Песнь XLIV

Вот давлантийского племени иллирийские земли Он миновал, Гемонию, а также пелийские выси, И оказался в Элладе. По аонийским равнинам

Пляс повел хороводный... Мычанье авлоса услышал Пастырь, и игры святые в честь Пана в Танагре устроил; Ключ забил говорливый из мягкого праха обильно Там, где конским копытом ударили влажную землю; Заплясали струи Асопа в пламенной пляске, В пенных водоворотах; С отцом, Исменосом милым, Заструилися воды Дирки бурной по кругу;

10Заплескали листвою высокоствольные чащи, Выглянув, вдруг запела гамадриада на древе, Славя имя благое щедрогроздного Вакха, Величанье нагая нимфа вод подхватила;

Грохот обтянутых шкурой бычьей тимпанов раздался Средь отрогов и слуха достиг упрямца Пенфея — Гневался нечестивец на винолюбивого Вакха И ополчился на бога, призвавши сограждан-фиванцев Семивратного града закрыть замки и ворота!

Вот уж поочередно сходятся створки... Внезапно

20Сами собою ворота открываются снова, И горожане напрасно, быстрые словно ветер,

Мчатся к тяжелым створкам запереть их покрепче — Нет, их не в силах сдержать и стражи, завидев вакханку! Опытные щитоносцы пред безоружными в страхе Затрепетали силенами и презрели угрозы Повелителя града, не подчинившись владыке,

Впляс пустились безумный, в хоровод устремились, Гулко щитами бряцая, обитыми кожей воловьей, Ликом во всем подобны доблестным корибантам!

30 ^Обезумев, медведи в горах окрестных завыли, Грозно взревели пантеры, поднявшись на задние лапы, Развеселившийся лев мурлыкает и играет Со своею подругой, соратной и кроткою львицей!

Сам же дворец Пенфея сотрясается бурно — Вздыбливается основанье каменного строенья:

Башня привратная дома дрожит от толчков подземных, Вестница грозных несчастий... Колеблется сам собою Храм и алтарь Афины Онкайи, который воздвигнул Некогда Кадм-повелитель, когда на колена телица

40Пала, давая знаменье ко основанию града!

И вкруг лика богини согласно божественной воле

И открывает ему кровавое предвещанье. Вопрошатель Тиресий быка посоветовал в жертву

Принести (дабы против знамений дурных защититься) У алтаря Зевеса, оборонителя горя, Подле сосны огромной, там, где отрог Киферона

Выси свои воздымает. Гамадриадам же нимфам

432Нонн Панополитанский. Деяния Диониса

Вчаще овцу зарезать велел, в приношенье и в жертву. Ведал он — в облике львицы Агава явлена, сына

90Растерзает Пенфея, сей плод материнского лона, Главу его как добычу похитив... В молчанье, без речи, Он хранил толкованье во сне обманной победы, Дабы гнева Пенфея на себя не обрушить! Детолюбивая матерь последовала совету Старца и на вершину явилась лесистую вместе

С Кадмом и сыном Пенфеем. На алтаре благорогом Овчую жертву и бычью приносят одновременно, Там, где роща Зевеса в самой чаще взрастала, Зевсу и адриадам единое приношенье,

100 Кадм, потомок Агенора — возжигает он пламя Им угодное, после пламени возжиганья

Дым благовонный поднялся, кольцами в небе свиваясь, Смолами напоенный, а после быка он прирезал, И струею кровавой, пущенной прямо из жилы, Орошает Агавы длани росой пурпуровой.

Вот выползает, свиваясь чешуйчато-кольчатым телом, Выю вытягивая удлиненную к горлу владыки, Но не свирепо, а мирно, словно повязкой какою,

Змей и над всею главою Кадма венцом величальным 110 Тихо ложится и лижет языком подбородок,

И сочится из пасти, в знак намерений мирных, Зелье душистое... Также змея виски обвивает Гармонии, в пшеничных кудрях затихнув царицы...

Пару змеев тотчас обращает в камень Кронион — Кадм должны с Гармонией лик изменить, превратиться, Дабы у волн иллирийских, в устье морского залива, Скалами сторожевыми стать в змеином обличье!

И возвратилась Агава, и сна пугаясь, и вести Дивной, к себе в покои с родителем милым и сыном...

120 Так познала не только пред сновидением ужас, Детолюбивая матерь, но также и страх пред знаменьем У алтаря. А молва над градом уже семивратным Взмыла, пророча обряды хороводные Вакха!

Нет равнодушных во граде — уже бегут земледельцы, Улицы украшая листвою и цветом весенним!

Вот почивальня Семелы осенена побегом Быстрорастущей грозди, хоть еще и дымится От перунов небесных, полнится сладостным духом...

Видя сии чудеса, во граде творимые Вакхом, 130 Гневается Пенфей, пылая гордым презреньем, Поношеньями сыпет, полон угроз напрасных,

Слугам он объявляет, владыка сей нечестивый: «Дайте сюда лидийца, неженку беглого, дайте

А святая Лето породила Феба с Пенфеем! Я Артемиды желаю! Дева меня не отвергнет

Словно Феба, страшася брака с собственным братом, Он же преследовал деву, любви с ней страстно желая! А Семела твоя не сгорела в пламени горнем, — Кадм, со стыда сгорая, спалил ее собственноручно

434 Нонн Панополитанский. Деяния Диониса

180 И сказал, что зарница небес огнем загорелась, Светоч смолистый назвал сияньем небесных перунов!» Так говорил владыка и войско выстраивал в битву, Но медно-латные рати для бога — что по полю ветер!

...Войско могучее в чащу сосновую направлялось, Следуя за Лиэем, коего видеть не должно!

Так вот распоряжался Пенфей народом во граде — Вакх же в то самое время ждал наступления ночи, И с такими речами к Мене воззвал круговидной:

«Гелия дочерь, матерь всего, круговратная Мена,

190 Правящая повозкой серебряной в небе Селена, Если ты вправду Геката многоименная, если Светочем ты помаваешь в руке огненосной все ночи, Снизойди, о ночная владычица, коль веселишься Воем и лаем, и визгом полуночной своры собачьей; Если ты Артемида далекоразящая, в скалах На охоту спешащая с ланеубийцей Лиэем —

Брату приди на подмогу! Ибо, хоть кровь в моих жилах Древнего Кадма — я изгнан из Фив, семивратного града, Отчей земли Семелы, матери! Ибо, злосчастный,

200 Смертный хочет со мною биться! Богиня ночная, О, приди на подмогу полуночному Дионису!

Если ты Персефонейя, вспомощница мертвым, владычишь Душами у тартарийских пределов нашими в смерти, Дай мне Пенфея мертвым увидеть, пусть душ предводитель, Бог Гермес, осушит мне слезы в горестях тяжких!

О, бичом тартарийским Мегайры и Тисифоны Пресеки поношенья безумные и пустые Сына земного, Пенфея, как сделала некогда Гера, Вооруживши Титанов против Бромия-бога,

210 Так укротив нечестивца — дабы почтить Загрея Древнего, что явился под именем Диониса!

Зевс владычный, угрозы уйми ничтожного мужа, Внемли, отец мой и матерь! Презрели бога Лиэя! Отомсти же за брачный огонь тебе милой Семелы!» И быколикая Мена ему в ответ вопияла:

«О Дионис ночесветный, друг лоз и Мены сопутник, О, посмотри на грозди: ведь чту я празднества Вакха! И земля доставляет спелость ягодам нашим, Коли пресветлой росою упьется бессонной Селены!

220 Ты же, о Вакх хороводный, помавающий тирсом, Вспомни о том, как родился... разве страшны тебе люди, Коих и разум ничтожен, коли судьба уготовит Бич Эвменид, оглушая мысли смертных и чувства!

Да, ополчусь я с тобою против врагов, ведь с Лиэем Я на равных владычу безумьем, вакхийская Мена,

Ипока Вакх беседу вел с круговидною Меной, Сердцем склонясь Дионису-Загрею, Персефонейя Ополчила Эриний, грозна и ужасна во гневе, Вакху пришла на помощь, самому младшему брату!

Исоложницы Дия Подземного исполняя

436 Нонн Панополитанский. Деяния Диониса

Обезглавят Пенфея... В раковине с собою Принесла она крови убитой Горгоны Медусы, Сей росою либийской пурпурной обрызгала корни...

Вот какое деянье Эриния сотворила!

И во мраке полночном Лиэй в обиталище Кадма Входит, бог ночесветный, облик бычий приявший,

Вдлани Пана-кронийца бич безумья сжимая,

Ижене Аристея Вакхово буйство внушает,

280Будит он в Автоное ярость гласом священным:

«Ты, Автоноя, блаженней Семелы, ведь более поздний Брак твоего дитяти вознес тебя прямо к Олимпу, Почесть небес ты снискала, ведь Лумница Актеона Выбрала милым супругом, как Эндимиона — Селена! Нет, Актеон не сгинул, не стал он зверем чащобным, Не превратился в оленя с рогов короной ветвистой, Не терял человека обличья прекрасного вовсе, Свора охотничья сына твоего не терзала, Нет, это все пустая болтовня злоязычных

290 Пастухов о судьбе злосчастного Актеона!

Ими ведь ненавидим избранник безбрачной богини! Ведаю я, откуда наветы — ведь девы ревнивы К браку, к усладам Пафийки, если не им достаются!

Дева, восстань! Облачися, резвоплесничная, быстро —

Вгоры беги поскорее, там ты найдешь на ловитве Актеона, что рядом охотится с богом Лиэем И с Артемидой-подругой, он с ловчею сетью во дланях,

Вплатье простом для охоты, с луком в руках наготове...

Ты, Автоноя, блаженней Семелы, ведь через свадьбу

300 Сына с бессмертною Лумницей станешь свекровью богини! Счастливей ты Ино, столь гордой потомством — твой отпрыск К ложу взойдет Артемиды, презревшей могучего Ота! Дерзкого Ориона Лучница также отвергла!

Юность и здравье вернулись к радующемуся свадьбе Кадму, что веселится ныне в горных долинах, Белоснежные кудри в беге быстром взметая!

О, пробудись! Восстань же, счастливая матерь, от ложа — Брак сей решил сам Эрос и чистая Артемида Сына брата супругом выбрала, не чуженина!

310 Коль ненавистница брака родит сыночка на радость, Дитятко ты воспитаешь милое Лучницы чистой, Выняньчишь перед ревнивым, завистливым взором Агавы! Разве сие не прекрасно — родить она сына желает, Будет охотиться мальчик на разного горного зверя Как Актеон, как Кирена, любившие страстно ловитву, Сына, что будет мчаться за матерью на охоте?»