Международные стандарты в зарубежной практики регулирования журналистики

Глава IV • Диффамация и особый статус СМИ 161

ние не соответствуют какой-либо «настоятельной общественной потребности», способной оправдать это ограничение свободы слова, и не являются необходимыми в демократическом обществе. Причина этого, в частности, лежит в том, что короли, как и обычные граждане, которые стали мишенью оскорбительных высказываний или чьей чести либо репутации был нанесён урон, располагают адекватными уголовно-правовыми средствами судебной защиты. Особый статус глав государств невозможно совместить с современной государственной практикой и политическими концепциями. С точки зрения Европейского суда по правам человека такая привилегия выходит за рамки необходимого в демократическом обществе. Поэтому Суд установил, что вследствие особого характера защиты репутации глав иностранных государств, предоставляемой соответствующим положением французского Закона о свободе печати 1881 г., признание оскорбления этих лиц преступлением может посягать на свободу слова при отсутствии «настоятельной общественной необходимости». По этим соображениям Европейский суд по правам человека единогласно постановил, что имело место нарушение статьи 10 о свободе выражения мнения Конвенции о защите прав человека.

Дело «“Нью-Йорк таймс” против Салливана»

По американскому законодательству, за исключением ограниченного ряда случаев, правдивое сообщение в СМИ о ложных обвинениях не может служить защитой от судебных исков. Проверка фактов важна для западных журналистов, но у них нет следственного аппарата, а следовательно, они не могут удостовериться на 100% в том, что то или иное заявление или обвинение соответствует действительности. При этом журналист обязан доказать или, по крайней мере, получить какие-то доказательства правдивости того или иного утверждения, выдаваемого за сообщение о факте. Причём сделать это, опираясь только на показания сомнительных или заинтересованных свидетелей, достаточно сложно (такие свидетели, как правило, либо в самый

нужный момент исчезают, либо начинают отказываться от своих слов). Личной же убеждённости репортёра в правдивости информации тоже недостаточно. Поэтому, чтобы избежать недостоверной интерпретации событий, журналист ищет документальное подтверждение той информации, которую он собирается использовать в своём материале. Защитой от ответственности (так называемой «журналистской привилегией») считается: использование стенограмм судебных заседаний, документов либо стенограмм заседаний органов как исполнительной, так и законодательной власти, а также (в некоторых штатах) точное цитирование документов полицейских участков и управлений, например журналов, в которых записывается, кто, когда и в чём был обвинён, предположим, при аресте.

Защитой от ответственности служит также соблюдение правила «нейтральности репортажа». Его появление связано с иском, который был рассмотрен в 1977 г. («Эдвардс против Национального общества имени Одюбона»). Тогда американские учёные, работавшие в ряде химических компаний, утверждали, что созданный ими пестицид ДДТ является безвредным для людей. Эти эксперты были обвинены активистами движения в защиту окружающей среды в том, что они высказывают такое мнение только потому, что получают деньги от этих химических компаний. Газета «НьюЙорк таймс» опубликовала большой материал об этом конфликте, изложив в нём мнение противников ДДТ. Здесь же было интервью со специалистами, которых, собственно, обвиняли экологи, и, наконец, краткий комментарий научного обозревателя газеты. Учёные, обвинённые в том, что «лгут за деньги», подали иск к «Нью-Йорк таймс». И тогда впервые возник критерий «нейтральности репортажа». На стадии апелляции судья отклонил иск, основываясь на том, что при написании статьи журналисты не высказывали собственной точки зрения, не проводили собственного расследования и не становились на чью-либо сторону. А так как обвинения в адрес учёных имели отношение к общественным интересам,

кновостям, то журналистов винить не в чем.

Вамериканской судебной практике по делам о распространении порочащих честь и достоинство сообщений, или

Глава IV • Диффамация и особый статус СМИ 163

о диффамации, наиболее важным является дело «“НьюЙорк таймс” против Салливана». Решение Верховного суда США по этому делу, принятое в 1964 г., повлияло на концептуальные положения диффамационного права в США и опосредованным образом – в других странах Запада.

Суть конфликта заключалась в следующем. В марте 1960 г. крупнейшая американская газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала на всю полосу некоммерческое объявление под заголовком «Прислушайтесь к растущему голосу протеста». Объявление было подписано активистами «Комитета по защите Мартина Лютера Кинга и по борьбе за свободу на Юге» – вдовой президента США Элеонорой Рузвельт, деятелями культуры (такими, как Гарри Белафонтэ, Марлон Брандо, Нэт Кинг Коул), негритянскими священниками, другими общественными деятелями того времени.

Публикация платного политического объявления (а за его опубликование газета получила 4,5 тыс. долларов) была и остаётся вполне обычным явлением для американской прессы. Тема борьбы с сегрегацией, за равные права негров была чрезвычайно актуальной в конце 1950-х – начале 1960-х гг., причём в этой борьбе участвовали не только чернокожие, но и часть белого населения страны.

В напечатанном материале рассказывалось о том, что происходит на Юге США, как там ущемляют права чернокожего населения, в том числе органы власти, и содержался призыв положить конец подобного рода практике. В частности, в нём говорилось о событиях в г. Монтгомери (штат Алабама), о том, что местная полиция применяет карательные меры в отношении студентов колледжа штата, выступающих за предоставление неграм равных с белыми прав на обучение (негры в то время не могли учиться в этом колледже из-за цвета кожи).

Спустя некоторое время после публикации объявления государственный служащий Л. Салливан написал письмо в редакцию газеты с просьбой опровергнуть факты, которые содержались в объявлении. Автор жалобы работал в Монтгомери в должности, которую можно обозначить как «избираемый чиновник, занимающийся среди прочего вопросами полицейского управления». Газета ответила ему не-

А. Г. Рихтер • Международные стандарты 164 и зарубежная практика регулирования журналистики

дружелюбно: «А что, собственно, вы хотите опровергать? Напишите нам об этом поподробнее». Салливан обиделся и подал в суд Монтгомери иск к газете о защите чести и достоинства, потребовав возместить тот моральный вред, который был нанесён ему в результате публикации объявления.

В суде Салливан заявил следующее. В газетном материале говорится о жестокости полиции Монтгомери. А так как он человек, отвечающий за работу полицейского управления города, то, прочитав объявление в «Нью-Йорк таймс», испытал чувство личной обиды. Обиды незаслуженной, потому что в действительности никакой жестокости проявлено не было. Более того, после публикации к нему стали плохо относиться знакомые: ведь если о полиции Монтгомери пишет так сама «Нью-Йорк таймс», значит это правда, а так как Салливан – чиновник, который отвечает за работу полиции города, значит, он плохо работает, и т.д. В исковом заявлении Салливан указал, что оценивает причинённые ему страдания в 2 млн. долларов США и просит обязать компанию «Нью-Йорк таймс» выплатить ему указанную сумму. Заметим, что в 1960 г. 2 млн. долларов в США были равны примерно 13 млн. долларов сегодня – достаточно серьёзная сумма даже для такой преуспевающей газеты, как «Нью-Йорк таймс».

Суду трудно было найти надлежащего представителя ответчика. Как известно, американская пресса – это местная пресса, т.е. нью-йоркские газеты читают в Нью-Йорке, но не в штате Алабама. Хотя Монтгомери – административный центр штата, газета «Нью-Йорк таймс» там не продавалась, её выписывали три или четыре человека; более того, во всей Алабаме эту газету получали по подписке два-три десятка человек. Не только в Монтгомери, но и в штате не было ни бюро газеты, ни корреспондентов. А так как из Нью-Йорка никто не изъявил желания приехать на суд, то в качестве ответчика вызвали агента, который собирал в этом штате рекламу для «Нью-Йорк таймс».

Суд в Монтгомери удовлетворил иск господина Салливана и обязал газету выплатить ему 1 млн. долларов США. При этом решающими оказались показания шести свиде-

Глава IV • Диффамация и особый статус СМИ 165

телей: по их словам, чтение статьи действительно создало у них впечатление о вине Салливана. Интересно заметить, что ни фамилия Салливана, ни его должность вообще не упоминались в объявлении. Впечатление о его вине создавалось исключительно из общего контекста материала.

На суде выяснилось также, что часть того, о чём сообщалось в «Нью-Йорк таймс», вообще не соответствовала действительности. Так, в объявлении говорилось, что полиция арестовывала Мартина Лютера Кинга, известного борца за права негров, семь раз, на самом же деле его арестовывали четыре раза; что студентов пытались уморить голодом, опечатав столовую и повесив на её дверь висячий замок, фактически же этого не было. Было сказано и о том, что многочисленных лидеров студентов, боровшихся против сегрегации негров, исключили из колледжа за политическую активность, в то время как исключили всего девять человек, и не за организацию демонстрации, а за неуспеваемость. Утверждалось, что студенты в знак протеста распевали песню «Америка». На самом деле они исполняли гимн «Звёздно-полосатый флаг». И так далее...

Компанию «Нью-Йорк таймс», естественно, обеспокоило решение суда. Её адвокаты подали апелляцию, но Верховный суд штата Алабама подтвердил решение суда низшей инстанции, сократив, правда, размер компенсации до 500 тыс. долларов. Однако дело получило огласку и стало толчком для кампании против СМИ Севера. Жители южных штатов США стали дружно подавать иски к «Нью-Йорк таймс», к ведущим телесетям, другим средствам массовой информации. В последующие за решением суда месяцы только в Алабаме к «Нью-Йорк таймс» было подано 11 исков на общую сумму 5 млн. долларов США, к телекомпании Си-би-эс – пять исков на 2 млн. долларов и т.д. Стало ясно, что это не частные случаи, а спор, общее решение по которому определит развитие свободы массовой информации. «Нью-Йорк таймс», понимая последствия окончательного поражения в суде, мобилизовала все возможные юридические силы и добилась того, чтобы дело принял к рассмотрению Верховный суд США.

Высшему суду страны надо было мотивировать то, что он занимается частным делом о диффамации, регулируемым

на тот момент нормами гражданского права. Судьи согласовали общую стратегию на перенос предмета конфликта

всферу конституционного права, правомочия Верховного суда в котором были неоспоримы. Из девяти судей Верховного суда пять согласились с проектом решения, которое было написано председателем суда Уильямом Бреннаном. Жалоба компании «Нью-Йорк таймс» на решения алабамских судов была удовлетворена. Это решение базируется на четырех ключевых аргументах.

Первым Бреннан поставил вопрос о том, защищает ли Первая поправка к Конституции США (о свободе печати) рекламу или же распространяется только на редакционные материалы. Суд признал, что реклама рекламе рознь. В данном деле речь идёт о так называемой «общественной» рекламе (а не о коммерческой), т.е. о рекламе идей, а не товаров и услуг. Общественная реклама в то время, как, впрочем, и в наши дни, занимала незначительную часть площади газеты, и суд принял во внимание тот факт, что прибыль издания от общественной рекламы значительно ниже, чем от рекламы коммерческой. Общественную рекламу или объявления обычно дают люди, у которых нет собственных СМИ. Для них это чрезвычайно важная, если не единственная, возможность распространять идеи и информацию, по их мнению, умалчиваемую или искажённую прессой. Этим способом они реализуют своё право на свободу слова. Следовательно, такого рода объявления находятся под полной защитой Первой поправки.

Второе основание решения суда связано с тем, что (как указали на это адвокаты Салливана) половина написанного

вобъявлении – неправда. Суд согласился с этим выводом, а ложь и клевета не могут защищаться конституцией, сколь бы содержание объявления ни было важным для реализации права на свободу слова. Но при этом суд ввёл и разграничил два понятия – «идейной клеветы» и «безыдейной клеветы». Он определил, что клевета безыдейная – это клевета ради клеветы, она действительно не защищается Первой поправкой. В то же время свободное обсуждение общественно значимых вопросов, включающее «идейную клевету», очень важно для страны и должно быть под защитой конституции.

Глава IV • Диффамация и особый статус СМИ 167

Третий аргумент суда в защиту правоты компании «НьюЙорк таймс» заключался в том, что при обсуждении таких общественно важных вопросов, как расовая дискриминация, трудно избежать ошибок. Если же американские суды станут наказывать за то, что содержание материалов по важным для страны проблемам не абсолютно правдиво, то это приведёт к появлению самоцензуры среди редакторов и журналистов. Боясь ошибиться в мелочах, они, скорее всего, будут замалчивать и важные для общества вопросы. А раз в таком обсуждении не может быть гарантировано отсутствие ошибок, в том числе и при критике представителей власти, значит, и недостоверной информации необходима конституционная защита – защита Первой поправкой. Это означало, что в сфере данного рода правовых отношений отныне нельзя принимать законы и решения на уровне штатов. Признав необходимость конституционных гарантий, Верховный суд перевёл вопросы диффамации в СМИ в отношении политических фигур в ведение исключительно федеральных властей и судов.

Четвёртая часть решения звучит так: «Конституционные гарантии означают необходимость принятия общефедеральной нормы, которая запрещала бы присуждать общественным служащим денежную компенсацию вреда от клеветнических утверждений в средствах массовой информации, связанных с их официальной деятельностью»9. Единственное исключение, предусмотренное здесь Верховным судом США, касается случаев, когда можно доказать, что клеветнические утверждения были сделаны со злым умыслом (применительно к данному делу – со знанием того, что распространяемые утверждения ложны) или с явным пренебрежением к тому, лживы они или правдивы. Причём поскольку истец – должностное лицо – желает своим требованием ограничить свободу слова и информации, то на него и возлагается бремя доказывания как ложности распространённых сведений, так и злого умысла в действиях СМИ. Предполагается, что такие доказательства долж-

9 Cм. полный текст решения Верховного суда США по делу

«“Нью-Йорк таймс” против Салливана» // URL: http://www. medialaw.ru/article10/6/2/a1.htm#_ftn1.

ны быть убедительно ясными. Если провести параллель со спортом, это означает, что для победы нужен счёт не 2:1, а 10:0, тогда это будет выигрышем в суде.

Любопытно, что редакторы газеты «Нью-Йорк таймс» могли и сами убедиться в том, что многое из написанного в оспариваемом объявлении не соответствовало действительности. Для этого достаточно было лишь прочитать подшивку собственной газеты за несколько предыдущих недель, где

вобщем-то и сообщалось о том, сколько раз был арестован Мартин Лютер Кинг, за что исключили из колледжа студентов и т.д. Об этом был задан вопрос на суде. В ответ редакция заявила, что текст объявления был подписан уважаемыми в обществе гражданами и она посчитала возможным поверить их мнению. Верховный суд признал это достаточным доказательством отсутствия вины редакции.

Одна из причин указанной «строгости» Верховного суда США по отношению к государственным служащим лежит в следующем аргументе, использованном ещё в 1908 г. судом штата Канзас. По сравнению с другими гражданами чиновники имеют ряд преимуществ, в том числе больший доступ к СМИ для изложения своей точки зрения и ответа на обвинения, прозвучавшие в прессе. Более того, аналогичная защита предоставляется общественным служащим, когда к ним самим подают судебный иск по диффамации. Верховный суд США сослался на принятое им ранее постановление, по которому высказывание федерального служащего находится под абсолютной защитой, если оно сделано в рамках его служебных обязанностей. Штаты предоставляют такой же иммунитет высказываниям, сделанным высшими должностными лицами, хотя в некоторых из них существуют другие правила

вотношении должностных лиц, занимающих более низкое положение. Впрочем, все они считают, что государственные служащие любого ранга защищены этой привилегией, если только не будет доказан злой умысел. Причина самого существования привилегии в защите официальных лиц объясняется тем, что в противном случае угроза возбуждения дел по возмещению морального вреда «препятствовала бы бесстрашному, решительному и эффективному проведению государственной политики» и «охлаждала бы пыл всех [жур-

Глава IV • Диффамация и особый статус СМИ 169

налистов. – А. Р.], кроме самых решительных или самых безответственных, твёрдо и неукоснительно выполнять свои служебные обязанности». Аналогичные же соображения лежат в основе привилегии граждан критиковать органы власти. Критика действий властей – такая же обязанность для гражданина, как выполнение административных функций для официального лица. Если бы критики официальной деятельности должностных лиц не обладали справедливым эквивалентом иммунитета, предоставляемого государственным служащим, то это давало бы последним неоправданные преимущества перед народом, которому они служат. Следовательно, если государственные служащие всё же обращаются за защитой в суд, то они должны приводить более весомые доказательства своей невиновности, чем рядовые истцы.

Всвоих последующих решениях Верховный суд США развил идеи, заложенные в постановлении по делу Салливана. Спектр лиц, попадающих под определение «государственные служащие», расширился. Если по первоначальному решению он охватывал выборных «общественных деятелей и кандидатов на выборные должности», то решением 1966 г. стал включать в себя и «служащих органов власти, которые несут или, по мнению общественности, могут нести существенную ответственность за политику властей».

Апосле решения Верховного суда 1967 г. к ним приравняли и «публичных фигур», т.е. лиц, «которые по своей воле стали объектом важных разногласий в обществе».

Решение Верховного суда по делу «“Нью-Йорк таймс” против Салливана», принятое в 1964 г., повлияло на дальнейшее развитие свободы прессы США, оказало влияние на законодательство европейских стран и принятые годы спустя решения Европейского cуда по правам человека.

Вделе «Озгюр Гюндем против Турции» (16 марта 2000 г.) Европейский суд по правам человека подчеркнул, что органы власти в демократическом государстве должны терпимо относиться к критике, даже если она признаётся провокационной и оскорбительной.

На Украине ещё в 1997 г. закон запретил политической партии, избирательному блоку, должностным лицам получать компенсацию морального вреда по иску к СМИ при

А. Г. Рихтер • Международные стандарты 170 и зарубежная практика регулирования журналистики

отсутствии наличия умысла журналиста или руководства средства массовой информации. Ограничение возможностей этих лиц в делах о защите чести и достоинства только требованием публикации опровержения и возмещением конкретных материальных убытков привело к резкому сокращению числа судебных исков от «обиженных» чиновников.

В то же время высшая (на тот момент) английская судебная инстанция, палата лордов, в деле «Рейнольдс против “Таймс”» (1998) посчитала неприемлемым полное заимствование американского подхода к искам со стороны общественных фигур. Первым аргументом против следования выводам Верховного суда США по делу Салливана было то, что злой умысел в действиях СМИ доказать в принципе невозможно в силу особой защиты конфиденциальных источников журналистов в Европе. Второй аргумент палаты лордов состоял в том, что прецедентное право Европейского суда по правам человека говорит о необходимости соблюдать баланс свободы выражения мнения и защиты репутации, в деле же Салливана – предоставление первого из прав автоматически аннулирует второе право.

Уголовная ответственность

В уже не раз отмечавшейся выше Совместной декларации международных представителей по свободе СМИ

«Десять основных задач в области свободы выражения мнений в следующем десятилетии» была выражена особая озабоченность существованием в большинстве стран мира уголовной ответственности за диффамацию. По их мнению, хотя все законы об уголовном наказании за диффамации проблематичны, особую обеспокоенность вызывают следующие их характеристики:

•отсутствие во многих законах положения, требующего от потерпевшего доказать основные элементы преступления, такие, как ложность утверждения и умысел;

•возможность уголовной ответственности за правдивые высказывания, точное воспроизведение заявлений официальных органов или изложения мнения;