычаи, порядки, был пронизан этикой труда, коллективизма и выживания. Адаптация крестьянства к изменившимся условиям современной жизни и производственной деятельности хозяйства требовала подъема общекультурного уровня. Постепенно появлялись ростки новой жизни, новой сельскохозяйственной культуры, инновации в ведении хозяйства.

А.Н. Энгельгардт, определяя роль трудовых ресурсов в крестьянском хозяйстве, писал: «В хозяйстве человек прежде всего, потом уже машины и орудия. Но ни машины, ни симментальский скот, ни работники не могут улучшить наши хозяйства. Его улучшить могут только хозяева»269.

Мировоззрение крестьянина, успешно ведущего собственное хозяйство, основывалось на личном интересе, желании быть крепким хозяином, свободно распоряжаться материальными ресурсами семьи, наращивать их, добиваться более высоких результатов. Такому крестьянину была присуща психология хозяина, являвшегося самостоятельным работником и организатором, он был привязан к земле, природе, деревенским

269 Энгельгардт А.Н. Из деревни. 12 писем. (1872–1887). М., 1956. Письмо 4. С.118.

139

традициям и обычаям, поэтому мучительно переживалось угасание хозяйства, разрыв с деревней, со всем сельским укладом жизни.

По мнению Энгельгардта, для крестьянина работа в городе должна иметь второстепенное значение. «Это уже не дело, если крестьянин видит основу в стороннем заработке. В деревнях, расположенных около городов, железнодорожных станций, фабрик, несмотря на обилие выгодного заработка, крестьяне редко живут зажиточно, хозяйственно… Это уже самое последнее дело, когда мужик не занимается землей, а смотрит на сторонний заработок. Заниматься землей трудно. Земля, хозяйство требуют заботы, постоянного внимания. Конечно, даром денег нигде не дают, и на стороннем заработке - на фабрике, в городе, тоже требуется работа, и не менее тяжелая, но та работа, батрацкая, не требует заботы, внимания и всегда дает определенный заработок… Обыкновенно в таких подгородных, подфабричных деревнях масса населения живет вовсе не зажиточно, и только несколько разбогатевших торговлею кулаков эксплуатируют своих однодеревенцев»270. А для хозяйственных крестьян, которые в земле видят основу своей жизни, по мнению Энгельгардта, важен только такой сторонний заработок, который не отрывает их от работы на земле, служит только подспорьем. Сторонние заработки в городе – это для равнодушных к делу, т.к. земля, хозяйство – основа для крестьянина.

Неуклонная интенсификация аграрного производства вытесняла неквалифицированных сельхозработников. Внедрение сенокосилок, молотилок, локомобилей и прочей техники требовало не только технической, но и общеагрономической подготовки. Образование становится важным фактором повышения эффективности крестьянского хозяйства. Однако у простого русского человека всегда было сильно сознание того, что, прежде всего, нужно овладеть каким-нибудь ремеслом, а потом уже и книги читать. Такое понимание учебы отразилось во многих русских пословицах и поговорках: «ремесло – пить-есть не просит; а хлеб носит»; «не учи

270 Там же. Письмо 10. С.385.

140