21. Монадология Лейбница и ее следствия.

Монадология. Реальный умопостигаемый мир состоит из беско­нечного количества самостоятельных субстанций — «центров сил», «духовных атомов», или «монад» (от греческого «monas» — «едини­ца»). Все существующее есть либо монада, либо совокупность монад. Монады являются простыми и неделимыми; поэтому они не могут быть протяженными и находиться в пространстве, ведь пространство бесконечно делимо; монады — это «метафизические точки». Они веч­ны и неуничтожимы, т.е. не могут возникать или погибать естествен­ным путем: их существование зависит только от Бога.

Монада — это духовная субстанция, она активна, ее деятельность состоит в смене восприятий (перцепций) и определяется стремлением к новым восприятиям. Имея тождественную природу, все монады от­личны одна от другой, различаясь имеющимися у них восприятиями. Если бы этих различий не существовало, то они совпали бы, стали бы единой субстанцией (сформулированный Лейбницем принцип «тож­дества неразличимых»).

В своем развитии монады проходят различные стадии, образуя иерархию по степени ясности восприятия мира (схема 107). Развитие монад следует закону непрерывности: природа не делает скачков. Высшие ступени занимают монады, способные не только к восприятию (перцепции), но и самосознанию (апперцепции). К ним относится дух (интеллект) человека.

Монады самодостаточны, они не получают и не могут получать ни­каких впечатлений извне: «Монады вовсе не имеют окон, через кото­рые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти»². Соответствен­но, они не могут изменяться под влиянием извне и не могут оказы­вать никакого влияния ни на что внешнее (т.е. на другие монады)-Однако индивидуальное развитие всех монад идет по принципу «предустановленной гармонии» — плану, заранее заложенному в структуру бытия Богом. Так, например, если два человека А и В испы-

тывают некие ощущения от встречи друг с другом (видят друг друга, слышат, понимают речь и т.д.), то это означает, что монады в составе двух соответствующих агрегатов (человек А и человек В) в своем индивидуальном развитии дошли до такой стадии, что в каждой из них одновременно возникают соответствующие ощущения, пережи­вания, мысли. Каждая монада отражает в себе весь мир, она есть «жи­вое зеркало Вселенной».

Биология и антропология. Всякая совокупность монад, представ­ляющаяся в нашем сознании отдельной вещью, есть не случайное со­брание, а агрегат (система), объединенный в целое одной высшей мо­надой. У животных такой доминирующей монадой является душа, у человека — дух или интеллект. И поскольку каждая монада живая, то даже тела, которые мы считаем неодушевленными, на самом деле живые. А так как монады вечны, то, по сути, нет ни смерти, ни рожде­ния живых существ, а есть только прогрессивное и регрессивное раз­витие монад.

Учение о возможных мирах. Лейбницу принадлежит оригиналь­ное учение о возможных мирах. Теоретически могло бы существовать множество различных миров. Эти возможные миры могут отличаться не только набором существующих в них объектов, но и совершенством своего бытия. Так, в одном из возможных миров существовали Сократ и Платон, в другом — только Сократ, в третьем — только Платон, в чет­вертом — ни того, ни другого; в одном из миров Сократ отказался бе­жать из тюрьмы и умер от яда, в другом — согласился бежать и т.д.

Бог совершенен, поэтому мир, созданный им, соединяет величайшее многообразие с наилучшим порядком. Бог вложил в этот мир наиболь­шее знание и счастье, наибольшую благость, доступные для этого мира. Поэтому наш мир — это «наилучший из возможных миров».

Существование же в мире зла — это есть:

• результат несовершенства людей (метафизическое зло);

• результат невыполнения человеком целей, ради которых он соз­дан (моральное зло);

• средство недопущения большего зла либо достижения большего блага (физическое зло).

Судьба учения. Учение Лейбница о монадах — одно из наиболее оригинальных во всей философии Нового времени. И хотя сама по себе монадология не получила дальнейшего развития, многие идеи Лейбница повлияли на развитие немецкой классической философии, а в XX в. — на развитие феноменологии.

Лейбниц решительно утверждал, что монады не могут оказывать влияния одна на другую: «монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти».

Всё, что в монаде совершается, есть её собственное дело: она — совсем особый самобытный мир, маленькая вселенная, ни от кого не зависящая и действующая только от себя. Она и представлять может только самое себя, свое собственное существо и то, что в нём содержится. Если она представляет мир, то потому лишь, что мир идеально лежит в ней, что она сама есть слабое подобие мира. Но из этого никак не следует, чтобы вселенная как-нибудь физически на неё действовала и реально в ней отражалась и отпечатлевалась; реальное взаимодействие вещей есть только иллюзия. Но если так, то каким образом объяснить, что монады составляют один стройно движущийся и развивающийся мир? Откуда возникает внутреннее единство вселенной?

Ответом на этот вопрос является тeopия предустановленной гармонии (harmonia praestabilita, harmonie préé tablie; это выражение впервые употреблено Лейбницем в 1690 г., но сама теория возникла значительно раньше). Смысл этой теории в следующем: «в простых монадах бывает только идеальное влияние одной монады на другую, которое может происходить лишь через посредство Бога, поскольку в идеях Божиих одна монада с основанием требует, чтобы Бог, устанавливая в начале вещей порядок между другими монадами, принял в соображение и её». Поэтому Бог изначала сотворил каждую субстанцию таким образом, «что в ней все рождается из её собственных источников, путем полной самопроизвольности в отношении к ней самой и, однако, при полном соответствии с внешними вещами».

Иначе говоря, вещи потому кажутся действующими друг на друга, что Бог при самом создании мира устроил их развивающимися и живущими как будто в неразрывной связи между собою. Действительной связи между ними нет, но, в силу первоначального творческого акта, состояния каждой монады соответствуют состояниям всех других и в каждый момент представляют как бы их отражение сообразно особой точке зрения данной монады на мир. Этим объясняется всякое взаимодействие вещей, всякое отношение предмета к среде, его окружающей. Л. сознается, что мысль о предустановленной гармонии, когда она в первый раз пришла ему в голову, удивила его. Тем не менее он убежден, что эта гипотеза есть единственная, которая не содержит внутренних противоречий. Предустановленной гармонией у Л. объясняется и та связь, вопрос о которой так занимал последователей Декарта — связь души с телом. Душа есть монада, наше тело представляет точно также совокупность низших монад; между тем, монады существуют независимо друг от друга. Воля и мысль не имеют прямого влияния на телесные движения, телесные изменения не оказывают прямого действия на душу; тело живёт так, как будто в нём нет души, душа — как будто бы она не была связана с телом. Если они сообразуются между собою в своих явлениях, то совершенно самопроизвольно. «Все, что бывает с нами, все наши будущие мысли и представления суть только следствия наших прошлых мыслей и представлений, так что если бы я был в состоянии отчетливо рассмотреть все, что происходит со мною или представляется мне в настоящую минуту, я мог бы увидеть в этом все, что произойдет со мною или будет мне представляться во всякое другое время; и это будущее не преминуло бы произойти со мною, даже если бы все вне меня было уничтожено, лишь бы остались только я и Бог». С другой стороны, составляющая наше тело «организованная масса является готовой к действию сама собою, следуя законам телесной машины в тот момент, когда этого хочет душа». Источник соответствия между телом и душою заключается в творческом акте Божества: это соответствие есть чудо, раз навсегда совершенное при самом создании вещей, тогда как по учению окказионалистов каждое единичное соответствие между душевными и телесными явлениями есть особое чудо Божие. Для пояснения своей мысли Л. употребляет следующее сравнение: душа и тело устроены так, как искусный часовщик устраивает несколько часов, чтобы они все показывали одно и то же время, хотя они и независимо друг от друга совершают свой ход.