Фашистская германия

Здесь была развязана политическая кампания борьбы за арий­скую науку. В результате к руководству наукой пришли преданные нацизму и малокомпетентные люди. Многие крупнейшие ученые подверглись преследованиям.

Среди них оказался, например, и великий физик А.Эйнш­тейн. Его фотография вошла в альбом, изданный фашиста­ми в 1933 г., в котором были представлены противники на­цизма. «Еще не повешен» — такой комментарий сопровож­дал его изображение. Книги А.Эйнштейна публично были сожжены в Берлине на площади перед государственной оперой. Ученым запрещалось развивать идеи А.Эйнштей­на, которые представляли важнейшее направление в теоре­тической физике.

СССР

В нашей стране, как известно, благодаря вмешательству в науку политиков, с одной стороны, стимулировались, например, освоение космоса, исследования, связанные с использованием атомной энергии, а с другой — активно поддерживались антина­учная позиция в генетике Т.Д.Лысенко, выступления против ки­бернетики. Идеологические догмы, внедряемые КПСС и госу­дарством, деформировали науки о культуре, человеке, обществе, фактически ликвидировав возможности их творческого развития.

Следует отметить особую форму организации научного труда по закрытому принципу. С целью максимальной отдачи и наме­рением изолировать группы перспективных ученых-разработчи­ков от внешнего мира строятся ученые городки. Эта тенденция была свойственна Советскому Союзу, сейчас по такому принципу работает ряд японских компаний и компания «Microsoft».

- наука как инструмент политики. Расходы на науку, направления и формы ее развития, ее участие в жизни общества — все это становится предметом обсуждения и непосредственно влияет на электоральные перспективы отдельного политика или политичес­кой партии. Взаимо­связь науки и власти можно проследить по линии привлечения ведущих ученых к процессу обоснования важных государственных и управленческих решении. В ряде европейских государств и в США ученые привлекаются к управлению государством, обсуж­дают проблемы государственного устройства и государственной политики. В нашей стране дело обстоит иначе, власть обеспечи­вает ученым крайне скромное содержание, а ученые получают возможность не нести никакой ответственности за состояние дел в стране.

2. Влияние науки на власть. В свою очередь наука не остается пассивным элементом государственной политики, послушным придатком государ­ственной системы, она сама во все возрастающей мере на­чинает влиять на принятие государственных решений и оп­ределять государственную политику. Большая наука стано­вится фундаментальным фактором развития современной ци­вилизации.

Глубокая ннтегрированность науки в систему современ­ного общественного производства все настойчивее превраща­ет научную продукцию в товар, а ученого — в наемного работника. Вместе с тем подчинение науки государственным и частнокапиталистическим интересам не означает утраты ею своей автономности. Для реализации собственных инте­ресов научное сообщество создает соответствующие органи­зации и формирует новую идеологию, адекватную изменив­шимся социальным условиям.

Характерная особенность большой науки — глубокая структурная перестройка в институциональной организации науки. Помимо своей основной функции производства науч­ных знаний эти институты начинают все активнее занима­ться вопросами политики науки, ее планирования, защитой интересов и прав ученых. Наряду с официально признанны­ми государственными институтами науки {такими, как ака­демии наук, научно-исследовательские институты и лабора­тории) возникают неформальные, т. е. самодеятельные, орга­низации ученых, объединяющихся на дисциплинарной и междисциплинарной основе.

'Гак, в США помимо действующей с давних пор Нацио­нальной академии наук организуются Американское физи­ческое общество, Американская медицинская ассоциация. Американское химическое общество, Американская ассоциа­ция содействия прогрессу науки, которые представляют про­фессиональные интересы своих членов. Аналогичные объе­динения ученых возникают почти во всех развитых странах.

А. Защита собственных интересов. Самодеятельные организации на «непрофессиональной», т. е. не зависящей от конкретной научной дисциплины, основе создаются с целью защиты и выражения общих интересов всех ученых. Эти самодеятельные объединения отстаивают внутренние цели развития науки в целом, социальные пра­ва научных работников, консолидируют научное сообщество независимо от тех или иных профессиональных интересов ученых.

Создание и рост подобных организаций являются, по существу, попыткой разрешения объективного противоречия между «всеобщим характером» науки, ее универсальной гуманистической сущностью и растущим подчинением ее политике правящего класса.

Уже в 1917 г группа ученых Кембриджского универ­ситета (Великобритания) выступила с инициативой созда­ния профсоюза ученых. В дальнейшем сложились неблаго­приятные условия для учреждения профсоюза ученых в Великобритании, и лишь в 1940 г. Ассоциация научных ра­ботников была зарегистрирована в качестве профсоюза. В 1968 г. ассоциация объединилась с профсоюзом научно-технического и административного персонала Великобрита­нии, который уже в 1974 г. насчитывал в своих рядах свы­ше 220 тысяч членов. Как отмечает Р. Риллинг, впервые ученые «стали ощущать себя социальной силой». Созда­ние профсоюза ученых в Англии явилось толчком для по­добных объединений научных работников в других странах. Вскоре в США возникла Ассоциация научных работников, а во Франции — Национальный профсоюз работников выс­ших учебных заведений. «Таким образом, самый неоргани­зованный после людей искусства слой населения, — свиде­тельствует Г. Будзиславский, —. стал, наконец, создавать собственные организации».

Наряду с национальными неправительственными орга­низациями ученых возникают и международные объедине­ния. Среди них крупнейшей является Всемирная федерация научных работников (ВФНР), основанная в Лондоне 20— 21 июня 1946 г. Ее идейными вдохновителями и организа­торами были Ф. Жолио-Кюри и Дж. Бернад. Федерация объединяет крупнейшие национальные организации, в на­стоящее время в нее входят представители тридцати стран. Советский Союз и другие социалистические страны присое­динились к ВФНР в 1951 г. Федерация разработала и утвердила Устав Всемирной федерации научных работников (1946 г.) и Хартию научных работников (1948 г.). В 1969 г. на IX Генеральной ассамблее ВФНР в Париже был принят важнейший правовой документ «Декларация прав научных работников».

В своей деятельности ВФНР активно сотрудничает ЮНЕСКО — Организацией объединенных наций по вопросам образования, науки и культуры, в которую входят пред­ставители 135 стран. На 18-й сессии Генеральной конферен­ции ЮНЕСКО (20 ноября 1974 г.) была принята «Рекомен­дация о статусе научных работников», защищающая на международном уровне основные социальные права ученых. Этот документ, по существу, вобрал в себя разработки пра­вовых и социальных проблем, получивших свое отражение в прежних документах ВФНР и других общественных орга­низаций ученых.

Б. Борьба за мир. Среди международных общественных движений нельзя не отметить и такого авторитетнейшего, каким является возникшее в 1957 г. Пагуошское движение. Идейной пред­посылкой формирования Пагуошского движения послужил документ, созданный усилиями Б. Рассела, А. Эйнштейна, Ф. Жолио-Кюри и ряда других ученых. Документ получил название «Манифеста Рассела — Эйнштейна». «Научить­ся мыслить по-новому, чтобы сохранить жизнь на нашей планете, — отмечает академик М. А. Марков, — это лейт­мотив обращения к человечеству в историческом Манифес­те Рассела — Эйнштейна». За время своего существова­ния Пагуошское движение, которое включает известнейших ученых мира, в своих меморандумах, заявлениях, обраще­ниях к правительствам различных стран неоднократно ста­вило вопрос об обуздании гонки вооружений, запрещении использования науки в военных целях, объединении ученых в борьбе за мир и социальный прогресс.

Рост профессиональных и непрофессиональных объеди­нений ученых, укрепление их международного авторитета, активное вмешательство этих организаций в международ­ную политику, отстаивание имманентных целей развития науки и прав ученых — все это означает, безусловно, новый качественный поворот во взаимоотношении науки как со­циального института с обществом в целом и его отдельны­ми подсистемами. Этот поворот свидетельствует о том, что наука стала международной силой, фактором общечелове­ческого прогресса, основой современной цивилизации. Этому новому социальному статусу науки соответствует и новая идеология, все полнее принимаемая научным сообществом. В отличие от старой идеологии «политического нейтрализ­ма» новую концепцию можно назвать идеологией «полити­ческой активности».

3. Взаимоотношения науки с общественными движениями. Взаимоотношения в треугольнике «государство — научное сообщество — общественные движения» про­шли длительный и болезненный процесс «отстройки».

Поначалу научная политика формировалась без обра­щения к общественному мнению. Предпринимались нескоординированные, малоэффективные попытки противодействовать острой реакции общества на фак­ты, когда развитие науки и технологии приводило к явно нежелательным последствиям (чернобыльская катастрофа, Арал, энергетическая катастрофа в США и другие случаи бедствий, явно связанные с несовер­шенством современной науки и техники или с поли­тической безответственностью использования их до­стижений). Реакция сводилась к замалчиванию фак­тов; пропагандистским кампаниям, которые должны были доказать общественности единичность, случай­ность катастроф; политизации подобного рода инци­дентов.

В целом такая политика привела к результатам прямо противоположным желаемым. Общественные движения, инициированные отдельными событиями или общим ухудшением ситуации, которое так или иначе связывалось с последствиями научно-техничес­кого развития, приобретали откровенно конфронтационный характер. Они быстро политизировались и часто превращались в значительную деструктивную силу.

Все это заставило искать новую стратегию, в поис­ке которой государство и политики обратились к науч­ному сообществу, которое также оказывалось «потер­певшей стороной», принимая не всегда заслуженные упреки общества и страдая от последствий неуклюжих действий государственной бюрократии.

Постепенно сформировалась стратегия взаимодей­ствия с общественными движениями. В ее основе ле­жит «асимметричный ответ» на вызов, который эти движения бросают институтам власти и инновацион­ному сообществу. Эта стратегия исходит из предполо­жения о возможности наихудшего варианта развития событий, когда продуктивный диалог с отдельными общественными движениями оказывается вообще не­возможным из-за преобладания в них иррационально­го элемента.

Готовиться нужно не к полемике с сектантами, а к «отсечению» ослепленных эмоциями или увлеченных харизматическим лидером членов движения от основ­ной массы вполне здравомыслящих и ориентирован­ных на рациональные оценки людей. Поэтому научная политика должна исходить из реалистического пред­ставления о том, что знает о науке обычный здраво­мыслящий человек, какие научные факты ему извест­ны и насколько он знаком с научной методологией. Эти представления подвергаются интенсивному социоло­гическому и социально-психологическому анализу, результаты которого используются для повышения конструктивности диалога и широко применяются при формировании и модификации научной политики.

Следующим шагом стало создание условий для пре­образования общественных движений в политические партии (партия «зеленых», к примеру) и вовлечения их в полноценное участие в политическом процессе, где они представляют определенную социальную группу.

В целом же научная политика постепенно начинает строиться так, чтобы привить обществу осознание того, что риск, связанный с развитием науки и техники, не­отделим от ее достижений. Общественность должна быть информирована о самой природе научного знания, не только о достижениях, но и органических слабостях научного метода, который не является абсолютным, и о природе технических решений, которые даже в самом лучшем случае оптимальны только с точки зрения огра­ниченного, заведомо неполного набора критериев.

Придется свыкнуться с мыслью, что блага, которые несете собой развитие науки и техники, являются отно­сительными. Но и развитие инновационного комплекса не является стихийным, неизбежным процессом. Обще­ство может регулировать этот процесс и, в конечном счете, за ним остается выбор, финансировать ли новые достижения инновационного комплекса и связанный с ними новый уровень благосостояния и новый уровень риска, или отказаться от каких-то направлений поиска.