Санкт-Петербургский Государственный Университет кино и телевидения

Кафедра драматургии и киноведения

мастерская И.В. Агеева

2 курс

Родион Николаевич Юрьев

Дядя коля

Сценарий полнометражного художественного

фильма

Санкт-Петербург

- 2014 -

ЭКСТ. Вокзал Донецка – день.

Подъезжает пассажирский поезд «Москва-Киев». Вагон поезда с гербом СССР, табличка «Москва — Киев». Ещё до остановки поезда из вагона выпрыгивают два офицера и бегут к привокзальной площади, расталкивая прохожих. Оба офицера — с капитанскими звёздочками, одеты в форму ВДВ СССР. Обоим — по 25 лет.

Голос диктора

(за кадром)

Прибыл поезд Москва-Киев. Стоянка пять ми­нут. В связи с техническими работами на линии маршрут поезда будет частично изменён.

Офицеры бегут по площади, разделяются, один заскакивает в магазин с надпи­сью «Вино», второй — в магазин «Продукты».

Камера показывает панораму площади. Спешащие люди, машины.

Из магазинов выскакивают офицеры. У одного в руках — бутылка водки, у вто­рого — колбаса, хлеб, сыр, консервы. Они бегут к вокзалу по площади между машинами.

Голос диктора

(за кадром)

Поезд Москва-Киев отправляется с первой плат­формы. Счастливого пути.

Офицеры один за другим перемахивают через двухметровый забор, в это время их поезд отъезжает от станции. Они бегут за ним по шпалам, один хватается за выступ заднего вагона, влезает на него, второй офицер цепляется за первого. Один из офицеров пытается открыть дверь вагона, там заперто, но лестница открыта, и он пробирается под дверью внутрь, потом забирает у товарища кол­басу, хлеб и сыр, и тот перебирается тем же путём в вагон.

Инт. Купе вагона — день.

В купе сидят запыхавшиеся офицеры: НИКОЛАЙ (25) и ВАЛЕНТИН КУЛЬТИЦКИЙ (25). Оба — молодые, спортивные, Николай — залихватский блондин с чубом на голове, Валентин немного суховат, аккуратно выстрижен, немного выше Николая. Оба снимают форму, под которой — тельняшки, при этом Николай почти рвёт на себе пуговицы, а Валентин встаёт перед зеркалом и аккуратно расстёгивает каждую пуговицу, затем снимает форму и вешает её на плечики, берёт полотен­це и промакивает пот со лба. Николай вытирает пот с лица рукавом.

Николай

Успели!

Валентин

Неплохой бросок!

Николай

Давай свои припасы, раскладывай.

Валентин

(раскладывая колбасу, хлеб)

Ты наливай давай.

Николай разливает по чайным стаканам в подстаканниках водку. Крупно: водка «Пшеничная», советского образца, подстаканники.

Николай

(за кадром)

За этим дело не станет. Ну, за наш успех!

Валентин берёт в руки стакан из подстаканника.

Валентин

В смысле, за то, что успели?

Николай

И за это тоже!

Экст. Вид из окна вагона — день.

Поезд проезжает мимо полей, перелесков. Вдали виден мост, за ним — дачный посёлок.

Голос Николая за кадром

Вон, дачка как моя. Мне от бати такая же оста­лась в наследство.

Инт. Купе вагона — день.

Валентин

Что, будешь на грядках теперь ковыряться?

Николай

Придётся пока поковыряться. Чем ещё зани­маться на гражданке? У меня выслуги хватает, пенсию должны дать.

Валентин

Трудно представить тебя на грядках с лопатой. Рановато ты на пенсию собрался. Лично я тор­чать на огородах не планирую.

Экст. Вид из окна поезда — день.

Голос Николая за кадром

(мечтательно)

На даче хорошо. С отцом, помню, картошку са­жали, яблони. Два улья было. Отец пчёл любил, меня кое-чему научил.

Поезд проезжает мимо станции с названием «Славянск».

Инт. В купе вагона — день.

Валентин

(приглядывается к названию)

Что за станция? СлавЯнск?

Николай

Местные говорят - «СлАвянск». Хороший горо­док, спокойный.

Валентин

А всё-таки тебе надо подумать, прежде чем отказываться.

Николай

Тебе что там дают за должность?

Валентин

Начальник управления. А тебе, между прочим, дали бы ещё выше, ты же вроде как местный, из Донецка.

Николай

Нет, я для себя уже решил.

Валентин

Да ты чего? Может, насчёт присяги беспокоишь­ся? Я тебе скажу, чушь всё это. Где хорошо, там и надо устраиваться.

Николай

Да ладно, Культицкий, не будем об этом.

Валентин

Застеснялся, прямо как маленький. Кому ты присягу давал? Советскому Союзу? Где он те­перь? Нет больше такой страны. Ты же сам от­сюда. А я вот — из Ленинградской области, а те­перь буду служить Украине.

Николай

Не знаю, я с этими событиями пока не разобрал­ся. Может, это временно? Как так вообще, была такая страна, и вдруг — ничего не осталось?

Валентин

Давай без сентиментальности. Я и сам ничего понять не могу, знаю только, что еду на перспек­тивную должность, откуда потом и генерала можно получить и на хорошую ставку.

Николай

Давай лучше выпьем за тех, кого уже нет с нами.

Офицеры выпивают, закусывают, смотрят в окно. Поезд притормаживает, в окно видна табличка станции «Краматорск».

Валентин

В Киеве где остановишься?

Николай

У жены на Крещатике родня. Я ведь ненадолго, только документы на увольнение оформлю и уеду.

Николай задумчиво смотрит в окно на мелькающие перелески, поля, сёла.

Экст. Вид с высоты птичьего полёта — день.

Панорама уезжающего поезда. Он поворачивает и скрывается за перелеском.

Экст. Улица районного города — день.

Обычный украинский город Мариуполь. Панорама улицы, стоят обычные пяти­этажки, балконы которых завалены старой мебелью или бельём.

ТИТРЫ: «23 года спустя...»

Экст. Пятиэтажка — день.

Подъезд пятиэтажки. Под деревом стоит стол, за которым на скамейках сидят мужики и играют в домино. На пне во главе стола сидит НИКОЛАЙ. Ему уже 48 лет, на лице видны следы пьянства, он плохо расчёсан, не стрижен, отрастил большую неряшливую бороду. Под верхней одеждой проглядывает порванная тельняшка. Остальные мужики выглядят не лучше. Николай ставит костяшки домино. Рядом с ним сидит ФЁДОР (50), — спивший­ся советский интеллигент в очках с толстой оправой. Он сильно пьян.

Оксана

(за кадром, сверху)

Коля, иди обедать!

Николай

Ну, мужики, тут всё равно уже рыба. Жена зовёт, побегу.

Фёдор

Давай на прощание.

Фёдор достаёт из-под стола бутылку и стакан.

Николай

Да ну, не буду, Оксана опять ругаться будет.

Фёдор

Не заметит! Это я гарантирую.

Николай

Ладно, только маленько.

Фёдор дрожащей рукой наливает полный стакан. Николай выпивает залпом.

Николай

Дайте чем-нибудь зажевать.

Фёдор

На тебе — фирменная герань с балкона моей благоверной супруги. Мне всегда помогает.

Фёдор даёт травку Николаю, тот зажёвывает, дышит на Фёдора.

Николай

Ну, что, не пахнет?

Фёдор

(покачиваясь на скамейке)

Да ни капельки.

Николай уходит.

Инт. Подъезд — день.

Дверь квартиры Николая. Николай дёргает ручку, входит в дверь.

Инт. Коридор квартиры Николая — день.

Николай раздевается, идёт в ванную, выходит от­туда, выпрямляется перед зеркалом и идёт на кухню не очень трезвым шагом.

Инт. Кухня квартиры Николая — день.

Обычная кухня в квартире, бедно обставленная старой советской мебелью. По­середине стоит стол, вокруг него — три табуретки. У окна стоит САША (19) — молодой человек романтического вида с аккуратной причёской, в приличной рубашке. Он разговаривает довольно тихо, немного нараспев. Саша ест сосиску и мечтательно смотрит в окно, за стол садится Николай. Перед ним стоит пустая тарелка и стакан. У плиты — ОКСАНА (46). У неё — усталое лицо, она жарит что-то на плите. Оксана говорит с украинским акцентом. На сковородке шипит масло.

Оксана

Коля, руки помыл? Давай покушаем.

Николай

(внимательно смотрит на руки)

Руки? Помыл.

Оксана

(смотрит на него подозрительно)

Что-то ты не так выглядишь. Ну-ка, посмотри на меня.

Николай

Ну что ты, Оксана, всё нормально. Руки я по­мыл.

Николай пытается внимательно смотреть в глаза Оксане, но у него это получа­ется с трудом.

Оксана

Ах ты алкоголик!

Николай

(в потолок)

Сейчас опять меня пропесочивать будет.

Оксана

Сколько можно пить? Откуда только деньги бе­рутся на эту водку проклятущую?

Саша

Папа бутылки собирает и сдаёт, он семейный бюджет не тратит.

Николай

Да, другие вот из дома тащат, а я всё домой.

Оксана

Смотреть на тебя тошно. А когда-то был офице­ром, деньги хорошие зарабатывал. Вон, Валька теперь генерал.

Николай

Валька твой — фанфарон.

Оксана

Валька — генерал, и жена у него ездит на своей машине. Мне подруга показывала фотки на компьютере. Красная такая машина, дорогая.

Николай

Так у него и жена уже третья.

Оксана

Это потому что все вы мужики — сволочи. Толь­ко о себе думаете. Вот ты — почему не пошёл в Киев служить? Тебе должность давали выше, чем Вальке.

Николай

Мне трёх жён не давали.

Оксана

А если ты такой принципиальный, что же на ра­боту не идёшь?

Николай

Подыскиваю пока.

Оксана

Подыскиваешь? Это так называется? Под забо­рами и у ларька? Бездельник! Алкоголик!

В это время от сковородки поднимается дым, — там всё сгорело. Оксана заме­чает это и вскрикивает.

Оксана

И тут ещё сгорело! Ну всё, с меня хватит! Ешьте сами что хотите!

Швыряет сковородку в раковину со всего размаха, включает воду.

Саша

Мама...

Оксана

(кричит)

Что — «мама»? Почему я должна всё это тер­петь? Каждый день, сколько можно?! Я тоже жить хочу! Мне красная машина не нужна, а нормальная жизнь нужна! Не в этой грязи, где я — служанка у всех! Я так больше не могу! Да не могу я так!..

Не договорив, в слезах Оксана выбегает из кухни.

Саша

(вдогонку)

Мама!

Оксана хлопает дверью.

Экст. Улица города — день.

Здание. У входа старая табличка «Мариупольская районная больница». Из две­ри выходят медсёстры в белых халатах, заходят старушки.

Инт. Коридор больницы — день.

Оксана идёт по коридору больницы, подходит к комнате с надписью «Се­стринская». Из одной из палат доносится крик больного.

Больной

(за кадром)

Сестра, с утра прошу простыню поменять!

Инт. Сестринская — день.

За столом сидит ЛЮДМИЛА (50) — полная женщина невысокого роста в белом халате и с белой шапочкой на голове. Она пьёт чай. На столе стоит электриче­ский чайник, кружки. На облупленной стене висит включённый широкоэкран­ный телевизор стоимостью около трёх тысяч долларов.

Оксана

Привет, Людка. Всё чаи гоняешь? Там из тре­тьей палаты опять просит бельё поменять.

Людмила

Подождёт. Садись чайку попей.

Оксана

Давай, я злая сегодня, надо конфетку съесть.

Оксана накидывает на себя белый халат, надевает медицинскую шапочку и подсаживается к столу. Наливает себе чай из заварного чайника, разбавляет кипятком.

Оксана

Мой всё пьёт. Надоело это.

Людмила

Что поделаешь, все мы сейчас мучаемся. Я от своего свёкра не знаю, как избавиться. Из ума уже выжил старый, а всё в стакан глядит. Я его уже у него на даче запираю, чтобы к нам не при­ходил.

Телевизор крупным планом. По телевизору показывают Евромайдан. Протестующие кричат что-то по поводу Януковича.

Людмила и Оксана за столом, смотрят телевизор.

Людмила

Одни алкоголики и наркоманы собрались.

Оксана

Может, и не все наркоманы.

Людмила

А кому ещё, нормальные люди работают, а у этих время есть на площади стоять.

Оксана

Может, людей достало всё это.

Людмила

Меня, может, тоже достало, но я ведь не иду на площади торчать.

Оксана

Ты когда последний раз зарплату получала?

Людмила

Мне заплатили три месяца назад.

Оксана

А мне — четыре. И что я должна это терпеть?

Людмила

Мы все терпим.

Оксана

Мне надоело терпеть. Моя мама терпела от па­паши, он её бил в пьяном виде, и я терплю. Хо­рошо ещё, мой алкаш не дерётся.

Крупным планом телевизор. Выступает Янукович, говорит по-украински.

Оксана

О, вот этот выперся. Что он там мелет?

Людмила

А я, знаешь, по-украински когда по нашему телевизору говорят, не понимаю. Они что-то там быстро бормочут, не успеваю разобрать.

Оксана

Этот-то наш, донецкий, а как шишкой стал, по-русски не говорит. Как избираться — так он по-русски, а как воровать — так по-украински. Из­деваются над нами как хотят. Надоело так жить уже.

Людмила

Ничего не поделаешь...

Оксана

Молчим на всё, ничего этим уродам не говорим. А я вот не буду молчать, пойду и скажу нашему главврачу: «Александр Павлович, где зарплата?»

Людмила

Ты чего, он же тебя уволит тут же!

Оксана

Да и пусть увольняет, денег-то всё равно не пла­тит. Сколько можно уже всё это терпеть!

В комнату входит АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ (55), довольно грузный мужчина, уверенный в своей неотразимости у женщин, говорит с сильным украинским акцентом. Людмила видит его, а Оксана не видит. Людмила толкает Оксану, по­казывает на дверь.

Александр Павлович

Девочки, шо шумим?

Оксана смущается, отворачивается.

Александр Павлович

Там больной из третьей палаты просит снова бельё сменить. Вы чаёк попьёте, подложите ему там что-нибудь.

Людмила

Александр Павлович, он там эту простынь каж­дый день просит поменять, надоел уже.

Александр Павлович

Ну, девчоночки, вы там сами как-нибудь с ним разберитесь.

Уходит, напевая про себя.

По телевизору продолжают показывать Януковича, который что-то говорит по-украински.

Экст. Столик у подъезда — день.

За столиком сидит та же компания алкоголиков во главе с Николаем и Фёдором. Они изрядно выпили и играют в домино.

Николай

Мне всё по барабану. Я ни на какие выборы ни­когда не ходил.

Фёдор

Сейчас по телику показывали в Киеве протесты какие-то.

Николай

Я тебе уже сказал: никакие протесты меня не волнуют. Пусть хоть опротест... опротестуются.

Фёдор

Там Януковича свергнуть хотят.

Николай

Пусть свергают кого хотят. Меня это не касает­ся. Все они там козлы, а этот Янукович...

Фёдор

Да что он тебе сделал?

Николай

Ничего не сделал. А если бы сделал, я бы его вот так.

Николай показывает руками, как он скрутил бы Януковича в бараний рог.

Фёдор

Принципиально я с тобой согласен. Промыш­ленность всю развалили. Интеллигенцию в угол загнали. Народ спивается!

Фёдор многозначительно поднимает указательный палец и грозит им кому-то. Повисает пауза, во время которой Николай и Фёдор внимательно смотрят друг на друга.