Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Григорьев ИСТОРИЯ СОЦРАБОТЫ.doc
Скачиваний:
0
Добавлен:
01.05.2025
Размер:
2.63 Mб
Скачать

Глава 3

СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ НУЖДАЮЩИМСЯ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ В ПЕРИОДЫ РАННЕГО И КЛАССИЧЕСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

  1. Роль Церкви в социальной поддержке нуждающихся.

  2. Организация государственно-общественной помощи маргинальным слоям населения.

3.1. Роль Церкви в социальной поддержке нуждающихся

Выделяют три периода западноевропейского средне­вековья:

  1. Раннее средневековье (VXI вв.) — период становле­ния европейской цивилизации как синтеза позднеантич-ного и «варварского» социальных укладов.

  2. Классическое средневековье (XIXVвв.) —период, когда Европа становится центром культуры и вырывается впе­ред по сравнению с Востоком по уровню и темпам соци­ально-экономического и политического развития.

III. Позднее средневековье (XVJ-XVII вв.) - период кри­ зиса феодализма и становления буржуазного общества.

Средневековый Запад родился на развалинах Древнего Рима, переживавшего уже со II в. острый внутриполити­ческий кризис, определяемый следующими основными чертами: разложение рабовладельческой общественной сис­темы, что проявилось в сокращении численности рабов и городского населения, в росте экономической замкнуто­сти крупных землевладельческих комплексов (латифундий);

кризис идеологии, что выражалось в забвении ценно­стей гражданского долга и ответственности, в падении пре­стижа старых религиозных верований (политеизма) и в уве­личении числа приверженцев христианства как государст­венной религии;

отказ от военных походов с целью расширения терри­тории государства и распад единой империи в 395 г. на За-

6 *ак 726

161

падную (с центром в Риме) и Восточную (с центром в Кон­стантинополе) Римские империи [147, с. 88—89]. Послед­ствием падения Западной Римской империи и нашествий варваров стало наступление так называемых «темных ве­ков» (V—VII вв.) Однако уже к VIII—IX вв. после перио­да упадка, начинается процесс складывания западноевро­пейской цивилизации с зарождением нового феодального порядка.

С конца IV в. христианская церковь постепенно укреп­ляет свои позиции, превращаясь в «государство в государ­стве». Именно церковь, поддержанная государством, ста­новится основным носителем благотворительности и при­зрения в период раннего и классического средневековья. Константин Великий освободил духовенство от государ­ственных повинностей, под его покровительством влия­ние и богатства церкви стали умножаться день ото дня [157, с. 26].

XI—XIII вв. вошли в историю под названием «лета сред­невековья» — поры зрелости и жизненной силы феодализ­ма. Противоборство церковной и светской власти выросло в конфликт между долгом по отношению к богу и по от­ношению к государству, который принесло с собой хри­стианство, приняв форму конфликта между церковью и ко­ролем. Церковная юрисдикция папы распространялась на Италию, Францию, Испанию, Великобританию и Ир­ландию, Германию, Скандинавию и Польшу. Со времен Григория VII (конец XI в.) этот контроль стал реальным и действенным. Духовенство всей Западной Европы пре­вратилось в единую организацию, направляемую из Рима и непреклонно стремящуюся к власти. Церкви удавалось брать верх отчасти потому, что она обладала почти полной монополией на образование, а отчасти потому, что коро­ли постоянно воевали друг с другом. Более того, церковь олицетворяла собой порядок и потому приобретала под­держку возникающего торгового класса.

Особенность данного периода состояла в том, что, с од­ной стороны, христианство выступало как интегрирую­щий и стабилизирующий фактор, способствуя росту и раз­витию товарно-денежных и рыночных отношений, грамот­ности и просвещения. С другой стороны, церкви отводилась ведущая роль в подавлении свободомыслия и ересей. Като­лическая церковь стала инициатором «крестовых походов»

162

с целью освободить Иерусалим из-под власти «иноверных». Всего с 1096 по 1270 гг. состоялось восемь крестовых похо­дов, приведших к разрушению городов, распространению опустошительных эпидемий и гибели сотен тысяч людей* В условиях ослабления государственности функции благо­творительности надолго перешли к церкви.

В период раннего и классического средневековья про­исходит утверждение христианских представлений о по­мощи нуждающимся, сострадании, социальной справед­ливости. Труды мыслителей церкви в этом смысле оказали определяющее влияние на общественное сознание. «Ми­лостыня, — утверждает Иоанн Златоуст, - есть мать люб­ви, отличающей христианство, превосходящей знамения, служащей признаком учеников Христовых». Милосердие у него выступает как природосообразное качество и свой­ство: «Все мы, люди, природою побуждаемся к милосер­дию, и нет в природе нашей столь доброго свойства, как сие свойство. Милосердие природа вложила во всех, даже в грубого и жестокого». Здесь его мысли перекликаются с идеями великих философов Античности. Иоанн Златоуст считает, что в акте милосердия нет границ: «Хотя бы даже язычника мы увидели в несчастии, и ему надобно оказать добро, и вообще всякому человеку, находящемуся в не­счастных обстоятельствах» [77, с. 3, 16].

Практика социальной помощи ярко проявилась в раз­витии идеи «естественного права» в трудах «князя теоло­гов» Фомы Аквинского (1225—1274). Исходя из нее, хри­стианские теологи положили начало трем великим идеям

* Вот что пишет о «крестовых походах» известный советский исто­рик церкви С.Г Лозинский: «Давшие обет отправиться в поход стано­вились под защиту церкви, пользовались привилегиями служителей церкви и не могли подвергаться преследованиям со стороны светской власти. Крестоносцы освобождались от всяких платежей в пользу свет­ской власти, церковь давала им возможность грабить и разорять тех, кто отказывался приносить жертву в пользу освобождения «гроба господ­ня» на Востоке. Жертва эта принималась церковью не только в смысле личного участия в крестовом походе, но и в смысле денежного взноса. В папскую кассу поступало множество «даров» от лиц, откупившихся таким даром от далекого похода или покупавших себе гарантию против бесчинства крестоносцев. Тяжелая эксплуатация, неурожаи, голод, все растущая дороговизна жизни гнали в «святую» армию крестьян, город­скую бедноту, стариков, женщин и детей. Армия впитала в себя немало профессиональных преступников. Обманщики, воры, тунеядцы, гра­бители и убийцы в большом количестве вошли в состав крестоносных отрядов» 177, с. 108-109].

163

средневековья в сфере помощи детям: идее воспитатель­ных домов для заброшенных детей, воспитательных при­ютов для больных и калек; идее всеобщего обучения и об­разования; идее индивидуализации воспитания.

К Церкви в средние века переходит важнейшая функ­ция социальной работы — поддерживать социальный мир и равновесие в обществе. С этой целью широко пропаган­дировался догмат о смирении, которое считается главней­шим свойством христианской любви, чистой жертвенно­сти и действительного бескорыстия.

По мнению христианских авторов VIII—IX вв., Цер­ковь должна, с одной стороны, направлять руку королей, а с другой — защищать всех слабых и неимущих. Алкуин в конце VIII в. отмечал, что власть имущие должны стать защитниками церкви, а роль короля — защищать церковь от нападок язычников. Алкуин включил в число достой­ных деяний правителя покровительство бедным, вдовам и сиротам. Свое видение идеального социального мира представил в начале IX в. аббат Смарагд из Сен-Мийеля в трактате, написанном для короля Людовика Благочес­тивого. По мнению Смарагда, мир в обществе распростра­няется через посредство священников и королей. Он при­зывает короля к честности в жизни, в суждениях, подчер­кивая, что прочность его трона напрямую зависит от его нравственной безупречности. Если же король желает, что­бы Бог укрепил его трон, то пусть он не прекращает воз­давать по справедливости бедным и сиротам, помогать в ну­жде вдовам и угнетенным, защищать пришельца и одино­кого [147, с. 104]. Защита нуждающихся здесь трактуется весьма широко — и как юридическая, и как финансовая, и как нравственная. Таким образом, философия помощи начинает строиться не только из видения этих проблем с позиций церковной благотворительности, но и норма­тивных требований государства.

В процессе накопления опыта социальной помощи ну­ждающимся и развития ее идеологических построений Церковь приходит к выводу о необходимости их правового оформления. В 1100 г. Римская церковь издает собрание канонических законов по теории и практике благотвори­тельности — Decretum. Он стал одним из первых теорети­ческих наставлений в области социальной помощи в За­падной Европе.

164

Церковь формально превозносила бедность, считая ее идеальным состоянием. Бедность и богатство были при­знаны Богом. Бедный, нищий виделся как спаситель бога­тых. На этой основе строилась социальная практика помо­щи нищим и бездомным. О необходимости попечения о ни­щих христианская церковь говорила издавна. До четверти церковных доходов употреблялись на культовые или бла­готворительные цели. Основным источником доходов яв­лялась церковная десятина. Первое упоминание о ней от­носится к 567 г. когда епископ г. Тура, власть которого распространялась на Анжер, Нант и другие районы, обна­родовал послание к верующим с требованием неукосни­тельного платежа десятой части всего имущества в пользу церкви. В середине IX в. десятина была освещена церков­ным собором. При Карле Великом (768-814) она получи­ла силу государственного закона.

Большую роль в повседневной жизни Рима играли пап­ские горреи. 1-го числа каждого месяца из горрей выдава­лись хлеб, вино, сыр, овощи, мясо, ветчина, рыба, мас­ло, одежда и даже предметы роскоши. В список, который вела папская канцелярия, попадали не только жители Рима, но и других городов Италии. Помимо продуктов вы­давались и деньги [157, с. 44, 63]. Укрепление церковной сис­темы привело к тому, что раздача хлеба и составление спи­сков нуждающихся в помощи стало ее прерогативой.

Сложились вполне определенные правила подачи ми­лостыни: 1) ценна только непосредственная милостыня, подаваемая из рук в руки; 2) милостыня подается тайком, мимоходом; 3) важна «слепая» милостыня, без выясне­ния причин нищенства и тех обстоятельств, куда пойдет милостыня; 4) нищий должен знать имя нищелюбца, что­бы помолиться за него в церкви, причем обратная связь здесь не обязательна. Подающий может не знать имени принявшего его милостыню нищего.

Церковь строила различные богоугодные заведения. Так, Св. Василий (329—379) организовал у ворот города убежище для престарелых, госпиталь, странноприимный дом и богадельню для слабых и увечных. Финансировались они из церковных доходов и пожертвований прихожан. Гос­питаль Св. Василия послужил прототипом для создания монастырских больниц в Западной Европе. Устав монасты­ря, при котором находился госпиталь, предусматривал по-

165

рядок призрения и лечения больных, обучения медицин­скому делу и пр. Впоследствии больницы при монастырях появляются в Италии, в Монте-Кассино (529), во Фран­ции, в Париже (651), в Англии, в Лондоне (794) [181, с. 121]. Вместе с тем, медицинская подготовка монахов была не­достаточной. Лечение же «постом и молитвой» не всегда достигало своей цели. Кроме того, в периоды эпидемий больницы при скученности больных превращались в рас­садники заразных болезней.

Церковь не могла обойти своим вниманием и бездом­ных, Так, в 542 г в Лионе был открыт особый приют, на­зывавшийся «Домом Господа», где работали монахи и доб­ровольцы. В VI в. странноприимные дома существовали при многих храмах. Благотворительные учреждения при мо­настырях, храмах и учреждения, основанные королями, частными лицами, церковными деятелями перестали быть редкостью.

Карл Великий отмечал, что король обеспечивает «пра­вильный мир для церкви, вдов, сирот и слабых», охраня­ет «права церкви и ее имущества». Прежде всего это каса­лось обездоленных детей. Капитулярии Карла Великого, про большинство которых можно сказать, что они пред­ставляются скорее произведением епископа, чем короля, сыграли значительную роль в призрении детей. Людовик Благочестивый (814—840) в капитулярии 823 г. предписы­вал графам в своих владениях поддерживать и защищать вдов, сирот и бедняков, почитать церковь и ее служителей. В 829 г. Людовик поручил расследовать, кто из графов не соблюдал этих предписаний. Церковь не только стимули­ровала эту деятельность, но и сама показывала пример. Так, папа Иннокентий III, осведомившись о том, что ры­баки вылавливают сетями много трупов младенцев, уст­роил в 1198 г. в больнице Св. Духа отделение для приема шестисот подкидышей. Еще ранее (1188) был открыт си­ротский дом в Марселе. В 1350 г. и 1372 г появляются сиротские дома, открытые монахами ордена Святого Духа [181, с. 123].

Рост числа городов, развитие экономических, поли­тических, социальных отношений средневекового обще­ства, наконец, победа городов в борьбе с сеньорами, спо­собствовали, с одной стороны, осознанию людьми своих прав, понимаемых ими как «естественные», неотъемле-

166

мые, а с другой — усилению официального внимания к раз­витию образования, к делу организации новых учебных заведений. Эта тенденция прослеживается при анализе постановлений церковных соборов: Вестминстерский со­бор (1200), Парижский (1212), 4-й Латеранский (1215), Геройский (1274), Буданский (1279), отдельных церков­ных деятелей: папы Иннокентия III (1198—1218), папы Гонория III (1218— 1227) и др., рассматривавших различ­ные вопросы деятельности школ; актов того времени (на­пример, постановление XII в., дающее городу Генту пра­во открывать свои школы), ориентированных на «общест­венные дела». Все это способствовало становлению систематического школьного и зарождению университет­ского образования. Однако на протяжении всего Средне­вековья право на образование не получило законодатель­ного оформления ни в одной стране Европы.

Развитие еврейской благотворительности на протяже­ние средних веков сталкивалась со значительными про­блемами. В большинстве стран мира евреи находились на по­ложении второсортных групп населения. Считалось, что они — прирожденные противники христианства, способ­ные отвратить от церкви многих верующих. Еврейские об­щины были вырезаны в Западной Европе крестоносцами. Например, в мае — июле 1096 г. в прирейнских городах погибло от рук крестоносцев до 3,5 тыс. евреев. Исчезли некогда процветающие их общины Трира, Майнца, Кель­на и Вормса [157, с. 63].

В X-XI вв. большую роль в развитии благотворитель­ной деятельности стали играть монашеские ордены. Как осо­бое учреждение христианское монашество появилось в IV в. Серьезные изменения в устройстве монастырского обще­жития были внесены в VI в. Уставом Бенедикта Нурсий-ского, в котором провозглашались четыре обета: нестя­жание, целомудрие, повиновение и постоянство (т.е. пожиз­ненное пребывание монахов в одном и том же монастыре). Кроме физического труда значительное место было отве­дено и чтению. Это имело важное значение: был проложен путь научной деятельности в монастырях.

В XI—XIII вв. монашеские ордены разделились на два основных типа. Традиционные ордены (бенедиктинцы, фран­цисканцы, доминиканцы, кармелиты и др.) имели целью служение Богу молитвой, проповедью, соблюдением обе-

167

тов. Обновленные ордены (антонимы, тамплиеры, иоанни-ты и др.) ставили перед собой практические цели (уход за больными и ранеными, охрана паломников, освобож­дение силой оружия Святой земли). Происходит своеоб­разная дифференциация монашеских орденов по сферам благотворительной деятельности. Так, иоанниты и лазари-сты оказывали помощь больным, бегарды и алексиане приняли на себя обязанности приготовления умирающих для перехода в «мир иной» и их погребения, тренитории и ноляски заботились о выкупе пленных [126, с. 10-14]. В XI—XII вв. благотворительные учреждения, основанные мо­нашескими орденами стали распространяться повсеместно.

Идеализация бедности стала одной из составляющих социального служения церкви, своеобразной основой для появления так называемых «нищенских» монашеских ор­денов. Ордена францисканцев, доминиканцев, премонстра-тов, кармелитов, картезианцев и цистерцианцев, возводив­шие бедность в идеал, возникли в XI—XII вв. Они проти­вопоставляли себя монашеству старых орденов (типа бенедиктинцев), наживших несметные богатства. Большое влияние приобрели проповеди добровольной нищеты, из­ложенные в «Правилах жизни» знаменитым проповедни­ком и основателем Ордена францисканцев Франциском Ассизским (1182—1226), канонизированным католической церковью (1228). Осуждая деньги, торговлю и материаль­ные блага, Франциск поначалу сталкивался с недоброже­лательностью со стороны многих представителей духовен­ства. Так, монах-бенедиктинец Матвей Парижский, назы­вая Франциска «божьим дурачком», писал по его адресу: «Проповедуй твои «Правила» свиньям, людям они не нуж­ны» [157, с. 133].

Понимая, какой популярностью среди бедняков поль­зуется проповедь нищеты, папа Иннокентий III одобрил создание специального монашеского ордена францискан­цев. Однако в уставе нового ордена «Правила жизни» были смягчены: обладание имуществом больше уже не отверга­лось; дом, в котором поселялись францисканцы, объяв­лялся собственностью церкви, но предоставлялся в посто­янное пользование членам ордена. Финансовые сделки, совершавшиеся организациями ордена, оформлялись не от имени францисканцев, а как бы от имени жертвова­телей, в дальнейшем отказывавшихся в пользу ордена от ре-

168

зультатов этих сделок. Францисканцы появились во мно­гих богатых городах Европы, основали там свои кафедры, дома, вербовали последователей среди светских людей и стремились быть ближе к народу. Монастыри ордена были созданы в Англии, Франции, Испании и других странах. Идеализация нищеты преследовала цель успокоить значи­тельные массы бедняков, которые составляли основу ере­тического движения.

Возвращение к идеалам ранней христианской церкви, критика жадности и корысти духовенства, раздача мило­стыни нищим и содержание убогих при монастырях сни­скали ордену францисканцев популярность в народе. Впо­следствии внутри ордена возникли разногласия между рев­нителями строгого соблюдения заветов св. Франциска и «реформаторами». Первые даже подвергались преследо­ваниям. Так, Антония Падуанского, ставшего впоследст­вии одним из популярных святых, бичевали до крови и за­ковали в цепи [157, с. 135].

Движение сторонников идеалов нищенства (т.н. «спи-ритуалов») во второй половине XIII в. приняло настолько широкие масштабы, что папа Бонифаций VIII разослал епископам приказ заставить бродяг или отшельников либо изменить свой образ жизни, либо вступить в какой-нибудь признанный монашеский орден. Для достижения этой цели активно привлекалась монашеская инквизиция, создан­ная еще в 1233 г. В конце концов «спиритуалы» были при­равнены к еретикам, книги их сжигались, а имущество конфисковывалось. Во Франции многих заковывали в цепи и подолгу держали в тюрьмах. Впоследствии их немало со­жгли на кострах, а в 1323 г. Иоанн XXII объявил, что вся­кого рода ссылки на Библию с целью идеализировать ни­щету и бедность, являются ересью [157, с. 136, 139].

В XIV в. были запрещены и подверглись преследовани­ям инквизиции общины беггардов. Они возникли ок. 1170 г. в Брабанте и действовали в Нидерландах, Германии, Фран­ции, Северной Италии, Польше, Богемии. Члены общин были выходцами из ремесленников и проповедовали бед­ность, общность имущества, безбрачие (хотя и могли всту­пить в брак, выйдя из общины), отрицали церковную и светскую власть, помогали больным, старикам, детям-сиротам.

169

Таким образом, желание искупить грехи обретало са­мые различные формы — от идеализации бедности до доб­ровольного нищенства. Главенствовало мнение официаль­ной церкви, которая под влиянием обстоятельств зачастую меняла их. К еретикам применяли самые жестокие меры.

Под необходимость искупления грехов подводилась своеобразная идеологическая основа. Человек средневеко­вья был вечным «яблоком раздора» между Богом и Сата­ной. Существование дьявола представлялось столь же ре­альным, как и бытие Бога. Жертвы Сатаны, мужчины и женщины, часто становились добычей сексуального не­истовства демонов инкубов (мужских демонов) и сук-кубов (демонов женских). Искупить грехи можно было, при­обретя особое разрешение папскую индульгенцию, вве­денную в широкую практику Климентом VI (1342-1352). Схоластика разработала целое учение об индульгенциях, в котором содержалась мысль о том, что милость церкви не может предоставляться безвозмездно. Индульгенция «очищала» не только совершенные преступления, но и за­думанные. Было провозглашено: «Если кто убьет отца, мать, брата, сестру, жену или вообще родственника, он очистится от греха и преступления, если уплатит 6 грос­сов», «кто убил свою жену с целью жениться на другой, может получить отпущение, уплатив 8 турских ливров и два дуката». Отпущение кровосмешения стоило 4 турских лив­ра. Содомский грех оценивался в 36 турских ливров и т.д. Индульгенция, выдаваемая на три года, стоила 20 карли-нов, на 5 лет — 40, на 6 лет — 50 и т. д. [157, с. 139]. Индуль­генции были стандартными, безымянными и продавались оптом в массовом количестве по всему миру. Для духовен­ства и знати изготавливались именные индульгенции, ко­торые стоили весьма недешево. Рецидив богатых наказы­вался высоким штрафом. Папская канцелярия разработала прейскурант отпущений за грехи под названием «Такса святой апостольской канцелярии».

Одним из средств искупления грехов, начиная с X в., становится самобичевание: люди стегали себя ремнями с же­лезными остриями с такой силой, что иногда приходи­лось с трудом извлекать острие из тела. Самобичевание про­пагандировалось нищенствующими орденами. Даже коро­ли прибегали к такому средству «очищения», как это, например, сделал английский король Генрих II на могиле

170

убитого по его наущению архиепископа Фомы Беккета. Пер­вое крупное самобичевание наблюдалось в начале XIII в. в Се­верной Италии под влиянием агитации францисканца Антония Падуанского. Когда в 1348—1349 гг. Западную Ев­ропу постигла эпидемия чумы, процессии бичующихся (флагеллантов) приняли небывалые размеры. Они стали настолько массовыми, что в 1349 г. папа Климент VI в осо­бой булле резко осудил бичующихся, назвав их крайне опасными еретиками, подлежавшими суду инквизиции. Од­нако в конце XIV в. на фоне новых бедствий и эпидемий шествия бичующихся возобновились [157, с. 139—140].

Церковь хорошо понимала, что сохранению социаль­ного миропорядка должны способствовать устраиваемые ею народные праздники. Так, к XII в. распространение по­лучил «праздник дураков». Он устраивался 1 января, вдень Обрезания Господня, как для младшего клира (послуш­ников, школяров, певчих), так и для мирян. В этот день в церквах царила необузданная вольность. Перед началом мессы к церкви подводили навьюченною осла, клирики выстраивались перед дверями с бутылками вина в руках, осла торжественно вводили в церковь и ставили у алтаря, каждая часть богослужения, вместо «аминь», заканчива­лась громогласным ржанием, доходили до того, что кади­ли не из кадильниц, а из старых башмаков, на алтаре бро­сали игральные кости, размахивали колбасами и сосисками, клир и миряне менялись одеждой, пели и плясали в масках и т. д. Драки и кровопролития были обычным явлением.

В основе «праздника дураков» лежали языческие и ан­тичные традиции. Официальная церковь не пытались тогда его отменять. Необходимо было время от времени откры­вать предохранительный клапан в кипящем котле народ­ных эмоций. Лишь в конце XV в. она запретила «праздник дураков», который переместился на театральные подмо­стки [175, с. 35].

Таким образом, социальная функция поддержания мира и равновесия в обществе, основная роль в социальной помо­щи нуждающимся принадлежали христианской церкви, которая пыталась использовать для этого все имеющиеся в ее распоряжении средства: от содержания неимущих при церквах до требования милостыни в пользу бедняков, организации оригинальных праздников, карнавалов и т. п.

171

Дальнейшее развитие теории и практики социальной по­мощи происходит под непосредственным руководством римско-католической церкви вплоть до эпохи Реформа­ции в Западной Европе.