1 Мерзляков а. Ф. О духе, отличительных свойствах

поэзии первобытной... С. 14.

2 Литературная критика 1800-1810-х годов. С. 44, 45.

3 Чтения в Обществе истории и древностей российских.

1858. Кн. 3. С. 143.

Мерзлякова1. Кайсарова интерес к народности привел к

изучению славистики, русской истории и к требованию

уничтожения крепостного права. Что касается Мерзлякова,

то размышления над этим вопросом привели его к созданию

песен.

Песни Мерзлякова не свободны от влияния традиции ро-

манса и дворянской псевдонародной лирики конца XVIII -

начала XIX в. Н. И. Надеждин отмечал в некоторых из них

"резкие обмолвки против русского народного языка", но

он же говорил, что "их существенная прелесть состоит в

народности"2. Белинский, хотя также указывал в песнях

Мерзлякова на "чувствительные обмолвки" против народ-

ности3, в общем ценил их очень высоко. "Это был талант

мощный, энергический, - писал он о Мерзлякове, - какое

глубокое чувство, какая неизмеримая тоска в его песнях!

как живо сочувствовал он в них русскому народу и как

верно выразил в их поэтических звуках лирическую сторо-

ну его жизни! Это не песенки Дельвига, это не подделки

под народный такт - нет: это живое, естественное излия-

ние чувства, где все безыскусственно и естественно!"4

Главным признаком народности песен Мерзлякова Бе-

линский считал то, что он "перенес в свои русские песни

русскую грусть-тоску, русское гореванье, от которого

щемит сердце и захватывает дух"5. Положение это имело

для Белинского принципиальный смысл. Он писал, что

грусть есть то "общее, которое связывает нашу простона-

родную поэзию с нашей художественною, национальною поэ-

зиею"6. Белинский настаивал на этом положении, посколь-

ку грустный характер русской песни был для него свиде-

тельством безотрадного положения народа. Н. И. Мордов-

ченко, обративший внимание на это положение, указал на

связь его с высказываниями о русской песне в "Путешест-

вии..." Радищева. Подобное понимание фольклора не было

чуждо и Мерзлякову. Один из его университетских слуша-

телей вспоминал: "Мерзляков советовал нам, т. е. всем

студентам, прислушиваться к народным песням и записы-

вать их: "В них вы услышите много народного горя", -

говорил благородный профессор"7.

"Песни Мерзлякова дышат чувством", - писал А. А.

Бестужев8. Песни Мерзлякова лиричны и не касаются соци-

альных вопросов, но бесспорно, что разлитая в них и

привлекшая Белинского "неизмеримая тоска" связана была

В письме Жуковскому из Вены: "Кланяйся, брат,

Мерзлякову, скажи, чтобы он берегся от лихорадки и что

я нашел непростительный анахронизм в его песне: "Воет

север за горами"; а потом: "Не ходить было красной дев-

ке" (далее в тексте: "Вдоль по лугу-лугу". - Ю. Л.).

Точный Шекспир!" (Архив Тургеневых. Ед. хр. 4759. Л.

56).

2 Телескоп. 1831. № 5. С. 91.

3 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. М.,

1954. Т. 5. С. 564.

4 Там же. Т. 1. С. 63.

5 Там же. Т. 9. С. 532.

6 Там же. Т. 5. С. 126; ср.: Мордовченко Н. И. Бе-

линский и русская литература его времени. М.; Л., 1950.

С. 184.

7 Чистяков М. Н. Народное предание о Брюсе // Русс-

кая старина. 1871. № 8. С. 167.

8 Бестужев А. А. Взгляд на старую и новую словес-

ность в России // Декабристы:

Эстетика и критика. М., 1991. С. 95.

с мыслью о печальной судьбе народа. Антикрепостнические

настроения Мерзлякова в середине 1800-х гг. были засви-

детельствованы им печатно.

В 1807 г. Мерзляков издал книгу "Эклоги Публия Вир-

гилия Марона" (в сборник были включены и некоторые дру-

гие переводы античных авторов). Тексту было предпослано

предисловие "Нечто об эклоге", в котором неожиданно на-

ходим рассуждение о происхождении рабства. Говоря об

изображении "пастухов" в литературе. Мерзляков допуска-

ет несколько возможных авторских решений: "Стихотворец

воображает их или такими, какими они были во времена

равенства и беспечности, украшенные простотою природы,

простотою невинности и благородною свободою, или таки-

ми, какими они сделались тогда, когда нужда и сила про-

извели властителей и рабов, когда приобрели они себе

работы тягостные и неприятные..."'

Мысль о том, что рабство имеет своей основой обман и

насилие, была распространена в публицистике конца XVIII

- начала XIX в. Однако в данном случае мы можем с боль-

шой долей вероятности назвать источник рассуждения

Мерзлякова, позволяющий говорить о том, что мысли авто-

ра статьи об эклоге были сосредоточены не столько на

рабстве вообще, сколько на судьбе русского крестьянина.

В 1806 г. друг Мерзлякова А. С. Кайсаров защитил в Гет-

тингене и опубликовал на латинском языке диссертацию "О

необходимости освобождения рабов в России" ("De manu-

mittendis per Russiam servis"), где находим не только

мысль Мерзлякова, но и почти дословное ее выражение:

"...чем дальше углубляется разум в вопрос происхождения

рабства и стремится добраться до самых его истоков, тем

вероятнее, по сравнению с другими, нам кажется мысль,

считающая, что сила и обман произвели это проклятое

бедствие. Ведь трудно сомневаться в том, что по праву

войны свободные люди, побежденные и подчиненные власти

врагов, сохранившие жизнь ценой потери свободы, насиль-

но превращались в рабов; обман же действует тогда, ког-

да богатые извлекают выгоду из нужды людей, угнетенных

бедностью"2.

Нет оснований сомневаться в том, что Кайсаров сразу

же прислал Мер-злякову экземпляр своей диссертации. От-

ношения между ними были самые дружеские, шла оживленная

переписка. Мерзляков посылал Кайсарову в Геттинген свои

песни3, а в 1810 г. выпустил в свет второе издание

русского перевода "Славянской мифологии" Кайсарова

(первый вышел во время заграничного путешествия автора,

возможно, без его ведома).

Работа Мерзлякова над песнями наиболее активно шла в

1803-1806 гг. В этот период были созданы: "Я не думала

ни о чем в свете тужить...", "Ах, что ж ты, голуб-

чик...", "Чернобровый, черноглазый...", "Сельская эле-

гия"

1 Эклоги Публия Виргилия Марона, переведенные А.

Мерзляковым, профессором императорского Московского

университета. М., 1807. С. IX-X.

2 Kaisarov A. Dissertatio inauguralis de manumitten-

dis per Russiam servis. 1806. P. 4. Любопытно, что в

том же 1806 г. Александр Иванович Тургенев в письме Жу-

ковскому доказывал, что "дворяне не насильством присво-

или себе право сие (крепостное право. - Ю. Л.)" и что,

следовательно, пока крестьяне нравственно не дорастут

до свободы, "им рабство - драгоценный дар".

3 См.: Мерзляков А. Ф. Стихотворения. С. 292.

("Что мне делать в тяжкой участи моей..."), "Ах, деви-

ца, красавица!..", а " возможно, и ряд других песен

(датировка многих из них вызывает затруднения). Это

время с основанием можно считать новым важным этапом в

развитии литературного дарования Мерзлякова.

Новый период в творчестве поэта совпал с характерным

изменением окружающей его дружеской среды. Дружеское

литературное общество распалось. В числе наиболее близ-

ких Мерзлякову друзей мы встречаем теперь имена молодо-

го литератора-разночинца 3. А. Буринского, профессора и

радикального драматурга Николая Сандунова и композитора

из крепостных Д. Н. Кашина. В содружестве с последним и

создавались песни Мерзлякова,

Д. Н. Кашин был не только хорошо образованным чело-

веком (он знал, например, итальянский язык и восхищался

стихами Тассо), одаренным музыкантом, но и собирателем

и знатоком русского песенного фольклора. В предисловии

к изданному им трехтомнику русских песен (1833-1834)

Кашин подчеркивал, что все песни, включенные в сборник,

записаны им самим. В обработках Кашина русские народные

песни входили в репертуар таких популярных актрис, как

Е. Сандунова (с семьей Сандуновых Кашин был особенно

тесно связан: Н. Сандунов был одним из организаторов

его выкупа из крепостного состояния). Как и для Мерзля-

кова, народная песня была для Кашина не только объектом

научного изучения или художественной стилизации, но и

воспринималась как непосредственное лирическое выраже-

ние душевных переживаний. Замечательно в этом смысле

описание "освобождения" Кашина в записках С. Глинки:

"...он прибежал к нам, запыхавшись и в восторге душев-

ном бросаясь обнимать нас, повторял: "Я свободен, я

свободен!" И шампанское закипело в бокалах. И с каким

выражением играл Кашин на фортепианах русские песни. То

был первый день его свободы"'.

Созданная на основе русских народных мотивов музыка

Кашина сливалась с текстами Мерзлякова в единое худо-

жественное целое. Своеобразие песен Мерзлякова в том,

что в качестве поэтических произведений они были расс-

читаны не на декламацию, а на вокальное исполнение,

причем мотив, как правило, брался из народной песни.

Это придавало колорит народности даже тем произведени-

ям, в которых, если исходить из одного текста, трудно

уловить что-либо отличное от традиционной поэзии, от

светского романса. Так, например, стихотворение "В час

разлуки пастушок..." - ничем не выдающийся образец ро-

мансной лирики XIX в. - был неотделим в сознании совре-

менников от народной украинской песни, на "голос" кото-

рой он был написан. Насколько подобная связь была креп-

кой и в сознании самого автора, свидетельствует тот

факт, что, готовя для издания 1830 г. список песен и

романсов, Мерзляков обозначил в нем это стихотворение

не его настоящим заглавием, а первой строкой песни,

давшей мотив "Ихав козак за Дунай". Характерно, что Бе-

линский, заговорив о романсе Мерзлякова "Велизарий",

сейчас же вспомнил: "...музыка его так прекрасна..."2