Историографический обзор

Одним из наиболее сложных и интересных периодов в усвоении творчества Шиллера в России были последние годы ХVIII - первое пятилетие XIX в. Тем не менее, именно этот период до сих пор наименее исследован. В советской научной литературе утвердилось мнение, что Шиллер в эти годы был еще мало известен в России, тем не менее, уже в октябре 1805 г. спустя несколько месяцев после смерти поэта в журнале «Аврора» печатается первая часть статьи Я. Де-Санглетома под названием «Фридрих Шиллер, эстетическая и философская характеристика его творчества» (с. 64-73). Автор статьи говорит о чрезвычайно «сильном впечатлении и искренней печали, которая произвела и производить его долженствовала в сердцах образованных людей» не только Германии, но и «всякого стихотворца и философа». Таким образом автор отмечает универсализм Шиллера, который наиболее ярко проявился в его «Lied an die Freude». Та же идея всеобщности, всеохватности творчества Шиллера, находит отражение в сравнении рядовых стихотворцев с Шиллером: «Стихотворцы изображают идеальное, когда они представляют нам обыкновенные характеры, деяния свойства людей... следовательно, из пределов настоящего, воспаряют они в мир идеальный. Но Шиллер со степени идеального взирал на мир настоящий. Первые походят на жаворонков,.. Шиллера уподобить можно орлу, который на вершинах скал, вблизи солнца основал себе жилище».¹⁷ Далее автор переходит к характеристике его творчества и выделяет 2 периода: «Лирики» и «Трагики». Он также упоминает о журнале «Талия», редактором которого был Шиллер. Автор статьи показывает, на основе анализа публикуемого там материала, что Шиллер был последователем Шекспира и Канта, увлекался философией Платона. Важно, что автор помимо литературного замечает и философский талант Шиллера и в способности сочетать в себе оба сравнивает его с Платоном.¹⁸

Только в последнем десятилетии XIX в. в распоряжении исследователей оказались первые и весьма немногочисленные архивные документы, содержащие данные о Дружеском литературном обществе. В 1904 г. в своей классической биографии Жуковского А. Н. Веселовский впервые поставил вопрос о воздействии атмосферы Дружеского литературного общества на формирование личности поэта и о роли в этом процессе немецкой литературы. Веселовский, опраясь на материал писем Андрея Тургенева к Жуковскому, предположил, что сентиментальный культ «прекрасной души» («schöne Seele») сложился у Жуковского еще до его сколько-нибудь глубокого соприкосновения с немецкой культурой, прежде всего, под влиянием Андрея Тургенева. Андрея Тургенева ученый прямо сопоставлял с Ленским, подтверждая это пушкинской цитатой, действительно хорошо отражающей душевный склад Андрея Тургенева: «Он верил, что душа родная // Соединиться с ним должна...»¹⁹.

Значительный вклад в изучение Дружеского литературного общества внесли А.А. Фомин и В. М. Истрин, в руках которых оказался Тургеневский архив и к публикации которого они приступили. Истрин закономерно отмечал особый интерес членов общества к Германии и современной им немецкой литературе: произведениям Гете, Шиллера, Виланда, Коцебу.²⁰ В работах В. М. Истрина сильнее, чем у А. Н. Веселовского подчеркнута роль Ан. Тургенева как неформального лидера и «самого талантливого» члена общества. Во введении к изданию писем и дневника Александра Ивановича Тургенева Истрин пишет о том, как воспринимал Ан. Тургенев самую раннюю и наиболее бунтарскую по духу трагедию Шиллера «Разбойники». Он считает, что Тургенева интересовала в трагедии «главным образом, не идейная сторона, не сила протеста, а сторона психологическая».²¹ На основании этой и некоторых других дневниковых записей В.М. Истрин выдвигает концепцию, согласно которой для Тургенева, как и для остальных членов Дружеского литературного общества «не так важен был протест против зла и тирании, сколько правдивое и талантливое его литературное изображение. Это есть обычная черта русской литературы в области заимствования идей и форм со стороны литератур западных: сначала форма, а потом уже - идея»²².

В конце 1950-х к материалам Тургеневского архива вновь обратился Ю.М. Лотман и сделал попытку пересмотреть концепцию В.М. Истрина, который, по его мнению, во-первых, не отразил в своих работах внутреннюю неоднородность Дружеского литературного общества, а во-вторых, уделял мало внимания политической направленности ведущей группы общества. В работах Лотмана подробно изучены эти аспекты наряду с биографией членов Дружеского литературного общества и их литературными и общественно-политическими взглядами. В частности, в одной статье он находит несправедливой характеристику Андрея Тургенева как человека, воспитанного «в традициях безусловной покорности власти».²³ По мнению Лотмана, у Ан. Тургенева, видевшего в Шиллере «певца попранной человеческой свободы и прав личности», «особенное сочувствие вызывало бунтарство Карла Моора».²⁴ Лотман развивает эту мысль в последующих работах, где называет Ан. Тургенева, А. Ф. Мерзлякова и А. С. Кайсарова предшественниками декабристов²⁵, а Дружеское литературное общество рассматривает в целом как политически-оппозиционное, учитывая при этом его внутреннюю неоднородность, наличие различных точек зрения. Лотман не обошел вниманием и восприятие творчества Шиллера членами Общества.²⁶ Стоит отметить, что для своих статей он активно привлекал материалы из неопубликованного рукописного дневника Андрея Тургенева, а также тексты речей с заседаний Дружеского литературного общества, хранящиеся в Тургеневском архиве.

В 1987-1989 гг. возобновилась публикация материалов Тургеневского архива. Вацуро и Виролайнен были полностью изданы введенные ранее в научный оборот Веселовским письма А. Тургенева к Жуковскому и Мерзлякову и частично - дневники Тургенева за конец 1801 - первую половину 1802 г.²⁷

В 1995 году вышел сборник научных статей «Новые безделки», который содержит 2 интересные статьи, освещяющие некоторые аспекты восприятия Шиллера в России в начале XIX в.: «У истоков русского германофильства (Андрей Тургенев и дружеское литературное общество)» А. Л. Зорина и «К истории раннего русского шиллеризма» Е. О. Ларионовой. В работе Зорина рассматривается переводческая деятельность Дружеского литературного общества, в частности переводы Коцебу, «Вертера» Гете и конечно Шиллера, говорится о том, с какой целью они переводились и как влияло в целом творчество Шиллера на молодых «энтузиастов». Интересно, что автор статьи в вопросе о том, какой характер – психологический или политический - носят суждения Андрея Тургенева о шиллеровских произведениях встает на сторону В. М. Истрина, а не Ю. М Лотмана.

Относительно недавно вышла книга Л. П. Фукс-Шаманской о русском шиллеризме в начале XIX в.²⁸ Можно сказать, что до нее были хорошо изучены особенности восприятия творчества Шиллера отдельными личностями или литературными обществами, но никто не рассматривал «русский шиллеризм» как особое общественное явление. В своей работе исследовательница приходит к выводу, что это явление было неоднородно, а заключало в себе два противоположных направления: психологически-меланхолическое, наиболее ярким представителем которого был Жуковский, и революционно-демократическое, представителей которого привлекали бунтарские настроения драматургии Шиллера.

В целом можно сказать, что историография по нашей теме достаточно обширна. Необходимо отметить, что она представлена и исследованиями зарубежных авторов, которых, однако, не так много, возможно, в силу специфичности источников, т. к. большая их часть хранится в виде рукописей и не издана не только на иностранных, но и на русском языке. Что касается отечественной историографии, то она весьма разнообразна и охватывает различные аспекты такого сложного явления как русский шиллеризм.