43

БУСОВ С.В.

Программа

Курса лекций по социальной философии:

ЧЕЛОВЕК И ОБЩЕСТВО

Тема 1. Проблема человека в философии

Определение природы и сущности человека в античной философии (софисты, Сократ, Платон, Аристотель), в философии средневековья (Августин) и Возрождения (гуманисты), Нового времени (Декарт, Спиноза, Лейбниц, Гоббс, Локк, Руссо). Учение о человеке в немецкой классической философии (Кант, Гегель). Марксизм о человеке. Индивид и общество. Проблема отчуждения. Феномен массы и массовый человек в философии 20 в.

1 Лекция

Место философии в мире и в душе человека.

Проблема человека в философии

Что мне мир, его заботы и страдания,

когда меня в нем не будет?

(Печорин, «Герой нашего времени»)

***

Место философии в душе человека.

Духовно-конкретное знание в философии не только научно (т.е. знание подтвержденное в ходе практической деятельности людей), но включает и духовную составляющую: интересы, потребности, ценностные ориентации.

Рассмотрение мира через призму субъективного превращает знания в систему мировоззренческих представлений и оценок.

А иначе на мир мы смотреть не умеем. Мировоззрение – сложное образование включающее широкий спектр как «светлых», так и «темных» эмоций, чувств, переживаний, интуитивных ожиданий, поведенческих установок. Особенность их в том, что они глубоко проникают в душу человека, образуя его субъективный мир. Душа (психе) – это искусственная модель природной основы – Homo sapiens, она создана, сотворена, выражаясь метафорически, Богом, т.е. человеком и человечеством посредством культуры и цивилизации. У человека, воспитанного волками (реального Маугли), нет души, поскольку нет Бога (культуры и истории). Душа – тонкий инструмент кодирования и декодирования социальных сигналов, идущих из глубины истории в будущее. Получается, что у Маугли нет будущего, поскольку нет прошлого, он не связан с историей человечества, а только с эволюцией Homo. Душа – информационный кладезь, таящий духовные ценности. Под влиянием этих ценностей (как, впрочем, и антиценностей) формируется судьба человека. Именно они делают душу крайне противоречивой, загадочной, - «пищей» для психологов, писателей, религиозных деятелей, мыслителей. Представим себе фигуру великолепного роденовского Мыслителя. Вот он, самоуглубленный и загадочный. О чем он думает? Откровенна ли его поза? Слишком откровенна. Это физиология мысли. Она настолько впечатляет, что кажется, перед такой интеллектуальной машиной падут любые жизненные загадки. Но нет. Как раз у этого героя жизнь самая трудная, и обдумать ее не хватит ста таких чудо-мыслителей (вспомним парадокс Сократа: чем больше знаю, тем больше не знаю!). Мы думаем «за жизнь», но чаще «жизнь думает за нас».

Множество «надо!» кто-нибудь

всегда заменит единственным «зачем?»

Человечество тысячелетиями, мучительно и постоянно ошибаясь, искало образцы мировоззренческих оценок, установок, необходимых для выживания всех и существования каждого. В результате были выработаны нравственные основы (принципы, нормы, законы) поведения: «Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы причиняли тебе» (древнейшее «золотое» правило морали), «Живи и дай жить другим», «Почитай старших», «Умей любить», «Умей быть благодарным», «Соблюдай меру» (Фалес), «Ничего слишком» (Солон), «Обуздывай гнев» (Хилон), «Следуй Природе», «Своеволие следует гасить скорее, чем пожар» (Демокрит), «Не сотвори себе кумира», «Не убивай», «Не кради», «Не прелюбодействуй», «Не завидуй ближнему твоему» (Библия), «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства» (Кант), «По отношению к себе будь достаточно строгим «стоиком», по отношению к другим – мягким «эпикурейцем» (Фейербах). Следование этим принципам должно привести людей к гедономии, т.е. к блаженству, наслаждению (Демокрит, Аристотель), к эвдемонии, т.е. к счастью (Эпикур, Фейербах), к обществу ненасилия (М.К. Ганди, Л.Н. Толстой, М.Л. Кинг), к установлению гармоничных отношений между человеком и обществом, человеком и природой (К. Маркс, В.И. Вернадский), к всемирному сотрудничеству в условиях интеллектуальной свободы (А.Д. Сахаров) и т.п. Должно… но не обязательно приведет. Часто слышишь: «Должен, но не обязан». Поразмыслим… Долженствование – высший уровень понимания и следования принципам. Категория долга усваивается через понимание необходимости. Лишь тот, кто понял, что такое долг, способен следовать максиме Данте: «Делай, что должно, а там будь что будет!». У истории открытый финал. Вопрос «зачем?», «какой смысл?» остается и на него надо как-то отвечать.

Пофилософствуй – ум вскружится!

(Фамусов, «Горе от ума»)

Ныне вся профессиональная подготовка философа сводится к постижению общего (сущности) для тех вещей, которые, так или иначе, волнуют современное человечество. И анализ этого общего невозможен без способности к логическому мышлению. Но профпригодность философа не главное. «Я богословьем овладел, / над философией корпел, / юриспруденцию долбил / и медицину изучил. / Однако я при этом всем / был и остался дураком». - Так сокрушался Фауст в одноименной трагедии Гете. Чтобы стать философом, недостаточно профессионального навыка и усвоенной из книг учености. Необходимо овладеть состоянием философствования («вопрошания», по М. Хайдеггеру). Философствуй так же как летает птица – естественно и непринужденно.

Философствование – исконное состояние разумного существа. Путь к нему один: познать себя и властвовать собой.

Сократ, пожалуй, остается образцом человека-философа. Он никогда не претендовал на абсолютную ученость, полагая ее невозможной, но всегда стремился ощущать собственную причастность делам и заботам мира и общества через самопознание. Высшей формой философского творчества, как и поэтического, является внутренний голос (У Сократа и Лермонтова – даймон, Демон). Появление внутреннего голоса – не мистификация, а призвание и долг. Недаром говорят: многие делают то, что могут, талантливые – что хотят, а гении – то, что должны делать.

Откуда берутся цели, смыслы? Может быть, они внутри нас, как учил Платон: со временем, когда душа просыпается, они вдруг проявляются в нашем сознании в виде ясной мысли, или сильного желания, или страстной мечты? Или мы заимствуем их у других людей, у героев сказок, мифов, романов, драм, кинокартин? Запрограммированы ли мы на определенные решения жизненных проблем? Насколько зависит характер нашего поведения от воспитания, полученного в семье и школе? Насколько влиятельны в жизни случайности, зависит ли от них в целом наша судьба, или нет? Что мы должны в первую очередь усвоить для себя и в себе, какие свойства: конформистские, приспосабливающие нас к среде, к обстановке, к обстоятельствам, или стремиться, в первую очередь, выработать творческие навыки и привычки, преобразующие, нонконформистские, и тогда наша неуживчивость станет нашим «крестом» и раздражителем для многих? Что такое проблема?

Это затруднение, но главное затруднение – в выборе.

Затруднение мудреца в том, как определиться с предпочтительностью выбора. Так возникает иерархия ценностей, объективная и субъективная, определяющая культуру в ту или иную эпоху.

Сначала живи, после – философствуй!

Если философию можно свести к жизни, то жизнь нельзя свести к философии. Хотя и в жизни, как и в философии, человек через себя выражает какой-то общий, фундаментальный смысл.

Сквозь человека прорывается человечество, в его жизни просвечивается судьба рода, а в его делах и мыслях обнаруживается сходство с предшественниками.

Человек лишь слово в летописи поколений. Индивидуальный смысл уже в том, чтобы оставить после смерти потомство. Для большинства людей на земле этот смысл наиболее близок, понятен и очевиден. Хотя и он противоречив. Желание личного бессмертия (т.е. неуничтожимости своей индивидуальности) делает ненужной смену поколений. А кто возьмется отрицать наличие в каждом из нас неутолимой жажды жизни и неуемности в поисках «элексира бессмертия»? Так что смыслы и цели жизни борются внутри каждого человека, составляя стержень душевного беспокойства. По-прежнему мы не можем ответить «зачем?» и «какой смысл?»

Почему смысл жизни так противоречив?

Часто люди признаются, что видят смысл жизни в любви. При этом столь же часто не могут в точности определить, что для них предпочтительнее: любить самим или быть любимым. Любить и быть одинаково любимым есть идеал, но в жизни он воплощается далеко не полностью, одна сторона всегда проигрывает. И, чтобы избежать ненависти, люди мечутся в поисках новой любви. К тому же нельзя ограничивать смысл жизни только сексуальными, половыми отношениями. Существует смысл жизни в родительской любви, а также в любви между воспитателем и учениками. Дети должны быть лучше родителей, ученики умнее своих учителей. Это столь новое и принципиальное требование также неочевидно. Является ли оно неотъемлемой частью общей природы человека, родовым ее признаком, законом?

Т.Гоббс был уверен, что «человек человеку волк», Ж.-Ж.Руссо, напротив, утверждал: «Человек по своей природе добр». Несомненно, он обольщался по поводу природы человека. В этом самообольщении, считал Ф. Ницше, проявляется наше «человеческое, слишком человеческое», а истинное положение дел «по ту сторону добра и зла» (З. Фрейд). Основоположник психоанализа сначала полагал в качестве главных мотивов человеческой активности стремление к удовольствиям и избежание страданий. В этом есть инстинктивное проявление человеческого духа. Но затем З. Фрейд обнаружил, что столь же неотъемлемой чертой человеческой природы является стремление к смерти, к саморазрушению. И в этом – то же наше инстинктивное, бессознательное влечение.

Противоречивость смысла жизни на лицо. Она задана изначально, проявляется бессознательно, не подконтрольна нашему сознанию, являясь источником противоположных устремлений человека. В ней обнаруживается жажда жизни и смерти, любви и разрушения, добра и зла, истины и мифа, прекрасного и безобразного, небесного и земного.

«Зачем ищу так славы я?

Известно, в славе нет блаженства,

но хочет все душа моя

дойти во всем до совершенства»

(Лермонтов).

Человек существо разумное, т.е. сознательно, свободно и по своей воле совершающее поступки, производящее те многообразные формы жизни, в основе которых лежит природная необходимость. Во-1-х, человек производит себе подобных, однако, не ограничивается при этом рамками биологической программы. Во-2-х, человек производит общество, разные формы организаций, традиции, обычаи, отношения. От поколения к поколению организации совершенствуются, и мы все чаще встречаемся с шедеврами этого рода. В-3-х, человек производит духовные ценности, мысли, стремясь делать это наилучшим образом. Наконец, в-4-х, человек производит вещи, материальные блага, технику. Всюду проявилось его стремление к совершенству.

Главное и неискоренимое противоречие, которое терзает человека в процессе достижения высокой цели, идеала, заключается в том, что «жизнь коротка, искусство долговечно».

В чем же смысл жизни?

1. Жизнь – это миссия, выполнение предназначения, призвания. «Пробегаю в памяти мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные…». - Так размышляет перед дуэлью лермонтовский герой Печорин.

2. Жизнь есть труд. Вспоминается крылатая фраза: труд создал самого человека. Жизнь прожить – не поле перейти!

3. Жизнь – творчество. Этот смысл наглядно воплощен в жизни Леонардо да Винчи. Часто он бросал начатое дело, как только пропадал творческий стимул.

4. Жизнь – борьба. Борьба за выживание, за лучшую жизнь, за идеалы. «И вечный бой! Покой нам только снится» – восклицал А. Блок.

5. Жизнь – стремление к победе. Этот смысл характерен всем великим полководцам: Александру Македонскому, Цезарю, Наполеону, Александру Суворову и др.

6. Жизнь – игра. «Весь мир театр, а люди в нем актеры». (У. Шекспир).

7. Жизнь – любовь. Главная заповедь христианства, а также многих других современных религий. Этот смысл особенно ярко представлен и оправдан искусством, поэзией.

8. Жизнь – в познании. «Знание истинной причины хоть одного явления мне дороже персидского трона» (Демокрит).

9. Смысл жизни – в самой жизни. Современный гуманист А. Швейцер проповедовал благоговение перед жизнью вообще.

10. Жизнь – в поиске Бога. «Сердцам нашим не ведом покой, пока не придут они в обитель Твою» (Блаженный Августин).

11. Жизнь – в поиске счастья. «Человек рожден для счастья, как птица для полета». Н. Короленко. Впрочем, счастье понимают по-разному. Это «насыщенная гордость» (М. Лермонтов). «Ощущение силы, могущества, власти» (Ф. Ницше). «Восторги любви» (Сафо).

12. Жизнь проходит в поиске удачи, счастливого случая… «Пусть неудачник плачет» («Пиковая дама» П. Чайковского).

13. Жизнь – вечное обновление, перемены. Этот смысл особенно характерен детям, которым становится скучно жить, если нет никаких перемен, ничего нового.

14. Жизнь – лабиринт, испытание, ребус. Таков миф о Минотавре: греческий герой Тезей находит в глубине лабиринта чудовище - человекобыка, убивает его и, благодаря нити Ариадны, выходит из губительной западни.

15. Жизнь – путь к смерти. Умирание – естественный предел жизни, ее логические завершение. Однако сама смерть имеет смысл лишь тогда, если за ней что-то есть. «Умереть, чтобы воскреснуть». «Умереть, чтобы перевоплотиться». «Умереть, чтобы дать жить другим» и т.д.

16. Жизнь – поиски бессмертия. И будем, как боги, жить вечно.

17. Жизнь есть страдание. «Вот святая истина о страдании: рождение есть страдание, старость есть страдание, болезнь есть страдание, смерть есть страдание; соединение с немилым есть страдание, разлука с милым есть страдание, недостижимость желаемого есть страдание» (Будда).

18. Жизнь – жертва, жертвенный подвиг. Вся жизнь превращается в ритуал жертвоприношений. А ритуалы служат для того, чтобы примирить противоположности, снять конфликт: между мужчинами и женщинами, между поколениями, между живыми и мертвыми и т.д. Философский смысл жертвы – примирение противоположностей.

19. «Жизнь есть сон» – так говорили П. Кальдерон, Р. Декарт, А. Шопенгауэр, Д. Байрон, древнеиндийские и древнегреческие школы скептицизма.

Кто я?

Что первично – мы или я? Мы – фундаментально, устойчиво. Как легко спрятаться за местоимение «мы». И как трудно – за «я». Оно такое маленькое, хрупкое. Порой, кажется, оно бесконечно сужается в сравнении с разрастающимся «мы». И, наверно, каждый из нас сопротивляется этому как может. Юный Лермонтов написал стихотворение «Нет, я не Байрон, я другой». В конце там есть такая строчка: «Я или бог, или никто». Что лежит за этой фразой? Самонадеянность, гордыня, безумие или клятва, данная самому себе? Лермонтов как бы говорит себе: я никогда не стану человеком толпы, никогда не растворюсь в «мы» без остатка, но мое «я» станет подлинным выразителем моего «мы», ибо я никогда не откажусь ни от своего народа, ни от своей родины.

Что Я?

Тело человека не есть только «я-тело», но и «мы-тело». Особенно это становится очевидным при действии в нас «стадного инстинкта», «чувства стаи», «воли коллектива». Недаром архаичное сознание не стремится подчеркивать индивидуальность людей. Североамериканский индеец скажет о соплеменниках: «Мы – одно мясо». Как животное связано безусловным повелением инстинкта и слепо подчиняется логике популяционного развития, так и человек, порой, не в состоянии преодолеть рамки традиций, веками установленных норм поведения. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку упорядочивает и ограничивает стихию самопроизвольных, индивидуальных и групповых, влечений и желаний, плохо, так как губит прогрессивные изменения, новации. Но времена меняются. Теперь уже плохо все, что затушевывает индивидуальные различия между людьми. Каждый человек желает и может стать личностью. Он может добиться того, что какие-то его индивидуальные свойства, качества, станут общественно значимыми. Человек стремится к тому, чтобы сделаться заметным в обществе. Ему дороги свои индивидуальные качества, он стремится их совершенствовать в надежде, что они произведут определенный резонанс в обществе. И, по сути, он считает их своим подлинным «Я», не мыслит без них своей жизни. Но, так ли это на самом деле? Нередко по-настоящему ценные качества нашего «Я» нами игнорируются и не развиваются. Мы просто не знаем самих себя. Мы смотрим на себя глазами мечтателя, восхищенного зрителя (при завышенной самооценке), или наоборот, глазами прокурора, обличителя, разочарованного отсутствием достоинств (при заниженной самооценке), но не философа; видим лишь поверхность, а не подлинную сущность.

Тело каждого человека индивидуально, индивидуальны свойства, заложенные природой. Если человек наделен замечательной внешней красотой (или, наоборот, уродством) – это может сделать его знаменитым. Но станет ли он личностью? Вряд ли. Личность предполагает наличие в человеке общественно значимых свойств души, выраженных неповторимым образом.

Можно ли душу полагать вторичной

по отношению к телу?

То, что зовется душой, нельзя полностью свести к сознанию. Душа - это психический план телесного, его, так сказать, информационный двойник. Душа есть иное бытие тела, а тело - инобытие души. Здесь применение категорий первичного-вторичного не может быть безусловным. Тело (мозг) не способно порождать душу полностью и однозначно, а душа тем более не способна создать тело. В этом смысле родители не могут порождать детей, так сказать, в абсолютном смысле. Через родителей род человеческий (природа) порождает новые поколения. Через тело род порождает и душу. Получается интересная цепочка рассуждений. Индивидуальное, единичное - тело и душа - порождены, они возникают, но не может возникнуть жизнь телесная и жизнь душевная вообще как таковые.

Мистический опыт, зафиксированный в эзотерической литературе, сталкивается с такими явлениями, которые, казалось бы, опровергают вторичность души по отношению к телу именно в единичном случае. Так, современный американский парапсихолог д-р Р. Моуди в книге «Жизнь после жизни» описывает случай с человеком, слепым от рождения, который пережил состояние клинической смерти. После возвращения к жизни он по-прежнему не мог видеть. Но он смог совершенно точно описать все, что происходило вокруг, когда его пытались реанимировать. Во всех подробностях он рассказал о том, как выглядела операционная – какого цвета были стены, шторы, халаты врачей, каково было выражение их лиц, характер поведения; - и это в то время, когда его тело лежало без малейших признаков жизни, а само понятие цвета не имело для него общепринятого значения, ведь он был слепорожденным! Конечно, подобные рассказы нельзя считать научными фактами, они пока никак не вписываются в современные научные теории. Но «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам» (У. Шекспир).

Как разумно соединить в себе уникальное и общее?

«Кто же, все-таки, я?» - спросите вы. Разумное существо, человек, представитель нации, населения, семьи. Личность, которой присущи, помимо общих свойств, также индивидуальные свойства, какая-то уникальность, неповторимость, ограниченность. «Я» – это то, с чем больно расстаться, что нас больше всего радует и огорчает, то, в чем для нас весь мир, наш микрокосмос. Это наше тело, со всем его природным богатством, наша душа, наш социальный опыт, привычки, потребности и способности, наша память, наши мечты и идеалы, наше прошлое и будущее, наша жизнь. Всю жизнь мы фиксируем то, что объединяет нас с другими людьми, и то, что отличает от них.Философия – единственная из искусств и наук, которая умеет и учит соединять противоположности, особенно такие, как единичное и всеобщее. Подружись с философией, дорогой читатель, и тогда откроется тайна мудрости и способ жизни мудреца: почему стремление «быть как все» не вытесняет и не заглушает в нем стремление «быть отличным от всех», и как индивидуальность его личности не заслоняет в нем общей природы человека.