9. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ГРАЖДАНСКИЕ ДВИЖЕНИЯ

Партии являются важнейшим каналом взаимодействия политической системы и структур гражданского общества, осуществляя функцию аккумуляции и артикуляции поливалентных интересов населения. Они возникают в обществе, достигшем определенной (и в том числе законодательством) степени социальной сложности, когда большинство его членов в той или иной мере вовлечены в политический процесс. По мнению большинства партологов (Дю-верже, Ж.-Л. Кермонн и др.), с ростом организованности

246

партий, активизацией их роли в политической деятельности представления о партии как союзе единомышленников меняются. Современная партия рассматривается как социальный механизм, где и доктрина, и организационная структура служат достижению политических целей. На эту сторону обратил внимание М. Вебер, определивший партию как ассоциацию добровольных членов, цель деятельности которых «обеспечить власть внутри корпоративной группы для своих лидеров, с тем чтобы добиться духовных или материальных преимуществ для своего активного членства». Современные партии выполняют целый ряд функций, среди которых можно выделить:

—активизация и интегрирование репрезентативных общественных групп;

—выявление, формирование и обоснование интересов этих групп;

—выработка и поддержание идеологии;

—участие в формировании политических систем и их функционировании;

—политическое воспитание;

—развитие теории и выдвижение политических доктрин, целей и программ;

—подготовка и выдвижение руководящих кадров для госаппарата;

—формирование общественного мнения, и т.п. Общепринятой считается классификация партий М. Дю-верже на «кадровые»

и«массовые». В сочетании с тенденцией, обнаруженной еще на рубеже XIX—XX вв. М. Острогорским и Р. Михельсом (т.н. олигархизация партий»), к XXI в. многочисленные массовые партии, желающие представлять все группы и слои общества, можно обнаружить лишь в тоталитарных и посттоталитарных обществах (Китай, Северная Корея, Ирак

ит.п.).

Современная Россия здесь не исключение. Так , в начале 2002 г. по данным Минюста на момент регистрации (20012002 гг.) самой многочисленной партией была центристская «Народная партия» — 39 293 членов (по собственным оценкам — 55 000), далее следуют: пропрезидентская

«Единая Россия» - 19 579 (20 000), ЛДПР -19 048 (20 000) , КПРФ - 19 013 (500 000), Союз правых сил — 14 646 (19 800 ) и т. п. (в общем и целом та же статистика характерна и для Юга России — впереди по количеству членов КПРФ и «Единая Россия»).

Простор партийно-политическому строительству в современной России дал 1990 год, когда законодательно была отменена 6-я статья Конституции СССР, юридически закреплявшая положение КПСС как единственной партии в стране, ведущей и направляющей силы советского общества. Первыми были зарегистрированы ЛДПР (Либеральнодемократическая партия России, лидер — В.В. Жириновский) и наследница КПСС — КПРФ (лидер — Г.А. Зюганов). Этот период партийного развития главным образом был связан с позиционированием на политическом поле страны «правящих партий» (по большей части декларативно — «ДВР», «НДР», «Единство»), и подчеркнуто оппозиционных - КПРФ, «Яблоко» и пр.

Дальнейший этап формирования партийной системы современной России связан с принятием в 2001 г. Государственной Думой Закона о политических партиях, согласно которому зарегистрированными в Минюсте РФ и, следовательно, имеющими общефедеральный статус, являются те партии, которые имеют региональные представительства в более чем половине регионов РФ, и насчитывающие не менее 10 тыс. членов. Партии, прошедшие в результате выборов в Госдуму, имеют право рассчитывать на государственную финансовую поддержку.

Сверхзадача, которую решает данный закон, — создать в РФ «цивилизованную» партийную систему на основе сложившихся 2—3 крупных, сильных партий. Их сила должна, скорее,

заключаться не в массовости или близости к власти, а в сочетании поливалентного спектра всевозможных ресурсов. Именно они, по задумке разработчиков закона, и призваны делить большую часть политического рынка, осуществлять поэтому законодательную власть, что выработает необходимый минимум ответственности за существо принимаемых ими решений (что сейчас, увы, по действующему законодательству невозможно), и в перспективе формировать правительство и его стратегический курс.

Оставшиеся социальные ниши обязаны занять не партии, а формирующееся гражданское общество и его подразделения — альтернативные гражданские движения, представляющие многообразные сегменты политического рынка, сосуществующие в режиме сотрудничества и взаимодействия. Пока же, пожалуй, можно согласиться с мнением Н. Веселова, что основой партийной дифференциации в нынешней России являются не социальные слои, а тенденции социально-экономического и политического развития страны. Большинство имеющихся партий оторваны от реальной жизни настолько, что реально не могут влиять на события, будучи заняты либо межфракционной борьбой, либо удовлетворением собственных властных амбиций.

За последнее десятилетие в России сложилась (используя терминологию Дж. Сартори) атомизированная партийная система, когда уже нет необходимости подсчитывать точное число партий; достигнут (более 2000) тот количественный предел, за которым неважно, сколько именно партий действует в стране. Причем юридически нет разницы между партиями, имеющими общефедеральный региональный или муниципальный статус.

А ведь в современных условиях именно партийная система выступает основой политической системы общества, придавая ей искомую интегрированность и стабильность. Это - современный способ организации политической власти, позволяющий осуществлять ее наиболее эффективно. От гибкости и динамизма партийной системы в конечном счете зависит и судьба реформ в России.

Юг России имеет для партийного строительства ту специфику, что предполагает наличие следующих особенностей:

— устойчивый «левый» электорат (что сказалось на выборах глав администраций Краснодарского и Ставропольского

краев, Северной Осетии-Алании и пр.), до 30 % электората; - манипулирование со стороны политических партий и

объединений имманентными в данных регионах националистическими настроениями (близость «горячих точек» Северного Кавказа, позиционирование «нового» казачества и пр.);

—слабость политических партий в «соревновании» с правящей элитой и их фактическая зависимость от последней («местный клиентеллизм»);

—слабая координация совместных политических действий партий и отсутствие «корпоративной партийной этики» (особенно в деятельности партий «правого» толка — СПС, «Яблоко» и пр.);

—ярко выраженный «провинциальный вождизм» региональных партийных лидеров;

—общая для всех партий «потеря электората» в унисон повышению рейтинга исполнительной власти (особенно президентских структур);

—стремление использовать (с учетом особой популярности В.В. Путина в провинции) всеми без исключения партиями «президентский ресурс».

Причин слабости политических партий в регионах Южного федерального округа несколько:

—центр партийно-политического влияния по Закону о политических партиях окончательно в ущерб регионам сместился в общефедеральные центры власти в Москве;

—общие аполитичные настроения и партийная апатия населения;

—сильная губернаторская власть;

—«историческая память о временах КПСС;

—в иерархии первейших жизненных интересов (простое физическое выживание, близость «горячих точек», низкий в сравнении с другими регионами жизненный уровень и пр.) партийная идентичность занимает одно из последних мест;

—общая неразвитость регионального политического процесса; •

—слабая стратифицируемость общества, и т. п.

Вбольшинстве современных парламентских демократий партии, образующие партийную систему в стране, обладают целым спектром ресурсов, позволяющих им участвовать в осуществлении политической власти. Ресурсы партии — это потенциальные возможности, средства, которыми она

обладает и которые может использовать как для осуществления своих функций, так и для деятельности на политическом рынке власти (даже для ее осуществления). Подобные ресурсы подвижны, изменчивы, конкретны для каждой страны.

Среди них можно выделить следующие:

-утилитарные (те материальные, финансовые и пр. позиции, которыми партия обладает);

-нормативные (соучастие в работе законодательной власти

ивыработке соответствующей правовой базы);

-организационные (наличие четкой партийной структуры, организации, разветвленной периферийной сети представительств);

-наличие политического опыта, легитимности и соответствующего политического имиджа;

-административные (близость к исполнительной власти, что облегчает получение и использование вышеозначенных ресурсов);

-легальность (узаконенность существования, регистрация

вМинюсте) и легитимность (в данном случае — степень доверия к партии у населения, что количественно выражается в числе поданных на общефедеральных выборах за нее голосов электората);

-идеологические (наличие разработанной теоретической и идеологической платформы).

Именно обладание партией разветвленного и многообразного набора подобных ресурсов делает ее одним из центров власти в государстве. В зависимости от специфики этого набора политическая партия может представлять из себя реальный (действенный, принимающий непосредственное участие в процессе выработки, принятия и осуществления политического решения) или формальный («по закону») центр власти. Если за критерий брать уровень осуществления властных полномочий, то партии могут функционировать в качестве муниципальных, региональных или общефедеральных центров власти. С этой точки зрения

251

современные российские партии (в том числе и в Южном федеральном округе) обладают различным спектром ресурсов. Однако роднит их одно: в сложившейся политической практике и по текущему законодательству они в огромной степени отчуждены от реального политического

процесса (может быть, за исключением законотворчества, да и то с оговорками). Поэтому существующие на политическом пространстве нынешней России партии являют из себя формальные, а не реальные центры власти. Данный их статус подчеркивает и принятый Закон о политических партиях, согласно которому, во-первых, они

будут превращаться в парламентские фракции, а во-вторых, центр политического властвования все более (и окончательно) смещается из регионов на общефедеральный уровень. В принципе, особенности партийного поля современного Юга России объяснимы с учетом геополитического положения региона, когда во многом интересы сиюминутного политического выигрыша приносятся в жертву стратегическим интересам страны, но при этом не следует и отрицать общего детанта партийной борьбы и энтропии партийных связей в данном регионе. Все это свидетельствует об общей неразвитости структур гражданского общества и самодавлеющем господстве политике - государственных образований. Положение местных СМИ, независимых суда, адвокатур и правоохранительных органов — наиболее показательный фактор. Усугубление ситуации происходит на фоне нагнетания общих неконтролируемых националшовинистических настроений, разыграть которые не прочь ни одна из существующих партий.

Из партий левого спектра в регионах Юга России наиболее сильными позициями обладает КПРФ, впрочем, самая влиятельная и в других частях РФ. Идеологию КПРФ можно определить как державный социализм, основанный на всесторонней критике теории и практики современных реформ в стране. Электорат ее поэтому составляют аутсайдерские социальные слои, не нашедшие себя в нынешних условиях (пенсионеры, жители села, мигранты, наименее образованная и наиболее обездоленная часть городских избирателей). Партия обладает развитым информационными и организационными ресурсами, основана на жесткой дисциплине своих членов. Позиции КПРФ на Юге России подтверждаются принадлежностью и близостью к ней губернаторов Кубани и Ставрополья. Из других влиятельных партийных объединений этого региона выделяются «Трудовая Россия» (В. Ампилов), «Союз офицеров» (С. Терехов) и др., ратующие за немедленное восстановление СССР и ревизию результатов реформ в стране, делая упор на

силовые методы захвата власти.

Выразителями столь актуальных на южных рубежах России националистических настроений выступают ЛДПР и РНЕ — партии вождистского типа, спаянные четкой организацией и безусловной дисциплиной. Они пользуются солидной информационной и финансовой поддержкой предпринимательства (желающего, впрочем, в большинстве случаев оставаться анонимным). Особенно велико их влияние среди муниципальных законодательных собраний Кубани и Ставрополья, как наиболее близких к насущным проблемам населения (общая нерешенность социальноэкономических проблем на фоне усугубляющейся миграционной ситуации). Социальная база данных объединений — в основном маргинализированные и люмпенизированные слои села и небольших городов.

Однако наиболее влиятельной партийной силой в рассматриваемом регионе является пропрезидентская «Единство» («Единая Россия»). Ее отличает существенный административный и финансовый ресурс, широкая информационная поддержка в ангажированных местных СМИ, стремление занять «центристский» сегмент партийнополитического рынка. Идеологию «Единства» составляют рыночные реформы и здоровый консерватизм. Основной социальной базой выступают: крупный и средний капитал, чиновничество и та часть россиян, которая удачно вписалась в проводимые реформы. Определенную тревогу за будущее этой партии вызывает ее статус «правящей партии» (что, как показало недавнее прошлое, равносильно политической смерти на ближайших общефедеральных выбоpax), а также ставка исключительно на «президентский ресурс», что лишает «Единство» необходимого политического маневра и гибкости.

Из партий левоцентристского фланга наибольшим влиянием {особенно в крупных индустриальных и университетских центрах) пользуется «Яблоко». Его идеологию молено охарактеризовать как «социальный либерализм» (упор делается на сочетание социально-компенсаторской функции государства с расширением и углублением реформ в экономике). Однако последние прошедшие общефедеральные, региональные и муниципальные выборы в общем свидетельствуют об отрицательной электоральной динамике «Яблока».

Среди правых партийных объединений несомненным лидером

является «Союз правых сил», чей электорат тот же, что и у «Яблока». Идеологическую основу их программы образует либерализм и «осторожная» оппозиция правительству по некоторым вопросам. «Союз правых сил» имеет в регионе мощную финансовую и информационную базу, благосклонность местных властей.

Выборы в Государственную Думу в декабре 2003 года лишь подтвердили указанные тенденции (отметим, что динамика электоральных предпочтений в ЮФО примерно та же, что и по России в целом (табл. 3.6)

Иной вектор аккумуляции и артикуляции многообразных интересов гражданского общества выражают альтернативные неангажированные гражданские движения и объединения населения. В силу своей невовлеченности в официальный политический процесс они выполняют роль протестных каналов. Однако парадокс современной цивилизации заключается в том, что, дабы реализовать какой-либо общественный интерес, его необходимо провести решением политико-государственной власти. А значит любое, даже самое гиперальтернативное гражданское движение, должно выходить на орбиту «большой политики» и volens-nolens взаимодействовать с официальной властью (либо с позиции конструктива и сотрудничества, либо — враждебности и оппозиции , либо — нейтральности и «суЧисло голосов избирателей, поданных за каждый федеральный список кандидатов Таблица 3.6

веренитета»). Гражданские движения и объединения существуют на принципах (в отличие от политических институтов) самоуправления, самодеятельности, добровольности и самофинансирования. Они воплощают в себе гражданскую инициативу, которая всегда предлагает оригинальное решение актуальной социальной проблемы, ставя себе целью кардинальное изменение существующие отношений, институтов и создание новых. Эти способы решения, как правило, существенно отличны от предлагаемых официальной властью и затрагивают интегративные, жизненные интересы гражданского общества.

Всовременных условиях гражданские движения призваны играть огромную стабилизирующую роль. Будучи, «школой самоуправления», «материнской скорлупой», в которой «вызревает» социально значимая личность, они действуют на основе общественного контракта (пакта), являясь посредником между индивидом и государством. Эти организации регулируют поведение своих членов с помощью корпоративной нормативации, а в их взаимодействии проявляется механизм согласования и увязки различных, часто противоречивых, общественных интересов. Только этим путем в обществе (и особенно в таком взрывоопасном регионе, как Юг России) и можно достичь желаемого гражданского согласия и приучиться решать сложные проблемы, не прибегая к насилию.

Вкачестве наиболее влиятельных гражданских объединений на Юге России можно назвать: экологистов («зеленых») — «Хранителей радуги», Greenpeace и т.д., «Комитет солдатских матерей», казачество.

Возрождение казачества и его реабилитация стали возможны лишь сначала 90-х гг. XX в. Однако возлагаемые первоначально на этот процесс ожидания не оправдались. Взаимные упреки, чрезмерные властные амбиции руководителей — атаманов, откровенное заигрывание с официальными потестарными органами — все это привело не

к становлению казачьих общин как «станового хребта» южнороссийского гражданского общества, а в лучшем случае

— как историко-культурного общества. К тому же процесс исторической реанимации казачества натолкнулся на неразрешимые противоречия казаков реестровых (официально государством признанных и поощряемых) и нереестровых (« самостийных »).

Близость «горячих точек» обусловила популярность и активность «Комитета солдатских матерей». Это объединение, возникшее в начале первой «чеченской кампании» как непримиримый критик действий властей, постепенно перешло к конструктивному сотрудничеству с государственными инстанциями в деле вызволения военнопленных, ведения переговорного процесса, поисков пропавших без вести в местах вооруженных конфликтов, социальной реабилитации и адаптации ветеранов и инвалидов последних военных действий.

Пиком активности «зеленых» в Южном федеральном округе на рубеже XX—XXI вв. следует признать противоборство пуску Ростовской (Волгодонской ) АЭС. Политическая практика показывает, что трудности роста гражданских движений и объединений населения лежат между Сциллой сознательного андеграунда и Харибдой ангажированности со стороны официальных структур государства. В первом случае налицо невостребованность и нереализуемость соответствующих социальных проблем; а во втором — растворение в «теле» власти и потеря инициативности, самостоятельности и близости к репрезентативным общественным силам. Южный регион России в силу своего геостратегического положения представляет собой значительный интерес и для таких неинституализированных сил, как группы давления. Здесь сходятся интересы центральных и региональных политических и предпринимательских элит. Группы давления представляют из себя акторы воздействия сил гражданского общества на государственно-правительственные структуры с целью реализации многообразных ищиалйных интересов. В сущности, они выполняют те же функции, что и политические партии и гражданские объединения и движения, но иными методами. Группы давления, как посредники между государством и гражданским обществом, стремятся повлиять на политическое решение или изменить государственную политику, сами не добиваясь правительственной власти. Таковы, например, в Ростовской

области: «Тагмет», Ростсельмаш, «Балтика — Дон», Роствертол и т.д.

Общая нормализация политической обстановки на Северном Кавказе и проводимые действующим Президентом РФ мероприятия по укреплению исполнительной власти в стране предполагают в том числе и ответственность политических партий за осуществление предлагаемых ими решений. ЛИТЕРАТУРА

1.Алексеев М.Ю., Крылов К.А. Особенности национального поведения. М., 2001.

2.Артоболевский С.С. Региональная политика России: обзор современного положения // Регион: экономика и социология. 1999. № 3.

3.Бабич И.Л. Правовой плюрализм на Северо-Западном Кавказе // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 2000.

4.Бабич И.Л. Правовой монизм в Северной Осетии: история

исовременность // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М., 2000.

6.Васильев ВМ., Постников AJE. Законодательное регулирование выборов глав администраций субъектов Федерации // Журнал российского права. 1997. № 5.

7.Васильев В.И., Павлушкин А&., Постников АЛ. Законодательные органы субъектов Российской Федерации: Учебное пособие. М: Городец, 2001.

8.Волков Ю.Г., Попов AJS. Проблемы формирования идеологий регионального развития. Ростов н/Д, 2000.

9.Волков Ю.Г., Лубский AJB., Мостовая И.В., Предвечный Г.П. , Харитонов Е.М. Стратегия деятельности администрации в ситуации неопределенности (Методологические проблемы регионального управления) // Инновационные подходы в науке: Теоретические и ме-

259

тодологические проблемы социогуманитарного познания. Ростов н/Д, 1995.

10.Гельман В.Я. Региональная власть современной России: институты, режимы, практика // Полис. 1998. № 1.

11.Гранкин И.В. О принципах формирования деятельности законодательной власти субъектов Федерации // Журнал российского права. 1998. № 4/5.

12.Журавлев А.Л. Правовые основы деятельности органов исполнительной власти субъекта Федерации //

Конституционное и муниципальное право. 2001. № 2. 13. Игнатов В.Г., Бутов В.И. Регионоведение

(Методология, политика, экономика, право). Ростов н/Д, 1998.

14.Игнатов В.Г., Понеделков А.В., Старостин A.M. и др. Взаимодействие элит в социально-политическом пространстве современной России. Ростов н/Д, 2001.

15.Казанцев В.Г. Возрождение Юга России — новая философия развития // Южный федеральный округ. 2001. №

3.Май.

16.Кара-Мурза С.Г. Идеология и мать ее наука. М., 2002.

17.Колесов Ю.И. Законодательная компетенция области

(края) как субъекта Российской Федерации. Автореф. дисс.

. к.ю.н. Ростов н/Д, 2001.

18.Колесов Ю.И. Законодательная компетенция области как субъекта Российской Федерации. Ростов н/Д, 2001.

19.Конституционное законодательство субъектов РФ: проблемы совершенствования и использования в преподавании: Материалы научной конференции // Отв. ред. С.А. Авакьян. М., 1999.

20.Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года.

21.Кукоев И. Региональные элиты: борьба за ведущие роли продолжается // Власть. 1996. № 1.

22.Ладыженский А.М. Исследователь обычного права народов Северного Кавказа // Научная мысль Кавказа.

1997. № 2.

23.Лысенко В. Северокавказский регион может стать самодостаточным // Российские регионы. 1998. № 1.

24.Мамаев Р.Б. Конституционная юстиция в субъектах Российской Федерации (На примере республик Южного федерального округа) // Государство и право. 2003. № 4.

25.Медведев Н.П. Политическая регионалистика. М., 2002.

26.Митюков М.А. Конституционные и уставные суды: вопросы организации // Журнал российского права. 1997. №

4.

27.Митюков МЛ. Конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации: вопросы компетенции // Журнал российского права. 1997. № 6.

28.Облонский А.В. Государственная служба. М., 2000.

29.Першиц А.И., Смирнова Я.С. Юридический плюрализм народов Северного Кавказа // Общественные науки и современность. 1998. № 1.

30. Пикулъкин А.В. Система государственного управления.

М., 2000.

31. Положение о Государственном совете Российской Федерации, утвержденное Указом Президента Российской Федерации от 1 сентября 2000 года №1602 «О Государственном совете Российской Федерации» // СЗ РФ.

2000. № 36. Ст. 3633.

32.Понеделков А.В., Старостин А.М. Региональные элиты: тенденции и перспективы развития. Ростов н/Д, 2000.

33.Рубченко Н.А. Законодательная деятельность субъектов Российской Федерации. Автореф. дисс. . к.ю.н. Волгоград,

2001.

34.Рулан Н. Юридическая антропология. М., 2000.

35.Сейтов А. Проблемы управления в XXI веке (по материалам Римского клуба) // Общественные науки и современность. 1992. № 4.

36.Тадевосян Э.В. К вопросу о характере государственной власти субъекта федерации // Государство и право. 2002.

№ 3.

37.Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации)». М.: «Ось-89», 2003. (Актуальный закон.)

38.Федеральный закон от 31 июля 1995 года «Об основах государственной службы Российской Федерации»// СЗ РФ.

1995. № 31. Ст. 2990.

39. Федеральный закон от 17 декабря 1998 года «О мировых судьях в Российской Федерации» // СЗ РФ. 1998. № 51. Ст.

6270.

40. Чернышев А.Г. Регион как субъект политики. Саратов, 1999.

41.Чиркин В.Е. Государственная власть субъекта федерации // Государство и право. 2000. № 10.

42.Чиркин В.Е. Конституционное право. М., 2001.

43.Шинковский М.Ю. Российский регион: становление политического режима в условиях глобализации. Владивосток, 2000.

262