Глава 2

Каким образом тот же [Хрисипп] допускал силу и необходимость судьбы и, однако, утверждал, что мы обладаем свободой в намерениях и мыслях

(1) Хрисипп, глава стоической философии, дал примерно такое определение судьбе (fatum), которую греки называют ειμαρμένη (судьба, рок): "Судьба, - говорит он, - есть некая вечная и неизменная череда событий, цепь, свивающаяся сама собой (sese) {8} и связанная извечными правилами последовательности, из которых она сцеплена и составлена". {9}

{8 Маршалл в оксфордском издании вслед за Гроновием исключает sese (сама собой).}

{9 Fr. 1000 Arnim. О понятии ει̉μαρμένη см. также у Цицерона, критикующего фатализм стоиков: De nat. deor., I, 20, 55; в другом месте Цицерон определяет fatum через ει̉μαρμένη (De div., I, 55, 125).}

(2) Я приписал также и слова самого Хрисиппа, насколько я [их] помню, чтобы тот, кому мое объяснение покажется несколько темным, обратился к его собственному тексту.

(3) Ведь в четвертой книге [своего сочинения под названием] "О провидении" он говорит, что ει̉μαρμένη - "некий естественный порядок всех вещей, извечно следующих друг за другом, сохраняя эту связь ненарушимой".

(4) Однако создатели других учений опровергают это определение следующим образом: (5) "Если Хрисипп, - говорят они, - полагает, что все движется и управляется судьбой и невозможно уклониться и выйти за пределы ее изгибов и поворотов, то не следует также сердиться и пенять на прегрешения и проступки людей, и должно считать, что они происходят не от самих [людей] или их воли, но по некой необходимости и неотвратимости, берущей начало от судьбы, которая есть госпожа и вершительница всех дел, благодаря которой неизбежно совершается все, что будет; а потому раз люди приходят к злодеяниям не по своей воле, но влекомые роком, то наказания, установленные законом для преступников, несправедливы".

(6) В ответ на это Хрисипп рассуждает весьма тонко и искусно; однако почти все, что он написал на эту тему заключается в следующей сентенции. (7) "Хотя дело обстоит таким образом, - говорит он, - что по некоторому необходимому и изначальному порядку все подчиняется и связывается судьбой, однако сами природные свойства нашей души зависят от судьбы в силу собственных свойств и природы. (8) Ведь если они изначально, от природы, созданы целесообразно и полезно, то беспрепятственно и легко ускользают от любого воздействия, вторгающегося извне, со стороны судьбы. Но грубые, невежественные и дикие, не подкрепленные опорами благих наук, даже подвергаясь незначительному удару роковой неудачи или вовсе ему не подвергаясь, но из-за собственной бездарности, по добровольному стремлению скатываются к постоянным преступлениям и ошибкам. (9) А [о том], чтобы само это [явление] происходило таким порядком, заботится та естественная и необходимая последовательность вещей, которую называют судьбой. (10) Ведь по самой природе является роковым и неизбежным то, что дурные наклонности не свободны от прегрешений и ошибок".

(11) Затем он использует пример почти такого случая, клянусь Геркулесом, не совсем чужеродный и довольно остроумный. "Как камень цилиндрической формы, - говорит он, - брошенный по холмистой и обрывистой поверхности, хоть и причина, и начало его падения заданы, вскоре стремительно покатится не потому, что [бросивший] создает это [движение], но потому что таков его вид и округлость формы; таким образом, и порядок, строй и неизбежность судьбы приводят в движение самые истоки и начала причин; но стремлениями нашего разума и духа и самими действиями руководят собственная воля и душевные склонности каждого". {10} (12) Далее помещены слова, вполне согласующиеся с уже приведенными: "Поэтому последователи Пифагора говорят: "Знай, что люди пребывают в несчастьях по собственной воле. Ведь ущерб для каждого происходит от него самого и все грешат по собственному побуждению, и сами себе наносят вред, по своей воле и намерению"". {11} (13) Поэтому он утверждает, что не следует терпеть и выслушивать беспутных, ленивых, преступных и наглых людей, которые, будучи уличены в грехе и злодеянии, прибегают к неотвратимости судьбы, словно к какому-то прихрамовому убежищу, и говорят, что их дурные поступки следует приписывать не их безрассудству, но судьбе. {12}

{10 Цицерон, подробно излагающий в своем трактате «О судьбе» концепцию Хрисиппа, приводит пример с камнем цилиндрической формы для демонстрации проводимого Хрисиппом различия между двумя родами причин: изначальными причинами (causae principales) и причинами вспомогательными (causae adjuvantes) (XVIII, 41 — 43). Causa principalis представлена в данном случае цилиндрической формой камня, толчок, приводящий его в движение — causa adjuvans.}

{11 Aur. Diet., 54.}

{12 Chrys. Fr. 977 Arnim.}

(14) Но первым сказал об этом старейший и мудрейший из поэтов в следующих стихах:

Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!

Зло от нас, утверждают они; но не сами ли часто

Гибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством? {13}

{13 Horn. Od., I, 32. Пер. В. Жуковского.}

(15) Также Марк Цицерон в сочинении "О судьбе", говоря, что вопрос этот очень темный и запутанный, <утверждает>, {14} что философ Хрисипп также не разрешил его, в следующих словах: "Хрисипп, волнуясь и мучаясь, каким же образом объяснить, и то, что все управляется судьбой, и то, что и от нас кое-что зависит, запутывается". {15}

{14 Общепринятое издательское дополнение.}

{15 Fr. 1 Orelli. Цицерон, говоря о том, что все философы либо признают силу судьбы, либо считают, что «самопроизвольные движения души не обусловлены никакой судьбою», в отношении Хрисиппа отмечает следующее: «А Хрисипп, словно почетный примиритель, предпочел занять позицию посредине, но склонялся всех более к тем, которые хотели избавить душевные движения от [цепей] необходимости. Да запутавшись в своих словах, он попал в трудное положение и невольно оказал поддержку сторонникам фатальной необходимости» (De fato, 39. Пер. Μ. И. Рижского).}