Жанрово-стилистическая вариативность

Как отмечалось в гл. I, с ситуативной вариативностью языка непосредственно связано членение языка на функционально-сти­листические подсистемы, социальным коррелятом которых яв­ляются сферы коммуникативной деятельности, выделяемые на основе абстрагирования от конкретных социально-речевых ситуа­ций. Именно на эту связь функционального стиля с коммуника­тивными сферами и в конечном счете с ситуациями общения ука­зывает в своем определении функционального стиля Ю. С. Сте­панов: «Функциональный стиль — это исторически сложив-

107

шаяся, осознанная обществом подсистема внутри системы обще­народного языка, закрепленная за теми или иными ситуациями общения (типичными речевыми ситуациями) и характеризую­щаяся набором. . . средств выражения и скрытым за ними прин­ципом отбора этих средств из общенародного языка» [Степанов 1965, 218].

В стилистике принято считать основой выделения стилей как определенных систем литературного языка прежде всего цель со­общения. Так, для газетного стиля основной целью, по словам И. Р. Гальперина, является информация, реклама, для публи­цистического стиля — убеждение, призыв к действию, оценка фактов действительности, для делового стиля — установление условий и формы делового взаимодействия, для научной прозы — доказательство определенных положений [Гальперин 1958, 343].

Под иным ракурсом рассматривается проблема функциональ­ных стилей в социолингвистике, где за основу принимается со­циальный коррелят функционального стиля — коммуникатив­ная сфера как обобщенный тин или класс множества конкретных социально-речевых ситуаций.

В гл. I отмечалось варьирование самой номенклатуры функ­циональных стилей в различных работах по функциональной стилистике и указывалось, что это варьирование объясняется частично спецификой той или иной языковой ситуации, а час­тично — исходными позициями авторов работ. Однако при всех терминологических и принципиальных расхождениях большинство авторов единодушно в том, что совокупность функциональных стилей языка следует рассматривать как структуру, характери­зующуюся определенной иерархией ее компонентов. Так, в ряде работ в рамках функциональных стилей выделяются речевые стили (В. В. Виноградов), подстили (И. Р. Гальперин) или рече­вые жанры (К. А. Долинин).

Разумеется, чем конкретнее и ограниченнее объект исследова­ния, тем легче он поддается описанию, тем проще выделить его дифференциальные признаки. По-видимому, именно это обстоя­тельство приводит К. А. Долинина к выводу о том, что поскольку традиционно выделяемые функциональные стили объединяют под одной рубрикой весьма разнородные речевые ситуации (это от­носится в особенности к публицистическому, разговорному и так называемому художественному стилю), то в конкретных иссле­дованиях методологически целесообразнее исходить не из «боль­ших» функциональных стилей, а из более дробных речевых жан­ров, или речевых стилей. Более того, во избежание терминологи­ческой путаницы, как полагает К. А. Долинин, было бы полез­нее отказаться от термина «функциональный стиль», поскольку термин «речевой жанр» во всех отношениях предпочтительнее [Долинин 1978, 67].

Думается, что отказ от понятия «функциональный стиль» и сведение функционально-стилистической структуры языка лишь к одному из ее ярусов едва ли оправданны. Вполне возможно, что

108

некоторые из традиционно выделяемых функциональных стилей действительно охватывают неоднородные социально-речевые си­туации. Однако из этого следует лишь то, что соответствующие классификационные схемы нуждаются в пересмотре. При этом следует иметь в виду, что в целом эти схемы, несомненно, отра­жают языковую реальность, а именно объективное существование многоярусной функционально-стилистической структуры. Необ­ходимо также иметь в виду, что социальным коррелятом лингви­стической категории «функциональный стиль» является не еди­ная социально-речевая ситуация, а определенный тип или класс таких ситуаций, объединяемых совокупностью инвариантных признаков, как социально-коммуникативных, так и языковых.

Исходя из сказанного, следует считать достаточным основа­нием для выделения того или иного функционального стиля, во-первых, наличие определенного актуального для данного обще­ства класса социально-речевых ситуаций (коммуникативной сферы), а во-вторых, совокупность языковых признаков, соче­тание и конфигурация которых специфичны для функциональ­ного использования языка в данной коммуникативной сфере. Оба этих критерия тесно взаимосвязаны, поскольку наличие общих языковых признаков является показателем актуальности данного класса социально-речевых ситуаций для того или иного общества, а актуальность этого класса ситуаций в свою очередь обусловливает специфичную для него конфигурацию языковых признаков.

В рамках функционального стиля, представляющего собой одну из подсистем литературного языка, выделяются три яруса. Верхним ярусом является макросистема данного функциональ­ного стиля, соотносимого с неким обобщенным типом социально-речевых ситуаций. Эта макросистема, как правило, распадается на ряд микросистем (речевых стилей, подстилей или речевых жан­ров), соответствующих более конкретному типу этих ситуаций. Низший ярус этой структуры и соответственно исходную клеточку анализа образует тип, или жанр, текста (в немецкой лингвисти­ческой терминологии — Textsorte) — понятие, определяемое как «конкретная форма реализации определенного функционального стиля или подстиля в ограниченной совокупности текстов; класс текстов» [Riesel, Schendels 1975, 7].

Сказанное может быть проиллюстрировано примером, харак­терным для языковой ситуации в Соединенных Штатах, где, как показывают материалы наших наблюдений, сформировалась осо­бая функционально-стилистическая макросистема массовой ком­муникации, охватывающая единый класс социально-речевых си­туаций, характеризующихся ориентацией на массового получа­теля и связанных с использованием средств массовой информа­ции — прессы, радио и телевидения. Как будет показано ниже, специфические условия массовой коммуникации и присущие этому классу социально-речевых ситуаций функциональные установки находят свое отражение в единой для всей макросистемы общей

109

модели выбора языковых средств. Вместе с тем эта макросистема включает ряд микросистем, известных как язык газеты, язык журнальной публицистики, язык радио и телевидения, каждая из которых обслуживает определенный участок сферы массовой коммуникации и обнаруживает характерную для нее конфигура­цию языковых признаков. Наконец, в рамках этих микросистем вычленяются образующие низший ярус функционально-стилисти­ческой системы жанры, или типы, текстов (например, в языке газеты выделяются такие жанры текстов, как передовая статья, информационное сообщение, газетный очерк, политический об­зор или комментарии и др.). Каждый из этих жанров характери­зуется определенными специфичными для него функциональными установками, отношением между отправителем и массовым полу­чателем и соответствующим набором языковых средств.

В настоящем разделе, посвященном социально обусловлен­ной вариативности литературного английского языка в США, не представляется возможным осветить всю проблему функцио­нально-стилистической дифференциации Standard American Eng­lish. Этому препятствует, в частности, недостаточная изученность функциональных стилей английского языка в Америке. К сожале­нию, в американской лингвистической литературе вопросы функ­циональной стилистики еще не стали объектом серьезных науч­ных исследований, и рассматриваются они главным образом на страницах пособий по практической стилистике (style manuals), отражающих не столько объективную языковую ситуацию, сколька субъективные установки их авторов.

В дальнейшем мы будем касаться главным образом языка средств массовой коммуникации и его основных разновидностей, преимущественно газетной и журнальной публицистики. Матери­алы, относящиеся к другим функционально-стилистическим сис­темам, будут привлекаться лишь эпизодически и в той мере, в ка­кой они проливают свет на взаимодействие этих систем с системой массовой коммуникации.

Американский социолог Дж. Герцлер, характеризуя средства массовой коммуникации в Соединенных Штатах, выделяет их наи­более существенные признаки, к числу которых относится прежде всего то, что массовая коммуникация осуществляется для неорганизованной аудитории ориентированными на получение прибыли социальными организациями (издательскими корпора­циями, информационными агентствами, газетно-журнальными объединениями, радио- и телевизионными компаниями). Со­циально-речевую ситуацию, характерную для массовой комму­никации, отличает также то, что орган массовой коммуникации является отправителем однотипных сообщений (газетных тек­стов, радио- и телевизионных передач и т. п.), рассчитанных на немедленное восприятие. Одним из существенных факторов, влияющих па формирование этой ситуации, является централи­зация и монополизация процесса массовой коммуникации в Сое­диненных Штатах. Этот процесс характеризуется вездесущностью,

110

непрерывностью и высокой скоростью, а также колоссальным объемом продукции (еще в 60-е годы общий тираж газет насчиты­вал свыше 130 млн. экземпляров, общее количество телевизион-вых и радиоприемников — свыше 230 млн., а количество зрите­лей, одновременно смотревших телепередачи, — около 50 млн.).

Ориентация средств массовой коммуникации на получателя характеризуется, с одной стороны, универсальностью, а с дру­гой — специализацией. Универсальность средств массовой ком­муникации определяется их направленностью на массовую ауди­торию, стремлением максимально расширить круг получателей — читателей, зрителей, слушателей. В то же время, стремясь уве­личить число получателей, средства массовой коммуникации вы­нуждены дифференцировать свою продукцию с учетом специфи­ческих черт тех или иных категорий получателей. Например, для бездумного и малообразованного обывателя существует бульвар­ная пресса (tabloid press), для более искушенного читателя — «Нью-Йорк таймс», «Крисчен сайенс монитор», для бизнесме­нов — «Уолл-стрит джорнал». По радио и телевидению переда­ются программы типа «Meet the press», рассчитанные на более просвещенную аудиторию, и так называемые мыльные оперы (soap operas) — многосерийные передачи для домашних хозяек, дневные программы для детей и подростков и специальные про­граммы для держателей акций, фермеров и т. п. Централизация и монополизация средств массовой коммуникации превращает их в мощное орудие социального контроля, формирования об­щественного мнения. В определении политики средств массовой коммуникации важнейшую роль играют рекламодатели — круп­ные корпорации, интересы которых, как признает Дж. Герцлер, нередко расходятся с интересами получателей. Наконец, одной из особенностей массовой коммуникации являются ее однона­правленный характер и наличие лишь косвенной обратной связи в виде писем в редакцию, телефонных звонков на телевизионную станцию, уменьшения или увеличения числа подписчиков [Hert­zler 1965, 481—487].

Отмеченные выше общие черты класса социально-речевых ситуаций, характерных для использования средств массовой ком­муникации, определяют и ту сумму инвариантных языковых признаков, которые присущи всей макросистеме в целом. Инва­риантность этих признаков проистекает, в частности, и из того, что порой одни и те же отправители фигурируют в коммуникатив­ных ситуациях, связанных с различными средствами массовой коммуникации. Например, крупнейшие американские информа­ционные агентства (Юнайтед Пресс Интернэшнл, Ассошиэйтед Пресс) выступают в качестве отправителей информационных сооб­щений, предназначенных как для прессы, так и для радио и те­левидения. Разумеется, специфика информационного канала, который является одним из компонентов социально-речевой ком­муникации, вносит определенные модификации в отбор языковых средств, используемых для построения сообщения. Подробнее

111

об этом будет сказано ниже. Сейчас же мы остановимся на тех общих языковых признаках, которые обнаруживают более или менее четкую корреляцию с данной коммуникативной сферой.

Выше отмечалось, что одной из характерных черт массовой коммуникации является то, что она рассчитана на немедленное восприятие. Порождение сообщения в условиях массовой ком­муникации отличается оперативностью, «сиюминутностью», что находит свое отражение прежде всего в насыщенности текста неологизмами. В работе В. Г. Усова отмечается роль британской прессы в популяризации американских по происхождению неоло­гизмов типа brain-washing [Усов 1978, 18]. При этом газета не­редко выступает в роли «экспериментатора» во внедрении неоло­гизма, как бы проверяя его на устойчивость. Думается,' что это верное наблюдение может быть расширено и отнесено, с одной стороны, не только к газете, но и к любым средствам массовой информации, а с другой — не только к данной категории неоло­гизмов, но и к неологизмам вообще. Так, американские средства массовой коммуникации мгновенно подхватывают неологизмы, возникающие в различных отраслях человеческой деятельности, и в первую очередь в тех, которые являются наиболее актуаль­ными, представляют наибольший интерес и находятся в центре внимания получателей.

Об этом, в частности, свидетельствуют данные словаря неоло­гизмов Барнхарта: значительная часть содержащихся в этом словаре неологизмов впервые зарегистрирована в сфере массовой коммуникации. Так, средства массовой коммуникации быстро подхватывали появившиеся в 60—70-е годы неологизмы — новью термины ядерной стратегии. Показательны наиболее ранние примеры такого рода неологизмов — first-strike capability 'способ­ность ядерной державы нанести удар по ракетным установкам противника, лишив его возможности нанести ответный удар' и second strike capability 'способность ядерной державы нанести ответный удар после внезапного удара противника по ее ракетным установкам': The effect might be a period of dangerous nuclear nervousness, with each side tempted to shoot first if it thought the other was approaching a first-strike capability (The New York Times, 1968, Feb. 6, p. 42); A non-aggressor nation, on the other hand, merely wants to forestall attack. . . by aiming its missiles at a po­tential aggressor's cities as a retaliatory threat; then it protects these retaliatory missiles with ABMs. This is described as a second strike capability (Time, 1968, Nov. 28, p. 63).

Популяризируя термины-неологизмы, средства массовой ком­муникации широко внедряют в обиход и их производные. См. следующие примеры с глаголом to mirv 'снабжать разделяющи­мися боеголовками', образованным по конверсии от акронима mirv (multiple warhead independently targeted re-entry vehicle = ядерная боевая часть с разделяющимися боеголовками): M irving the Polaris system allows a dozen warheads to be fitted to a single Poseidon missile (The New York Times, 1968, Nov. 3, p. 17); Since

112

each mirved rocket is capable of carrying a number of warheads, and each warhead is capable of being delivered to a separate target, the system vastly increases the destructive power of an individual missile (Time, 1970, April 20).

Как показывают приведенные выше примеры, вводя в обиход неологизмы, средства массовой коммуникации сопровождают их поясняющим контекстом, тем самым способствуя их популяриза­ции.

Среди неологизмов, которыми насыщен язык средств массовой коммуникации, пожалуй, первое место занимают те, которые от­ражают события политической жизни, привлекающие внимание американцев. Так, в книге С. Б. Флекснера "I hear America talk­ing" отмечается серия неологизмов, возникших в связи с нашу­мевшим уотергейтским делом в 1973—1974 гг. и получивших широ­кое распространение в значительной мере благодаря освещению этого скандала американской прессой и телевидением. Приводи­мый Флекснером список неологизмов включает следующие еди­ницы: the plumbers 'сантехники' — прозвище созданной Никсо­ном секретной следственной группы для предупреждения утечки секретной информации (to plug leaks), stonewalling 'обструкция, следствия путем отказа давать показания, туманных заявлений, дезинформации и т. п.', game plan ^сплан игры' — стратегия пра­вительства, в частности линия поведения администрации Ник­сона в уотергейтском деле, и др. Флекснер особо отмечает роль-американского телевидения в популяризации уотергейтских неоло­гизмов: America watched these televised hearings with fascination and saw and heard witnesses accuse Nixon of a cover-up (попытка «замять дело». — А. Ш.)\ testify that evidence had been deep sixed (thrown into the ocean or a river, the Potomac in this case); reveal the ways the funds intended to buy the silence of the Watergate "burglars" had been laundered (passed back and forth between various countries and bank accounts to conceal its source). . . [Flex-ner 1976, 382-386].

Ср. примеры использования этих единиц в прессе: One White-House crew even unblushingly planned to deep six a file in the Poto­mac (New York Post, 1973, Aug. 22, p. 33); No other word exists to describe its meaning: filibuster means to delay, or talk, to death, but to stonewal has come to mean something else — to rigidly re­sist inquiry. . . (New York Times, 1974, Aug. 15, p. 33).

Быстрота и оперативность реакции средств массовой комму­никации на новые события, явления и т. п. проявляется и в из­вестных «издержках производства», а именно в создании на пер­вых порах неологизмов, дублирующих официальный термин, а порой временно восполняющих номинационную лакуну до появления соответствущего термина. Например, наряду с офи­циальным термином "lunar roving vehicle", или LRV, 'луноход' средства массовой коммуникации использовали синонимичные нетерминологические обозначения — lunar rover, moon rover, moon crawler и заимствованный из русского языка Lunokhod.

8 А. Д. Швейцер 113

Ср. следующие примеры: As an example of sheer technological innovation, however, nothing aboard Apollo 15 quite beats NASA's new LRV (for Lunar Roving Vehicle), more commonly known as the "moon rover" (Time, 1971, July 26, p. 38); "Moon mobiles" and an unmanned "moon crawler" that looked very much like the current Russian Lunokhod were being considered until the manned Apollo outran the unmanned Surveyor (Science News, 1971, June 12, p. 404); The Lunar Roving Vehicle looks like a two-tone buckboard {The New Yorker, 1971, July 17, p. 42).

В то же время одним из важнейших мотивов, лежащих в ос­нове этой избыточной номинации, по-видимому, является стрем­ление средств массовой коммуникации к экспрессии, к созданию экспрессивных эквивалентов нейтрального термина. Ср., напри­мер, стилистически нейтральный environmentalist 'сторонник активных мер защиты окружающей среды' и его более экспрес­сивные эквиваленты ecoactivist и ecofreak. Избыточная номина­ция находит свое проявление и в создании множества окказио­нальных неологизмов (nonce-words, или слов-однодневок).

Высокая словообразовательная активность средств массовой коммуникации, и в частности газет и журналов, отмечается в ряде работ [ср., например: Galperin 1971; Костомаров 1971 и др.]. Как справедливо отмечает В. Н. Трибунская, в основе этого сло­вотворчества лежит сложное взаимодействие двух мотивацион-ных факторов — номинационного и экспрессивно-оценочного. «Широкое использование новообразований в прессе, — пишет она, — связано со специфическими задачами, стоящими перед нею. Это — задачи информации и воздействия (убеждения), ко­торые, очевидно, и являются причиной высокой номинативной активности в тексте прессы» [Трибунская 1980, 5]. Сказанное в полной мере относится ко всем средствам массовой коммуника­ции. Мгновенно откликаясь на злобу дня, они вынуждены непре­рывно восполнять номинативный и экспрессивный вакуум, не за­ботясь о том, суждено ли вновь создаваемой единице утвердиться в словаре или быть тотчас же забытой.

В работе В. Н. Трибунской, исследовавшей процессы актив­ного словообразования в общественно-политическом тексте на материале американских еженедельников «Тайм» и «Ньюсуик», отмечается широкое использование в словотворчество прессы словосложения, некоторых аффиксов (anti-, ex-, mid-, post-, non-, super-, -able, -less, -ite, -ist, -ism и др.).

Особого внимания заслуживают популярные словообразова­тельные модели, широко используемые американскими средст­вами массовой коммуникации для создания окказиональных неоло­гизмов. Одним из излюбленных способов образования nonce-words является стяжение (blending, telescoping). Так, в статье, посвященной неологизмам 70-х годов, американский лингвист М. Пей приводит в качестве примеров словотворчества журна­листов birthquake 'демографический взрыв' (birth+earthquake) и thighscraper 'миниюбка' (thigh+skyscraper) [Pei 1974, 27].

114

В качестве прототипа для создания путем стяжения бесчис­ленного количества nonce-words часто используется популярный неологизм, привлекающий к себе достаточное внимание и харак­теризующийся высокой частотностью. Так, в конце 50-х — нач. 60-х годов таким прототипом явился неологизм cinerama, кото­рый в свою очередь был образован путем стяжения (cinema+pa-norama). Образованные по этой модели окказиональные неоло­гизмы получили широкое распространение в языке рекламы: United's giant jet age fair, DС8 Jetarama, which played to capacity crowds in four major cities during 1959 is continuing its tour in 1960 (Mainliner, January 1960). Слово jetarama означало здесь выставку реактивных самолетов. Большинство слов, созданных по образцу cinerama, означало различные зрелища: circorama 'круговое панорамное кино', aromarama 'кино с имитацией за­пахов', cosmorama 'планетарий', speedorama 'показательные выс­тупления велогонщиков', powerama 'выставка, посвященная энер­гетике' и др.

В конце 50-х годов прототипом для многочисленных образован­ных по той же модели неологизмов явился заимствованный из русского языка sputnik, вслед за которым возник beatnik 'бит­ник, представитель модного течения американской богемы beat generation'. Часть окказиональных неологизмов, возникших в тог период, опирается на смысловую структуру sputnik. Сюда отно­сятся: flopnik — ироническое название американского спутника, не выведенного на орбиту; muttnik — спутник с собакой на борту от сленгового mutt 'собака'. Другая, более многочисленная группа в той или иной мере ориентировалась на смысловую струк­туру beatnik и воспроизводила ее. Неологизмы на -nik, вошед­шие в эту группу, стали означать людей, отвергающих общеприня­тые социальные ценности, сторонников модных течений, идей, увлечений и т. п. Многие из неологизмов этой группы приобрели отрицательную, порой ироническую коннотацию, усиленную в из­вестной мере, как об этом свидетельствуют данные «Словаря аме­риканского сленга» Г. Уэнтуорта и С. Флекснера, возникшими под влиянием идиш и существовавшими еще ранее в сленге единицами типа nogoodnik 'никчемный человек' и dogoodnik 'благотвори­тель'.

В приводимых ниже примерах встречаются неологизмы 60-х годов — protestnik 'любитель песен протеста', folknik 'любитель народной музыки', computernik 'сторонник «компьютеризации»', filmnik 'любитель кино, поклонник кинозвезд': Tom Lehrer plinks away at targets ranging from air pollution to nuclear proliferation. Among his bull's eyes: those guitar-plunking protestniks (Time, 1965, Nov. 12, p. 4); She spent nights and Sundays in the company of various Toronto folkniks (Maclean's, 1966, April 2, p. 21); Des­pite the alarums of the computerniks and the current promulgation of the notion (from over the Canadian border) that bound volumes are doomed to obsolescence, the book would appear to be here to stay (Saturday Review, 1966, Oct. 22, p. 59); Another favourite

115 8*

is urbane, eccentric Woody Allen, who is currently flipping' the filmniks by writing a Japanese movie in which the dubbed-in sound track is totally different from what is occurring on screen (Time, 1966, March 4). Как видно из этих примеров, в основе их возник­новения (по крайней мере частично) лежит экспрессивная моти­вация. Об этом, в частности, свидетельствует сопоставление их с более нейтральными, менее экспрессивными эквивалентами (ср. protestnik и protest singer, filmnik и movie fan).

Образование окказионализмов по этой модели продолжает ос­таваться устойчивой тенденцией, характеризующей язык мас­совой коммуникации. Уходят в прошлое «слова-однодневки» на -nik, как и их предшественники на -rama или еще более ранние на -teria (по аналогии e cafeteria: marketeria, groceteria, drygoods-teria и др. [см.: Швейцер 1963, 130]), и на смену им приходят новые nonce-words, образованные путем стяжения с Watergate: Becalmed for much of the summer the Koreagate investigation suddenly lurched forward last week (Time, 1977, Sept. 5; из статьи, озаглавленной "Fresh stirings on Koreagate"); In the latest chapter of its so-called "Oilgate" scandal, the British government last week released the results of its sixteen-month probe into violations by British oil companies of economic sanctions against Rhodesia (News­week, 1978, Oct. 1; из статьи, озаглавленной "Britain's Oilgate"); What is known is that Post reporter Nancy Collins penetrated per-haps the most elaborate security precautions ever thrown around the birth of a book, and that her coup touched off a divisive row in the publishing community that some newsmen quickly dubbed "Scrantongate" (Time, 1979, Feb. 27, p. 301).

В приведенных примерах Koreagate означает 'скандальное разоблачение деятельности южнокорейского «лобби» в конгрессе США', Oilgate — 'скандал, связанный с нарушениями англий­скими нефтяными компаниями эмбарго на поставку нефти роде­зийскому режиму', Scrantongate — 'скандал, связанный с по­хищением рукописи книги об «Уотергейте»'. Стяжения с элемен­том -gate, получившие широкое распространение в американских средствах массовой информации в 70-х годах, стали означать лю­бой крупный скандал, скандальное разоблачение и т. п. Ср. та­кие неологизмы, как Lancegate 'скандал, связанный с незакон­ными действиями директора бюджетного управления Б. Лэнса' и Billigate 'скандальные разоблачения махинаций Билли Кар­тера, брата бывшего президента США'.

Исследователь русского газетного стиля В. Г. Костомаров ви­дит его отличительную особенность в столкновении в нем двух противоборствующих тенденций — к экспрессивности, с одной стороны, и к стандартизации (регулярности, повторяемости, вос­производимости)— с другой [Костомаров 1971]. Думается, что противоборство этих тенденций характерно не только для языка газеты, но и для языка любых средств массовой коммуникации. В этом находят свое отражение некоторые из перечисленных выше социологических признаков массовой коммуникации. Что ка-

116

cается американских средств массовой коммуникации, то стан­дартизация их языка непосредственно связана с высокими тем­пами их деятельности, огромным объемом их продукции, их моно­полизацией и централизацией. Как уже отмечалось выше, отправи­телем текста, передаваемого по каналам массовой коммуникации, является не индивид, а организация, причем организация, ис­пользующая «конвейерные» методы массового производства.

В этих условиях текст зачастую как бы монтируется из гото­вых блоков. Отсюда становится понятной насыщенность типичного текста средств массовой коммуникации различными клише, т. е. характерными для того или иного жанра речевыми штампами. Примеры такого рода клише из американских газет приводят авторы пособия по практической стилистике для сотрудников газет и информационных агентств У. Брайер и X. Хейн. На стра­ницах американских газет, по их словам, тысячи раз мелькают такие выражения, как weary firemen 'утомленные пожарники', violence flared 'вспыхнули беспорядки', pumped two bullets into his abdomen 'всадил две пули ему в живот', withering fire 'уга­сающее пламя', beefed-up campaign 'усиленная кампания', a wild chase through rush-hour traffic at speeds exceeding 100 m. p. h. 'бешеная гонка сквозь заторы и «пробки» со скоростью, превы­шающей 100 миль в час', the Senate today heads into. . . 'сегодня сенат приступает к. . .', bitterly contested bill 'законопроект, во­круг которого развернулась ожесточенная борьба', delicate ope-ration 'щекотливое дело' [Brier, Heyn 1969, 36—37].

В цитированной выше книге Э. Ньюмена «Строго говоря» со­держится остроумная пародия на перенасыщенный клише язык американских средств массовой коммуникации: They (repor­ters. — А. Ш.) go to the Middle East because it is a tinderbox filled with fertile soil (in spite of its being oil-rich) in which an uneasy truce may grow. Later, if an uneasy truce has held up, the same reporters will probably be present when the par­ties to it sit down to negotiate. The process could be interrupted by setbacks, during which the negotiations grind to a half and each side spells out its minimum demands and insists that all it wants is a viable settlement and that the ball is in the other side's court [Newman 1975, 39—40].

По наблюдениям Э. Ньюмена, характерной структурой многих используемых средствами массовой коммуникации клише яв­ляется жесткая закрепленность некоторых стандартных атрибутов за определенными единицами. В результате появление в тексте такой единицы почти автоматически предсказывает появление соответствующего атрибута, например: uneasy truce 'тревожное перемирие', swank hotel 'шикарный отель', seasoned diplomatic observer 'искушенный дипломатический наблюдатель', sprawling (space flight, shopping, etc.) centre 'широко раскинувшийся центр (космических полетов, торговый и т. п.)', embattled chief executive 'ведущий политическое сражение президент', right-wing strong­man 'правый диктатор'.

117

Отличительной чертой этих клише является также их недол­говечность. Здесь, по-видимому, находит свое проявление другая тенденция языка массовой коммуникации, отмеченная В. Г. Ко­стомаровым, а именно тенденция к экспрессивности. Широкое и частотное применение клишированных единиц быстро приводит к их «девальвации», к утрате первоначально присущей им экс­прессивной коннотации. Как отмечает Э. Ньюмен, популярное в американской прессе слово massive, широко использовавшееся в таких сочетаниях, как massive demonstration 'огромная демон­страция', massive participation 'широкое участие', с течением времени стало означать просто 'крупный', а сейчас не означает даже этого, оставаясь незамеченным (Newman 1975, 43—44].

Утрата клишированными оборотами их изначального стили­стического эффекта приводит к необходимости периодического' пересмотра и пополнения инвентаря клише. Именно поэтому за­метное место в указанном инвентаре занимают клише-неологизмы. Последним, по-видимому, присущи те же отличительные при­знаки, что и неологизмам средств массовой коммуникации вообще. Так, среди них мы находим немало подвергшихся деспециализа-ции терминов. Например, ставший популярным в годы пребыва­ния у власти администрации Никсона неологизм-клише game plan (см. выше) первоначально использовался в спортивной тер­минологии, где означал 'тактический план спортивной игры'. Утратив свою терминологичность, он стал означать 'стратегию, политический курс правительства': Now that there are signs of a change in the trend of the economy, it is timely to make a preli­minary judgment on how, the so-called "game plan" — the Admi­nistration's strategy for overcoming inflation without recession — has been going (The New York Times, 1970, Oct. 20, p. 45).

Charisma, первоначально теологический термин, означавший 'божий дар', став неологизмом-клише средств массовой комму­никации, приобрел нетерминологическое значение 'притягатель­ная сила, личное обаяние (обычно политического деятеля)': . . .even in a democracy, high intelligence and courage can bring¹ leaders to the fore without the aid of charisma or demagoguery (The New York Times, 1971, Jan. 28, p. 30).

Источником подобных клише является не только специальная терминология, но и лексические пласты, лежащие за пределами литературного языка. Так, из сленга в средства массовой комму­никации проник фразеологизм think tank, означавший 'мозг'. В языке прессы, радио и телевидения он подвергся вторичной метафоризации и приобрел значение 'научно-исследовательский центр, консультативная группа': A task force of the Heritage Foundation, an extremely conservative "think tank" among the close advisers to the President-elect, is directing its main fire against civil rights and for abolition of all aspects of affirmative action (Daily World, 1980, Nov. 26, p. 6). Ср. также образованный от этого клише путем деривации неологизм think-tanker, зарегистри­рованный в словаре Барнхарта.

118

В образовании новых клише определенную роль играет меха­низм моделирования, сходный с описанным выше способом созда­ния неологизмов путем стяжения с усеченной основой прототипа. Например, по образцу широко употреблявшегося в начале 60-х го­дов клише missile gap 'отставание в области ракетно-ядерного вооружения' были созданы новые клишированные обороты с тем же опорным элементом gap: news gap, production gap, culture gap, development gap, credibility gap, communications gap, generation gap. При этом опорный элемент клише значительно расширил свою семантическую сферу и стал означать 'разрыв, несоответ­ствие, отсутствие чего-л.': Nevertheless, he added, the Administra­tion "faces a credibility gap of enormous proportions" with blacks (Time, 1970, Aug. 3); "What generation gap?" asks University of Michigan psychologist Joseph Adelson, who argues that "an over­whelming majority of the young — as many as 80% — tend to be traditionalist in values" (Time, 1970, Aug. 17); Its essential com­ponents are familiar enough — the primitive living conditions, the long working hours, the deep and abiding friendships across the culture gap (The New York Times Book Review, 1968, March 3, p. 38); He feels the problem was not recognized early enough be­cause of a communication gap [см.: Швейцер 1973, 189].

О многозначности опорного элемента этих клише можно су­дить по тому, что credibility gap означает здесь 'кризис доверия; несоответствие дел обещаниям', generation gap — 'пропасть между поколениями', culture gap — ' различие культур', a communi­cation gap—'отсутствие контакта, информации'. Более того, многозначность порой развивается у одного и того же клише. Ср., например, употребление generation gap в переносном смысле {'различие между разными поколениями ЭВМ') в следующем примере: Thus the generation gap between computers inside and outside Eastern Europe is likely to be perpetuated (Scientific American, Oct. 1970, p. 106).

В то же время клише средств массовой коммуникации оказы­ваются связанными с еще одной выполняемой этими средствами социальной функцией, а именно с функцией социального кон­троля. Как отмечает Дж. Герцлер, централизация и монополиза­ция средств массовой коммуникации, их универсальность и вездесущность — все это дает лицам, группам и организациям, контролирующим эти средства, широкие возможности формиро­вать общественное мнение [Hertzler 1965, 486]. Регулярность и повторяемость клише создают необходимые предпосылки для фор­мирования у воспринимающей массовую информацию аудитории соответствующих стереотипов. Один из примеров такого исполь­зования клише приводит Э. Ньюмен: «Столь же автоматически, как и появление слова uneasy перед truce, было использование слова Marxist перед титулом покойного президента Чили Саль­вадора Альенде. Создавалось впечатление, что Marxist Presi­dent — это и была та должность, на которую баллотировался и был избран Альенде» [Newman 1975, 40].

119

Ярким примером создания клише, призванных сформировать-определенные социально-психологические установки, служит се­рия клише-эвфемизмов, созданных в годы агрессивной войны США во Вьетнаме. К ним относятся, в частности, protective reaction 'защитная реакция' — эвфемистическое название воз­душных бомбардировок ДРВ, pacification mission 'миссия умиро­творения' — карательные экспедиции, New Life Hamlet 'деревня новой жизни' — лагерь для беженцев и перемещенных лиц, surgical bombing 'хирургическая бомбардировка' — воздушные удары по базам и очагам сопротивления противника', condolence-award 'знак соболезнования' — денежная компенсация, выпла­чиваемая семьям убитых «по ошибке» гражданских лиц [Newman 1975, 83; Flexner 1976, 364-376].

Разумеется, клише являются не единственным проявлением стандартизации языка средств массовой коммуникации. В газете, например, существуют сравнительно жесткие правила построения заголовков, структурирования информационных сообщений и дру­гих жанровых разновидностей газетного текста.

Особенно четко стандартизация синтаксиса выявляется при анализе построения зачина (lead) информационной заметки [под­робнее см.: Иванова 1975; Гавриленко 1974]. Зачин, резюмирую­щий наиболее существенную информацию, содержащуюся в тексте, должен в принципе отвечать на шесть вопросов: Кто? Что? Когда? Где? Как? Почему? Структура зачина обычно отвечает следую­щему стандарту:M=ES; E=AgAPT; S=X said; X reported; X an­nounced, according to X; it is reported from X, etc. Иными словами, сообщение (M) строится по принципу: событие (Е) предшествует указанию на источник (S): A man and a woman, believed to be Basque separatists, walked into a pharmacy in nearby Durango Saturday and shot to death a retired Spanish army officer, police said (International Herald Tribune, 1980, Sept. 15, p. 1). Событие (E) чаще всего описывается следующим образом: агенс (Ag) пред­шествует действию (А), за которым следует указание на место (Р) и время (Т) действия: A man and a woman (Ag). . . walked into a pharmacy (A) in nearby Durango (P) Saturday (T).

В отдельных случаях допускается известное варьирование — например, перемещение Т в позицию между Ag и А или непо­средственно после A: A European newspaper recently joked that international salesmen of French telecommunication equipment are becoming as "pervasive an ethnic trade as Persian carpet sellers or Scotch whisky peddlers" (там же, с. 95). Как правило, это варьирование обусловлено смысловой, а порой ритмической струк­турой высказывания. Однако в целом его пределы строго ограни­чены: нельзя, например, поместить Т или Р в начале сообщения, перед Ag, хотя нормы литературного английского языка вполне допускают такую последовательность элементов фразы.

Стандартизация заголовков проявляется в их грамматической структуре. Например, газетно-информационный заголовок — это обычно глагольная фраза, где глагол в форме настоящего времени

120

обозначает действие как в настоящем, так и в прошедшем, а ин-финитив — действие в будущем. Ср. следующие заголовки из того же номера «Интернэшнл геральд трибюн»: Canadian Talks Fail on New Constitution; Bishops Add Spice To Bonn Campaign; :Schmidt to Visit U. S. Кроме того, правила построения газетного заголовка требуют опущения артикля и связки be: Japan's Aviation Industry Soaring; 2 Bomb Suspects Arrested in Paris After Shoot-Out. Наконец, существует и стандартная заголовочная лексика (headline vocabulary или headlinese), включающая «универсаль­ные короткие слова типа bid, pact, Red, probe, quiz, rap, quit и др. охватывающие весьма широкий круг понятий [подробнее см.: Швейцер 1973, 163].

Степень стандартизации языка массовой коммуникации варь­ируется в зависимости от типа (жанра) текста. Так, в газете наи-большей стандартностью и обезличенностью характеризуются га-зетно-информационные материалы и, напротив, особенности инди­видуального стиля выявляются в наибольшей мере в тексте очерка (feature) или колонки комментатора (column).

Как это ни парадоксально, высокой степенью стандартизации может отличаться и индивидуальный стиль того или иного пе­риодического издания. Например, в ряде работ отмечается нали­чие стандартного набора стилевых признаков, характеризую­щих американский еженедельник «Тайм» [см., например: Три­бунская 1980, 6]. Материалы, поступающие от различных коррес­пондентов этого журнала, подвергаются так называемому rewrite, т. е. переработке с целью унификации стиля. В результате все неподписанные материалы, публикуемые в «Тайм», восприни­маются так, как будто все они были написаны одним и тем же лицом.

Почерк «Тайм» имеет ряд стандартных языковых признаков. Это, прежде всего, широкое использование инвертированных кон­струкций. Пародируя Time style, известный публицист У. Гиббс писал в журнале «Нью-Йоркер»: "Backward ran the sentences until reeled the mind" [Brier, Heyn 1969, 29]. Ср. следующие примеры: Said a spokesman for the American Bankers Association: "We don't see that as normal or typical, whether it's Southern or Northern or whatever" (Time, 1977, Sept. 12, p. 26); Snapped a White House aide: "We wound up just as mad at the allies as at Iran" (Time, 1980, April 28); Complained a senior European expert at the State Department: "The allies have been slow, aggravating beyond belief and sometimes plain infuriating" (там же).

Другой приметой Time style, пo мнению английского журна­листа Л. Селлерса, являются атрибутивные цепочки перед именем, иллюстрируемые пародийным примером: Twenty-one-year-old, slim, mediaeval-featured, father of three, top Orpington Liberal St. John ('Make love, not war') Stephens. . . [Sellers 1968, 289]. Ср. следующие примеры из «Тайм»: John Biff en, 48, a deceptively

121

shy but zealous right-wing purist and nationalistic opponent of the Common Market, was named Chief Secretary of the Treasury (Time, 1979, May 14, p. 40); The shadow Defense Secretary, Sir Ian Gilmair, 52, a tall, gaunt, middle of the road advocate of "con­sensus" rather than "conviction" politics moved to the Foreign Office as Deputy Secretary (там же). В этих цепочках нанизы­ваются атрибуты, указывающие на самые разнородные характе­ристики лица.

Таким образом, речь идет о стандартизации на различных уровнях: на уровне всей макросистемы средств массовой комму­никации, на уровне функционально-стилистической микросистемы (язык прессы, язык радио и телевидения и т. п.), на уровне жанра текста (газетно-информационный текст, передовая статья, теле­визионная программа последних известий и т. п.), а также на уровне отдельной газеты, журнала и т. д.

Что же касается другой тенденции средств массовой коммуни­кации, а именно к экспрессивности, то она обнаруживает прямую корреляцию с двумя указанными выше социально-функциональ­ными особенностями массовой коммуникации в американском обществе. В экспрессивности языка прессы, радио и телевидения находит свое отражение, с одной стороны, стремление к осущест­влению социального контроля, т. е. идеологического воздействия в целях формирования общественного мнения. С другой стороны, экспрессивность их языка отражает отмеченный выше коммерче­ский дух средств массовой коммуникации, стремление сделать их продукцию броской, заметной, привлекательной.

В опубликованной Международной организацией журналистов книге чешских авторов С. Хашковца и Я. Фирста о средствах массовой коммуникации отмечается роль этих средств в оказании «широкого, массового и повседневного воздействия на взгляды и установки населения по вопросам национального, регионального и международного значения». Полемизируя с буржуазными тео­ретиками, утверждающими, что западные средства информации якобы носят надпартийный, беспристрастный и независимый ха­рактер, С. Хашковец и Я. Фирст указывают, что «фактически средства массовой коммуникации в капиталистическом обществе. контролируемые господствующими и наиболее влиятельными группировками правящего класса, выступают в качестве рупора более или менее тщательно закамуфлированной пропаганды, в ка­честве орудия идеологического контроля и ориентации масс, в качестве средства обработки общественного мнения» [Haskovec, First 1972, 12].

Значительный интерес в этом отношении приобретает зака­муфлированное использование экспрессивно-оценочных элемен­тов, отвечающих определенным пропагандистским установкам, в языке американской прессы, и в особенности в газетно-информа-ционном тексте, внешне ориентированном на бесстрастно-объектив­ную манеру изложения. Дело в том, что каноны американской и английской журналистики, зафиксированные в соответствующих

122

учебниках и наставлениях, требуют исключения из газетно-инфор-мационного сообщения каких бы то ни было субъективно-оценоч­ных элементов, исходящих от автора сообщения. Личность самого репортера как бы полностью устраняется. Нормы жанра запре­щают строить сообщение в 1-м лице, включать в текст те или иные высказывания, отражающие собственное мнение репортера или его комментарий к описываемым событиям. «Мнения должны высказываться в передовой статье и в колонке комментатора» [Brier, Heyn 1969, 87]. Разрешается лишь включение субъективно-оценочных элементов в цитаты, приписываемые определенному источнику.

Вместе с тем, как убедительно показывают С. Хашковец и Я. Фирст, все эти ограничения отнюдь не мешают репортеру вполне однозначно выражать свои установки и в конечном счете установки своей газеты, информационного агентства, телевизион­ной или радиокомпании. Об этом, в частности, свидетельствует приводимый ими пример освещения стачки английских рабочих-энергетиков американским агентством Ассошиэйтед Пресс:

London Dec. 11 (АР) — An enraged farmer drove his muck spreader to an electricity station and sprayed the building with foulsmelling liquid manure from his pig yard. . .

A heaving groundswell of anger against go-slow electric power workers has risen among Britons fed up with cold meals, blacked-and dimmed-out homes and icecold fires.

A government minister said yesterday there is mounting dis­quiet among many power workers over the public backlash to their work-to-rule.

"I am absolutely certain that many are unhappy about what is happening", said Industry Minister Sir John Eden after visiting an electricity control center. "There is a great deal of unease".

Conditions in the dimout for elderly people are "heart-breaking and all too often fatal", said Dr. Geoffrey Taylor, a Department of Health researcher [Haškovec, First 1972, 28].

В этом тексте нет прямого выражения оценочных установок автора сообщения. Однако выбор достаточно экспрессив­ных средств, подчеркивающих три лейтмотива этого текста: 1) «возмущение общественности» действиями забастовщиков — an enraged farmer, a heaving groundswell of anger, fed up Britons, public backlash to work-to-rule; 2) растерянность самих забастов­щиков — mounting disquiet among many power workers, many are unhappy, a great deal of unease и 3) тяжелое положение «жертв забастовки» — cold meals, blacked-and dimmed-out homes, ice-cold fires, heart-breaking (fatal) conditions, не оставляет никаких 'Сомнений относительно того, на чьей стороне автор заметки.

Сходные примеры актуализации эмоционального подтекста за­метки приводят У. Брайер и X. Хейн: 1) When nonstriking wor­kers report to the plant tomorrow, they will face a challenging line of pickets; 2) De Gaulle sent his military commander a blistering cable. Здесь отрицательная коннотация создается путем выбора

123

атрибута (challenging — угрожающий, blistering — едкий, оскор-бительный), характеризующего не только непосредственно соотне-сенный с ним предмет (line, cable), но и — косвенно — тех или иных лиц (в первом примере — забастовщиков, во втором — пре зидента Франции).

В других случаях источником той или иной эмоционально-экспрессивной коннотации является глагол, имплицитно харак­теризующий соотнесенного с ним агенса: 1) Informed of the suicide, Christine Keeler burst into tears and ducked into seclusion; 2) Miss Pauline Testo — who runs a flea circus — was scratching around for performers. В первом предложении, описывающем трагическую ситуацию, использование резко контрастирующего с ситуативным контекстом «звучащего диссонансом» коллоквиализма (jarringly colloquial) ducked вместо fled диагностирует отрицательную уста­новку репортера в отношении скандально известной Кристин Килер. Во втором использование scratch around вместо нейтраль­ного look around в тексте информационного сообщения создает каламбур, передающий ироническое отношение автора сообще­ния к описываемой ситуации и ее основному участнику [Brier. Heyn 1969, 87, 98].

Использование экспрессивно окрашенной глагольной лексики в языке прессы для передачи установок автора сообщения и для эмоционального воздействия на читателя убедительно показано в работе Н. В. Романовской [Романовская 1974]. В частности, в ней рассматриваются глаголы, денотативное значение которых осложнено коннотацией эмоционально-оценочного характера. Та­кая коннотация может быть ситуативно обусловленной. Однако, по мнению Н. В. Романовской, она возникает на основе содержа­щегося в смысловой структуре глагола «характеристического компонента», вызывающего определенную эмоциональную реак­цию у получателя. Так, в приводимом ниже отрывке из сообщения американской газеты «Вашингтон пост» такой эмоциональной реакцией должно быть сочувствие: Thousands of Iranian men, women and children were trudging back to Iran in freezing tempe­ratures after being ordered out of Iraq (Washington Post, 1972, Jan. 1, p. 47). Созданию соответствующего эмоционального под­текста способствует наличие в смысловой структуре глагола trudge сем 'с трудом' и 'устало', а также использование других элементов текста, рассчитанных на подобное воздействие (напри­мер, freezing temperatures).

С другой стороны, использование разговорного экспрессивно-окрашенного глагола flop вместо нейтрального fail в следующем примере сигнализирует о пренебрежительно-ироническом отноше­нии автора сообщения к описываемому событию: The first major project flopped on an electronics factory in a free-trade zone (Washington Post, 1972, Jan. 5, p. 48). В этом случае соответствую­щий эмоциональный эффект достигается благодаря тому, что» глагол flop 'провалиться' содержит такие дополнительные семы,. как 'скандально (с треском)'.

124

Из сказанного выше следует, что социально-оценочный компо­нент газетно-информационного текста в значительной мере они-рается на выбор соответствующей языковой единицы с положи­тельной или отрицательной коннотацией. Ср., например, широкое использование в американской прессе таких заведомо оценочных единиц, как Viet Cong terrorists в отношении бойцов Фронта национального освобождения или incursion вместо invasion в от­ношении вторжения южновьетнамских и американских войск на территорию Лаоса в 1971 г. По словам Э. Ньюмена, выбор слова incursion в данном случае преследовал явно пропагандистские цели. «Это была попытка представить эти действия в менее непри­глядном свете, сделать их более приемлемыми для американского народа» [Newman 1975, 83].

От экспрессивных элементов текста, рассчитанных на опреде­ленное социально-идеологическое воздействие, следует отличать те, которые, как отмечалось выше, служат чисто коммерческим делям и отвечают коммерческим установкам владельцев средств массовой коммуникации. Показательна в этом отношении роль газетно-журнальных заголовков, которую Л. Селлерс охаракте­ризовал следующим образом: «Заголовки, как говорят мудрецы, должны информировать о газетном материале (tell the story). В большинстве случаев это так. Но гораздо важнее то, что они должны рекламировать этот материал (sell the story). Это зазы­валы, которые завлекают покупателя в магазин» [Sellers 1968, 96]. «Заголовки-зазывалы» должны быть броскими и выразительными. Они призваны не столько проинформировать читателя о содержа­нии статьи, очерка, заметки, сколько заинтриговать его. Именно поэтому они столь часто используют словесную игру-рифму, аллитерацию, каламбур, ироническое перифразирование устой­чивых речевых единиц — пословиц, фразеологизмов, крылатых речений. Приведем в качестве примера несколько подобных заго­ловков из журналов «Тайм» и «Ньюсуик»:

а) рифмованные заголовки — Confrontation at Camel Station (Time, 1980, Febr. 18, p. 26); Pilot Error or Pilot Valor (Newsweek, 1980, May 5, p. 7);

б) заголовки, построенные на аллитерации, — Jazz Jambalaya (Newsweek, 1980, May 5, p. 48); Rocky Recalled (Time, 1979, Febr. 12, p. 38); Sinking a Supertanker (Time, 1980, Febr. 18, p. 17);

в) заголовки, построенные на каламбуре, — Japan Inc's Red Ink (Time, 1978, March 6, p. 20); Sales in the Son Set (Time, 1978, June 12, p. 24);

г) заголовки, перифразирующие устойчивые речения, — Ad­ vice on Dissent (Time, 1979, Febr. 12, p. 22); Down — but Not Out (Newsweek, 1978, Febr. 27); Trouble on a Mission Implausible (Time, 1980, Febr. 18, p. 8); Catch-21 (Time, 1979, Febr. 12, p. 39).

Каламбур в заголовке "Japan Inc's Red Ink" построен на омонимии аббревиатуры Inc (incorporated) в названии японской компании и Ink 'чернила' (красными чернилами в США запол­няются страницы гроссбуха, где учитывается дефицит; заголовок

125

представляет собой аллюзию: речь идет о финансовом крахе этой компании). Следующий заголовок также построен на омонимии (ср. Son set — здесь 'сыновья обеспеченных людей', по аналогии с jet set 'фешенебельное общество' и sunset 'закат'). "Advice on Dissent" — перифразированный вариант устойчивого словосоче­тания advice and consent 'рекомендация и согласие' — юридиче­ской формулы, используемой в отношении решений конгресса США. Заголовок "Down but Not Out" представляет собой дефор­мированный фразеологизм down and out 'потерпевший полное крушение в жизни'. Словосочетание Mission Implausible образо­вано путем перифразирования названия популярной телевизион­ной программы Mission Impossible. В основе заголовка "Catch-21" лежит перифразированный заголовок бестселлера Catch-22 'Уловка 22'. Речь идет об аресте шулера, игравшего в «очко» (в США эта азартная игра называется blackjack или twenty one).

В ряде случаев здесь наблюдается конвергенция стилистиче­ских приемов. Так, в заголовке "Sales in the Son Set" каламбур усиливается аллитерацией; в заголовке "Japan Inc's Red Ink" каламбур сочетается с аллюзией; в заголовке "Catch-21" —пери­фраз с каламбуром (здесь сталкиваются прямое значение catch 'поимка' и переносное 'уловка'). Интересен в этом отношении заголовок заметки о разведывательных самолетах "Spy in the Sky" (Newsweek, 1979, March 5), где сочетаются перифразирова­ние (ср. фразеологизм pie in the sky), аллитерация и рифма.

Выше говорилось о том, что для средств массовой коммуника­ции характерно сочетание установки на «усредненного» массового получателя с дифференцированной ориентацией, на определенные категории получателей. Отмеченные выше процессы стандартиза­ции языковых средств, деспециализации и популяризации терми­нов и др. отражают в той или иной степени апелляцию к массо­вому получателю. Вместе с тем для языка американских средств массовой коммуникации характерна определенная вариативность используемых языковых средств в зависимости от установки на те или иные социальные слои. Ср. следующие примеры текстов передовых статей из американских газет «Нью-Йорк тайме» и «Дейли ньюс» (см.: Швейцер 1976, 111]:

The New York Times Daily News

For decades architects in this country Our only regret is that some such

and abroad have been designing and step wasn't taken a long time ago

building homes that, depending upon and made to stick. . . Philadelphia

the climate, could be heated wholly has recently clapped a similar no-

or in large part by the sun. . . To ha- parking order on its business area. .

sten wider use of solar energy in resi- Plenty of people at first will try to

dential construction and to get se- chip holes in the no-parking rules for

irious research under way on its appli- their own private benefit. We imagine

cation in industrial and commercial more than one motorist will try to

use, the House of Representatives slip something to the nearest cop

'is considering today a bill to establ- for letting him park awhile where

ish a 50-million-dollar, five-year de- he shouldn't, monstration program.

126

Сопоставление этих двух текстов свидетельствует об известной корреляции между отбором языковых средств и спецификой адре­сата. Так, текст из «Нью-Йорк таймс» обнаруживает определен­ную селективность в отборе языковых средств с учетом той «просве­щенной и респектабельной» аудитории, к которой апеллирует газета. Это находит свое проявление в строгой ориентации на кодифицированный литературный язык. Порой в качестве социо­лингвистических переменных здесь выступают единицы книжно-письменной речи, противопоставляемые более нейтральным и разговорным (например, residential construction вм. home build­ing, its application in industrial and commercial use вм. its use in industry and trade). В то же время этому тексту присущи и неко­торые признаки универсальности, ориентации на «усредненного»-получателя: здесь отсутствуют, например, специальные термины, хотя обсуждаемая тема и могла бы в известной мере оправдать их использование.

О том, что подобный отбор языковых средств отражает созна­тельную установку «Нью-Йорк таймс», свидетельствует опубли­кованное этой газетой пособие по практической стилистике, где, в частности, отмечается общая ориентация газеты «на то, что предотвращает деградацию языка», и подчеркивается необходи­мость избегать «модных неологизмов», клише, а также сленга и коллоквиализмов в неподходящих контекстах.

Совершенно иначе выглядит текст из «Дейли ньюс», массового издания, рассчитанного на менее взыскательную аудиторию. Здесь социолингвистическими маркерами являются такие единицы сни­женной разговорной лексики и фразеологии, как to make some­thing stick 'закрепить', to clap an order 'спустить указание', to chip holes 'вынюхивать лазейки', to slip something 'сунуть в лапу', cop 'полицейский'. Автор статьи как бы «разговаривает на рав­ных» с малообразованным обывателем, на которого ориентиро­вана газета.

Подобная вариативность отбора языковых средств отмечается и на уровне жанра текста. Например, сопоставление различных жанров газетных текстов, в том числе текстов, ориентированных на разные категории читателей, свидетельствует о том, что выбор языковых средств и стилистическая тональность текста в ряде случаев обнаруживают функциональную зависимость от темы сообщения и от характера ролевых отношений, которые предпо­лагает данный тип речевой коммуникации.

О зависимости языковых средств от темы свидетельствует, в частности, более сниженная стилистическая тональность спор­тивного обзора или репортажа по сравнению с другими жанрами газетных текстов: The younger generation could be pardoned for asking "Bill who?" when the guy who started the position of middle linebacker was voted into the Pro Football Hall of Fame last week. . .; When you're only 6 feet in the NBA, you better be cocky. . .; He looms as the NBA's rookie of the year (International Herald Tribune, 1974, Febr. 13, p. 23). Ср. типично разговорные

127

конструкции Bill who? 'Какой-такой Билл?', you better be. . . "лучше быть' вместо нормативного you had better be. , ., кол­локвиализмы guy 'парень', cocky 'нахальный', сленгизм rookie 'новичок'.

Тема и ролевые отношения определяют выбор языковых средств в очерке о джазовом фестивале в Новом Орлеане, автор которого говорит с любителями джаза «на их языке»: This year's festival proved a rhythm-and-blues knockout; There were. . . all their various souped-up rhythm and blues descendants; Ranging from Cajun and bluegrass on one hand to ragtime and African drumming on the other, the musical fare offers the richest array of styles (News­week, 1980, May 5). В качестве ситуативных маркеров в данном случае выступают специальные наименования различных стилей и направлений джазовой музыки rhythm and blues, bluegrass, Cajun, ragtime, коллоквиализмы (knockout 'ошеломляющий ус­пех') и слентизмы (souped-up 'улучшенный, модернизированный').

Типичен в этом отношении жанр текста рекламных объявле­ний в американской прессе, исходящий из модели неформальных, доверительных отношений между участниками коммуникативного акта. Для этого жанра характерны эллиптические разговорные конструкции ("Homeward bound? Drop around"; "New Belair. . . all the way to fresh! Just the right touch of menthol. Never heavy. Never harsh"), вопросно-ответные реплики ("What more could you want in a window?'' —"Of course you can afford it. Think of all the money, you've saved drinking ordinary Scotch"), сленгизмы ("We won't put the squeeze on you" — каламбур, построенный на столкновении буквального значения 'мы не будем вас стеснять' и переносного 'мы не будем оказывать на вас нажим'), намерен­ные отступления от канонов литературной речи (Us Tareyton smokers would rather fight than switch) и другие индикаторы подобных ролевых отношений. Разумеется, такого рода рефлексы ролевых отношений сочетаются с общей ориентацией на нормы книжно-письменной речи, определяемой каналом коммуникации и традицией функционального стиля.

Влияние канала коммуникации как одного из элементов рече­вой ситуации сказывается, в частности, в некоторых специфиче­ских чертах информационного текста, предназначенного для радио и телевидения. Например, У. Брайер и X. Хейн отмечают, что в отличие от газетно-информационного текста, рассчитанного на зрительное восприятие и несущего основную коммуникативную нагрузку в своей вступительной части (чаще всего в зачине), текст телевизионного или радиосообщения строится иначе. Здесь, как правило, не действует принцип «начинай с самого главного» (say first things first), а, напротив, специфика слухового восприя­тия требует предварительного сигйала, привлекающего внимание слушателя к смысловому центру сообщения. Так, если газетное сообщение может начинаться с фразы "John Jones was killed today. . .", то сообщение по радио или телевидению обычно на­чинается следующим образом: A Billings man was killed this

128

morning in a two-car accident near Butte. John Jones was trapped behind the wheel for nearly. . . [Brier, Heyn 1969, 187]. По-види­мому этими же соображениями объясняется и то, что ориентиро­ванное на телезрителя или радиослушателя сообщение нередко начинается со ссылки на источник: From Washington it is repor­ted...; The White House spokesman said last night. Среди других характерных признаков такого сообщения У. Брайер и X. Хейн называют высокую степень компрессии (резюме последних из­вестий — news summary —не превышает 600 слов), упрощенный синтаксис, короткие предложения (обычно не свыше 20 слов), намеренные отступления от правила согласования времен (Se­quence of Tenses) типа The Senator said he will. . . (вм. would), предпочтительное использование Present Perfect вместо Past Inde­finite (A congressional committee has eliminated from the farm bill an amendment; A child has fallen into an abandoned well. . .).

Сказанное дает основания предположить, что средства массо­вой коммуникации в известной мере моделируют речевое поведе­ние человека, отбирающего языковые ресурсы в зависимости от тех или иных параметров социально-коммуникативной ситуации — ролевых отношений, обстановки, темы и канала коммуникации. Вместе с тем средства массовой коммуникации служат каналом, через который общее ядро литературного языка ассимилирует значительное количество единиц, поступающих как из микро­систем, лежащих за пределами литературного языка, так и из его специализированных ответвлений.

Особый интерес представляет «деспециализация» терминов и связанное с этим расширение сферы их применения. Проблеме деспециализации терминов в газетно-журнальной публицистике посвящена диссертация 3. В. Соловьевой, характеризующей этот процесс как выход термина за пределы терминологического поля, утрату свойств, обусловливающих его терминологичность, и по­следующую модификацию терминологического значения обще­языковым узусом. При этом выделяются три ступени деспециали­зации: 1) термины, используемые средствами массовой коммуни­кации, сохраняя свои терминологические характеристики, обна­руживают тенденцию к некоторому упрощению смысловой структуры; 2) термины, используемые в неспециальных текстах, упо­требляются в переносном значении; 3) нетерминологическое значение становится узуальным и фиксируется в словарях [Со­ловьева 1977, 8].

Наблюдения показывают, что деспециализации в первую оче-редь подвергаются термины-неологизмы из наиболее актуальных для данного общества сфер человеческой деятельности. Например, в американских средствах массовой коммуникации подобной де­специализации подвергся ряд терминов космической техники одного из таких терминов, launching pad 'пусковая установка', в словаре неологизмов Барнхарта зафиксировано новое значение исходный рубеж, трамплин'. Приведем пример: John burst onto

9 А. д. Швейцер 129

the political scene using vast sums of money, clever exploitation of television, cadres of advance men, personality-projection tech­niques, and the launching pad of Presidential primaries (Saturday Review, 1968, Nov. 2, p. 20).

Сходному преобразованию подвергся возникший в ядерной стратегии термин overkill 'сверхуничтожение, применение средств поражения избыточной мощности, многократное поражение (унич­тожение)'. Однако если термин "launching pad" подвергся мета-форизации, то "overkill" в языке прессы и других средств мас­совой коммуникации утратил свою терминологичность благодаря устранению ряда дифференциальных сем и генерализации значе­ния. Новое, деспециализированное значение overkill определяется в словаре Барнхарта следующим образом: 'то, что приносит вред, превосходя допустимые или безопасные пределы'. Ср. следующие примеры: Не readily concedes that bargaining under deadline pres-sure can lead to miscalculations, contract inequities, and in what he calls "overkill", meaning long and bitter strikes. . . (The New Yorker, 1970, Aug. 1, p. 44); That kind of verbal overkill is stan-dard for Peking, and Western experts who keep a close watch on the mainland do not think it signals any escalation in the ideological warfare (Newsweek, 1975, Jan. 13) ^a.

Генерализации подверглось также значение социологического термина "power structure" 'структура социальных групп и инсти­тутов, которым принадлежит власть в стране', у которого в мас­совой коммуникации возникло значение 'правящие круги': Mus­seil countered with charges of anti-semitism and claimed that his opponents were members of a business "power structure" trying to keep control of Atlanta (The Americana Annual 1970, p. 316).

Выше приводился ряд примеров употребления сленга в средст­вах массовой коммуникации. Широкое использование некоторых сленгизмов в массовой коммуникации, по-видимому, явилось одним из факторов, способствовавших их переходу в разговорный слой литературной лексики. В других случаях популяризация прессой, телевидением и радио единиц так называемого специаль­ного сленга (special slang), т. e. арготизмов и жаргонизмов, со­действует их переходу в «общий сленг» (generai slang). He слу­чайно, что такая участь постигла преимущественно жаргонизмы тех социальных групп, деятельность которых в тот или иной период находилась в центре внимания средств массовой комму­никации. Ср., например, использование в прессе возникшего в профессиональном жаргоне музыкантов джаза прилагательного uptight 'консервативный, церемонный' в цитируемой прямой речи и в речи автора статьи: "Nobody gives you a ride or takes you in for the night. I tell you the French people are. . ." —"Uptight?" I offered (Sat. Rev., 1970, Oct. 10, p. 42); In black with a white collar, he could be impersonating an uptight Calvinist parson (The

Пример заимствован у 3. В. Соловьевой [Соловьева 1977, 11].

130

Atlantic, October 1969, p. 132). Ср. также следующие примеры популяризации заимствованных из жаргона хиппи сленгизмов acid 'галлюциногенный препарат ЛСД' и trip out 'галлюциниро­вать': Somebody slipped some acid into the potato and corn chips at a swinging singles party in the Marina del Rey section of Los Angeles and nearly 40 of the 200 guests tripped out (Time, 1970, April 20, p. 8).

Процесс деспециализации (в широком смысле) характерен для ситуации массовой коммуникации в целом. Черпая отдельные слова и устойчивые речения из специализированных функцио­нально-стилистических систем литературного языка, средства массовой коммуникации популяризируют их, а в ряде случаев включают в общенародный обиход, делая их компонентами общего ядра литературного языка и превращая из элементов внутри-групповой коммуникации в элементы коммуникации межгруппо-вой и даже общенациональной. Например, средства массовой коммуникации в значительной мере содействуют популяризации так называемых buzzwords, профессионализмов, используемых ъ сравнительно узкой сфере и выполняющих в основном «сепа­ратистскую» функцию, обеспечивая коммуникативную автономию той или иной социальной группы: "Guideline" has become so­mething of a Democratic economists' buzzword, and the Nixon White House prefers "yardstick" (Time, 1971, Nov. 22, p. 36).

В опубликованной в журнале «Ньюсуик» статье «Как выиграть в словесной игре» (Newsweek, 1968, May 6) рассказывается о том, как один из чиновников департамента здравоохранения в Вашинг­тоне придумал остроумный способ использования buzzwords под названием Systematic Buzz Phrase Projector:

1

0. integrated

1. total

2. systematized

3. parallel

4. functional

5. responsive

6. optional

7. synchronized

8. compatible

9. balanced

2

0. management

1. organizational

2. monitored

3. reciprocal

4. digital

5. logistical

6. transitional

7. incremental

8. third-generation

9. policy

3

0. options

1. flexibility

2. capability

3. mobility

4. programming

5. concept

6. time-phase

7. projection

8. hardware

9. contingency

«Процедура очень проста, — говорится в статье. — Приду­майте любое трехзначное число, а затем выберите соответствующее buzzword из каждой колонки. Например, число 257 дает "syste­matized logistical projection", фразу, которую можно с непрере­каемым апломбом вставить в любой отчет».

Сходная система для buzzwords в области просвещения была опубликована одним из сотрудников газеты «Бостон глоб» (2 ав-густа 1970 г.):

131

1 2 3

1. Computer 1. oriented 1. instruction

2. input 2. articulated 2. simulation

3. concept 3. structured 3. teaching

4. field 4. correlated 4. program

5. behaviour 5. modulated 5. guidance

6. output 6. directed 6. school

7. resource 7. based 7. process

8. reality 8. integrated 8. system

9. value 9. compensated 9. curriculum 0. discovery 0. centered 0. learning

Здесь, выбрав, скажем, 150, вы получите computer modulate«; learning, 283 —input integrated teaching, a 898 —reality com­pensated system [Mueller 1974, 17—19].

Ср. следующие примеры деспециализации buzzwords из oti-ласти управления (group-think 'рассматривать проблему колле-гиально'), социологии (global village 'мир конца XX века^;). радиоэлектроники (black box 'черный ящик'), промышленного производства (spinoff 'побочный продукт'), военного дела (fire brigade 'подвижные силы'): The trend to group-think began earlier in this century when governments, along with universities and bit; businesses, decided that more progress could be made if assorted experts could be brought together to one place to discuss a multi­dimensional question (Time, 1970, Jan. 19, p. 18); There are boun­daries to a global village. All problems will become so intimate as to be one's own. No problem can arise at one point without affecting all points immediately and emotionally. . . (Saturday Review, 1970, Oct. 24); The computer —for many purposes —may be thought of as a black box (The Atlantic, March 1970, p. 66); The vaccine is the result of a new type of ultra high-speed centrifuge that is a spinoff from atomic weapons work conducted here by the Atomic Energy Commission (The New York Times, 1968, Febr. 28, p. 18); The US is likely to keep two airmobile divisions. . . on hand after other fighting units have been withdrawn. These units will serve as "fire brigades", taking advantage of their mobility to rush to any location (Time, 1970, Jan. 26, p. 10).

Из престижных профессиональных языков в каналы массовой коммуникации поступают не только «квазитермины», дублирую­щие единицы общелитературной лексики, но и популярные мо­дели квазитерминологических единиц. Э. Ньюмен рассказывает в своей книге о том, как в конце передачи последних известий по американскому телевидению диктор задал метеорологу сле­дующий вопрос: "Will we have more thunderstorm activity?" (вм. "Will we have more thunderstorms?"). Точно так же вмести showers в язык американского телевидения проникло shower activity и shower area. Репортеры, по наблюдениям Ньюмена, заимствуют стиль изложения из престижных источников. Так, из языка военных специалистов в их речь проникает confidence factor — престижный эквивалент общелитературного confidence (they lacked a confidence factor вм. they lacked confidence), из

132

речи авиационных специалистов — head wind components вместо head winds (". . .head winds no longer delay commercial airliners. Head wind components do"), из профессионального лексикона психологов — модель словосочетаний с situation (children in a play situation вм. children playing, the reading situation вм. reading, etc.) [Newman 1975, 37—38].

По-видимому, отмеченные выше явления свидетельствуют о той общей тенденции, которую можно было бы назвать псевдоинтел­лектуализацией массовой культуры и в основе которой лежит в первую очередь престижная имитация.

Деспециализация терминов, квазитерминов, профессионализ­мов, жаргонизмов и арготизмов — одно из проявлений того про­цесса, который можно было бы назвать функциональной мобиль­ностью языковых единиц, процесса, протекающего как по вер­тикали (от литературного языка к диалектам и от диалектов к литературному языку), так и по горизонтали (от центра, или об­щего ядра системы, к ее периферийным участкам и наоборот), процесса, в котором средства массовой коммуникации играют заметную роль.