skiperskikh_a_v_legitimatsiya_i_delegitimatsiya_postsovetski

претендентов (как в модели наследственного права) входят игроки, имеющие наибольшую близость к семье. Можно констатировать, что данные специфические сценарии политической легитимации, были удачно апробированы в Азербайджане (Г.Алиев постепенно передавал власть сыну И.Алиеву), России (близкий к семье В.Путин выступил гарантом безопасности Б.Ельцина)257. Более запутанная, к тому же удачно инсценированная модель передачи власти была осуществлена в 2003 году в Грузии, с легитимацией М.Саакашвили. Апробация технологий сохранения власти в семье стала настолько референтной, что политические лидеры практически всех оставшихся государств начинают репетировать возможные сценарии консервации политической власти. Как правило, существует как минимум два варианта легитимации. Оба связаны с нормами, определяющими ту или иную политическую ситуацию.

1. Легитимация через формальную норму. Легитимация через формальную норму предполагает сохранение власти у политического лидера, который осуществляет прямое участие в процессе принятия и реализации политических решений. Политические лидеры идут на изменение Конституции. Этот вариант особенно актуален для тех политических лидеров, которым мешает осуществлению очередной легитимации четко оговоренное в основном законе количество президентских сроков. Пока еще данный вариант не был отрепетирован на какой-либо практике, хотя в настоящее время существует как минимум 3 постсоветских государства – претендента на институционализацию данного технологического замысла, связанного с переходом к парламентской форме правления.

Россия. В.Путин → М.Фрадков = В.Путин – премьер-министр. Украина. В.Ющенко → В.Литвин = В.Ющенко – премьер-министр258. Узбекистан. И.Каримов → Ш.Мизриеев = И.Каримов – премьер-министр.

2. Легитимация через неформальную норму. Политический лидер при данном легитимационном сценарии принимает опосредованное участие в процессе контроля над дискурсом политических решений. Фактически, политические решения принимаются его преемником. Возраст ряда президентов постосветских государств заставляет их задуматься над поиском возможных преемников. Если в Туркменистане вопрос с преемником уже практически решен. В некоторых случаях, выбор

257В российском информационном дискурсе присутствует информация о непосредственных родственных связях В.Путина с первым российским президентом.

258Данная комбинация прорабатывалась и Л.Кучмой, когда заканчивался его второй президентский срок. Тогда ему не удалось пролоббировать необходимую для себя поправку, ввиду традиционно высокой фрагментированности Верховной Рады и наличия серьезных конкурентов, также претендующих на легитимацию на президентском посту. После парламентских выборов 2006 года данная конструкция уже не является релевантной. «Народной партии» В.Литвина не удалось преодолеть 3% барьер.

кандидатуры остается еще делом времени. Так, в Казахстане, только старшая дочь Н.Назарбаева из трех – Дарига, интересуется политикой, а сыновей у президента нет. Такая же ситуация имеет место в Узбекистане. У И.Каримова две дочери – Гульнара и Лола, которые также, не видят себя в политике. Не исключена возможность передачи власти зятьям, или комулибо из наиболее близких и пользующихся доверием семьи людей.

Следует заметить, что шансы на репрезентацию источниками легитимности второго легитимационного сценария могут быть велики не во всех постосоветских государствах. На наш взгляд, он изначально не может быть релевантным в условиях стран Балтии, в Украине и Молдове. И если Латвия, Литва и Эстония являются уже полноправными членами европейского сообщества, то Украина и Молдова только сохраняют на это гипотетические шансы, прекрасно понимая, что вопрос процедуры смены власти и релевантности того или иного сценария в данном случае более чем принципиален. В тех политических системах, где никогда не стоял вопрос о преемнике можно констатировать наибольшее соответствие того или иного случая постсоветского транзита демократической траектории. И наоборот, где он актуален, есть смысл квалифицировать тенденцию к авторитаризации политического дискурса, его сосредоточению внутри правящих элит.

Феномен семейной политики – характернейшая черта постсоветского транзита наблюдается в большинстве государств за исключением стран Балтии, Молдовы и Украины, Грузии и Беларуси. Фактор «семьи» - своеобразный фильтр на пути к инкорпорацию в правящую элиту представителей различных элитных групп, осознающих призрачность легитимационных шансов на государственном уровне. Преимущество позиции, которой обладают дети политических лидеров – глав государств, соответствующим образом мотивирует политические элиты на поиск оптимальной модели сотрудничества. Вероятность легитимационных рисков альтернативного политического участия амортизируется выставлением некоторых условий-гарантий для политических акторов, испытывающих дефицит позиции. Причем это может происходить как со стороны главы государства и его семьи, так и со стороны политических акторов, конкурирующих с властью за право контроля над дискурсом принятия и реализации политических решений.

Активность политических акторов и привлекательность их стратегий, обеспечивающая эффективность политических акций, становится оптимальным условием для их легитимации. Применительно к нашему исследованию, соответствие политических лидеров постсоветских государств, находящихся в ситуации транзита тому или иному типу легитимности, имманентность которого отвечала тому или иному пространственно-временному континууму, представлено в таблице 1. Также в ней можно будет наблюдать трансформацию типов легитимности,

всвязи с изменившимися требованиями политической ситуации к политическому актору. Представленные в ней политические акторы – президенты государств, образовавшихся на постсоветском пространстве, являются носителями какого-либо конкретного или смешанного типов

легитимности, классификация которых была осуществлена автором до этого в другом исследовании259. Необходимость новой классификации была продиктована временем, да и концепция, предложенная М.Вебером, требовала реконструкции с ориентацией на современную специфику.

Легитимность политических режимов становится эквивалентной легитимности субъектов политики260. В таблице 2 сравниваются основные политические акторы, принимавшие участие в событиях «цветных революций», произошедших в Грузии, Кыргызстане и в Украине и не

состоявшихся революций в Молдове и Узбекистане в период с осени 2003 года по весну 2005 года261. Легитимация новых политических элит и делегитимация правящих режимов, произошедшая в этих республиках, является следствием активизации всех групп политических акторов, заинтересованных в продолжении трансформационных процессов. Именно их политическое участие на стороне оппозиционных элит, обеспечивало последних легитимационными шансами. Присутствие всех представленных в таблице групп политических акторов в каждом конкретном случае революции, свидетельствует о наличии закономерностей в политических процессах трансформации, протекавших

впостсоветских республиках. Разумеется, вероятность благополучного исхода для претендентов на политическую легитимацию в сравниваемых нами в таблице 2 случаях, могла увеличиваться, либо, наоборот, уменьшаться в зависимости от степени организации революционного сценария, от количества его основных акторов, от его формата вообще. Например, применительно к Узбекистану, неудача революционного проекта объясняется как раз этой причиной, а именно, отсутствием

реальных, ресурсообеспеченных политических акторов, с которыми власть была изначально готова на диалог262. Высоким легитимирующим потенциалом, в данном контексте, обладает присутствие в группе политических акторов – участников революционных событий, мэров городов-столиц. Имевшиеся у них ресурсы, позволившие предоставить в распоряжение «цветных» революций столичные хронотопы, несомненно, позиционирует их как одних из самых значительных и полезных политических акторов. Заметим, что М.Саакашвили до «революции роз»

259Скиперских А.В. К вопросу о современной типологии легитимности политической власти. // Материалы международной научной конференции «Человек-Мир-Культура». Киев.2004. С. 782-784.

260Simmons A. John. Justification and Legitimacy. Cambridge. 2001. P. 133.

261Применительно к случаю Узбекистана, таблица 2 демонстрирует не комплексность и не масштабность участия политических акторов в делегитимации режима И.Каримова. В чем и заключается, по нашему мнению, причина неудачи революции.

262Зыгарь М. Мастер-класс Ислама Каримова.// Коммерсант-Власть. №20, 2005. С. 52-55.

был мэром Тбилиси, очень популярный в народе, преследовавшийся режимом А.Акаева - Ф.Кулов являлся мэром Бишкека. Огромные ресурсы контроля над пространственно-временным континуумом «оранжевой» революции были сосредоточены у А.Омельченко, вследствие чего, совершенно неслучайно в Киеве проживало порядка 70% избирателей В.Ющенко. Выдвинутую нами гипотезу о решающей роли мэров городовстолиц в легитимации новых политических режимов в государствах постсоветского пространства, не поддерживает только случай Молдовы. Мэр Кишинева С.Урекяну, возглавляя оппозиционный проект и поддерживаемый российской стороной, не смог конкурировать с В.Воронина. В Кишиневе проживает порядка 2/3 избирателей Молдовы, но, тем не менее, на парламентских выборах «Демократическая Молдова» не смогла оказать серьезную конкуренцию молдовским коммунистам. Интересно, что постсоветские транзиты породили много примеров, когда политические акторы – мэры столиц, рассматривались правящим режимом как наиболее серьезные конкуренты их легитимности. Высокая популярность «народного генерала» Ф.Кулова создавала проблемы самоидентификации правящему режиму в Кыргызстане, что вынудило А.Акаева развернуть против него кампанию по дискредитации. Только таким способом правящему режиму в 2000-2001 гг. удалось избежать запуска делегитимационных механизмов263. И.Каримов в свое время освободил от должности мэра Ташкента А.Фозылбекова, имевшего отношение к конкурирующему с самаркандским кланом ташкентскому клану264. Внимательные представители российской аудитории избирателей наверняка помнят атаку С.Доренко на Ю.Лужкова, предшествовавшую выборам в Госдуму третьего созыва. Тогда проект «Отечество» оказался на одном электоральном поле с набиравшим ход «Единством». Спустя некоторое время, российский губернаторский истеблишмент лишается мэра Санкт-Петербурга В.Яковлева. Правящий режим предпочел поэтапное дистанцирование от процесса принятия политических решений одного из самых авторитетных и склонных к оппонированию губернаторов. Элиминация конкурентов с игрового поля становитсяодним из обязательных условий политической легитимации. Случаи постсоветских транзитов содержат достаточное количество практик, позволяющих интерпретировать данные акции правящего режима как специфическую технологию политической легитимации.

В условиях постсоветского транзита, актуализируется значение непосредственного источника легитимности, которым является народ. Неслучайно, для того, чтобы завоевать его расположение, заставить его поверить в оптимальность и предпочтительность собственных стратегий, политическим акторам - соискателям легитимности приходится прибегать

263Олкотт М.Б. Центральная Азия: перспективы смены власти. //Pro et Contra. 2005. №1. С. 54-55.

264Грозин А. Наследники Тамерлана. Клановая система Узбекистана. // http://arabeski.globalrus.ru

к технологическим механизмам наращивания легитимности. Специфичность легитимации политической власти в постсовтских государствах заключается и в том, что транзиты репрезентируют возможности политических акторов-харизматиков. Именно они позиционируют наиболее референтными конструкторами политических текстов. С харизматичностью пытаются играть практически во всех случаях «цветных» революций, потому как эффективность ее текста не подвергается сомнению ввиду исключительной релевантности. На наш взгляд, наиболее убедительно харизматический текст был сконструирован политтехнологами В.Ющенко. «Это и религиозность (В.Ющенко религиозен – вспоминает Бога, поздравляет сторонников с зимним Николой), дар убеждения (его роль экспрессивно окрашена и искренна), штаб (вокруг В.Ющенко одни и те же лица: А.Мороз, Ю.Тимошенко, А.Зинченко), яркая внешность (дефекты лица можно и нужно интерпретировать как элемент харизмы). Немаловажным фактором политической легитимации В.Ющенко является и его сенсационная присяга в Верховной Раде»265. Возвращаясь к таблице 2, вспоминается казахстанский политолог Ерлан Карин, выделивший кланы, оппозицию, партии, этнические группы, соседей (Узбекистан и Казахстан), внешних игроков (Китай, Россия) и международные организации, основными акторами кыргызской «тюльпановой революции»266.

Условия, в которых протекает транзит, ставят под сомнение легитимность действующей власти, не способной гарантировать порядок. Высокие ожидания, связанные с необходимостью в порядке, обеспечить который может только смена власти, мобилизуют источников легитимности на поиск субъекта, наиболее подходящего на позицию власти, что позволит конвертировать в него легитимационную энергию. В сознании народа «оказываются поколебленными представления, символы веры, в соответствии с которыми власть предержащие обладают правом принимать решения, которые граждане обязаны выполнять. Иными словами, возникают сомнения в признании власти правителей и обязанности управляемых ей подчиняться»267. Играя решающую роль в делегитимации правящего политического режима, народ способен позиционировать ключевым политическим актором и в ситуации наделения конкретного субъекта правом на использование политической власти. Тип легитимности политической власти, являющейся отличительным признаком политического актора, за которым закреплено право на использование политической власти, отправляется от тех или иных идентичностей, репрезентации которых являются принципиально

265Скиперских А.В. Присяга В.Ющенко как легитимационная мистерия. // Материалы всероссийской конференции «Досужий мир. Отдых как форма культурного диалога". Орел. 2006. С. 91-92.

266Карин Е. Бархатный сезон в Центральной Азии: кыргызстанская модель смены власти. // Вестник Евразии. 2005. №2 (28). С. 199-202.

267Глухова А, Рахманин В. Политическая конфликтология. Воронеж. 2002. С.215.

важными для источника легитимности. Многообразные аспекты процесса легитимации, так или иначе, отражаются в смысловом поле концепта легитимности, обретшем качественную определенность в дискурсе современной политической науки. Современные модернизационные процессы (к числу которых относятся и постсоветские транзиты) неизбежно актуализируют проблему легитимации обновляющихся политических институтов, что проявляется в своего рода «ренессансе» исследований на эту тему268.

Акции. Данный компонент политической ситуации составляют действия политических акторов, направленные на реализацию их политических стратегий. Акции являются политическими решениями акторов. О характере политического режима в конкретно взятой политической системе можно судить по тому, насколько разнообразно меню возможных политических решений и как происходит выбор оптимального решения в той или иной политической ситуации, что способствует этому выбору и насколько он предсказуем. Так, на ранней стадии трансформации в некоторых политических постсоветских системах высокой легитимностью пользовались акции политических лидеров, направленные на «копирование иностранных образцов, искусственное привитие иных, культурно не усвоенных политических институтов на национальную почву – случайную институционализацию»269. Также, одним из условий легитимации политических лидеров в условиях постсоветского транзита являлось их диссидентское прошлое. Например, судьба политической легитимации З.Гамсахурдия и Л.Мери, будущих президентов Грузии и Эстонии, в период существования советской государственности во многом была определена их четкими стратегиями, не совпадавшими с официальной линией советского партийного руководства. Первый президент Армении Л.Тер-Петросян за убеждения некоторое время находился под арестом. Наличие персонифицированной составляющей в процессе политической легитимации Б.Ельцина, отмеченной в таблице 1, обязано его многочисленными акциями, апеллировавшими к социальному ресурсу. Французский политолог Ж.Сегела, обеспечивший консалтингом президентскую кампанию 1991 года в России, отмечал, что «Ельцин живет в скромной квартирке, ездит на метро, стоит в очередях за хлебом и водкой»270.

Акции политических акторов должны обладать достаточно прочной поддержкой населения, особенно в условиях трансформации, то есть акции должны принадлежать легитимным политическим акторам. В противном случае, увеличиваются риски нежелательных интерпретаций, что

268Завершинский К.Ф. Легитимность: генезис, становление и развитие концепта. // Полис. 2001.№2.

С.113.

269Глухова А, Рахманин В. Политическая конфликтология. Воронеж. 2002. С.84.

270Сегела Ж. Национальные особенности охоты за голосами. М.1999. С. 42.

актуализирует не приятие со стороны поддержки как не легитимных политических акторов, так и их акций. Процесс соискания легитимности является попытками утверждения прав политического актора на принятие политических решений политических поступков и действий. То есть, наделение признанием политического актора, одновременно, является наделением признания его акций.

Интеракции. Данный компонент политической ситуации организуют взаимодействия политических акторов, в отношении друг друга. По большому счету, рассматривая постсоветский транзит в контексте интеракций, мы рассматриваем специфику его протекания. В условиях транзита, интеракции политических акторов в зависимости от их диспозиции могут консолидироваться на идее навязывания модели реформирования игрового поля «сверху» и «снизу». Интеракции являются конфликтноопасной фактурой. Именно в их структуре и возникают политические конфликты, потому как они представляют собой взаимодействие двух и более политических акторов. Трансформации постсоветских обществ есть следствие интеракционных игр, реализующих свой конфликтный потенциал в реальные институциональные практики. Например, украинские события «оранжевой революции» есть следствие предельно конфликтной интеракционной фактуры. Данный тезис подтверждает украинский политолог М.Погребинский, считающий, что «по отношению к людям власть наследовала худшие черты советского времени – повсеместное хамство и взяточничество чиновничества, усугубившееся выставляемым напоказ богатством «новых украинцев» и обслуживающих их бюрократов. Особенно нетерпимым этот modus vivendi власти был для тех людей, которые уже успели приобрести опыт жизни вне опеки государства»271. Этот момент был эффективно обыгран Б.Ельцином в пользу собственной персонифицированной составляющей. Б.Ельцин «был прежде всего народным вождем, антиподом полностью утратившего авторитет внутри страны М.С.Горбачева. У Б.Н.Ельцина был ореол мученика и народного заступника»272, презрительно проходившего мимо шеренги черных чиновничьих «Волг»273. Взаимодействие между политическими акторами в политическом процессе осуществляется и на основе разделения идентичностей по поводу прочтения в созданном политическом тексте символических компонентов. «Понять взаимодействие возможно, следовательно, познав систему использованных во время коммуникации символов»274. Символические компоненты, на

271Погребинский М. Как Украина шла к «оранжевой революции». // Оранжевая революция. М. 2005. С. 125-126.

272Ачкасов В.А., Елисеев С.М., Ланцов С.А. Легитимация власти в постсоциалистическом российском обществе. М.1997. С. 84.

273Сегела Ж. Национальные особенности охоты за голосами. М.1999. С. 42.

274Жеребцов М.В. Качественные методы в прикладном политологическом исследовании.// Вестник МГУ. Сер.12. Политические науки. 2005. №3. С. 28.

основе которых происходит взаимодействие между политическими акторами, также являлись темой исследований автора и ряд ее аспектов, касающихся политического текста, выражающего сумму символических компонентов (и их легитимации) нашел свое отражение в одном из параграфов диссертационного исследования.

Позиции и диспозиции. В этой компоненте представлено положение политических акторов относительно друг друга в политическом процессе. Разумеется, та или иная конфигурация отношения политических акторов друг к другу, изначально наделяет одних преимуществом позиции, других же наоборот, ставит в положение отыгрывающихся и оспаривающих право на контроль над конкретным политическим дискурсом. Позиции политических акторов являются одним из определяющих моментов политической легитимации. Ее специфичность в условиях трансформирующихся постсоветских обществ, включает в себя ряд аспектов, выгодно позиционирующих конкретного политического актора по отношению к остальным акторам политической ситуации. Так, во время отсутствия института президентства в ряде постсоветских республик, оптимальной легитимирующей позицией для политического актора – претендента на политическую легитимацию был пост Председателя Верховного Совета. Такая ситуация в начале постсоветского транзита наблюдалась в Латвии (А.Горбунов), Литве (В.Ландсбергис), Эстонии (А.Рюйтель), Молдове (М.Снегур), Беларуси (С.Шушкевич), России (Б.Ельцин), Армении (Л.Тер-Петросян), Грузии (З.Гамсахурдия), Казахстане (Н.Назарбаев), Таджикистане (А.Искандаров и Э.Рахмонов) и в Украине (Л.Кравчук)275. К легитимации политического актора на начальной стадии постсоветского транзита, на наш взгляд, имеют отношение некоторые позиции, утяжеляющие в имидже политического актора персонифицированный элемент. Эти позиции представлены в таблице 3. К ним относится возраст (первым президентом Таджикистана стал Р.Набиев, более опытный и уважаемый, нежели его конкурент Д.Худоназаров). Также, следует выделить значение такой позиции как этничность, в основе которой состоит принадлежность политического актора, претендующего на контроль над политическим дискурсом, конкретной этнической группе, внутри которой могут быть сильны и значительны издержки трайбализма. «Базовым признаком этнического общества является доминирование родоплеменных отношений (земляческих, региональных) в социальных связях. Их иерархия так или иначе отражается и на политическом развитии, в формировании государственности»276. Легитимационная архитектура в ряде государств на

275Танин-Львов А.А. Выборы во всем мире. Электоральная свобода и общественный прогресс. Энциклопедический справочник. М. 2001.

276Кадыров Ш. Этнические истоки и перспективы туркменской государственности. // Восток. 2003. №5.

С.112.

утяжеляться за счет конструктивной составляющей, позволяющей источникам легитимности делать выбор в пользу той или иной альтернативной комбинации конструктивного и персонифицированного компонентов, то есть, по большому счету, просто поучаствовать в реально демократических выборах. Нужно сказать, что в ряде политических ситуаций, имевших место на постсоветском пространстве, политические акторы, декларируя собственную принадлежность демократическим ценностям, встали на путь авторитарной консолидации, фактически став во главе «новых автократий»278. Это произошло в тех постсоветских республиках, где в условиях транзита, партийная номенклатура занимала альтиметрически выгодные позиции. Ей удалось избежать политической делегитимации, потому как она вовремя связала себя идентичностями с популярной демократической идеологией, которая амортизировала вызовы мобилизованного национализма. В этих государствах до сих пор сильны позиции этих политических акторов. Процесс легитимации политической власти происходит в тесной привязке, как к формальным, так и к неформальным политическим институтам, созданным и поддерживаемым при их непосредственном участии (самаркандский клан в Узбекистане, жузовая система и режим семейной власти Н.Назарбаева в Казахстане, ахальский гегемонизм в Туркменистане). В некоторых государствах постсоветского пространства (Молдова, Украина) была репрезентирована пактовая модель, но и здесь выбор претендента на аккумулирование идеологизированности политического актора279. Впрочем, не все авторы соглашаются идентифицировать в украинском транзите пактовые следы280. Автор данного исследования, наоборот, склонен их заметить, считая, что и в настоящий момент в эквилибриуме украинского транзита прослеживается пактовая инерция, которая была определена еще на первых президентских выборах. Иначе чем можно объяснить союз КПУ и «Партии регионов» - фактической парии власти В.Януковича, объединившихся против В.Ющенко, или само президентство В.Ющенко – временный и очередной компромисс между Западом и Востоком. По поводу справедливости идентификации украинского транзита с пактовой классификационной линией в политологическом дискурсе нет

278Roeder P. 1994. Varieties of Post-Soviet Authoritarian Regimes. // Post-Soviet Affairs.Vol.10. №1.

279На наш взгляд, достаточно убедительным в этом контексте может выглядеть пример с первым украинским президентом Л.Кравчуком. Интересно, что на первых выборах президента Украины конкурент Л.Кравчука, лидер «Руха» В.Чорновил отстаивал интересы, в основном избирателей, сосредоточенных на западе Украины, ввиду их безоговорочной поддержки идеологии «Руха». Л.Кравчук был компромиссным кандидатом. В 1994 году уже Л.Кравчук рассматривается как оптимальный кандидат прозападного украинского электората. Тогда Л.Кравчук проиграл выборы Л.Кучме, на которого сделал ставку пророссийски настроенный, умеренный избиратель. Диспозиция основных кандидатов и расклад сил после второго тура выборов в 1994 году послужили подтверждением гипотезы, выдвинутой С.Хантингтоном о цивилизационной расколотости Украины.

280Карл Т.Л, Шмиттер Ф. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы. Размышления по поводу применимости транзитологической парадигмы при изучении посткоммунистических трансформаций. //

Полис. 2004. №4. С. 14.