3. Богатая рифма

В некоторых литературах различают рифмы богатые (riches) и рифмы достаточные (suffisantes). Богатой называется рифма при совпадении не только гласной, но и опорной, т. е. предшествующей согласной (франц.: ac­cords — епсот). Достаточной — такая, в которой опорные согласные не созвучны (франц.: accords — remords).' Поэтические школы, стремящиеся к звуковой насыщенно­сти стиха, в своих поисках возможно более богатой рифмов­ки рифмуют и опорные согласные. Но не во всех литературах таким образом можно обогатить звучание рифмы, в некото­рых совпадение опорных согласных ощущается всякий раз как резкое нарушение просодической гармонии.

Эстетически невыносима богатая рифма в английской и немецкой поэзии. Все английские стиховеды, касающиеся этого вопроса, сходятся на том, что совпадение опорных согласных недопустимо ни в коем случае. Сеймур Четмеи (Seymour Chatman) определяет рифму так: «Рифма. Повто­рение конечных ударных гласных и конечных согласных или групп их (но не начальных согласных рифмующегося слога): be— agrée». Брюер (R. F. Brewer): «1) совпадение гласной, 2) совпадение согласной, следующей за этой глас­ной, если таковая в слове есть, 3) несовпадение предшест­вующей согласной». Джонсон (Jghnson): «Согласные, пред­шествующие гласной, должны быть различны». Юнг (G. М. Young): «Рифма на английском языке не допускает полного созвучия согласных, непосредственно предшест­вующих рифмующейся гласной. Во французском стихе есть возможность распространить созвучие на согласную, пред­шествующую рифмующейся гласной и даже еще далее от­стоящую от нее, и в новейшую эпоху соблюдение этого пра­вила стало признаком особой изысканности: об этом свиде­тельствует противопоставление rime riche — rime suffisan­te». Подобным же образом определяет рифму Шипли (F. Th. Shipley «Dictionary of World Literature») и добавляет при этом: «Во Франции богатая рифма, которой у нас пренебре­гают, употребительна и закономерна»²⁶. В опорной позиции нетерпимо появление даже сходных согласных (по Брюеру, несовершенна рифмовка zeal—seal, den — ten, поскольку различие между согласными недостаточно выразительно).

Противоречивее оценивается рифмовка на опорную со­гласную в немецкой поэзии; наиболее резко отзывает­ся о ней поэтика Готшеда: «...так называемая богатая риф­ма, которая во французской поэзии на первом месте, на не­мецком языке должна быть совершенно отвергнута и заслу­живает у нас, скорее, названия плохой рифмы»²⁷. Умерен­нее позиция Минора: он допускает рифму gleiche — Leiche, но также отмечает общее отрицательное отношение критики к богатым рифмам. Отвращение к богатым рифмам в немец­кой литературе не так единодушно, как в английской, тем не менее и здесь они оцениваются, скорее, как редкий особый прием, допустимый в поэтическом стиле, тяготе­ющем к благозвучию, чем как обычный и нейтраль­ный ²⁸.

Как уже видно из ссылок на английских и немецких сти­ховедов, во французской поэзии рифмовка на опорную согласную — одно из признанных и широко ис­пользуемых средств звукового обогащения рифмы. Процент богатых рифм относительно весьма высок у поэтов различ­ных эпох (Дю Белле—55%, Ронсар — 35, Расин — 25, Ламартин — 19, Мюссе — 23, Виньи — 42, Гюго — 31, Верлен — 28, Валери — 53%)²⁹. В определенных ситуациях некоторые французские теоретики просто требуют богатой рифмы: «Богатая рифма наиболее сильно выделяет оконча­ние стиха и дает уху максимум музыкального наслаждения, поэтому: 1) ее всегда следует предпочесть, 2) ее следует тре­бовать, даже когда на конце стиха стоит легко рифмующееся слово, 3) ее не следует без крайней необходимости заменять рифмой достаточной, разве в случаях, когда на данное слово^ рифм так мало, что сама их редкость представляет собою _ч богатство»³⁰. Разумеется, не все поэты и не всегда исполь­зуют этот тип рифмы с равной интенсивностью. Граммон (Maurice Grammont) предостерегает от богатых смежных рифм, поскольку рифмующиеся слова стоят в этом случае слишком близко и рифма звучит слишком резко³¹.

Подобное же положение характерно и для русской поэ- зии: «...русское стихосложение идет еще дальше (чем анг- лийское) и требует, чтобы рифмовалась согласная, предшест- вующая гласной, в особенности в словах, оканчивающихся на гласную,— а таких в русском языке много»³². Б. В. Тома- шевский констатирует, что в русской рифме, кроме ударной гласной, должна совпадать хотя бы одна согласная, сле- довательно, в открытых односложных рифмах — опорная согласная. Эту же функцию может выполнять и интерво- кальное и, или беглое в (w): Аи— мои—струи, боа — Делакруа³³. В чешской поэзии некоторые поэты созна- тельно используют богатую рифму как художественное средство и высоко оценивают ее. Из крупнейших теоретиков только германист Войтех Ират (Vojtech Jirat), видимо, под влиянием немецкой теории' стиха, недооценивал эту форму рифмовки, распространенную в чешской поэзии уже оо времен Эрбена, Махи, Врхлицкого и Главачека (Karel Hlavacek). * ,

Таким образом, существуют две группы стиховых систем: в одной — совпадение опорных согласных оцени­вается, по крайней мере для некоторых типов поэзии, положительно, в другой — отрицательно. Не осознавший это переводчик может оценить стих подлинника, исходя из своих собственных представлений о рифме, и в иных случаях совершенно исказить в переводе стиль оригинала. Так,- для французского, русского или чешского восприя­тия следующий английский перевод «Надписи» чешского поэта Томана (Karel Toman) безупречен: After an endless wandering the whole world through, The world which scorched my heart and beat me tough I return, my home, under thy faithful roof A child again. If you could only write an epitaph To my illusions with some kind reproof And on my coffin a few flowers strew, You will have done enough.

Англичанина в этих стиха* отталкивает именно то, что удалось чеху— по-чешски «богатые» рифмы through— strew, tough — epitaph, roof — reproof. О том, что различие в рифмовке не случайно, а вытекает из лингвистических закономерностей, свидетельствует про­стое сопоставление двух фактов:

а) во французской, русской и чешской поэзии опорные согласные оцениваются положительно, в английской и не- мецкой — отрицательно;

б) поЭ. Зиверсу, немецкий и английский языки тяготеют к закрытому слогоделению, а романские и славянские язы- ки — к открытому³⁴. В славянских и романских языках внутри слова согласная, как правило, теснее связана с по- следующей гласной, чем с предшествующей, преобладает деление а/ба. Поэтому в этих языках преобладают откры- тые слоги и согласные скапливаются главным образом в начале слога. Германские языки менее отчетливо, но все же достаточно ясно тяготеют к закреплению межслоговой границы за согласной: аб/а.

Это различие в фонетическом строении языков отраже­но в рифмовке: французское слово valise делится слогораз­делом на va//jse, рифмующейся частью его является -lise и естественной рифмой к нему будет lise. У похожего^анг­лийского слова malice деление на слоги будет иное: mal/is и рифмующимся слогом останется только -is> а естественной рифмой к нему соответственно будет, например, hiss. Рифма, в которой совпадала бы и опорная согласная /, захватывала бы в английском языке и предшествующий слог,— такая рифма ощущалась бы в германских языках как чрезмерно звучная. Очевидно, состав совпадающих звуков в рифме зависит от слогоделения, причем не от конкретного слогораздела в данном слове, а от общей тенденции слогоделения в данном языке. Например, в германских языках согласная, стоящая после основной долгой, теснее связана с последующим слогом (Во//е, see/le), но при риф­мовании и эта согласная считается частью предшествующего слога.

Принятие или отвержение богатой рифмы зависит не от конкретного характера слогоразделов, а от основ­ной тенденции звукосвязи в данном языке, т. е. от си­стемы слогоделения, вытекающей из всей фонетической структуры языка. О том, что это «системное» слогоделе­ние не фикция, что ему соответствуют и другие фонети­ческие факты,— и причем факты важнейшие для стиха,— а именно ритмическое членение слов, свидетельствуют выводы, к которым пришел путем фонетического экспе­римента Поль Верье (Paul Verrier). Верье исследовал, как слоги в английском произношении сокращаются либо продляются в зависимости от требований ритма, установил, какие звуки затронуты этой вызванной рит­мом долготой и краткостью, и определил их принадлеж­ность к тому или иному слогу. При этом он пришел к поразительному членению, которое можно продемон­стрировать на таком, например, стихе: