2. Верховный тайный совет и Сенат
Дальнейшая судьба первых центральных органов политического розыска сложилась следующим образом.
В 1724г. Петр несколькими указами предписал Тайной канцелярии все дела передать в Преображенский приказ, чтобы исключить существование двух параллельно и независимо друг от друга действующих учреждений, наносящих «конфузию положенному регламенту».
Преображенский приказ или Преображенская канцелярия, как его стали именовать, в 1726г. был подчинен Верховному Тайному совету. С этого времени вся деятельность Преображенского приказа, низведенного на положение второстепенного органа, стала проходить под руководством Верховного Тайного Совета, куда судья Преображенского приказа систематически представлял отчеты, выписки и доклады по отдельным делам. На утверждение Тайному совету представлялись и приговоры.
Следующий шаг по пути дальнейшей перестройки аппарата политического сыска был сделан 24 мая 1727г., когда к расследованию политических дел был привлечен Сенат. Согласно изданному в этот день указу, он должен был действовать параллельно с Преображенским приказом, причем распределение обязанностей между ними определялось по территориальному принципу: ведомству Сената подлежали дела, возникшие в Петербурге и «близлежащих губерниях и провинциях».
После ликвидации Тайной канцелярии (1726г.) и Преображенского приказа (4 апреля 1729г.) политический сыск в стране осуществляли Верховный тайный совет и Сенат. Тайный совет разбирал дела большей важности, а остальные – Сенат.
Важнейшая задача Сената, наиболее выяснившаяся у Петра при его учреждении, состояла в высшем распоряжении и надзоре за всем управлением. Одним из первых актов правительственного оборудования Сената было устройство органа активного контроля. Указом 5 марта 1711г. Сенату предписано было выбрать обер-фискала, человека умного и доброго, какого бы звания он не был, который должен над всеми делами тайно надсматривать и проведывать про неправый суд, «тако ж в сборе казны и прочаго». Обер-фискал привлекал обвиняемого к ответственности перед Сенатом и там его уличал. Доказав свое обвинение, фискал получал половину штрафа с обвиняемого. Недоказанное обвинение запрещено было ставить в вину фискалу, даже досадывать на него за это «под жестоким наказанием и разорением всего имения». Безответственность фискалов манила к произволу и злоупотреблениям, которые и не замедлили обнаружиться. Древнерусское судопроизводство допускало извет как частное средство возбуждения судного дела, но средство обоюдоострое: подводя оговаримаевого под пытку, изветчик и сам мог ей подвергнуться. «Теперь донос стал государственным учреждением, свободным от всякаго риска».
Донос становился не для фискала только, но и для простого обывателя «службой», своего рода натуральной повинностью; обывательские совести отбирались в казну, как лошади в армию. Поощряемые штрафами, сыск и донос превращались в ремесло, в заработок и вместе со штрафом грозили стать самой деятельной охраной права и порядка, даже благопристойности.
Вскоре стало очевидным, что оба учреждения имели и без того широкий круг обязанностей и не могли уделять должного внимания расследованию политических преступлений. Множество дел, ранее решавшихся в Преображенском приказе, стало буквально затоплять их. Вновь встал вопрос о создании органа политической полиции.