22.10.12. Рабле (продолжение)
На каждой странице – условность знака, что связано с новым пониманием мира и человека. Без освобождения языка и мир, и чел. подчинён религии. Заучивание готового символизирует недолжное восприятие языка и мира. Задача – разрушить устоявшееся представление о мире. Каждый чел. должен заново наделять мир смыслом. У Рабле постоянная тв. ирония, кот. смещает привычные ракурсы и наруш. привычные нам пропорции. Привычное мы видим в непривычном свете, мудрое – в дурашливом. Невероятное кол-во неологизмов. Самый общий приём у Рабле – игра с означающим и означаемым. Оторвать знак от смысла. Часто достигается тем, что слова в романе объединяются со своими полными антонимами и соед. по созвучию, а не по смыслу. Пр, определение брата Жана. Игра со знаком на уровне языка в целом: Рабле сочиняет целые речи, в которых нет никакого смысла. Пародия на современные бессмысленные тяжбы. Давать слова – дело влюблённых. продавать – адвокатов.
Новаторство мироощущения Рабле не в антирелигиозности, а в раскрепощении виденья, чувствования, мышления, кот. достигается пост. игрой с вещами и с читателем. Р. твёрдо убеждён, что чел, кот. следует своей природе, это чел добрый, чел такой, каким он и должен быть. Только естественная жизнь хороша и правильна. Человек только духовный, также ущербен, как и человек бездуховный. Чел. у Рабле начинает поступать и действовать не в соответствии с предписаниями, а по своему разумению, сообразуясь со своим соб. темпераментом. Девиз новой идиалистической культуры «Делай что хочешь». Это не карнавальная норма, т.к. она так же нормативна, как и религия. Противопоставлена этому Телемская обитель. Вся жизнь телемитов подчинена их собственной доброй воле. Некое утопическое пространство в романе. Второе утопич. пространство – сама Утопия.
Вслед за Эразмом Рабле начинает видеть оборотную сторону медали. Принцип «делай что хочешь» отягощён не только внеш. обстоятельствами. Рабле понимает, что есть и вн. препятствия в самой чел. природе. Даже в первой книге намёк на такое сложное поведение присутствует. «Благодаря свободе у телемитов возникло похвальное стремление делать всем то, что хотелось Кому-нибудь одному». Реформа одежды. Занудность описания говорит о том, что человеку сложно всегда быть индивидуальностью. Создание утопического пространства должно было бы венчать роман, но Р. не заканчивает роман на этом эпизоде.
В 3 книге Пантагрюэль отходит на 2 план, Рабле больше интересен Панург. Пантагрюэль становится воплощением гос. авторитета. Панург – оригинальный образ, в кот. воплощается всё понимание человека. Панург – частный индивид, он не принадлежит ни к какому коллективу. Маргинальный персонаж. Нет родителей, нет семьи, нет никакого соц. положения, прочного статуса. Он и не ищет устойчивого положения. Панург – воплощение новой морали, открытой гуманистами. Панург недаром сравнивается с Улиссом. П. постоянно занимает двойственную позицию. Панург как воплощение нового человека – фигура неоднозначная. К концу романа скепсис по отношению к нему усиливается. Р. ставит вопрос о степени свобода индивида и о возможности пользоваться ею в обществе. «Человек велик и прекрасен, если только он не злодей». Гуманисты как-то забывают о второй части этого утверждения. Для Рабле тема злодейства ещё не так важна (как для того же Шекспира). Внешне интрига смешна. Вроде как Панург решает шутовской вопрос – жениться ему или нет. П. действительно абсолютно свободен с своём выборе: нет родителей, навязываемых соц. обязанностей. Но существует какое-то, по-видимому, неразрешимое противоречие: П. должен сам принять решение. Панург превращается в некое эхо тех советов, которые приводятся. П. та ки не принимает решение. Он не женится не потому, что он решил не жениться, а потому, что он не может ничего решить. Свобода человека оборачивается совсем другой стороной: это тяжёлое бремя. Панург – трус в отношении себя самого. Панург всё время перетолковывает слова так, как выгодно ему – тоже показательный приём. Панург сам не знает, чего хочет. Появляется, как уже было сказано, скепсис по отношению к человеку.
Однако и в отношениях человека и общества далеко не всё так просто. Скепсис содержится уже в письме Гаргантюа Пантарюэлю. Но если рассмотреть контекст, оно воспринимается не так уж прямолинейно. Библиотека – обарзец книг, которые Рабле с радостью бы сжёг, они засоряют умы. Тот метод воспитания, кот. предлагает Гаргантюа, противостоит тому методу, кот. процветает в этом аббатстве. Да, он всесторонне развивает человека, однако уже в след. главе (встреча Пантагрюэля с Панургом) мы сталкиваемся с тем, что эта великая учёность служит Панургу лишь для нищенского существования.
Больше всего на свете Рабле боится закостнения.
Все ценности выведены со знаком вопроса. как всё это будет функционировать? Особенно заметно в эпизоде с телемской обителью. Само описание создаёт впечатление тяжеловесности. Абстрактная идеальность обители лишена жизни. Всё в превосходной степени – это значит никак.
Очень характерно завершение романа – все герои надеются получить непреложную истину для себя, но на самом-то деле это средневековая концепция: соотношение человека и его судьбы. Никаких готовых истин нет ни для героев, ни для читателя. Открытый финал: неизвестно, куда дальше поплывут герои.
Рабле, безусловно, не средневековый писатель, его произведения не исчерпываются тем, что он использует карнавальную культуру. Хотя это и народная культура, у Р. она обращена к элите. Он наиб. полно воспроизвёл гум. идеи. Но он и заставил подвергнуть их сомнению, и в этом самая большая его заслуга.
Встаёт вопрос о жанре этого романа. Это как бы не роман. Т.к. роман сосредоточен на судьбе одного – главного – героя. очень многое здесь напоминает эпос. Включает в себя всякие разные жанры. Последняя часть оч похожа на жанр видения. Жанровое разнообразие вполне вписывается в представление Рабле к языку, к человеку и к миру. Некий синтетический жанр, кот. только условно можно назвать романа, но который перерастает рамки романа. Рабле такой же великан, как и его герои.
Плеяда:
Жак Пелетье дю Манс
Жан де Лаперюз
Жан Антуан де Баиер
Понтье де Тиар
Этьен Жоуель
Гильом Дезатель
Рели Белло
Жан Дора
Жак Тоюро
Жак Гревен
Амадис Жамен
Оливье де Маньи
Ронсар
дю Беле
Плеяда 1547-1574. С Генриха 2 по Карла 9. У Ронсара – гимны и королевская роща.
29.10.2012
Северное Возрождение
Началось и закончилось в начале 16 века. Германия, как и Италия, в это время переживала сложное время. Власть императора была практически номинальной.
Тем не менее в Германии тоже развивается гуманизм. Большую роль сыграли т.н. «ученые общества». В Германии тоже присутствовала неолатинская лит-ра. Конрад Цельтис (происходил из крестьян, но был оч образован; писал стихи на лат. языке. Назвал их подобной Овидий amores, опубликовал перевод Тацита со своими комментариями). Другой видный деятель - Рейхлин, способствовал расп. антич. культруы. Вместе с Эразмом опубликовал греч. перевод Библии и отредактировал перевод вульгаты. Ульрих фон Гуттен, отлично владел мечом, ему отец предписал монастырскую жизнь, откуда он потом бежал и стал странствовать по Европе; в осн посвящал себя публицистике; горячо сочувствовал Реформации; осн. сочинения – диалоги, кот. он написал сначала на латыни, а потом перевёл на нем., они обличают распутство нравов; именно Гуттен числится среди одного и авторов писем тёмных людей.
Рабле почитал Эразма своим учителем.
Эразм Роттердамский. 1469-1536 гг. Родился понятно где. Эразм – псевдоним. Наст. имя –Гертсен. Был сыном достаточно зажит. чела. Эразм – реальное воплощение того бесфамильного героя, кот. так часто встречается нам в лит-ре В. Стал человеком вне родины, вне сословия, человеком самим по себе. родители умерли, когда ему был о13 лет. Он вынужден заботиться о себе сам. Он выбирает ед. возможную в этом случае карьеру – карьеру монаху. Там он приобретает огромные знания (в частности, стал великолепным знатоком греч. я), и одновременно приобрёл огромную ненависть к монашескому сословию. Вскоре становится известен благодаря своему таланту и он получает возможность покинуть монастырь и начинает бродячую жизнь во многих странах Европы. Он, зарекомендовавший себя во многих кругах, получает поддержу и приглашение от монархов, пап, епископов и различных меценатов, получая таким образом прочное мат. положение. как только покидает монастырь, он исполняет давнюю мечту – посещает Париж, ходит на лекции в Сорбонну, разочаровывается в ней и почти сразу уезжает в Англию. Там он знакомится с Т. Мором, их связ. оч крепкая дружба. И только потом Э. направляется в Италию. Он совершает оч подробное путешествие по Италии: объезжает всю страну. Потом снова едет в Англию. Там он и пишет «Похвалу глупости». Э сам пишет, что он не хочет принадлежать ни к какой национальности, он хочет быть гражданином мира. «Оч может быть, что я голландец, но не надо забывать, что я родился в той части Г, кот. гораздо ближе к Франции». Прежде всего он был гражданином республики гумм. наук, республики точного знания и образованности. Это проявл. не только в его кочевой жизни, но и в его изд. деятельности. Он выпускал десятки тысяч книг. Благодаря издательской деятельности познакомился с орг. кол-вом представителей всяческих гум. кружков по всей Европе. Он оч тесно общался с Альбом Мануцием (крупнейший венецианский издатель). Не только гуманисты хотели общаться Э: Франциск 1 почитал за счастье переписываться с ним. Эразм выбирает латынь в качестве универсального языка общения.
И Рейхлин, и Эразм публикуют огр. кол-во др. памятников. Э. воплотил мечту Петрарки: сделал латынь живым языком. Неудивительно, что «Похвала глупости» написана на латыни.
Одна из самых ранних публикаций 1500 г. Пословицы «Адагия» (сборник изречений и притч др авторов, отцов церкви, а также библейский). Стремление синтезировать антич. знания с хр. учением. В своим комментах и толкования Э. пытается осущ. этот синтез. Хотя и сам набор этих изречений довольно красноречив. По мнению Э, спасти мир от ужас. бед могут лишь изящ. словесность и связ. с её рассветом науки, кот. опир. и одновременно ведут к благочестию. Знание облад. высшей и этич. ф-ей. Этой же проблеме посвящено «Наставление хр. воину» (1504 г). Предвосхищая Лютера, Э. излагает свои мысли о том, каким должен быть настоящий христианин. 1516г. – «Воспитание хр. князя». Это прямая полемика с Макиавелли. 1517 г. впервые издаёт гр. текст НЗ со своими комментами. Публикуется в кач. приложения новый лат. перевод, корректирующий Вульгату. 1518 г. публикуются «Разговоры запросто». 1524 г. – Диатриба о свободе воли. Сочинение, в кот. Э. публично заявляет о своём несогласии с протестантами вообще и Лютером в частности.
Похвала Глупости. 1511 г. Написана на латыни, но популярность среди самой разной читающей публики огромна. За неск. лет - 20 000 экземпляров разошлось среди читателей. ПГ зачитывались и гуманисты, и монархи, и сам папа Лев 10. Э. скрещивает по крайней мере 4 традиции: 1) высокая, восходит к античности (ещё до Э. гуманисты возродили жанр т.н. «похвального слова», но уже антич. похвала была окруж. пародийным ореолом); 2) аллегорическая традиция (тоже может быть окружена пародийностью; глупость – типичная персонификация абстрактного понятия; Э. ни раз обращался к этой традиции – см. «Жалобы мира», где выступает аллегорическая фигура Мир); 3) проповедь (узко риторическая традиция Средневековья; прежде всего проповедь повлияла здесь, как жанр, предполагающий смесь разных регистров); 4) собственно низовая традиция, восходящая к народно-смеховой культуре (здесь у Э. были предшественники в пис. традиции: 1492 г. – «Корабль дураков» Бранта, корни уходят глубоко к средневековую карнавальную традицию; КД - аллюзия на потоп; 1500 г. – народная книга о Тиле Эленшпигеле).
Не только враги, но и друзья советовали Э. написать что-то вроде похвалы разуму. В ПГ сразу бросается в глаза, что Э. сделал ГГ Глупость. Рассуждение ведётся с т.з. категорий, кот. противостоят и разуму, и . Глупость выступает против основного положения гуманистов. Гуманисты поэтому вставали в тупик. Но оказывается, что соотнош. между глупостью и мудростью сложнее, чем может показаться. Э. неслучайно оговаривается в предисловии, что для понимая его произведения нужна особая игра ума. Чтобы понять смысл похвалы глупости, надо понять, что такое глупость. Глупости соотв. множество синонимов, хар. её совершенно по-разному: невежество, отсутствие знания; неопытность, наивность; отсутствие ума; бесхитростность; некое стадное чувство - в то же время некий общий здравый смысл; безумие; счастливая способность не видеть недостатков других. Глупость абсолютно неоднозначно. На её дурное качество тут же найдётся благое. Кроме того, глупость часто определяет себя через мудрость, составляя с ней нераз. единство. Это нераздел. двуликий Янус. И зачастую неизвестно, какое же из его лиц глупое, а какое – мудрое. Часто гл. преследует тут же цель, что и мудрость. «Я хочу докопаться до истины и сделать людей счастливыми».
С одной стороны, в рассуждениях Э видят социальную критику пороков. Но это явно не явл. главным для Э. Госпожа Глупость так гибка в своих рассуждениях, что легко принимает самые разные стороны. ГГ говорит то от имени здравого человека, то гуманиста, то дурака. Глупость может то восхвалять ложь, то истину; то недостатки, то спорит с самими гуманистич. достоинствами человека. Обратить внимание на гл. 29 (мастерство жить). «Вся жизнь человечества есть ни что иное как комедия. В театре всё оттенено более резко, но, в сущности, в нём играют так же, как и в жизни».
В отличие от ранних гуманистов, Э. видит оборотную сторону медали: он видит, что наши знания - тоже Янус о двух лицах. Э. проигрывает в голове осн. концепцию естества человека. Чувство, естество – царство глупости. Но для Э. очевидно, что природа человека двойственна. Она может быть злой и глупой. Глупость выступает кА первооснова, она подчиняет все остальные ест. реакции чела (страх, любовь, дружбу). Э. показывает, что любое врождённое чувство может быть стимулом развития как высокого, так и низкого (напр, самолюбие).
Несоответствие между планом выражения и планом содержания ведёт за собой и переоценку способов познания мира, и способов овладения этим миром. Оказывается, что судить о вещах нередко невозможно. Э. понимает, что есть некий релятивизм в том, что провозгласили гуманисты. Поскольку мир неоднозначен, то не всегда хорошо знать правду. Иногда нужна спасительная пелена. «Не заблуждаться - вот величайшее из несчастий». Глуп тот, кто полагает, будто в самих вещах заключается счастье. Благие перемены в челе и благие изменения в обществе, в кот. раньше верили гуманисты, вовсе не так легко достижимы и поэтому так всесильна глупость. В мире всегда есть несоотв-ие причины и следствия. Э. заостряет разрыв между утопией и действительностью.
Возрождение принципиально переосмысл. соотношение утопии и реальности. Все описания идеального устройства предназнач. для того, чтобы здесь скорее всё это воплотить.
Традиционная критика пороков - своего рода полупризнание несбыточности посылов гуманистов.
Лишь безумцы в своих мечтах и видениях могут вкусить блаженство и приобщиться к вечному и духовному. Что такое вера? Очередная иллюзия, очередной обман? На этой зыбкой ноте и заканчивается ПГ. Пока что у Э. ещё сохраняется гармония между двумя сторонами медали: между высоким и телесным. Э. только проигрывает разные варианты, он предполагает возможные логич. развития гум. мысли. Традиционная комичная форма спасает Э. от полного пессимизма.