§ 3. Тактика допроса в различных судебных ситуациях

Основная цель допроса — получение правдивой и максимально полной информации об обстоятельствах преступления. По отноше­нию к этой главной цели криминалистика выделяет три типичные ситуации: 1 — бесконфликтную, 2 — конфликтную с нестрогим со­перничеством, 3 — конфликтную со строгим соперничеством.

; Бесконфликтная ситуация характеризуется тем, что в ней сов­падают цели допрашивающего и допрашиваемого. Допрашивающий желает получить правдивые показания, а допрашиваемый намерен ^Их дать. В такой ситуации нет сопротивления, противодействия.

Иное дело — две другие ситуации. Обе они связаны с противо­действием допрашиваемого в установлении истины. Различие же

138 Часть]

между ними состоит в степени этого противодействия, уровне со­перничества с допрашивающим за проведение «своей линии». На­лицо, таким образом, конфликт интересов сторон — участников до­проса.

Нестрогое соперничество, как правило, имеет место при час­тичном признании обвиняемым своей вины. Такая позиция избира­ется в случаях, когда целиком отрицать свою причастность к пре­ступлению обвиняемый (по разным причинам) не может и поэтому сосредоточивает свое сопротивление на отдельных, объективно трудно устанавливаемых сторонах криминала. Чаще всего он иска­жает в своих показаниях мотив преступления, а также придумывает обстоятельства, смягчающие его ответственность. В ряде случаев такое поведение характерно для потерпевших и свидетелей, если они заинтересованы в исходе дела в пользу обвиняемого.

Строгое соперничество характеризуется полным отрицанием вины в преступлении (иногда вопреки фактам и здравому смыслу) и выражается в упорном сопротивлении, путем дачи ложных показа­ний либо отказа от дачи каких бы то ни было показаний, установле­нию истины по делу.

Отказ от дачи показаний с самого начала предварительного следствия встречается крайне редко. Чаще обвиняемый прибегает к такому поведению после убедительного опровержения предвари­тельным следствием или прокурором в суде ложных показаний.

Одним из вероятных истолкований такого поведения подсуди­мого (обвиняемого) может быть такое: другой защитной версии, кроме ранее выдвигавшейся и опровергнутой, у него нет, придумать убедительную новую, детально согласующуюся с обстоятельствами преступления, он не может, но и признать вину не хочет. Если дача ложных показаний — это борьба, то отказ от дачи показаний -принципиально иное: это переход на пассивную позицию с установ­кой: «как выйдет, так пусть и будет». Такую своеобразную «улику поведения» следует умело и вовремя использовать в тактических целях.

Однако все чаще прокурору приходится сталкиваться в суде с дачей заведомо ложных показаний в пользу подсудимого свидете­лями. Нетрудно себе представить, сколь сложным для прокурора окажется установление истины.

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 139 Тактика допроса в бесконфликтной ситуации

Поскольку бесконфликтная ситуация характеризуется тем, что допрашиваемый не препятствует установлению истины и дает прав­дивые показания, основной тактической задачей является получение от него максимума информации об исследуемых в суде событиях.

По разным причинам, в том числе и в результате естественного с течением времени забывания деталей, свободный рассказ допра­шиваемых в суде часто бывает менее информативным, чем их пока­зания на предварительном следствии. В таких случаях прокурору необходимо помочь допрашиваемым вспомнить подробности, при­менив для этого один или несколько тактических приемов, способ­ствующих оживлению в сознании допрашиваемого ассоциативных связей³⁰.

Прием смежность заключается в том, что допрашиваемому предлагается вспомнить об интересующем следствие предмете или событии через находившиеся с ними в пространственной или вре­менной связи другие предметы и явления. Например, свидетель не может сказать, в какой конкретно день видел криминальное собы­тие. Но если он укажет другие события этого дня (получал зарплату, смотрел по телевизору футбольный матч и т. п.), то эту дату легко установить.

Прием сходность используется в случаях, когда допрашивае­мый затрудняется выразить в словесной форме тот или иной важный признак субъекта, предмета или действия. Тогда ему предлагается назвать общеизвестный аналог с тем же признаком.

Близок названному другой тактический прием — наглядность. Он применяется в случаях, когда допрашиваемый затрудняется вы­разить словами те или иные свойства, признаки предмета, явления, но может определить визуально. Для получения требующихся пока­заний используются классификаторы цветов, идентичные предметы и др. Правильность названного допрашиваемым небольшого рас­стояния можно проверить, предложив ему показать в зале судебного заседания два объекта, находящиеся примерно на таком же расстоя­нии.

Доспулов Г. Г. Психология допроса на предварительном следствии. М., 1970. С. 72-74,

140 Часть!

При необходимости уточнить большие расстояния допрашивае­мого следует пригласить к окну зала и предложить показать любой предмет на улице (дом, дерево, киоск и т. д.), находящийся прибли­зительно на таком же расстоянии, как и наблюдавшийся ранее пред­мет.

Прием контрастность может помочь в установлении таких обстоятельств, о которых допрашиваемый говорил «не помню», «за­был». Этот прием основан на использовании временных связей в памяти допрашиваемого, включающих представления о контраст­ных, противоположных признаках объектов (зима—лето, холодно— жарко, мало—много, сильный—красивый, темный—светлый и т. п.).

Тактика допроса в конфликтной ситуации

При рассмотрении тактической борьбы в конфликтной ситуации нет необходимости деления на нестрогое и строгое соперничество. Сущность этих видов ситуаций одна -- противостояние, обуслов­ленное оборонительной доминантой допрашиваемого. Конечно, от­рицание подсудимым части обвинения, отдельных эпизодов престу­пления менее опасно для судьбы дела, чем отрицание всего криминала в целом. Тактические же приемы, направленные на пре­одоление лжи, по своей психологической природе одинаковы.

Конфликтная ситуация на судебном допросе либо является про­должением конфликта на предварительном следствии, либо, ранее будучи бесконфликтной, неожиданно становится конфликтной в су­де.

В первом случае прокурор уже знаком с существом конфликта (по материалам изученного дела) и наметил тактические средства его нейтрализации, что облегчает задачи прокурора по опроверже­нию в суде таких же, как и ранее, ложных показаний субъекта. Од­нако следует учитывать и то, что допрашиваемый, устоявший на своей ложной позиции на предварительном следствии, прошел «курс» тактической борьбы со следователем (а может быть, и не­сколькими), ему известна и обвинительная аргументация следовате- ] ля. Поэтому он и на суде, вероятнее всего, будет упорно отрицать обвинение. Не исключается и выдвижение новых дополнительных доводов в защиту своих прежних версий и показаний.

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 141

Во втором случае конфликт обусловлен неожиданным отказом допрашиваемого в суде от своих прежних, чаще всего правдивых, показаний и дачей новых — ложных. Резкая смена прежних показа­ний, особенно «ключевой» фигурой, наносит удар по системе уже подготовленных прокурором к использованию обвинительных дока­зательств, выбивая из нее существенные звенья, а новая информация ставит перед прокурором задачи, решать которые он должен без подготовки, экспромтом.

С учетом отмеченных особенностей конфликтной ситуации и строится, как в общем, так и в частностях, тактика судебного допроса.

Как уже отмечалось, на первых двух стадиях судебного допро­са — предварительной и свободного рассказа — тактической борь­бы практически не бывает. Но свободный рассказ при даче ложных показаний однозначно содержит тактическую идею допрашиваемого самому избежать уголовной ответственности или помочь в этом другому лицу. Тактическое «сражение» разворачивается на третьей стадии допроса — вопросно-ответной.

Общая тактическая схема проведения в суде вопросно-ответной стадии конфликтного допроса должна выглядеть как система из трех групп (блоков) вопросов, задаваемых последовательно.

Первая группа вопросов - - уточняющие или детализирующие те или иные положения свободного рассказа, содержащего ложную информацию. С их помощью рассказ допрашиваемого приобретает законченность, относительную всесторонность освещения предмета показаний. Тактическое значение данного блока вопросов определя­ется тем, что ответы на них информационно обогащают свободный рассказ допрашиваемого и одновременно дают прокурору дополни­тельный материал для будущей тактической борьбы. Наряду с этим ответы на вопросы первой группы «привязывают» субъекта к ска­занному. Постановка вопросов данной группы имеет целью глубже изучить допрашиваемого, получить от него максимум информации, отыскать в ней противоречия, чтобы наметить план «наступления».

Во вторую группу входят вопросы, констатирующие противо­речия одних положений рассказа допрашиваемого другим или одних, его показаний другим и требующие от него объяснения и разреше­ния таких несоответствий. Эти противоречия можно условно на­звать внутренними, поскольку они не выходят за рамки одного ис-

142 Часть!

точника информации (противоречия самому себе). Ставя вопросы данной группы, государственный обвинитель начинает «атаковать» показания допрашиваемого, нанося информационные удары по тем их фрагментам, в которых выявлены противоречия. Умелым исполь­зованием вопросов данной группы подчас можно поколебать, а за­тем и разрушить психологическую установку допрашиваемого на дачу ложных показаний и вынудить его говорить правду.

Если допрашиваемый настаивает на своих ложных показаниях, государственный обвинитель задает вопросы третьей группы — констатирующие противоречия между показаниями допрашивае­мого и информацией, полученной из других источников (внешние противоречия), и требующие от допрашиваемого объяснения и раз­решения таких несоответствий. Если внутренние (самому себе) противоречия субъект еще как-то может объяснить (но при этом должен сделать окончательный выбор, остановившись на одном ут­верждении и отказавшись от другого), то ответить на вопросы дан­ной группы для него крайне сложно.

Материальной базой для вопросов третьей группы — а это изо­бличающие вопросы — служит реальное несоответствие определен­ных утверждений допрашиваемого системе объективных данных, установленных предварительным и судебным следствием. Поэтому любой вопрос третьей группы предполагает ссылку на те или иные доказательства, опровергающие показания допрашиваемого. Эти доказательства могут быть как личными, так и вещественными.

Вопросы второго и третьего блоков — это средства логического воздействия на допрашиваемого, дающего ложные показания, с це­лью получения правдивых показаний.

В чем же состоит тактическое значение предложенной трех-звенной структуры вопросно-ответной фазы конфликтного допроса? I

Выполнение указанных рекомендаций поможет государствен­ному обвинителю наилучшим образом организовать допрос, что га-1 рантирует его всесторонность и полноту.

В свете этой трехзвенной структуры на этапе подготовки к су­дебным допросам всю совокупность вопросов, формулируемых про­курором для допроса конкретного субъекта в суде, требуется раз­бить на три группы, критически осмыслить сумму вопросов в I каждой отдельной группе и решить — обеспечат ли эти вопросы не-обходимый промежуточный результат, а все три их группы — дос-

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 143

тижение целей всего допроса. Если нет, то соответствующую их группу следует дополнить новыми вопросами. При таком подходе i ни один существенный вопрос на этапе подготовки упущен не бу­дет.

Однако указанная трехзвенная система при всей ее тактической значимости всего лишь общая тактическая схема ведения допроса. Она, конечно же, предполагает использование отдельных тактиче­ских приемов, выбор которых прокурором определяется особенно­стями личности допрашиваемого и его «сопротивления», характером (количеством и качеством) доказательственной базы по делу и дру­гими факторами и обстоятельствами, составляющими индивидуаль­ность рассматриваемого дела.

Изменение в суде данных на предварительном следствии прав­дивых показаний на ложные лишь в некоторых случаях может объ­ясняться объективными слабостями доказательственной базы по де­лу или грубыми процессуальными нарушениями, компромети­рующими важнейшие доказательства, поскольку «слабые» дела в суд обычно не направляются, а допускаемые процессуальные нару­шения исправляются при осуществлении прокурорского надзора за расследованием.

Однако за последние три-четыре года наблюдается резкий пере­ход от отдельных случаев изменения показаний к почти повальному отказу подсудимых от правдивых показаний, что часто совпадает с неявками в суд потерпевших и важнейших свидетелей (очевидцев) или с неожиданным изменением ими обвинительных показаний на оправдательные.

Вырисовывается новая, крайне острая проблема государствен­ной важности: параллельно с ведущимся расследованием преступ­лений идет скрытый (от следственно-судебных органов), хорошо организованный, с квалифицированной юридической поддержкой процесс развала результатов расследования уже не отдельными за­интересованными лицами, а целыми группами таких лиц. Поэтому государственные обвинители не должны расслабляться, получая в производство так называемые «простые», «беспроблемные» дела.

Итак, в суде неожиданно прозвучала новая — ложная, по мне­нию прокурора, информация. Каковы тактические задачи прокурора ^в подобной ситуации?

144 Часть I

Прежде всего — это всесторонняя оценка такой информации: выявление в ней «белых пятен», провалов в сюжетной картине, про­тиворечий между отдельными положениями рассказа, а также меж­ду отдельными тезисами говорившего и объективными обстоятель­ствами исследуемого судом преступления.

Прокурор должен использовать сразу два тактических приема, которые очень тесно переплетаются, сливаясь в единую тактиче­скую идею. Один из них — допущение легенды, другой — детали­зация показаний.

Допущение легенды состоит в том, что прокурор делает вид, будто верит ложным показаниям (легенде) допрашиваемого, т. е. принимает их. Обычно это достигается ободряющими допрашивае­мого репликами, междометиями, просьбами продолжить рассказ. По завершении рассказа прокурор применяет второй прием — детали­зацию показаний. Он задает вопросы, направленные на уточнение фрагментов рассказа, причем, главным образом — на детализацию его опорных положений, подкрепляющих ложную версию допраши­ваемого.

Таким образом прокурор тактически ставит лжеца в критиче­ское положение. Лжец не может заявить, что он на детали не обра­тил внимания, не заметил или уже забыл о них и т. п., так как пони­мает, что такими ответами сразу же подорвет доверие к своим новым показаниям. Если же он все-таки пойдет по этом}' пути, то после трех-четырех подобных отрицательных ответов можно, обоб­щив их, открыто поставить под сомнение его показания.

Если же допрашиваемый будет придумывать «на ходу» детали, то в силу своей нереальности эта информация неизбежно должна противоречить фактическим обстоятельствам преступления, а в силу' поверхностного соотнесения с собственной ложной версией - - и самой этой версии.

Помимо двух названных приемов в ситуации неожиданного из­менения в суде показаний можно с успехом применить и такой при­ем, который в криминалистической литературе именуется «ограни­чение диапазона возможных ложных показаний». Ему можно дать и| другое, более простое и образное название — сжигание мостов.

Суть приема в следующем. Если подсудимый лжет, а прокурор видит, что данные ложные показания можно убедительно опроверг­нуть, то в этой ситуации тактической задачей для прокурора стано-Я

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 145

_Бится необходимость «связать» допрашиваемого именно этими по­казаниями и не дать ему возможности перейти к другим ложным показаниям, когда эти окажутся опровергнутыми.

Получив исчерпывающую информацию по ложной версии доп­рашиваемого с помощью приемов «допущение легенды» и «детали­зация показаний», прокурор должен поставить перед ним ряд таких вопросов, которые одновременно и «привязывают» его к этим лож­ным показаниям, и тактически вынуждают отвергнуть иные вариан­ты ложного описания события или отдельных его элементов, т. е. «сжечь мосты».

Первый и главный из этих вопросов таков: «Является ли прав-дой_что, о чем вы только что рассказали участникам процесса?» От­вет солгавшего, разумеется, будет утвердительным.

Остальные вопросы касаются центрального ложного тезиса и тех утверждений допрашиваемого, от которых, как только они будут опровергнуты прокурором, он может отказаться и дать иные, более удачные ложные объяснения, опровергнуть которые будет гораздо труднее, а то и невозможно.

Б. полностью признал на предварительном следствии свою вину в убийстве С. из мести за оскорбление, но в суде неожиданно заявил, что действовал в ситуации необходимой обороны. Свидетелей про­исшествия не было. Из показаний Б. следовало, что около 23 часов он проходил через пустырь на окраине города и встретил незнако­мого ему С., находящегося в нетрезвом состоянии. Тот загородил Б. дорогу, нецензурно обозвал его и ударил кулаком по лицу. Б. нанес ему ответный удар. Тогда С. схватил лежавший в грязи кирпич и со словами «сейчас башку размозжу» замахнулся им, намереваясь уда­рить Б. по голове. В этот момент Б. и нанес С. смертельный удар ножом в грудь, после чего, испугавшись случившегося, убежал до­мой.

Государственный обвинитель, хорошо зная детали преступления и его обстановку, быстро сопоставил объективные данные о престу­плении с показаниями подсудимого: кирпича на месте происшествия обнаружено не было, руки потерпевшего были чистыми, он по ха­рактеру не был агрессивным и т. д. Но при этом прокурор решил не спешить с опровержением, а сначала «привязать» подсудимого к

146 Часть /

этим показаниям и тактически вынудить отказаться от других воз-можных вариантов необходимой обороны.

С этой целью он получил от допрашиваемого подтверждение, что тот якобы искренен в своих показаниях, а затем задал следую-щие вопросы (в скобках даются ответы подсудимого).

Чем С. замахнулся на Вас? (Кирпичом.) Где он его взял? (Кир. пич лежал на тропинке, в грязевой луже.) Что С. сделал с ним дальше? (Замахнулся на меня, подняв высоко над своей головой.) Может быть, это был не кирпич, а другой предмет, например ка­мень? (Нет, это был кирпич, я это хорошо видел.) Но ведь было темно — 23 часа. Вы не ошибаетесь? (Нет, глаза уже привыкли к темноте, и на фоне неба в руке С. над головой были хорошо видны очертания кирпича.) Но ведь Вы и сами были в нетрезвом состоя­нии. Не могло ли Вам только показаться, что это был кирпич? (Нет, несмотря на то, что я немного выпил, я хорошо ориентиро­вался в обстановке и видел именно кирпич.) Правильно ли я Вас по­нял, что никакого иного орудия в руках С. кроме кирпича не было? (Да, это именно так.)

Если бы прокурор не задал приведенные выше вопросы, а сразу начал уличать подсудимого во лжи, то тот заменил бы кирпич на тяжелый камень или что-то подобное и объяснил бы, что было тем­но, что был в состоянии опьянения. Тогда версию Б. о необходимой обороне опровергнуть было бы чрезвычайно трудно.

Однако тактическое мастерство позволило прокурору успешно преодолеть критическую ситуацию при поддержании государствен­ного обвинения.

Иногда может привести к успеху использование приема, име­нуемого пресечение лжи, в сущности противоположного по содер­жанию трем описанным выше. Его следует применять в ситуациях, когда ложные показания в суде допрашиваемый дает неуверенно, с очевидными колебаниями, паузами.

Оценив ситуацию как благоприятную для использования данно­го приема, прокурор стремится пресечь ложные показания допраши­ваемого в самом начале, не давая ему зайти во лжи слишком далеко.1

Суть приема состоит в неожиданном опровержении уже первых ложных утверждений допрашиваемого конкретными доказательст­вами (логическое воздействие). При этом полезно дополнительно

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 147

прибегнуть к эмоциональному воздействию — констатации положи­тельных качеств допрашиваемого, перечню его заслуг, указанию на авторитет в трудовом коллективе, в кругу семьи и знакомых.

Так, водитель автомашины, совершивший наезд на мальчика в районе автобусной остановки, в суде заявил, что мальчик неожидан­но выскочил из-за автобуса. Прокурор сразу же указал на несостоя­тельность его заявления, сославшись на показания свидетелей, ут­верждавших, что мальчик вышел в заднюю дверь автобуса и побежал через проезжую часть не спереди, а сзади автобуса. При этом прокурор отметил положительные отзывы о работе данного водителя и тот факт, что в начале расследования он давал правдивые показания. Вскоре подсудимый отказался от попыток исказить си­туацию происшествия и вновь стал говорить правду.

В целях эмоционального воздействия на допрашиваемого хоро­шо зарекомендовал себя тактический прием, называемый актуали­зацией борьбы мотивов. Цель этого приема — столкнуть позитив­ные и негативные ориентации субъекта, оказав при этом поддержку первым и обесценивая вторые. Лицо ставится перед выбором между нравственным и порочным поступком в той стадии, когда отложить выбор и уклониться от него уже нельзя. Умело обыгрывая эту ост­рую психологическую ситуацию, прокурор может добиться от лгав­шего подсудимого правдивых показаний, а применительно к потер­певшему или свидетелю — еще и предотвратить привлечение их к уголовной ответственности за лжесвидетельство.

Одним из эффективных и поэтому широко используемых на практике тактических приемов опровержения ложных показаний является предъявление доказательств.

Последовательно предъявляя допрашиваемому доказательства, разъясняя ему значение каждого из них, а затем и всего их комплек­са, как информации, опровергающей то или иное утверждение доп­рашиваемого либо изобличающей его в совершении преступления (применительно к подсудимому), можно убедить его в бесплодности попыток оправдать кого-либо или себя. Технически предъявление Доказательства осуществляется оглашением соответствующих Фрагментов показаний допрошенных лиц, демонстрацией различных Документов (схем, в том числе и места происшествия, фотоснимков, ^видеоматериалов, справок, протоколов и др.), предъявлением веще-

148 Часть I

ственных доказательств, в первую очередь орудий преступления, предметов, принадлежащих подсудимому и оставленных им на мес­те происшествия, или потерпевшему и найденных при обыске по месту работы или жительства подсудимого.

Очень многообещающим в тактическом плане может оказаться редко используемый в судебном следствии повторный допрос лица, давшего ложные показания. Это в равной мере относится к допросу и подсудимого, и свидетеля.

Особенность повторного допроса в суде субъекта, давшего лож­ные показания, заключается в том, что он, оставшись после первого его допроса в зале суда, слышал показания других лиц. В зависимо­сти от того, какими — изобличающими его во лжи или нет — были прозвучавшие вслед за ним показания других лиц, и требуется ре-1 шить, надо ли повторно допросить солгавшего.

Сочтя повторный допрос подсудимого или свидетеля необходи­мым, прокурор должен обратиться к суду с ходатайством об этом и j получить согласие суда.

Начинается такой допрос с предложения ранее допрошенному в суде лицу вновь изложить известные ему обстоятельства по делу с 1 учетом установленной судом информации и дать правдивые показа­ния. Если они останутся прежними, прокурор, убежденный в их] ложности, должен перевести допрос в вопросно-ответную фазу и попытаться приведением конкретных доказательств поколебать по­зицию допрашиваемого.

Важно использовать все возможности проверки новых версий и информации в рамках судебного разбирательства, без направления дела на доследование.

Наиболее сложной является проверка неожиданно заявляемого в суде подсудимым алиби. Для этого следует использовать все разно-1 образие тактических приемов.

Так, подсудимый Д., отказавшись от прежних показаний, заявил алиби. Прокурор при допросе подробно выяснил, в каком месте на-я ходился подсудимый в день преступления, с какой целью, что таЯ делал, кого видел. Затем с целью проверки указанных обстоятельств! заявил ходатайство перед судом отложить рассмотрение дела, вьш звать в суд названных подсудимым свидетелей, истребовать док^И менты, подтверждающие его пребывание в конкретный день в ука-и

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 149

занном месте. Допрошенные свидетели показаний подсудимого не лодтвердили, на предприятии никаких документов, свидетельст­вующих о его пребывании в указанный день на рабочем месте, не было. Убедившись, что все его заявления тщательно проверяются и опровергаются, Д. вернулся к прежним правдивым показаниям.

При изменении допрашиваемым в суде лицом своих прежних (правдивых) показаний требуется не только опровергнуть даваемые в суде ложные показания, но и подтвердить соответствие истине по­казаний, данных на предварительном следствии.

Анализируя первоначальные показания, следует обратить вни­мание на информацию, которая могла быть известна только участ­нику преступления: детали обстановки места происшествия, ее ме­няющиеся (в течение дня или нескольких часов) элементы, поза трупа, одежда, причиненные потерпевшему повреждения, пропав­шие вещи и т. п. Совпадение нюансов в показаниях допрошенного с реально установленными особенностями места происшествия и криминального события может свидетельствовать о виновной осве­домленности.

Так, П., признавшийся на предварительном следствии в убийст­ве Т., в суде отказался от этих показаний и заявил, что он Т. вообще никогда не видел. Прокурор ходатайствовал перед судом, чтобы бы­ли оглашены показания, данные П. на предварительном следствии, где он подробно описывал одежду Т. Его описание соответствовало данным по этому вопросу, содержавшимся в протоколе осмотра места происшествия, показаниях матери и жены потерпевшего. По­пытка объяснить такие совпадения с учетом своих новых утвержде­ний привела П. к тому, что он запутался и вернулся к прежним пока­заниям.

Другой пример. На предварительном следствии К. и С. призна­вали свою виновность в совершении кражи денег и носильных ве-Щей из квартиры А. Во время судебного разбирательства К. неожи­данно заявил, что он ранее оговорил себя под давлением работников уголовного розыска. Что касается основного изобличающего его до­казательства, а это был изъятый на месте происшествия осколок оконного стекла со следами пальцев его руки, то осколок, по его ^словам. был взят с его двора С. и подброшен на место преступления. I подтвердил заявление К. и показал, что кражу он совершил не с

148 Часть!

ственных доказательств, в первую очередь орудий преступления, предметов, принадлежащих подсудимому и оставленных им на мес­те происшествия, или потерпевшему и найденных при обыске по месту работы или жительства подсудимого.

Очень многообещающим в тактическом плане может оказаться редко используемый в судебном следствии повторный допрос лица, давшего ложные показания. Это в равной мере относится к допросу и подсудимого, и свидетеля.

Особенность повторного допроса в суде субъекта, давшего лож­ные показания, заключается в том, что он, оставшись после первого его допроса в зале суда, слышал показания других лиц. В зависимо­сти от того, какими — изобличающими его во лжи или нет — были прозвучавшие вслед за ним показания других лиц, и требуется ре-1 шить, надо ли повторно допросить солгавшего.

Сочтя повторный допрос подсудимого или свидетеля необходи­мым, прокурор должен обратиться к суду с ходатайством об этом и| получить согласие суда.

Начинается такой допрос с предложения ранее допрошенному в суде лицу вновь изложить известные ему обстоятельства по делу с учетом установленной судом информации и дать правдивые показа­ния. Если они останутся прежними, прокурор, убежденный в ия ложности, должен перевести допрос в вопросно-ответную фазу и попытаться приведением конкретных доказательств поколебать по­зицию допрашиваемого.

Важно использовать все возможности проверки новых версий и информации в рамках судебного разбирательства, без направления дела на доследование.

Наиболее сложной является проверка неожиданно заявляемого в суде подсудимым алиби. Для этого следует использовать все разной образие тактических приемов.

Так, подсудимый Д., отказавшись от прежних показаний, заявил алиби. Прокурор при допросе подробно выяснил, в каком месте на­ходился подсудимый в день преступления, с какой целью, что тая делал, кого видел. Затем с целью проверки указанных обстоятельств заявил ходатайство перед судом отложить рассмотрение дела, вы­звать в суд названных подсудимым свидетелей, истребовать докИ менты, подтверждающие его пребывание в конкретный день в укая

Общетеоретические и тактические аспекты участия гос. обвинителя... 149

занном месте. Допрошенные свидетели показаний подсудимого не подтвердили, на предприятии никаких документов, свидетельст­вующих о его пребывании в указанный день на рабочем месте, не было. Убедившись, что все его заявления тщательно проверяются и опровергаются, Д. вернулся к прежним правдивым показаниям.

При изменении допрашиваемым в суде лицом своих прежних (правдивых) показаний требуется не только опровергнуть даваемые в суде ложные показания, но и подтвердить соответствие истине по­казаний, данных на предварительном следствии.

Анализируя первоначальные показания, следует обратить вни­мание на информацию, которая могла быть известна только участ­нику преступления: детали обстановки места происшествия, ее ме­няющиеся (в течение дня или нескольких часов) элементы, поза трупа, одежда, причиненные потерпевшему повреждения, пропав­шие вещи и т. п. Совпадение нюансов в показаниях допрошенного с реально установленными особенностями места происшествия и криминального события может свидетельствовать о виновной осве­домленности.

Так, П., признавшийся на предварительном следствии в убийст­ве Т., в суде отказался от этих показаний и заявил, что он Т. вообще никогда не видел. Прокурор ходатайствовал перед судом, чтобы бы­ли оглашены показания, данные П. на предварительном следствии, где он подробно описывал одежду Т. Его описание соответствовало данным по этому вопросу, содержавшимся в протоколе осмотра места происшествия, показаниях матери и жены потерпевшего. По­пытка объяснить такие совпадения с учетом своих новых утвержде­ний привела П. к тому, что он запутался и вернулся к прежним пока­заниям.

Другой пример. На предварительном следствии К. и С. призна­вали свою виновность в совершении кражи денег и носильных ве-Щей из квартиры А. Во время судебного разбирательства К. неожи­данно заявил, что он ранее оговорил себя под давлением работников уголовного розыска. Что касается основного изобличающего его до­казательства, а это был изъятый на месте происшествия осколок 'конного стекла со следами пальцев его руки, то осколок, по его л°вам, был взят с его двора С. и подброшен на место преступления. I подтвердил заявление К. и показал, что кражу он совершил не с

150 Часть}

К., а с неизвестным парнем по имени Миша и что ранее давал лож­ные показания, опасаясь расправы со стороны Миши. Он (С.) и Ми-ша взяли во дворе К. осколок стекла со следами пальцев руки К. д оставили его на месте кражи.

Прокурор попросил указать, в каком именно месте двора К. быд якобы взят данный осколок, а затем заявил ходатайство перед судощ о проведении осмотра названного места во дворе К. В результате проведенного судом осмотра было установлено, что осколок стекла с пальцевыми отпечатками К., изъятый на месте кражи, и осколки стекла, обнаруженные во дворе К. в указанном месте, различны по , толщине. В то же время этот осколок стекла по толщине соответст­вовал другим осколкам стекла разбитого окна дома потерпевшей. Убедившись, что аргументы, согласованно выдвинутые С. и К. о| непричастности последнего к краже, опровергнуты проверкой, ини­циированной обвинителем, оба подсудимых вернулись к прежним показаниям.