Вместо заключения выбор россии
Судя по всему, главное, чего хотят на Западе от России, – это превращения ее суверенитета из абсолютного в «простой ядерный» суверенитет. Иначе говоря, игра идет на то, чтобы ядерный суверенитет России был актуален только для нее самой и ни для какого государства больше; а все прочие государства, ныне существующие в российской системе, перешли бы в другие системы: западные – в европейскую, южные (Кавказ и Средняя Азия) – в американскую или какую‑то другую.
В каком‑то смысле России предлагается стать «Францией». Иначе говоря, страной в западном понимании «демократической» (т. е. модельно несамостоятельной в смысле способа и процедур организации власти), «европейской» (т. е. максимально интегрированной в надгосударственные континентальные системы), «суверенной» (в смысле сохранения ядерного суверенитета и ненулевых собственных вооруженных сил), «автономной» (в смысле участия в тех или иных международных инициативах) и, как ни странно, «русской» (в том же смысле, в котором Франция – «французская»). Если Россия согласится на это, то количество тем, вызывающих сейчас острые мировые дискуссии, снизится. Это касается не только членства России в различных международных структурах, но и отношения к тем проблемам, которые Россия считает внутренними: будь то решение вопроса Чечни, «дело ЮКОСа» (вспомним, что пересмотр приватизации на Украине не вызвал даже чиха в тех западных курилках, где ЮКОС стал притчей во языцех) или любые другие.
Базовый тезис Запада сегодня звучит так: «Интересы России должны быть ограничены ее собственными границами».
В том случае, если Россия продолжит настаивать на чем‑то большем, чем роль «Франции» Евровостока, она становится мишенью для политической атаки всей нимало не заржавевшей «антисоветской» машины.
Иначе говоря, базовый тезис Запада сегодня звучит так: «Интересы России должны быть ограничены ее собственными границами». Только на этом условии она признается как легитимный политический субъект.
Собственно, это и есть перевод известной формулы «Россия должна продолжить движение по пути демократических реформ» на понятный русский язык. Самая главная демократическая реформа, которая должна быть произведена, это приведение системы к ситуации, когда российские граждане формируют российскую власть по процедуре, санкционированной внешними институтами. Именно это в западной логике и называется «соответствием международным стандартам».47
В данной формуле содержится ответ на известный вопрос Путина о том, как же получилось, что выборы в Ираке соответствовали международным стандартам, а выборы на Украине – нет. Дело в том, что монопольным правом решать, что соответствует тому или иному стандарту, а что не соответствует, всегда обладает некий «комитет по стандартам» (так же как правильность исполнения ритуала проверяет главный жрец). Отсюда и вывод: демократичные выборы – это выборы, на которых более демократичный кандидат побеждает менее демократичного. Недемократичные – когда наоборот.
Путин, «как известно» (известно мировому сообществу, несмотря на его поддержку большинством населения России), – недемократичный президент. Поэтому, если бы путинский режим не имел собственного источника суверенитета (ядерный чемоданчик), то уже давно был бы запущен тот или иной механизм его замены. Отсюда и такая суета со всех сторон вокруг российского ядерного арсенала.
Иначе говоря, на данный момент угроза инспирированной «бархатной революции» в России является практически иллюзорной. Гарантией от экспорта в Россию ситуации «управляемого хаоса» выступает ее ядерный статус. До тех пор пока «внешние силы» не получат инструментов, исключающих потерю контроля над российским ядерным арсеналом при революционном развитии событий, любые попытки ослабить путинский режим будут не более чем частной инициативой отдельных политических сил на Западе. Именно эта – «ядерная» – задача и решается в настоящее время.
Интересы сохранения реального суверенитета России диктуют, что любой переход власти в стране должен осуществляться только посредством легитимной процедуры.
В свою очередь, внутренняя российская оппозиция сама по себе не в состоянии сменить режим. Дело даже не в том, что у нее отсутствуют соответствующие технологии, подготовленные кадры, массовая поддержка и яркая пропагандистская программа. Главное, что в ее самостоятельной победе не заинтересован никто, кроме нее самой. Дело в том, что в этом случае сама по себе смена хозяина кремлевского кабинета не повлияет на процедуру передачи власти: источник ее легальности останется внутри России. А потому никакая новая власть в России, даже выдвигающая самые прозападные лозунги, «просто так» признана на Западе не будет. В этом смысле и «инспирированная», и «внутренняя» революции сколь маловероятны, столь и недопустимы, так как результатом любой из них неизбежно будет десуверенизация России.
Интересы сохранения реального суверенитета России диктуют, что любой переход власти в стране должен осуществляться только посредством легитимной процедуры. Это должно стать точкой консенсуса всех без исключения политических сил.
Любая деятельность по реализации политических проектов вне этой рамки должна пресекаться не на политическом, а на полицейском уровне.
Вопросы о том, является ли постсоветское пространство зоной российских интересов и в какой степени, должен быть одним из главных вопросов российской внутриполитической дискуссии. Власть должна получать явную политическую санкцию от общества на какие‑либо действия в этой зоне – и соответственно исключить ситуацию, в которой она (как это было на Украине) действует в одиночку. Важно понимать, что вопрос о делегировании российского ядерного суверенитета другим (либо о полном отказе от этой практики) есть вопрос самоидентификации России и ее позиционирования как с внешне‑, так и с внутриполитической точки зрения.48
Одной из важнейших причин провала российской политики на Украине было то, что Россия в свое время не предприняла самостоятельных усилий по организации смены предыдущего режима – при том что это была та самая ситуация, когда такая смена была очевидно необходима. Иначе говоря, Россия не справляется с ролью полицейского в странах своей системы и не имеет достаточного количества инструментов для влияния на правящие в них режимы. Все это неизбежно приводит к кризисам власти в таких странах и к их уходу из российской системы.
В связи с этим выбор для России состоит в том, чтобы либо создавать такие инструменты влияния, преодолевая активное сопротивление других систем, либо полностью отказаться от активной внешней политики и согласиться на предлагаемую ими позицию сохранения лишь собственного ядерного суверенитета (то, что политкорректно называть «сосредоточиться на внутренних проблемах»). Обе стратегии имеют право на жизнь, и обе обещают значительное число как позитивных, так и негативных последствий. Очевидно, что этот выбор должен быть одной из главных тем политической повестки следующего избирательного цикла.
