43. Жанр былого и дум Герцена.

В самом начале своей лит.деятельности Герцен поставил вопрос в письме к друзьям ,волновавший его не только теоретически но и как вопрос литературной практики: « Можно ли в форме повести перемешать науку, карикатуру, философию, религию, жизнь реальную?» Заметно что уже в произведениях 40х годов он ищет форму способную соединить «мысли» и «сцены», реальнось и худ.вымысел. Борьба Г. С канонизирующейся повестью в возникающем романе. Своеобразие Герцена-писателя, сложились в определенную систему в «Былом и думах», в котором в высшей степени выразилось стремление соеденить художественное и публицистическое начала, логика хуж.и науч. оценки дейсвительности.

Герцен называл свое произведение исповедью, подведением жизненных итогов. На самом деле «Б и д» не было только исповедью, эта книга стала формой проявления активной общественной и политической позиции автора. В заглавии книга- отразились порой мучительные поиски Герценым идеала рагзумного и праведного соцально устройства, определившие основной пафос мемуаров.

Исповедь в «б и д» -центр произведения, соединяющий разнородный материал воспомнаний в единое целое. А поскольку исповедь не мыслилась автором как что то сугубо личное,а была формой проявления духовного роста его поколения, то и воспоминания и думы отобранные и востановленные автором, составили основу произведения.

Жанр произведения менялся в процессе работы. Герцен отказывается о сюжетного хронологич повествования.

Немного автобиографического в последних частях. Исключение составляет исповедь «кружения сердца» , та трагическая история из которой вырос замысел книги. Глава «рассказ о семейной драме» наиболее близкая к беллетристике , потому что тут чувствуется работа над композиционной выстроенностью сюжета, системой образов , прорисовкой фона драмы. «Раздумье» и «Рассказ о семейной драме» - философское раздумье и худ.рассказ позволяют говорить о сохранении исповедального начала в качестве организующего ценра повествования, но уже иначе восстанавливающего разорванные части.

«Былое и думы» не укладываются в традиционные жанры. Здесь органически сплавляются семейная хроника, автобиографические записки, публицистический или физиологический очерк, литературный портрет, политический памфлет, анекдот, социально-психологический роман и другие виды прозы. В этом произведении естественно перемежаются драгоценные факты, обжигающие горячим дыханием жизни, и философские раздумья о самых насущных проблемах человеческого бытия; авторская исповедь, взлеты сверкающей мысли, обобщающие суждения эпохального масштаба; щемящая боль, неуемная скорбь, опаляющий грозовой гнев и светлый смех, восторженная радость; задушевно-трогательная лирика пейзажных зарисовок и сокрушающий сарказм обвинительных инвектив против дворянства, бюрократии и буржуазии.

О жанрово-видовом своеобразии «Былого и дум» спорят, называя их мемуарами, художественной автобиографией, романом о положительном герое, автобиографическим, историческим, ли-рико-философским. Но вернее будет определить их как социально-историческую, лирико-философскую и художественно-публицистическую эпопею, опирающуюся главным образом на воспоминания о виденном и слышанном. Жанрово-видовая специфика произведения определяется уже его заглавием. «Это,— разъясняет Герцен,— не столько записки, сколько исповедь, около которой, по поводу которой собрались там-сям схваченные воспоминания из Былого, там-сям остановленные мысли из Дум». Оправдывая отрывочность рассказов, картин, рассуждений, свойственную пятой и последующим частям своего произведения, он утверждает: «Былое и думы“ — не историческая монография, а отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге. Вот почему я решился оставить отрывочные главы, как они были, нанизавши их, как нанизывают картинки из мозаики в итальянских браслетах: все изображения относятся к одному предмету, но держатся вместе только оправой и колечками».