2. Будущее несбывшихся сценариев цивилизаций

На пороге XXI столетия в общественном сознании утверждается мысль о том, что человечество находится на крутом переломе, о чем свидетельствуют не только катаклизмы уходящего века (две мировые войны, «холодная война», системный кризис практически всех сфер жизнедеятельности человека, выражающийся в социальном, нравственном, экономическом и интеллектуальном хаосе, различного рода геноцид в отношении целого ряда народов и пр.), но и спектр глобальных проблем – надвигающаяся экологическая катастрофа, исчерпание ресурсов, наркомания и многое другое. Поэтому значительно актуализировалась проблема путей развития различных современных цивилизаций и человечества как такового, что предполагает выяснения смысла истории. О значимости последнего известный немецкий мыслитель К. Ясперс пишет следующее: «Взгляд на человеческую историю ведет нас к тайне нашего человеческого бытия… Тот факт, что мы вообще имеем историю, что благодаря истории мы суть то, что мы суть… позволяет нас спросить: откуда она происходит? куда она ведет? что она означает?» (Ясперс К. смысл и назначение истории. М.,1991. С.20-21). Иными словами, проникновение в глубины истории должно дать ответ на вопрос о том, какие возможности для будущего развития современных цивилизаций скрываются в прошлом.

Не случайно, что сейчас внимание ученых и методологов привлекает одна из увлекательнейших и практически неразработанных проблем науки – неосуществленные, несбывшиеся сценарии развития человеческого общества, когда моделирование «небывшего» в истории мировой цивилизации дает возможность раскрыть ее темные места, выявить ее многовариантный и нелинейный характер истории, предвидеть в определенной степени будущее человечества. «Данная проблема приобретает ныне особую актуальность и потому, что будущее мировой цивилизации непредсказуемо, резко возросли сомнения в неотвратимости исторического прогресса, а перед обществом, точнее перед всем человечеством, раскрывается веер исторических альтернатив» (Поликарпов В.С. Если бы… Исторические версии. Ростов-на-Дону.1995.С.6). Альтернативный характер истории, ее насыщенность неосуществленными возможностями позволяет постигнуть саму природу и смысл движения истории, что дает ему шансы сознательно и достаточно эффективно влиять на ее ход. В самом широком плане «несбывшееся является аспектом любой истории, - отмечает немецкий историк А. Демандт, - не только исследуемой наукой истории, но и личной истории каждого из нас, как и истории неживой и живой природы» (Demandt A. Historia niebyla.W.,1999.S.45).

Cущественным является тот факт, что в современном мире многовариантность развития возрастает, и если исходить из того, что в истории существуют определенные ритмы, пульсации, то становится вероятным осуществление в наступающем будущем некоторых из несбывшихся сценариев мировой драмы человеческой цивилизации. В вязи с этим воспользуемся изложенными в нашей монографии «Если бы… Исторические версии» теми неосуществленными сценариями ряда цивилизаций прошлого, которые имеют вполне определенную вероятность воплотиться в жизнь. В данном случае возможность осуществления несбывшихся в прошлом сценариев цивилизаций достаточно велика постольку, поскольку используется немарковская парадигма.

Восток

История мировой цивилизации поистине парадок­сальна, ибо она на локальном уровне неоднок­ратно поворачивает к нам одно и то же лицо (на­пример, термидор присущ был Великой француз­ской революции 1789 года, он повторился и в нашей отечес­твенной истории). Вполне вероятно, что спектр возможнос­тей всемирной истории достаточно узок; поэтому некоторые неосуществленные сценарии цивилизации в прошлом теперь появляются в новых условиях и на новом уровне и имеют шансы воплотиться в жизнь. И если раньше центр мировой цивилизации перемещался с Востока на Запад (на это обра­тил внимание в свое время Гегель), то теперь начинается его движение с Запада на Восток. Отечественный исследователь А. Неклесса пишет об этом несомненном факте, который до сих пор не оценен во всей своей полноте, следующее: «Возрождение Востока во второй половине XX в. было ослепительной очевидностью, и одновременно значение этого феномена странным образом недооценивалось, приуменьшалось, воспринималось совсем не в тех категориях, которым оно соответствовало. Двусмысленную роль, как ни странно, сыграл, пожалуй, процесс деколонизации. Конечно же, на мировой сцене появились десятки новых персонажей, возник пестрый конгломерат, постоянно привлекавший внимание, заставивший о себе говорить, активно влияя на политическую и экономическую конъюнктуру. Но в то же время очевидная уязвимость нередко несамостоятельность, даже хрупкость слишком многих из новообразованных государств, более чем многочисленные проблемы, связанные с их слабостью и трудностями развития – все это последовательно снижало звучание темы Третьего мира в качестве оппонента господствующей формы цивилизации, отвлекая внимание от таких его истинных гигантов и лидеров, как Китай и Индия. Устойчивое же присутствие Японии в смысловом поле Севера также психологически затуманивало вопрос о ее культурно-цивилизационной принадлежности.

Искажало историческую перспективу и привычное для тех лет деление мира на Запад-Восток в ином, нетрадиционном для прежних историософских схем смысле. И еще – завораживающее воздействие бурного, интенсивного развития, экспансии западной цивилизации за послевоенный период. А также поражающее воображение процессы, связанные с глобализацией целого ряда сторон человеческого общежития… Однако после ухода с исторической сцены коммунистического антагониста и появления Нового Востока в связке ключевых геостратегических игроков – да и кризиса ряда иллюзий глобализации – тема грядущей ориентализации планеты начинает приобретать свежее звучание, вставая во весь свой исполинский рост» (Неклесса А. Реквием XX веку // Мировая экономика и международные отношения. 2000.№1.С.9).

Известный американский фу­туролог О. Тоффлер пишет об этом несомненном факте сле­дующее: «Меняется местоположение центров экономи­ческом и культурной жизни. Банковское дело уже не столь безусловно концентрируется в Лондоне, Нью-Йорке или Цюрихе. Сегодня Мехико, несмотря на то, что является сверхурбанизированной, загрязненной клоакой, в интел­лектуальном отношении живет более интенсивной жизнью, чем многие европейские столицы. Он кишит художника­ми, политическими беженцами, интеллектуалами. Воз­можно, лучшая в мире художественная литература со­здается в Южной Америке» (Новая технократическая волна на Западе.М.,1986.С.279-280).

Заслуживает внимания и то обстоятельство, что вестернизация Востока фактически не удалась, ибо он сумел про­демонстрировать изумительную способность адаптировать­ся к современности, не только не меняя радикально своей цивилизационной структуры, но и опираясь на нее. Отечественный востоковед Л. Василь­ев пишет: «Комплекс неполноценности, вызванный в свое время, особенно в XIX в., наглядным сравнением отста­лой Азии с передовой Европой, ныне остался в далеком прошлом. Традиционная структура Востока, опирающа­яся на устоявшиеся веками нормы великих цивилизаций, в свою очередь санкционированные и освященные религи­ями, снова выходит на передний план и даже укрепляется в новых условиях. Заимствовав кое-что из западного стандарта и отвергнув этот стандарт в целом (за редкими исключениями), современный Восток вернулся «на круги своя» и именно с этих привычных традиционных позиций, твердо охраняемых сознательно культивируемыми религиозными доктринами, стремится к развитию» (Васильев Л.С. История религий Востока.М.,1998.С.408). Это значит, что убыстрение развития традиции-цивилизации Востока сегодня порожда­ет условия для осуществления несостоявшихся раньше аль­тернативных вариантов тех или иных локальных восточных цивилизаций.

Прежде всего рассмотрим такой неосуществленный в прошлом сценарий, как возникновение «Пакс Синика» (См. Поликарпов В.С. Если бы… С.123-130). Именно этот сценарий имеет достаточ­но большую вероятность осуществиться в начале XXI столе­тия. Американские специалисты Дж. Грейсон и К. О'Делл в своей книге «Американский менеджмент на пороге XXI века» ставят вопрос о том, останутся ли США лидером в надвига­ющемся веке. Они подчеркивают, что новые индустриальные страны Азии — Южная Корея, Тайвань, Гонконг и Синга­пур, или четыре «дракона», — уже наступают на пятки Со­единенным Штатам, что за ними, подобно теням на стене, просматриваются Китай и Индия: «Конкуренция в Азии — это не просто более острая конкуренция. Это — совсем другая конкуренция. Это не вызов со стороны одной стра­ны, это — вызов со стороны целого региона. Страны эффективно освоили и усовершенствовали американскую технологию, наладили взаимодействие с правительством, подняли средний уровень образования, создали в стране дух экономического роста, научились мыслить категори­ями завтрашнего дня и добавили все это к не имеющей себе равных трудовой морали, целеустремленности, низ­кому жизненному уровню. Очень сильные обстоятельст­ва для обеспечения конкурентоспособности» (Грейсон Дж., О'Делл К. Американский менеджмент на пороге XXI века. М.,1991. С.309).

Американцы до сих пор находятся в плену западноцентристских догм и считают восточные страны неспособными достичь западного уровня жизни и мышления. Им как-то в голову не приходит, что ко времени высадки первых пересе­ленцев на северо-востоке американского континента восточ­ные цивилизации были уже древними и мудрыми, что они обладали для своего времени большим экономическим и во­енным потенциалом, имели высокоразвитую науку и техни­ку (См. Bottger W. Kultur im alten China. Jena-Berlin.1979). Во всяком случае несомненно одно — не очень хоро­шее знание мира восточных цивилизаций, или цивилизации-традиции Востока, с его совершенно отличными от запад­ных концепций философии и религии, снижает кон­курентоспособность Америки, а следовательно, ослабляет позиции Запада перед наступлением Востока. Необходимо отметить, что в последнее время весьма быстро растет интерес к Дальнему Востоку в Америке и Европе, особенно к японской практике менеджмента – сохранению финансов способствует использование в бизнесе метода «корпоративной войны» и теории стратегии, включающей в себя азиатские варианты и соответствующую философию (См. У-цзин. Семь военных канонов Древнего Китая.СПб.,1998).

Выводы Дж. Грейсона и К. О'Делла подкрепляются ана­литическими размышлениями американского писателя и жур­налиста Р. Элеганта, хорошо знающего Азиатско-Тихоокеанский регион. Его книга «Тихоокеанская судьба. Современ­ная Азия изнутри» посвящена событиям в огромном Тихоо­кеанском регионе, куда перемещается центр международно­го экономического и финансового влияния. Основная мысль этой книги такова — энергичная Азия занимает место, еще вчера принадлежавшее Европе, ибо в Азии концен­трируются деньги, власть и технология будущего (См. Elegant R. Pacific Destiny. Inside Asia Today.N.Y.,1990). Дей­ствительно, уже сейчас для областей Тихоокеанского бассейна (ТОБ) характерно динамичное развитие. Оно выявило пара­докс: именно американские капиталы и американский ры­нок способствовали возрождению Азии в первые послевоен­ные десятилетия, а теперь эпоха безраздельного господства Старого Света и США в Азии ушла в прошлое.

В регионе ТОБ, включающем в себя Тайвань, Южную Корею, Японию, Сингапур, Малайзию, Индонезию, Австра­лию, Китай, Гонконг, Филиппины и Таиланд, проживает более двух миллиардов человек. Они производят около половины миро­вого ВНП (валового национального продукта). Япония и Тайвань прочно удерживают пальму первенства по разме­рам золотовалютных запасов—соответственно 97 и 75 млрд. долл. (См. Там же. Ñ.20). Торговля США со странами ТОБ составляет 70% национальной торговли (308 млрд. долл. в год), а линия Токио — Сиэтл — наиболее оживленная в международной гражданской авиации (См. Там же. Ñ.4). Наряду с этим растет дисба­ланс американской внешней торговли, в первую очередь в торговле с Японией. Ряд азиатских государств вырываются вперед в области экономики и технологии. В основе «восточной экспансии», продолжает Р. Элегант, лежат не только материальные факторы. Например, Японию не покидает чувство собственной уязвимости — «столетия отчаянной бедности» заставляют жителей страны Ямато опасаться снова стать бедными. К тому же японцы сознают степень национальной зависимости от ввозимых извне сырь­евых ресурсов, от «ненадежных и вздорных иностранцев». Вот почему «надо еще быстрее продвигаться вперед даже после того, как цель достигнута», вот почему «экспансия перехо­дит в сверхэкспансию» (См. Там же. С.99).

Значительное место Р. Элегант уделяет Китаю, и хотя им дается анализ осуществляемым там экономическим ре­формам, основное внимание сосредоточивается на причи­нах относительной устойчивости и могущества нынешней автократической власти, партийной и государственной бю­рократии. Они, по его мнению, коренятся в древних нацио­нально-культурных традициях, системе мандарината: ни­чего не меняется и не изменится в Китае, ибо в 1988 г. он был таким же, как в 1688 или 688 г. (См. Там же. С.311). Эти выводы отнюдь не являются бесспорными, однако они схватывают нечто реальное — ведь экономическое процветание и дина­мизм хозяйственного развития Китая и других стран Азии обусловлены стабильностью и постоянством политических структур, которые в регионе многие столетия тяготели к вос­точной деспотии.

Рассматривая особенности небывалого взлета Японии, четырех «драконов», Китая и других стран Юго-Восточной Азии, Р. Элегант выделяет такие явления, как сугубо ази­атский прагматизм (равнодушие к социально-политическим и идеологическим спорам, всему тому, что мешает матери­альному прогрессу) и конфуцианство (трудолюбие, дисцип­лина, безусловное подчинение указаниям старших и пр.). Конфуцианство до сих пор является в этих странах своего рода государственной религией, моральным кодексом и учеб­ником для правителей и чиновников. Однако оно составило лишь психологическую основу материального успеха, дви­жущей силой которого стал авторитаризм, позволивший ко­ординировать различные факторы: амбиции технократов и предпринимателей, иностранную помощь, стремление наро­да покончить с нищетой и т. д. Р. Элегант отвергает точку зрения, что индустриальные страны Азии постепенно ухо­дят от режимов диктаторского типа в сторону либеральной демократии западного типа: «Было бы чересчур самонаде­янно, глупо полагать, что азиатам можно что-либо навязать — тем более англосаксонские институты» (См. Там же.С.74). Прочность однопартийных режимов свидетельствует о тщетности их пре­одоления.

Несомненно, что в начале XXI столетия Китай займет одно из ведущих мест в ТОБе (прогнозы предрекают, что к 2030 году он по экономическому потенциалу будет опережать США) и начнет уверенно восходить к доминированию в Азии, а значит и во всем мире (См.East and Asia by the Year 2000 and Beyond / Ed. by W.Pape.N.Y.,1998.P.130). Иными словами, весьма реальны шансы Китая со­здать «Пакс Синика», синизировать по меньшей мере пол­мира, к чему он стремился издавна.

Идея господства в Азии никогда не покидала Китай, о чем и идет речь в про­роческой работе В. Соловьева «Китай и Европа», опублико­ванной свыше ста лет назад. Одновременно с блестящим и шумным празднованием в Париже столетия «великой революции» на другом конце света произошло малозаметное, но важное по своим последствиям событие. Китайское правительство решило использовать достижения европейской цивилизации — в 1889 году декре­том богдыхана было положено начало строительству желез­ных дорог, способствующих процветанию и могуществу го­сударства. Прочитав об этом сообщении, В. Соловьев вспо­минает одно из заседаний Парижского Географического Общества, где выступали французские географы и египто­логи, голландские и португальские путешественники, негр из Средней Африки и итальянский монах, а также китайс­кий военный агент в Париже — генерал Чен Ки-тонг. Имен­но он в толпе с разноцветными лицами, но в одноцветной европейской одежде, сохранил свой национальный наряд и был героем вечера. Его речь, произнесенная на чистейшем парижском наречии, показалась всем остроумным пустосло­вием и вызвала шумную овацию. В. Соловьев тоже был восхищен остроумием желтого генерала, но вместе с тем его по­разил полновесный смысл, скрывавшийся под видом легко­мысленной болтовни. В его словах, по существу, выразилось целое исповедание тогдашнего 400-миллионного китайско­го народа, осуществление чаяний которого в будущем оте­чественный историк оценил как неизбежность. Вот фрагмент той речи: «Мы готовы и способны взять от вас все, что нам нужно, всю технику вашей умствен­ной и материальной культуры, но ни одного вашего ве­рования, ни одной вашей идеи и даже ни одного вашего вкуса не усвоим. Мы любим только себя и уважаем только силу. В своей силе мы не сомневаемся: она прочнее ва­шей. Вы истощаетесь в непрерывных опытах, а мы вос­пользуемся плодами этих опытов для своего усиления. Мы радуемся вашему прогрессу, но принимать в нем активное участие у нас нет ни надобности, ни охоты: вы сами приготовляете средства, которые мы употребим, чтобы покорить вас» (Соловьев В.С. Китай и Европа // Избранные произведения.Ростов-на-Дону.1998.С.333-334). Таков смысл речи китайско­го генерала Чен Ки-тонга, и европейцы восприняли ее с тем легкомысленным восторгом, с каким иудеи маккавейской эпохи впервые приветствовали римлян.

Пророчество В. Соловьева начинает приобретать зримые формы, ибо Китай весьма эффективно проводит экономичес­кие реформы, осуществляет план «четырех модернизаций», чтобы превратиться в мощную и процветающую социалис­тическую страну. Велика в этом роль архитектора преобразований — Дэн Сяопина. Намеченные им планы выполняются, и в итоге Ки­тай к середине XXI века приблизится к уровню развитых капиталистических стран (См. Барач Д. Дэн Сяопин.М.,1989.С.256-257). Однако плановое управление, которое «реализуется и корректируется через рынок» (КНР: на путях реформ (теория и практика).М.,1989.С.104,167), позволит Китаю до­стигнуть доминирования в Азии уже в 2010 году, и занявшей первое место Японии придется затем потесниться. Следует заметить, что в ходе азиатского финансового кризиса 1997 года именно Китай сумел избежать «негативного воздействия экономики» (East Asia in Crisis. From being a miracle to needing one? / Ed. by Ross H. McLeod a. Ross Garnaut. L. a. N.Y.,1998.P.118). Таким образом, несбывшееся в прошлом — создание «Пакс Синика» — начинает осуществляться.

Не менее интересно и то, что в наши дни ставится вопрос о продолжении и развитии лучших традиции многовеко­вой цивилизации империи инков при одновременной ре­цепции важнейших достижении современной науки и тех­ники (Cм. Гуляев В.И. Доколумбовы плавания в Америку: мифы и реальность.М.,1991). Возрождение доколумбовой цивилизации народов госу­дарства инков следует рассматривать в контексте тех соци­альных и идеологических процессов, которые ныне проис­ходят в Латинской Америке. Известный мексиканский мыс­литель Л. Сеа в своей книге «Философия американской ис­тории» подчеркивает необходимость самообретения и ос­вобождения испаноязычных американцев, что предполагает знание собственной истории: «Осознание собственных сил и умение применять их — вот наиболее верный способ воз­рождения действительности нашей Америки». Испанцы, индейцы, метисы, негры — все они, безусловно принадле­жат нашей собственной реальности и нашей истории. Поэ­тому любой проект, предусматривающий обновление Аме­рики, должен исходить из нее же»(Сеа Л. Философия американской истории.Л.,1984.С. 321). Эта история необычайна, ибо она сотворена из крови и жертв много­численных народов, боровшихся с европейскими завоева­телями, с сильными врагами.

По мнению Л. Сеа, Испанская Америка может обрести спасение не в напрасных попытках подражать Северной Америке, а в опоре только на саму себя, на свои традиции, на весь культурный опыт индейцев, негров, метисов и кре­олов: «Единственный способ достичь этого состоит в том, чтобы воспитывать латиноамериканцов в духе познания собственной действительности, чтобы они, по незна­нию, не принялись бы вновь за поиски заемных, чуж­дых их собственной действительности образцов, которые могут привести их только к новым поражениям» (Там же.С.324). Это значит, что на смену европейскому образо­ванию должно прийти американское, причем все должны знать назубок историю Америки от инков до наших дней. Разумеется, это не означает пренебрежения мировой куль­турой. Ее нужно ассимилировать и адаптировать по при­нципу «испаноязычная культура — ствол дерева, мировая культура — его черенок». Л. Сеа подчеркивает, что Латинская Америка вошла в поток всемирной истории отнюдь не благодаря испанской конкисте, а в силу сопротивления народов Америки разрушительным действиям испанских конкистадоров и ко­лонизаторов (См. Там же.С.325). Поэтому нужно обратиться к со­бственному прошлому во имя собственного свободно­го будущего.

В Андских странах (Боливия, Перу), расположенных на территории бывшей империи инков, сейчас начинает выяв­ляться ранее скрытое противостояние «закрытого универ­сума» Сьерры и «анклавов европейской цивилизации». Многие-исследователи отмечают стремление коренного населения Сьерры сохранить свое видение мира, живучесть культурно-мировоззренческих и психологических стереоти­пов доколумбовых цивилизаций, что «проявляется в наро­дной культуре индейцев, оказавшейся на положении субкуль­туры: в театрализованных праздничных представлениях, широко распространенной устной анонимной поэзии, искон­ных напевах и танцах (в то время как, по свидетельству спе­циалистов в этой области, среди индейцев Сьерры почти не прививается музыка, услышанная по национальному радио)» (Iberica Americana. M.,1991.C.43). Однако наибольшая стойкость присуща онтологи­ческим концепциям, выраженным в мифах о Вамани — вто­рых по значимости божествах в пантеоне доколумбовых ке­чуа, дающих людям воду, о Пачакути и особенно об Инкари (Инке-царе) (Estudios latinoamericanos. W.,1981.№1.S.32-33). Последние два мифа несут ныне ко­лоссальную идеологическую нагрузку — они носят мессиан­ский характер и обосновывают возможность в не таком уж далеком будущем освобождение коренного населения.

В качестве примера приведем содержание мифа об Инка­ри. Согласно ему прежний подлинный мир коренных жите­лей Анд, зиждившийся на извечных законах вселенной, гар­монировавший с природой и разрушенный европейцами, не исчез окончательно — он скрылся то ли в недрах земли, то ли в глубинах гор и при новом, очередном повороте времени (напомним, что для мышления представителей доколумбо­вых цивилизаций характерно циклическое восприятие мира, когда мир циклически пульсировал) снова станет реаль­ностью. По одной из версий, казненный испанцами послед­ний Инка и теперь помогает своему народу «ночным присут­ствием», не давая ему погибнуть окончательно. При этом он обещает грядущее ниспровержение угнетателей и возвраще­ние к исконному, единственно возможному на земле порядку вещей. Согласно же другой версии, отрубленная голова Инки (зарытая где-то то ли в Куско, то ли в Лиме, то ли даже в Испании) жива и из нее постепенно вырастает тело. Когда же все тело вырастет, тогда Инка вновь вернется в мир и вос­становит прежнюю жизнь индейцев. «В этих мифах, бытующих в селениях и среди маргиналь­ного населения лимских кварталов бедноты, -- отмечает Т.В. Гончарова, — Инка — не исторический образ древне­го правителя и тем более не казненный испанцами Атау-альпа, но некий незыблемый архетип подлинно человечес­кого бытия, воплощение идеи порядка, культуры, не разру­шенной природы, общей материальной устроенности и пат­риархального коллективизма. И даже раскрестьяненными маргиналами больших городов, судя по опросам, прошлое продолжает интерпретироваться как «золотой век» населе­ния Анд: прошлое — это все высокое, положительное (по­рядок, богатство, человеческое братство), а настоящее — все низкое, отрицательное (социальный хаос, нищета, от­чуждение)»(Iberica Americana. M.,1991.C.44).

Характерно переосмысление древних архетипов, возни­кшее под влиянием знакомства с современными экономичес­кими и политическими категориями. Инка отождествляется с «трудом», а его непременная победа над «капиталом» (су­ществующей системой) и будет коммунизмом, тем самым ком­мунизмом, который уже имел место на этой земле до прибы­тия европейцев и основополагающие принципы которого продолжают сохраняться в мировидении и психологии ко­ренного населения Перу и Боливии. Не надо забывать, что эти надежды весьма сильны среди индейского населения Андских стран, что достаточно серь­езна вера и возможность восстановления их прежнего мира, хотя бы в основных чертах. Вот почему этот вопрос настой­чиво ставится в последние десятилетия, вот почему идея вос­становления Туантинсуйю (империи инков), сопутствовав­шая всем крупным индейским восстаниям прошлых веков, находится в центре большинства программных документов и многочисленных манифестов, выпущенных индейскими дви­жениями Боливии и Перу в конце 70-х — начале 80-х годов («Манифест Тиауанаку», «Освобождение индейцев Боливии», «Манифест движения индейцев Перу» и др.).

Чтобы решить задачу духовно-психологической деколо­низации коренного населения, воспитания «индейского са­мосознания», идеологи и руководители ряда индейских дви­жений и организаций проводят работу по реабилитации своей древней культуры, наследия своей автохтонной циви­лизации. Все это они подкрепляют тезисом о плюралистичности цивилизаций и многовекторности исторического про­цесса. Они отвергают европейскую модель развития как не­приемлемую не только для индейцев, но и для всего челове­чества, выражая уверенность, что, преодолев пять веков уг­нетения и геноцида, индейским народам удастся «вернуться к самим себе».

Индейские движения требуют передачи им политической власти, возвращения исконных земель, полного освобожде­ния от господства европейцев во всех областях жизни, воз­рождения древних коллективистских традиций и создания на их основе «совсем иного общества» (Iberica Americana. M.,1991.С.46). И весьма вероятно, что неосуществленный некогда сценарий отпора испанским конкистадорам наконец ста­нет действительностью.

Запад

Западная цивилизация родилась и созрела в Ев­ропе, только потом она, совершив ряд скачков — Возрождение, Реформация, паровой двига­тель, промышленная революция, — в ходе коло­ниальной экспансии утвердилась на других континентах. К 1900 году большинство мыслящих людей считало, что только «западный» мир является цивилизованным. Тем не менее через 80 лет многие укрепились во мнении, что западная цивилизация вряд ли выступает источником про­гресса человечества в будущем, что ее «трудно почувствовать» (Roberts I.M. The Triumph of the West.L.,1985.P.10). Ведь именно старая Европа как сердце западного мира в XX столетии стала ареной двух кровопролитных ми­ровых войн, именно теперь ей приходится уступать эконо­мическую власть Азии. Может быть, правота на стороне О. Шпенглера, который в своем «Закате Европы» пред­рек ее конец? Однако в конце жизни маститый немецкий исследова­тель изменил свою точку зрения — он пришел к мысли о возрождении Европы. Оче­видно, на него оказало влияние никогда не исчезавшее стремление европейцев все-таки интегрироваться в еди­ное целое. Не все принимали это стремление. Тот же Г. Уэллс писал: «При нашем подходе к истории Европы с более широкой точки зрения — истории всемирной, нам яснее видно, нежели историку, описывающему судьбы от­дельного народа, насколько пагубной и связывающей была традиция латинской Римской империи. Настойчи­вой и упорной борьбе за это призрачное превосходство предстояло поглощать силы Европы в продолжение це­лого тысячелетия. В течение всего этого периода можно проследить непрерывную борьбу различных стремлений, которая проходит через всю умственную жизнь Европы словно наваждение помраченного рассудка. Одним из таких стремлений было заветное желание удачливых пра­вителей. примером которых является Карл Великий»(Уэллс Г. Краткая история мира.М.,1924.С.191). Со времен Карла Великого жила мечта о восстанов­лении Западной империи под названием Священная Рим­ская империя. Правда, формально таковая существова­ла, но ведь реального единства Западной Европы она не дала (См. Колесницкий Н.Ф. «Священная римская империя»: притязания и действительность.М.,1977).

Воплотить в действительность мечту Карла Великого не раз пытались на протяжении тысячелетий европейской истории — достаточно вспомнить устремления римских пап, монархов габсбургской династии, Наполеона, Гитле­ра. Все эти попытки, как известно, так и остались неосуществленными сценариями мировой цивилизации. И вот теперь, в конце XX столетия, эта несо­стоявшаяся мечта обретает вполне реальные контуры в виде «Соединенных Штатов Европы», или Европейского сообщества (ЕС). Западноевропейская интеграция с самого начала выра­жала стремление крупной буржуазии Старого Света консо­лидироваться в ее претензии играть ведущую роль в слож­ном и плюралистическом мире. К этому прибавилось жела­ние избавиться от расхождения между международным по­литическим положением Западной Европы и ее весом в ми­ровой экономике.

Все стремления к объединению во многом питались иде­ями европеизма, рожденными еще во времена Карла Вели­кого. Эти идеи выдвигались в междувоенный период и полу­чали новую жизнь после второй мировой войны. «Европе­изм, — отмечает отечественный ученый А.И. Уткин, — это идеология обособления Западной Европы, образо­вания западноевропейского союза как автономного цен­тра на мировой арене. Это идейно-политическое явле­ние, впитавшее центристские взгляды западноевропейс­кой буржуазии, нацелено на возвращение узкому кругу бывших колониальных империй их прежнего мирового влияния. Европеизм... ориентируется на большую неза­висимость... от США, отсюда вытекает определенная антиамериканская направленность европеизма» (Цит. по: Сутулин А.М. Три центра империализма: сферы экономического соперничества.М.,1987.С. 51-52). При этом многие европеисты выступают с идеей полно­го перерастания сообщества в «Соединенные Штаты Евро­пы» (любопытно, что Ленин считал данный процесс реак­ционным по своей сути).

Европейское экономическое сообщество («Общий рынок») возникло по Римскому договору в 1957 году, и прак­тически сразу начало отгораживать себя от третьих стран повышенным тарифом. В ЕЭС с самого начала входили ФРГ, Франция, Италия, Бельгия, Голландия и Люксембург. Меж­ду ними проводилось взаимное внешнеторговое разоруже­ние: отказ от квот, контингентирования товаров и тарифов. Условия «Общего рынка» способствовали сближению усло­вий конкуренции, обострению взаимной конкуренции, что привело к переделу сфер сбыта товаров. В области продук­тов сельского хозяйства для передела этих сфер был приме­нен принцип единого рынка, т. е. установление цен сверху, что стало инструментом вытеснение с рынка некон­курентоспособных хозяйств.

В рамках ЕЭС начались процессы миграции рабочей силы и капиталов, стимулируемые созданием европейской валют­ной системы и введением соответствующей валютной едини­цы (экю). «Европейское экономическое сообщество выросло в мощный противовес Соединенным Штатам Амери­ки. По ряду ключевых экономических показателем ЕЭС даже превосходило США. Особенно заметно это пре­восходство выразилось в темпах роста производства, объеме и темпах расширения внешней торговли и за­граничных капиталовложений, возникновении рынка «евровалют», противостоящего долларовому кредит­ному рынку, и т. п.»(Капитализм на исходе столетий.М.,1987.С.191). В 1973 году сообщество пополнилось Англией, Данией и Ирландией, что стимулировало переход в сферу притяжения ЕЭС ряда других европейских и заморских стран со значи­тельным английским влиянием (прежде всего стран и территорий бывшей Британской империи). После ликвидации ре­жимов профашистского типа к сообществу присоединились Греция (1981 г.), Испания и Португалия (1986 г.). Органы ЕЭС и созданные ранее Европейское объединение угля и стали, Европейское сообщество по атомной энергии и межгосудар­ственные организации стран «шестерки» в 1967 году слились в единую институциональную систему интеграционной груп­пировки — с тех пор она стала именовать себя Европейским сообществом (ЕС).

Система ЕС не ограничивается членским составом. Она образовала «большую зону свободной торговли» (в ней от­менены пошлины на импорт большинства промышленных изделий во взаимной торговле), куда входят 19 стран, в том числе Швеция, Финляндия, Австрия, Исландия, Нор­вегия и др. Далее к системе ЕС примыкает большая группа ассоциированных с ним стран (они имеют льготы во вза­имных отношениях) — это большинство стран Африки и бассейна Карибского моря, многие страны Тихого и Ин­дийского океанов, Ближнего Востока. Общая численность населения ассоциированных членов ЕС насчитывает по­рядка 300 млн. человек, проживающих в 66 государствах. И, наконец, ЕС заключило разного рода преференциаль­ные или специальные торгово-экономические соглашения с рядом стран Средиземноморья (Тунис, Марокко, Алжир), Ближнего Востока (Египет, Иордания, Ливан, Сирия, Из­раиль), Южной Азии (Индия, Бангладеш, Пакистан, Шри-Ланка), Латинской Америки (Аргентина, Уругвай, Брази­лия, Мексика).

«Интеграционная группировка, то есть непосредствен­но ЕС, — отмечает А. Сутулин, — теперь охватывает боль­шую, а главное, наиболее мощную в экономическом и во­енном отношении часть Западной Европы — старейшей цитадели капитализма с глобальными связями и влияни­ем. Она объединяет, в частности, все крупнейшие державы этого региона, всегда игравшие значительную роль в ми­ровой экономике, и ряд экономически развитых малых стран, которые прочно удерживают в некоторых областях (вывоз капитала, международная торговля и др.) доволь­но солидные позиции в экономике империализма, в систе­ме его мирохозяйственных связей. ЕС в составе 12 стран занимает территорию около 2,3 млн. кв. км с населением 322 млн. человек, со значительными и разнообразными при­родными ресурсами» (Сутулин А.М. Указ. соч.С.54). Достаточно сказать, что для крупнейшего лицензиара в мире — США основным парт­нером в технологическом обмене является Западная Евро­па, поскольку ЕС поставляет значительную часть научно-технических знаний (свыше 3/4 лицензионных платежей США переводят в этот регион) (См. Современный капитализм: хозяйственный механизм и НТП.М.,1989. С.158-159).

В определенных пределах ЕС официально выступает как единый субъект международных отношений. При штаб-квартире ЕС в Брюсселе аккредитованы послы свыше 100 стран, а его представители аккредитованы не только в ас­социированных странах, но и во многих других государ­ствах. Сообщество имеет единые торговые или экономи­ческие соглашения с 90 государствами мира, а в общей сложности выступает единым участником примерно 250 со­глашений, через которые связано более чем со 100 страна­ми; общее же число различных международных органов, с которыми ЕС поддерживает официальные отношения, поч­ти равно 100 (См. Сутулин А.М. Указ. соч.С.54-55).

В настоящее время ЕС является мощным объединени­ем с крупнейшей зоной преференциальной торговли, ох­ватывающей западноевропейские и больше половины ос­вободившихся стран. ЕС имеет достаточно высокий эко­номический потенциал, чтобы конкурировать с Японией и США (другими двумя центрами мирового капиталис­тического хозяйства). Однако ныне происходит обостре­ние экономического соперничества между этими тремя центрами, на что обращает внимание французский иссле­дователь Т. де Монтриаль в своей книге «Что делать? Большие маневры на мировой арене». Он пишет об отно­сительном ослаблении экономических позиций Соединен­ных Штатов в мире и усилении позиций ЕС и Японии, обвиняет последнюю и США в проведении протекционис­тской политики (De Montrial T. Que faire? Les grandes monoeuvres du monde.P.,1990.P.301).

Изменение соотношения сил в мировом хозяйстве, уси­ление конкуренции (в частности, в связи с возвышением Японии, «азиатских драконов», ряд новых других индустриальных государств), появление новых источников во­енной угрозы в регионах юга, нестабильность в Восточ­ной Европе и пр., по мнению Т. де Монтриаля, представ­ляют определенную угрозу западноевропейским интере­сам. Эти факторы придают ускорению западноевропей­ской интеграции и созданию в ЕС «оборонной общнос­ти» неотложный характер. Исходя из этого и учитывая объединение Германии, он полагает невозможным вступ­ление в сообщество в обозримом будущем не только вос­точно-европейских стран, но и Австрии и Швеции. На нынешнем этапе ЕС должно сосредоточиться на реализа­ции положений Единого европейского акта, что позволя­ет сообществу подняться на качественно новую ступень интеграции (Cм. Там же.С.330). Сейчас, после развала Советского Союза, идет речь о со­здании Германией и Францией особого объединения воору­женных сил. Более того, на пороге XXI столетия следующей великой идеей Европы (когда осуществилось введение единой валюты евро) становится европейское военное объединение (См. Medley R. Europe^s Next Big Idea // Foreign Affairs. 1999. September/October.P.18). Следует также отметить и возможность перехо­да стран ЕС в будущем к единому языку — им станет ан­глийский язык (проведенный социологический опрос в ряде стран сообщества показал, что многие высказались за ан­глийский в роли языка межнационального общения. Таким образом, происходит осуществление несосто­явшегося ранее сценария мировом цивилизации — со­здание единой Западном Европы.

Не меньший интерес представляет большая вероятность осуществления такого «несбывшегося» сценария, как завоевание арабами Европы после победы их армии над войском франков в битве при Туре и Пуатье (732 г). Действительно, вплоть до середины XX века Западная Европа представляла собой преимущественно государства-нации с христианским вероисповеданием. Предпринимаемые действия Арабским халифатом через Испанию или Османской империей через Балканы занести в нее ислам не принесли ощутимых результатов – ислам укоренился частично только среди народов Югославии и Болгарии. В самой Западной Европе ислам, который рассматривали в качестве далекой и экзотической религии, был представлен немногочисленной, завезенной из колоний прислугой и именитыми заморскими гостями. Для удовлетворения их религиозных нужд во второй половине XIX века были построены первые мечети.

Новая ситуация стала складываться после второй мировой войны благодаря процессу деколонизации, что имело немаловажные последствия для Запада. «В девятнадцатом веке европейцы выигрывали колониальные войны, - пишет британский историк П. Джонсон, - потому что туземным народам не хватало воли для сопротивления. В двадцатом веке роли поменялись и именно Европе стало не хватать сил сохранить завоеванное. Но за этой относительностью воли существовали и демографические факторы. Колония считалась потерянной, если темп заселения превзойден естественным приростом туземного населения. Колониализм девятнадцатого века отражал огромное увеличение европейского населения. Деколонизация двадцатого века отражала демографическую стабильность в Европе и огромное нарастание местного населения» (Джонсон П. Современность. Мир с двадцатых по девяностые годы.М.,1995. Кн.II.С.77). Более того, в Западную Европу стал наращиваться приток иностранной рабочей силы из восточных колоний, что вызвало неожиданный и быстрый эффект: экономика Западной Европы стала энергично развиваться, а ее население расти.

Однако достаточно быстро проявилась специфика восточных иммигрантов, которые представляли собою носителей иных культурных ценностей. Обычно, они селились поближе друг к другу, создавая тем самым свои сообщества, где жизнь протекала по своим обычаям. Многие из них получали новое гражданство, но они всегда проявляли «восточное гостеприимство», приглашая к себе родственников, земляков или единоверцев и содействуя их обустройству, включая получение работы и гражданства, зачастую они временно укрывали нелегальных иммигрантов. Следует иметь в виду то немаловажное обстоятельство, что сообщества восточных иммигрантов – китайцев, японцев, вьетнамцев и др. - характеризуется высокой степенью доверия по сравнению с западным обществом, что дает им преимущества в жизни (См. Fukuyama F. Truth: The social virtues and the creation of prosperity.N.Y.,1995.P 301). Если иностранные рабочие, особенно мусульмане, проживали со своими женами, то они сохраняли свои демографические установки и их семьи быстро разрастались. Рождаемость, например у марокканцев, оказалась в три раза выше, чем у коренных французов. К тому же, каждый ребенок, родившийся во Франции, тут же становился гражданином этой страны.

Хорошо известно, что первые иммигранты приезжают в инородную среду и они первоначально стремятся усвоить местные обычаи и ассимилироваться. Однако когда их численность достигает критической отметки (будь то в отдельных кварталах или районах), иммигранты приобретают новое качество: отныне они хотят сохранить свою идентичность, свою культуру, язык и религию (достаточно вспомнить знаменитые «чайнатауны» или «китайские кварталы» в Америке). И тогда начинают возрастать барьеры между коренным и пришлым населением. Во Франции численность пришлого населения (преимущественно мусульман) быстро возросла с нескольких тысяч в 1945 г. до 5 млн. в 1995 г. (почти 10% всех жителей). Если первая мечеть в стране была построена в середине прошлого века, то сейчас их насчитывается не менее 3 тысяч. На это богоугодное дело Саудовская Аравия выделяет 30 млн. франков в год. Пропаганда ислама проводится и среди французов, исповедующих католицизм. Подлинной сенсацией в конце 80-х гг. стало обращение в мусульманскую веру известного философа Роже Гароди, ранее бывшего членом политбюро французской компартии. И такие случаи во Франции не единичны.

В Англии компактными анклавами проживает в настоящее время свыше 3 млн. мусульман, выходцев из колоний и Британского Содружества. В ФРГ обосновалось 4 млн. мусульман, многие из которых имеют германское гражданство. До второй мировой войны здесь действовало не более десятка мечетей, а сейчас их численность перевалила за 2 тысячи. В 1975 г. в Бельгии официально был открыт «Брюссельский исламский центр», куда Турция направляла своих представителей и преподавателей. Саудовская Аравия построила здесь крупнейшую в Европе мечеть на территории, специально выделенной королем всех бельгийцев. На Центр и мечеть возложена ответственная миссия по исламизации европейских народов. В середине 1995 г. в Риме в торжественной обстановке открылась крупнейшая мечеть страны. О ее строительстве речь шла еще в 30-х гг., но тогда Муссолини соглашался на это лишь при условии одновременного открытия римской католической церкви в Мекке. Теперь мечеть построена «без взаимности», но с надеждой, что она станет символом религиозной терпимости. На ее открытие собралась большая часть из 650 тыс. мусульман, проживающих в Италии.

Особая этнорелигиозная ситуация сложилась в Соединенных Штатах, куда в последние десятилетия переехало немало жителей из стран Востока. «Существенным для расово-этнических отношений Америки (и всего мира) является эмпирический факт: под влиянием массовой иммиграции из стран Азии, Африки и Латинской Америки усиливается «пористость» этнического пространства, поскольку в нем наблюдаются более или менее крупные вкрапления общностей китайцев, корейцев, бирманцев, вьетнамцев, мексиканцев и др. Типичным примером такого вкрапления является возникший постепенно в американских городах мир «чайнатаунов», куда «стопроцентному» американцу хода не было и куда он не стремился» (Поликарпов В.С. Закат Америки. СПб.-Ростов-на-Дону.1999.С.294).

Принято считать, что США стали уникальным «плавильным котлом», в котором миллионы иммигрантов различных стран переплавились в единую «американскую нацию». Однако по мере разрастания мусульманских поселений усиливается стремление их жителей сохранить свой язык, обычаи и религию. Ныне США все больше представляют собой не «плавильный котел», ибо он уже заглох, а пестрое этнорелигиозное одеяло или американскую этническую «миску слата» (См. Там же). Незаметно повысились темпы исламизации негритянского населения, что к расовым различиям добавило конфессиональные. Ислам принял, например, известный негр-боксер Кассиус Клей, который тут же взял себе имя Мухаммеда Али. К исламу приобщаются выходцы из Латинской Америки и Западной Европы. Поэтому доля мусульман в американском обществе составляет ныне около 5% и продолжает неуклонно расти.

Недавно умерший всемирно знаменитый француз Жак Ив Кусто весьма осторожно заявил в 1994 г.: «В ближайшей перспективе наступление Сахары вынудит большинство североафриканцев переселиться в Европу и европейцы перестанут говорить по-французски, по-немецки, по-испански, а начнут изъясняться на арабском языке». Видимо, такая перспектива действительно существует, причем этот материал позволяет сделать значительно более глобальный вывод. Не в ближайшей перспективе, а уже сейчас ислам демонстрирует необратимые тенденции к распространению, и миллионы мусульман активно обживают северные широты планеты. Ислам практически превратился уже в первую или вторую религию во всем Северном полушарии. К тому язык Корана весьма усердно изучается в России, странах Западной Европы и в Северной Америке. В результате для Запада весьма вероятным становится осуществление когда-то несбывшегося сценария его исламизации со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вот как может о откликнуться когда-то неосуществлен­ная альтернатива.

Россия

На пороге XXI столетия перед Россией снова стала проблема выбора одного из возможных альтернативных путей развития нашего отечества. В его истории уже имеется ряд неосуществленных сце­нариев, одни из которых уже начинают осуществляться, дру­гие имеют определенную вероятность осуществиться. Речь идет о двух таких сценариях («Гитлер выиграл войну» и «В России устанавливается конституционная монархия»), чье возможное воплощение зависит от того, кто одержит победу в борьбе за власть из существующих реальных сил — демок­раты или государственники. Если первые возьмут в конечном счете верх, то возможно воплощение в жизнь модернизированного варианта генераль­ного плана «Ост», имеющего на всякий случай «жесткую» и «мягкую» ипостаси. Если придут к власти вторые, то резко возрастет вероят­ность развития страны по «евразийскому» пути, намеченно­го столыпинскими реформами.

В настоящее время публицистика и научная литература, хотя и не вся, на уровень аксиомы возвели тезис о необхо­димости возвращения России на столбовую дорогу мировой цивилизации. Поэтому цель экономической реформы, про­водимой до недавнего времени методом шокотерапии, усматривается в переходе к социально-экономическим отношениям (а следовательно, и к общественному устройству), господствующим в развитых капиталистических странах (любопытно, что наши демок­раты стараются избегать слова «капитализм», тогда как его спокойно употребляют на Западе).

Но как-то упускается из виду тот немаловажный факт, что такому подходу присущи двоякого рода недостатки: «Во-первых, затушевываются принципиальные различия эко­номических систем, например, Великобритании, стран Скандинавии, Японии. Во-вторых, «общепринятая» мо­дель рыночной экономики нередко отождествляется с американской» (Маляров И. Японский прорыв // Свободная мысль. 1991. № 15. С.102). Поэтому неудивительно, что ряд сред­ства массовой информации весьма настойчиво внедряют в массовое сознание американскую модель жизни, пытаясь таким образом превратить Россию во «вторую Америку».

Сейчас идет спор демократов и государственников (вос­производящий по существу полемику западников и славяно­филов прошлого века), что вызвано проблемой выбора Рос­сией своего пути исторического развития. Демократы выступают за то, чтобы страна развивалась по западному пути, так как он принесет нашему народу изо­билие и поможет ему войти в круг цивилизованных народов. И хотя данная цель в общем-то заманчива, все-таки следует выяснить, что он может фактически нам дать. Оказывается, что здесь прорисовываются контуры генерального плана «Ост», который не удалось осуществить Гитлеру из-за пора­жения в Великой Отечественной войне (уже сейчас резко сни­зился уровень рождаемости россиян, больницы не очень-то снабжаются лекарствами, разрушается система образования, отечество членится на части и прочие напасти).

Это все объяснимо, ибо предлагаемый путь исторически и логически требует по крайней мере два-три столетия жес­точайшей эксплуатации народа молодым и хищным капитализмом (в отличие от западного, цивилизованного, впитав­шего в себя элементы социализма современного капитализ­ма, российский капитализм на ранних этапах своего возро­ждения, может быть только диким). Молодой хищник, представляющий собой слой дельцов теневой экономики, бывших партократов и так называемых «жирных котов», разграбивших национальное богатство, по беспощадной безжалостности, если не превзойдет, то срав­няется с лагерным социализмом. К. Маркс адекватно отра­зил природу молодого капитализма, когда утверждал: «Ис­торическое назначение капитализма будет выполнено тог­да, когда... всеобщее трудолюбие благодаря строгой дисцип­лине капитала, через которую прошли следовавшие друг за другом поколения, разовьется как всеобщее достояние ново­го поколения» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т.46.Ч.I.С.280). Известно, что вступившие с опозданием на западный путь страны превратились в сырьевые колонии, где Молох капи­тализма действует еще более жестко — рабочая сила опла­чивается ниже минимальной границы ее стоимости, а это рано или поздно приводит к физическому вымиранию народов. Ярким примером служит Индия, где англичане насиль­но вводили земельную частную собственность и институт батрачества, чтобы разрушить общинный строй с традици­онными формами производства. В одном только городе — корпоративно-ремесленной Дакке — население уменьшилось со 150 тысяч до 20 тысяч человек. Именно на эти ужасы ис­кусственного внедрения капитализма извне обращал внима­ние К. Маркс, когда писал о «... европейском деспотизме, взращенном британской Ост-Индской компанией на почве азиатского деспотизма, что дает в результате сочетание бо­лее чудовищное, чем священные чудовища, которые нас пу­гают в храме Сальсетты» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения.Т.9.С.131). И вместе с тем он научно доказал, что западная схема прогресса осуществля­ется на основе замены всех национально-своеобразных форм человеческих отношений чистоганом и голой экономической рациональностью.

Российские сторонники прогресса по западному акцен­тируют внимание на изобилии, достигнутом Западом, но оставляют в тени тот неопровержимый факт, что оно полу­чено потом и кровью многих поколений, которых индустри­альная машина превратила в атомарную пыль. Достаточно вспомнить, что еще В. Соловьев критически относился к со­временному ему западному обществу, культивировавшему индивида-атома. Многие наши демократы продуцируют при помощи средств массовой информации иллюзию западной модели существования России, на деле же осуществляя пла­ны, разработанные в «мозговых» трестах Америки. Ведь еще 45 с лишним лет назад был разработан план психологичес­кой войны против нашего отечества, в котором отмечалось, что «психологическая война — чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского народа, которое подорвет его мораль, будет сеять смя­тение и создавать дезорганизацию в стране...» (Яковлев Н.Н. ЦРУ против СССР.М.,1985.С.57).

Психологическая война, проводимая США, дала свои результаты — страна (великая и мощная держава — Советс­кий Союз) теперь развалена. Осуществилось предвидение атамана П.Е. Краснова, который написал цикл романов. Один из них называется «От Красного знамени к двуглавому орлу» (Краснов П.Н. Белая свитка. Тирасполь.1991). Достаточно определенно об этом высказался американский мультимиллионер, Дж. Сорос: «Уничтожение старой системы — вопрос более или ме­нее решенный» (Сорос Дж. Советская система: к открытому обществу.М.,1991.С.8). За прошедшее десятилетие Запад во главе с Америкой при помощи своих советников, по чьим рекомендациям демократы-реформаторы проводили шокотерапию в России, и интенсивной информационной войны против нашего отечества, которую вели и ведут некоторые отечественные СМИ добились огромных результатов. Отечественные исследователи В.А. Лисичкин и Л.А. Шелепин следующим образом оценивают успех Запада: «В результате информационной войны СССР был побежден и расчленен. Более чем наполовину уничтожены промышленность, сельское хозяйство, наука, образование и медицина. От некоторых отраслей осталось менее 10% существовавшего потенциала. Идет «гуманное» уничтожение населения. Жертвами «реформаторов» по разным оценкам стало 6-9 млн. человек. Страна фактически платит чудовищные репарации Запада. Идет утечка «умов». Лучшие, блестящие по своим знаниям, науному и технологическому уровню кадры выдавливаются из России на Запад. Из страны вывезен огромный объем капиталов, составляющий сотни миллиардов долларов. За бесценок Западу переданы огромные запасы стратегических материалов, самые передовые технологии и переработки, тогда как затраты США сопоставимы со стоимостью работы печатного станка, штампующего доллары для России.

Все более зловещей для России и СНГ становится внешняя угроза. С западной стороны надвигается НАТО, которое угрожает самому существованию России. НАТО подготавливает к включению в свою орбиту Украину и Прибалтику. Запад демонстративно поддерживает расистские режимы в Латвии и Эстонии, где русские лишены гражданских прав, как бы приучая мир к тому, что русские – недочеловеки, и «права человека» не для них. С юга перед броском в Среднюю Азию находятся талибы, созданные, руководимые и вооруженные США. Север, Сибирь и Дальний Восток постепенно очищаются «реформаторами» от населения. Там заброшены города и поселки, уничтожается инфраструктура. Идет своего рода подготовка этой территории к оккупации США» (Лисичкин В.А., Шелепин Л.А. Третья мировая (информационно-психологическая) война.М.,1999.С.268).

Со стороны определенной части правящей элиты Запада эта политика является продиктованной суровыми реалиями обстановки в мире. Дело в том, что моз­говые тресты Запада «просчитали» надвигающийся энерге­тический кризис, тогда как наше отечество очень богато ре­сурсами (известно, что оно и Китай способны полностью обеспечивать себя ресурсами и энергией в отличие от других стран мира). Так как западной экономической машине гро­зит замедление темпов ее движения (особенно это касается США), то и была выработана программа превращения Со­ветского Союза и соответственно России в сырьевую коло­нию с дешевой рабочей силой. Так, еще в 1990 году наш уче­ный С.Г. Кара-Мурзаев отмечал: «Даже в 60-е годы физики и математики корпорации РЭНД, разрабатывая методоло­гию системного анализа, ввели понятие «истинной стоимос­ти» ресурсов, основанное на учете лишь сиюминутной выго­ды лишь небольшой части человечества — США» (Кара-Мурза С.Г. Наука и кризис цивилизации // Вопросы философии.1990.№9.С.11). Мозговые тресты Америки стараются управлять историей, используя политологию, социологию и компьютеры.

Рассмотрим случай, когда происходит осуществление не­сбывшегося гитлеровского сценария господства над Россией в его «жесткой» ипостаси, разработанной западными специ­алистами. Этот сценарий в глобальном масштабе излагает­ся в статье Ю. Шишиной «Психодизайн — XXI. Технология Апокалипсиса», опубликованной в 1991 году. Она пишет: «События, разворачивающиеся в нашей стране, точь-в-точь напомнили мне программу «Барбаросса», подготовленную для нас полвека тому назад тайной канцелярией рейха. Если читатель не поленится заглянуть в протоколы Нюрнбергско­го процесса или книгу историка В.И. Дашичева, собравшего документы второй мировой войны, то он и сам без труда обнаружит, что А. Гитлер еще тогда запрограммировал все сегодня происходящее: расчленение страны, натравливание народов друг на друга, отделение республик (и, кстати, пер­вой — Грузии); даже отсутствие зубных и прочих врачей и развал начального образования для ослабления умственной и биологической силы нашего народа. Современные полито­логи приняли все его планы один к одному, даже не взяв на себя труд переработать. А ведь полвека назад не было ни технотроники, ни принципиально новых систем управления материальными процессами, текущими в ноосфере, мировы­ми денежными потоками, коллективным и индивидуальным сознанием, устрашающей генной инженерии» (Шишина Ю. Психодизайн – XXI // Наш современник.1991.№8.С.144).

Нам предлагают «новый мировой порядок», в чем же его предназначение для россиян? На Западе стремятся осуществить идею «золотого мил­лиарда» избранных (к ним относятся американцы, не­мцы, французы, англичане и другие представители западной цивилизации), которые наслаждаются жизнью в «технотронных оазисах» (З. Бжезинский) на всех континентах. Остальные миллиарды, в том числе и россияне, находятся в «глобаль­ном гетто». Наша страна становится гигантским концлаге­рем — зоной депривации, где все находящиеся искусственно лишаются нормальных жизненных потребностей. Россиян лишают пищи, лекарств, возможности к самоорганизации, налагается запрет на умственную деятельность. Иными сло­вами, россиян посредством террористических способов дер­жат в особых зонах, они влачат жалкое существование. «Но роптать нам все же не следует, ибо на примере Ирака и дру­гих «малоразвитых стран» понятно: шуток не будет. Если мы сами подобру-поздорову не обособимся в концлагеря, не будем помалкивать, станем заливать шахты, то и к нам приле­тят технотронно управляемые ракеты, чтобы «разъяснить» нам, где истинная справедливость» (Там же.С.146). Весной 1999 года развязанная НАТО война против Югославии еще раз показала, что ждет Россию и любую другую страну в случае неподчинения диктату Запада. Нарисованный сценарий будущего нашего отечества поистине мрачен и бесперспективен.

Здесь излагается то, что происходит в случае воплоще­ния в действительность промоделированной на западных компьютерах программы овладения нашими национальны­ми богатствами. Однако необходимо учитывать ограничен­ность компьютерной программы господства над нашим оте­чеством. Во-первых, компьютерное моделирование основа­но на математическом формализме, что позволяет «схватить» абстрактно-всеобщие моменты действительности, но упуска­ет ее качественные аспекты. Во-вторых, для западного мыш­ления характерны рационализм и позитивизм, на что обра­щали внимание русские мыслители XIX начала XX века, т. е. не учитывается иррациональная сторона и мышления, и действительности. Следует помнить и предостережение ве­ликого А. Пушкина о том, что русский бунт беспощаден и бессмысленен. Не исключено, что воплощение в реаль­ность политиками западной модели развития России не­избежно приведет к очередному грандиозному краху, к грядущему коллапсу, в результате которого может по­гибнуть и Запад (таким образом, может осуществиться про­рочество о конце ми рубеже II и III тысячелетия).

Очевидно, что кое-кто на Западе понимает опасность воплощения в жизнь подобного рода «жесткой» ипостаси «гитлеровского сценария из-за проявления иррациональной стороны реальности». Действительно, после распада Советского Союза, чье противостояние Соединенным Штатам Америки определя­ло весь фон мировых событий (заметим, что фактически это было противостояние не социализма и капитализма, а двух государств!), из тени вышел мусульманский мир. Влиятель­ные круги исламского фундаментализма стремятся к миро­вому господству, что представляет угрозу существованию Запада. Не следует забывать и растущую мощь новой сверх­державы — Китая, который имеет ядерное оружие, спутни­ки, новейшие ЭВМ, ракеты, колоссальный демографический потенциал и динамичную экономику. Перед его возрастаю­щим могуществом начинает уже дрожать высокоразвитая Япония. А пробуждающийся африканский континент, а ди­намичные социальные процессы в Латинской Америке! Ины­ми словами, на место противоборства СССР и США (аме­риканцы еще с сожалением вспомнят о непредсказуемых пос­ледствиях своей деятельности по развалу Советского Союза, ибо это им в будущем дорого обойдется) пришло непримиримое противоречие между полисной и неполисной ци­вилизациями.

Сейчас Атлантический океан, а не Средиземное море является центром полисной (западной) цивилизации. На периферии евроамериканской цивилизации происходит рас­шатывание традиционных структур (Россия «оказалась на периферии полисной цивилизации»), связанное с яв­лением «озлобленной зависти», которая проявляется в антизападничестве и всплеске уравнительного пафоса (от боль­шевистской революции до «пылающего ислама») (См. Драгунский Д.В., Цымбурский В.Л. Генотип европейской цивилизации // Полис.1991.№1.С.13). Ныне евроамериканская цивилизация находится перед лицом тех же проблем, что и Римская империя накануне своего краха. Од­нако условия несколько иные. Во-первых, полисная цивили­зация теперь не находится в глухом «варварском» окружении, подобно греко-римской предшественнице. Во-вторых, масштабность неполисных цивилизаций перестает быть гео­политической доминантой: включение России в систему де­мократического севера (объединенная Европа, Япония и Се­верная Америка) и осуществление плана Дж. Буша по созда­нию общеамериканского рынка приведут к выпадению Ла­тинской Америки из контекста «третьего мира».

Вот именно включение России в систему евроамериканс­кой цивилизации может спасти ее перед лицом опасности, идущей со стороны юга, представляющего собой совокуп­ность неполисных цивилизаций. Поэтому теперь просматривается возможность осу­ществления «мягкой» ипостаси неосуществленного фа­шистской Германией сценария. Вот почему Запад настаи­вает на энергичном создании в России многочисленного слоя собственников, требует решительного введения частной со­бственности, что возможно только за счет всего русского народа. «Полисная цивилизация втягивает в свою орбиту все новые регионы -- подчеркивают Д. Драгунский и В. Цымбурский, — посредством воспитания в них сильного и об­ширного среднего слоя, исповедующего и воспроизводящего традиционные полисные ценности: труд как путь к преуспе­янию и состязательность как путь к самоутверждению. В оп­тимальном варианте этот процесс должен сопровождаться рассасыванием массы низов, тяготеющих к разным версиям люмпен-идеологии» (Там же.С.14). Именно этим объясняется при­глашение России войти в семерку развитых стран Запада, стать восьмым членом могущественного клуба, вершащего дела в мировой экономике и политике, вот почему Россию приглашают принять участие в программе «звездных войн», вот почему не исключена возможность вхождения ее армии в блок НАТО. Этим самым Запад усилит свою мощь, к тому же раскрываются блестящие перспективы использовать в сво­их целях интеллектуальный потенциал России (финансиро­вание программ для работы российских ядерщиков позво­лит американцам извлечь большую выгоду, не прибегая к «утечке мозгов») и ее ресурсы (трудовые, природные). Понятно, что Запад не даст России стать могущественной дер­жавой, как это произошло с Японией; достаточно будет того, что ей создадут режим сателлита Запада.

Весьма велика вероятность того, что Россия не вос­примет западного пути. В свое время Н. Бердяев писал в своей книге «Философия неравенства» о русском народе следующее: «Русский народ не есть народ западноевропейский, он — в большей степени народ восточно-азиатский. Душа русского на­рода — сложная и запутанная душа, в ней столкнулись и смешались два потока мировой истории, восточной и за­падной. И эти две стихии в душе русского народа не были органически претворены в цельный характер, в единую волю и единый разум... И западники, и славянофилы не могли понять тайны русской души. Чтобы понять эту тай­ну, нужно быть в чем-то третьем, нужно вознестись над противоположностью двух начал, восточного и западно­го, и двух сознании — славянофильского и западничес­кого. Нужно знать Восток не только по смутным пере­живаниям восточной стихии и Запад не только по повер­хностному западническому сознанию. Острота познания рождается от выхода в третье из двух противополож­ностей. Россия есть великий и цельный Востоко-Запад по замыслу Божьему, и она есть неудавшийся и смешанный Востоко-Запад по фактическому своему состоянию, по эмпирическому своему состоянию» (Бердяев Н. Философия неравенства.М.,1990. С.32-33). Вот именно, русский человек не воспримет Запад во всей его полноте; в нем удивительным образом сочетаются немецкий гений и та­тарский размах (См.Fouilee A. Szkic psychologiczny narodow europejskich.W.,1903.S.442), что придает самобытность России.

Вполне реальна возможность развития нашего оте­чества по прерванному в начале века третьему пути — ни по пути западного капитализма, ни по пути государствен­ного социализма, а по евразийскому пути. Речь идет об осуществлении сценария мировой цивили­зации, связанного со столыпинскими реформами. Российс­кий философ Ю. Бородай в статье «Третий путь» аргументи­рование показывает, что Ленин со своими приверженцами пресекли поворот столыпинской России на путь агропромыш­ленной модернизации, охарактеризовав его как неправиль­ный, патриархально-реакционный, «бонапартистский» путь (Бородай Ю. Третий путь // Наш современник.1991.№9. С.140-147). Оказывается, что добуржуазные цивилизации, сохранившие свои традиционные отношения между людьми со всем набором старинных моральных ценностей, сумели прекрасно воспринять новейшие сложные технологии. Имен­но Япония первая продемонстрировала третий путь раз­вития, который стал в наши дни всемирно-исторической реальностью (Южная Корея, Тайвань, Сингапур и другие страны азиатско-тихоокеанского региона успешно идут по этому пути).

Исследователи отмечают, что в отличие от США как эта­лона «общества потребления» в Японии с ее набором фунда­ментальных ценностей, противоположных американским, приоритетным является ориентация на творческий труд, что японская экономика по эффективности превосходит западную, что в Японии весьма малый процент безработицы (Маляров И. Указ. соч.С.109-110). Японский опыт противоречит тезису о благотворности резкой социальной дифференциации в нашей стране. Ведь тенденция развития мировой экономики состоит как раз-таки в сокращении неравенства доходов. «Характерно, что, уро­вень социального неравенства среди основных промышлен­ных держав является наименьшим в наиболее динамично раз­вивающемся государстве — в Японии» (Там же. С.109). Японский опыт свидетельствует о значимости наряду с материальны­ми стимулами широкого спектра нематериальных.

Россия как евразийская страна имеет культуру, сочетаю­щую в себе элементы восточных и западных культур, и поэ­тому русская и японская традиционные культуры имеют сход­ные черты — склонность к сотрудничеству, общинности, кол­лективизму и т. д. Нам, чтобы по-своему осуществить тре­тий путь, прежде всего необходимо внутри общинности вы­растить Личность, о чем говорил А. Герцен, восстановить духовность. Евразийская доктрина, выражающая опре­деленный способ мышления и мироощущения, имеет глу­бокие национальные, российские корни и сейчас проис­ходит ее актуализация, связанная с деятельностью госу­дарственников, желающих построить сильную и процве­тающую Россию, как Столыпин в свое время. Наши ученые Н.А. Платэ и М.Л. Титаренко считают, что именно евразийский характер российской цивилизации, позволяющий ей вести конструктивный диалог с тюркско-иранской, китайской, индийской, арабской, японской цивилизациями при сохранении эффективного сотрудничества с европейским и североамериканским культурным ареалом представляет собою «абсолютно необходимый путь развиития страны» (Платэ Н.А., Титаренко М.Л. Некоторые мысли по поводу стратегии и путей развития России в XXI веке // Вестник Российской академии наук. 1999. Т.69.№10.С.905). Крупный российский философ В.С. Степин отмечает, что наиболее адекватным возможным путем реформ и соответствующего сценария развития России является ее движение к постиндустриальной цивилизации. «Третий сценарий, - пишет он, - связан с поиском устойчивого движения к постиндустриальной цивилизации, призванной решить глобальные проблемы, порожденные предшествующим техногенным развитием. Учет этой перспективы предполагает иную стратегию реформ, смену идеалов потребительского общества на систему ценностей, утверждающую престиж духовной и интеллектуальной сферы, развития культуры, науки, технологическую революцию, т.е. внедрение наукоемких, энерго- и ресурсосберегающих технологий, развитие информационных технологий и т.д. Важным условием ее реализации является учет особенностей российского менталитета, селективное использование некоторых базисных ценностей нашей культурной традиции в экономических и социальных преобразованиях» (Россия – XXI век // Экономист.2000.№1.С.4-5). Именно движение России к постиндустриальному обществу с учетом ее цивилизационных особенностей и является третьим путем развития.