§ 3. Интенсивность взаимодействия и градация коллективных единств

На земном шаре живет множество людей. Но не все люди находятся между собой в одинаково интенсивном взаимодействии, т. е. не каждый из людей в одинаковой степени обусловливает поведение всех остальных и не в одинаковой степени обусловливается всеми в своем поведении и переживаниях. Поведение какого-либо ки­тайца или негритоса совершенно не влияет на мое пове­дение, как и мое поведение совершенно не обусловлива­ет их поступков. Степень интенсивности взаимодействия между нами равна нулю. Взаимодействия нет или оно столь ничтожно, что может быть приравнено к нулю. Рядом с такими индивидами существуют индивиды, по­ведение которых не остается для меня безразличным, как и мое поведение не вполне безразлично для них. Между моим поведением и поведением таких индивидов существует функциональная связь. Мы друг друга обус­ловливаем в своем поведении и переживаниях. Так, бо­лезнь моего друга заставила меня бросить работу и за­няться устройством его дел, ссора с г. X «выбила меня из колеи», постановление моих коллег побудило меня идти на заседание, приказ комиссара принудил меня явиться на учет, «национализация» издательства — рас­строила мои планы, неожиданные изменения в судьбе близких мне лиц повлекли за собой неожиданное изме­нение моего поведения и т. д. Словом, между моим поведением и поведением таких лиц есть функциональ­ная связь: их поступки влияют на мои, мои акты влияют на их поведение.

Эта функциональная связь может иметь различные степени интенсивности. В одних случаях эта интенсив­ность будет ничтожной или весьма незначительной. По­ведение многих индивидов обусловливает наше поведе­ние, но обусловливает весьма слабо и редко. В других случаях поведение некоторых лиц весьма резко отража­ется на нашем поведении, и обратно, их поведение очень сильно обусловливается нашими поступками. Если в пер­вом случае только некоторые из актов этих людей «заде­вают» нас и «задевают» редко, то во втором случае большинство актов таких индивидов может отражаться на нашем поведении, и обратно — большинство наших поступков не проходит бесследно для них. Примером такой тесной функциональной связи может служить связь

16

поведения членов единой семьи. Поведение (и пережива­ния) детей обычно весьма сильно влияют на поведение (и переживания) родителей, и обратно; поведение (и пережи­вания) одного супруга весьма резко обусловливают пове­дение (и переживания) другого... Каждый поступок члена семьи (болезнь, ушиб, плач, провал на экзамене, потеря места, тот или иной успех в жизни и т. д.) обычно от­ражается на поведении (и переживаниях) остальных со­членов; судьба каждого из них отражается на судьбе остальных, словом — взаимообусловленность их поведе­ний бывает обычно весьма тесной и постоянной.

Отсюда видно, что интенсивность функциональной связи между поведениями индивидов, иными словами — интенсивность взаимодействия, может иметь самые раз­личные степени, начиная с слабой, случайной и редкой, и кончая связью весьма тесной, действующей постоянно и длительно. Эту связь можно сравнить с веревкой, свя­зывающей взаимодействующих индивидов. В одних слу­чаях эта веревка столь длинна и связанные ею индивиды столь независимы друг от друга, что только некоторые из их поступков натягивают веревку и «дергают» остальных связанных с ними людей; в других случаях — в случаях более тесного взаимодействия — веревка очень коротка: каждый шаг, каждый поступок одного индивида «задева­ет», «дергает» и обусловливает поступки остальных; все они оказываются весьма тесно взаимосвязанными... В третих — никакой веревки между индивидами (напр., мной и жителем Таити) нет.

Идеально тесной функциональной связью было бы такое взаимоотношение поведения взаимодействующих людей, где малейшее движение и переживание одного из них отражалось бы на поведении и переживании других. Такое коллективное единство было бы тождественно вы­сокоразвитому организму, где изменения, испытываемые одной частью организма, отражаются на всем последнем, и обратно.

Выше было указано, что взаимодействующие инди­виды составляют коллективное единство; они выделя­ются из среды других сосуществующих индивидов, не находящихся с ними во взаимодействии, как особое коллективное целое. Указанная сейчас различная степень взаимодействия дает основание для градации коллек­тивных единств. Подобно тому как наличность взаимо­действия выделяет взаимодействующих людей из среды остальных, так различная интенсивность взаимодействия

17

служит объективной почвой для появления и сущест­вования многих коллективных единств среди одного и того же населения. Предположим, что перед нами 100 вза­имодействующих друг с другом индивидов. Наличность взаимодействия между ними выделяет их из среды остальных людей как особое коллективное единство. Теперь предположим, что из этих 100 индивидов 25 че­ловек находятся между собой в более тесном взаимо­действии, чем с остальными. Этот факт влечет за со­бой выделение их из среды остальных 100 человек в качестве нового коллективного единства, так сказать, коллективного единства в квадрате. Основание для та­кого выделения то же, которое заставляет совокупность клеток нашего тела считать единым, целостным орга­низмом или из коллективного единства солнечной си­стемы выделять в качестве «коллектива в квадрате» землю с ее спутником луной, т. е. более тесная степень взаимодействия. На том же основании из этих 25 ин­дивидов можно выделить новое коллективное един­ство— единство в кубе,— если между поведением неко­торых членов из этих 25 человек существует более тесная функциональная связь, чем между поведением их и по­ведением остальных.

Таким образом, различная степень взаимообусловлен­ности поведения (и переживаний) сосуществующих ин­дивидов влечет за собой появление и существование целой пирамиды коллективных единств в пределах одного и того же количества индивидов (населения).

В силу каких причин возникает эта большая степень взаимообусловленности поведения — сейчас для нас не важно. А важно одно, что степень этой взаимообуслов­ленности является достаточным основанием для появле­ния и существования целой лестницы коллективных единств; важно то, что одни и те же индивиды, в силу различной интенсивности взаимодействия между ними, могут образовать не одно, а ряд коллективных единств, заключенных одно в пределах другого.

Схематически это можно изобразить так (см. рис. 1). Пусть А, Б, В, Г, Д, Е, Ж, 3, И, К, Л, М представляют индивидов, взаимодействующих друг с другом и состав­ляющих коллективное единство. В пределах его индиви­ды А, Б, Г, Ж, 3, И, К, объединенные добавочными связями, составляют новое коллективное единство (пока­занное волнистой линией). В пределах последнего ин­дивиды Б, Г, 3, И, К, еще интенсивнее обусловливающие

18

взаимное поведение, составляют новое коллективное единство, единство в 3-й степени (показанное линией, состоящей из точек).

Эта схема упрощена. Действительность в этом от­ношении сложнее, но суть дела она передает правильно.

Г

2)

Ж

Л

Всматриваясь в окружающие нас явления, мы видим, что такая градация коллективных единств действительно существует. Так, общее собрание какого-либо общества (напр., съезд советов) выделяется из среды остальных людей как особое коллективное единство. Из среды

этого коллективного единства (напр., совета депутатов) выделяется коллективное единство в квадрате — испол­нительный комитет. Между членами последнего степень взаимообусловленности поведения (и переживаний) более тесная, постоянная и длительная, чем между ними и остальными членами съезда советов. Из среды ис­полнительного комитета, в свою очередь, выделяется новое коллективное единство (в кубе), президиум, по­ведение членов которого еще теснее взаимообусловлено, чем поведение их и остальных членов исполнительного комитета.

В тысяче различных форм то же явление мы встречаем всюду. Так, члены одного государства выделяются нами, в качестве коллективного единства, из среды других индивидов земного шара. Основанием для этого служит то, что поведение их всех в той или иной степени взаимно обусловлено. Они связаны общей нитью от­ношений, указанных в законах данного государства. Но степень взаимозависимости их далеко не одинакова. В общем и целом, например, жители города или члены одной профессии находятся между собой в более тесной взаимозависимости, чем с остальными индивидами, жи-^вУщими в данном государстве. Они объединены не

19

только связями принадлежности к государству, но и свя­зями территориального или профессионального един­ства. Это дает основание для выделения их в особое единство. Вот почему мы рассматриваем таких инди­видов в качестве реальной совокупности, образующей «государство в государстве» или более тесное колле­ктивное единство профессии, жителей города в пределах более обширной реальной совокупности — государства. На этом градация не останавливается. Рабочие одной фабрики сильнее обусловливают взаимное поведение и переживания друг друга, чем остальные члены рабочего класса, не работающие на данной фабрике. Они объ­единены, помимо связей государства и класса, еще связями, вытекающими из принадлежности к одной фабрике. Отсюда следует, что они могут образовать новую реальную совокупность уже в пределах одного рабочего класса. Далее рабочие данной фабрики, члены одной семьи, объединены еще теснее, чем они и осталь­ные рабочие. Значит, они образуют новое коллективное единство, еще более тесное, чем единство рабочих фа­брики Морозова и К°, чем единство рабочего класса, чем единство членов государства.

Разобранная градация, конечно, только примерная. В действительности, в современных условиях она более сложна и многочисленна. Но важно было указать общий принцип и основание выделения таких коллективных единств. Из сказанного мы видим, что в основе их лежит степень функциональной или причинной взаимозависимо­сти между членами данного коллективного единства. Это условие служит основанием градации ряда коллективных единств в пределах одной общей реальной совокупности взаимодействующих индивидов.

Таково первое основание группировки сосуществую­щих индивидов в ряд коллективных единств. Оно указы­вает объективную почву, вызывающую реально сущест­вующие объединения индивидов то в более, то в менее тесные группы и коллективы.

Оно же дает нам объективный критерий для проверки действительности существования любого выделяемого публикой коллективного единства. Дело в том, что в об­щежитии часто выделяются в качестве реальных мнимые коллективные единства, которые реально не существуют или существуют не в той форме и объеме, в каком отмечается этот факт обычным мнением (см. выше § 2). Вот и встает вопрос: существует ли de facto отмечаемое

20

обычным мнением коллективное единство? Не является ли оно мнимым, существующим лишь на словах или на бумаге? Если между членами такого единства действи­тельно дана тесная взаимообусловленность поведения, то реально такое единство существует, хотя бы оно и не отмечалось никем. И обратно, если этой тесной взаимо­зависимости между поведением членов выделяемой груп­пы нет, нет в действительности и соответственного кол­лективного единства, хотя бы о нем трубили на всех улицах и перекрестках. Таков ответ, получаемый на ос­новании указанного критерия. С этой точки зрения кол­лективное единство русского государства фактически обнимает далеко не всех индивидов, живущих на его территории. Связь ряда групп, например, чукчей, олюторов⁵*, части тунгусов, формально считаемых под­данными России, с остальными членами последней столь слаба, взаимная обусловленность поведения их столь ни­чтожна, что такие группы не являются абонентами кол­лективной системы взаимодействия, называемой «Росси­ей». Судьбы последней мало отражаются на них, и обра­тно— их судьбы не влияют на поведение и переживания остальных членов «России».

Призрачным и мнимым с этой точки зрения должны мы признать например, и существование 1-го Интернаци­онала как коллективного единства, обнимавшего проле­тариев всех стран. Такое единство существовало лишь в весьма ограниченном объеме, обнимая небольшую группу лиц; оно было штабом без армии; в качестве единства рабочих всех стран оно существовало лишь на бумаге, ибо функциональная взаимозависимость поведе­ния рабочих всех стран от директив комитета 1-го Ин­тернационала тогда de facto не существовала: большинст­во пролетариев не ведало о самом существовании «интернационала», директивы, шедшие из центра последнего, или не доходили до пролетариев, или не вызывали никакого эффекта в поведении большинства рабочих, короче —интенсивного взаимодействия между пролетариями всех стран не было.

Иным рисуется положение дела теперь. Рабочие ряда ^С|ран начинают выступать как коллективное целое. По­ведение рабочих одной страны обусловливается поведе­нием пролетариев других стран. Лозунги, идущие из цен-фа рабочих организаций, подобно электрическому току, приводят их к согласованной координации поведения. Зги факты служат бесспорным показателем образования

21

нового коллективного единства, составляемого пролета­риями многих стран.

Точно так же в настоящее время можно говорить и о всем человечестве как коллективном единстве. Мож­но говорить потому, что в общем и целом, в данное время взаимообусловленность поведения народов, жи­вущих на различных материках земли, в той или иной ' степени существует. События, происходящие в Австра­лии, отражаются на других материках земли; судьба одного народа определенно влияет на судьбы других народов. Война 1914—18 гг. не прошла бесследно ни для одного народа; она задела все человечество и от­дельные группы. Словом, сейчас «контакт» и взаимодей­ствие всего человечества (хотя и в разной степени) — факт. Земля, опутанная телеграфом, радио, телефоном, железными дорогами, в атмосфере которой реют аэро­планы, по водам которой плавают большие и малые суда, эта земля стала территорией единого реального коллективного единства — человечества. Последнее из мнимого, не существовавшего коллективного существа становится единой реальной совокупностью, подобием Контовского «Великого Существа»⁶* или Паскалевским «единым человеком»⁷*.

Не то было в прошлом. Toi.ui «человечество» как единый коллектив не существовало. До открытия Амери­ки Колумбом европейцы и туземцы Америки были жи­телями разных планет, не только не обусловливавших взаимные судьбы, но даже не ведавших о взаимном суще­ствовании. Весьма слабой, близкой к нулю была связь и между обитателями других материков. Тогда «челове­чество» было мнимым коллективом.

Теперь — положение изменилось. Конечно, современ­ная связь всего человечества еще очень слаба, она еще очень далека от Контовского идеала или «великого ор­ганизма». Но все же начала этой взаимосвязанности даны и нет сомнения, что с ходом истории интеграция челове­чества будет прогрессировать...

То же самое можно применить и ко всякой коллектив-

\ ности. Если между поведением ее членов дана та или иная

степень взаимообусловленности, такая коллективность

/ de facto существует. Если последней нет —нет и коллек-

) тивного единства. Чем теснее взаимодействие, тем —

ceteris paribus^K"— сплоченнее будет группа, и обратно.

Таково первое основание бытия коллективных единств и социальной группировки индивидов.

22

§ 4. Социальная разнородность процессов взаимодействия

и социальное многообразие коллективных единств.

Сложность социальной группировки.

Принадлежность каждого индивида

к ряду коллективных единств

В предыдущем было указано одно из условий, лежа­щих в основании градации коллективных единств или группировки индивидов в ряд коллективов. Оно делает для нас понятным существование ряда «концентричес­ких» реальных совокупностей в пределах одной и той же группы индивидов. Оно объясняет нам, почему в пре­делах коллективного государственного единства могут существовать более тесные коллективные единства жи­телей определенного района (напр., губернии), в пределах этого единства — реальные совокупности еще более узко­го объема (напр., уезда, волости, деревни, конца деревни, дома, семьи) и т. д.

Теперь подойдем к этому вопросу с иной точки зрения. В предыдущем мы обращали внимание только на одну сторону дела: на степень интенсивности взаимодействия. Мы сознательно игнорировали характер и содержание последнего. Мы брали его «бесцветным». Мы учитывали лишь степень функциональной взаимообусловленности поведения взаимодействующих единиц.

Если бы социальная группировка сводилась только к этой интенсивности — картина социального расслоения населения была бы относительно проста.

Из массы людей выделялись бы в качестве особых коллективных единств только те группы, члены которых оыли бы связаны различными по интенсивности связями. Все индивиды, связанные одинаковой по интенсивности связью взаимодействия, в этом случае образовали бы одно коллективное единство.

Дело, однако, обстоит гораздо сложнее. Наблюдение показывает, что индивиды, одинаково интенсивно обуслов- w швающие взаимное поведение, могут образовать не одно, а несколько отдельных коллективных единств. Одинаково интенсивно могут обусловливать свое поведение и члены -политической партии, и члены единой религиозной секты, и члены полного товарищества на вере, связанные круго­вой ответственностью.^Степень интенсивности взаимодей­ствия во всех трех случаях может быть одинаковой; но из этого не следует, что все эти три коллектива будут тож-

. 23

дественными или что все они составят одно коллективное единство. Поводы, условия, содержание и характер каж­дой дз этих групп—разные, друг с другом не совпада­ющие. Этот пример показывает, что принцип интенсив­ности" взаимодействия недостаточен для объяснения слож­ной картины группировки индивидов в те или иные единства. Он лежит в основе всех группировок; он состав­ляет необходимую предпосылку бытия всякого коллектив­ного единства; но он недостаточен для объяснения всей сложности соответственных явлений. Для того чтобы по­нять последние, необходимо обратить внимание не только на степень интенсивности взаимодействия, но и на содер­жание или социально-психическую природу последних. Одинаковая интенсивность взаимодействия может быть вызвана самыми различными условиями и может выте­кать из различных поводов: религиозных, экономических, семейных, научных и т. д. Нитями, скрепляющими ин­дивидов друг с другом, могут быть нити самой различной природы: единство верований, сходство политических воз­зрений, подчиненность одним законам и органам власти, принадлежность к одной семье и т. д. Поведение индивида может быть обусловлено его начальством,— с одной сто­роны, членами его семьи — с другой, ближайшими друзья­ми— с третьей и т. д. Мы можем гипотетически допу­стить, что и начальство, и семья, и друзья одинаково обусловливают его поведение, но было бы большой ошиб­кой, если бы отсюда мы сделали вывод о равнозначности всех этих взаимодействий. Одна и та же степень интенсив­ности взаимодействия может существовать и между члена­ми религиозной группы, и в акционерной компании, и в ка­сте привилегированных, и в других, разнородных по своей природе коллективах. Если игнорировать эти условия, ха­рактеризующие социально-психическую физиономию кол­лективного единства, если ограничиваться только степе­нью взаимообусловленности поведения индивидов, тогда картина социальной группировки была бы проста. Все ассоциации людей с одинаковой степенью взаимодействия (в данном примере религиозная община, акционерная ком­пания, каста и семья) тогда составили бы одну группу.

Легко понять, что такая картина давала бы слишком упрощенную географическую карту социального поля. Она была бы похожа на географическую карту земной поверхности, дающую представление только о высоте места над морем. Мы знаем, что не все места, находящи­еся на высоте 1000 футов над уровнем моря, сходны по

24

своему геологическому строению и природе флоры и фа­уны. Чтобы иметь более точное представление о земной поверхности — одной карты рельефа мало.

То же применимо и здесь. Если интенсивность взаимо­действия является основным условием, позволяющим выделить группу взаимодействующих лиц из среды дру­гих, то это одно измерение не объясняет еще всей слож­ности социальных группировок или расслоений населе­ния. «Рельефная карта» социального мира должна быть «окрашена» сообразно природе тех отношений, которые характеризуют каждую группировку.

Для правильного познания социальной действитель­ности необходимо учитывать характер тех связей, кото­рые объединяют взаимодействующих индивидов, и при­роду тех отношений, которые «окрашивают» процесс взаимодействия или лежат в его основе.

Эта социальная разнородность процессов взаимодейст-. выя влечет за собой многообразие коллективных единств, образуемых различно комбинирующимися индивидами — с одной стороны, с другой — принадлежностью каждого ин­дивида не к одному, а к ряду реальных совокупностей.

Таким образом, необходимой базой бытия любого коллективного единства, образуемого рядом индивидов, служит наличность более тесного взаимодействия между ними, выделяющего их из среды других индивидов.

Где такой базы нет—там реально нет и коллектив­ного единства: оно в этом случае мнимое.

Но формы коллективных единств не ограничиваются коллективными единствами с большей и меньшей степе­нью взаимообусловленности поведения их членов. Поми­мо такого их подразделения коллективные единства рас­падаются на множество видов в зависимости от природы iex социальных отношений, которые лежат в их основе. Не только коллективы с различной степенью взаимодей­ствия, но и реальные совокупности с одинаково интенсив­ным взаимодействием могут распадаться по своему со­циально-психическому характеру на ряд форм и видов.

В результате такого положения дел создается причуд-пшо-сложная картина группировки индивидов в коллек­тивные единства. Проиллюстрируем эти положения.

Представим себе группу людей, напр., в 100 человек. Если бы все эти 100 единиц во всех отношениях были ^с*одны, например, принадлежали по подданству к одному государству, по религии — к одному вероисповеданию, по языку, который они считают своим,— к одному языку, по

25

классовому положению—к одному классу, по партийной принадлежности —к одной партии и т.д., то в итоге полу­чилась бы сравнительно простая картина. Каждая из пере­численных связей — связь по подданству, по религии, по языку и т.д.—объединяла бы все 100 единиц в одну реаль­ную совокупность. Если бы эту реальную совокупность мы изобразили в виде круга, то получился бы ряд кругов, каждый из которых состоит из 100 одних и тех же ин­дивидов. Круг из 100 индивидов, объединенных связями подданства, новый круг из тех же 100 человек, объединен­ных одинаковой религией; новый круг из тех же 100 еди­ниц, говорящих на одном и том же языке, и т. д. Но так как эти разнородные связи объединяли бы одних и тех же людей, то эти круги были бы одинаковые по простран­ственному размеру и при наложении друг на друга слились бы в один круг. В этом случае эти 100 индивидов похожи были бы на одинаковые части бочки, скрепленные разно­цветными, но одинакового размера обручами; обручами подданства, религии, языка и т.д. В итоге они составили бы сильно сплоченное самыми разнородными связями одно коллективное единство. Каждый из 100 членов входил бы в этом случае в одну реальную совокупность, состо­ящую из одних и тех же единиц.

Схемой такого положения дел является простой круг.

Но каждый из нас знает, что действительность такой простой картины не дает. Если такое однообразие и сход­ство индивидов когда-нибудь существовало, то оно суще­ствовало в глубокой древности, да и то под вопросом. В настоящее время его нет. Теперь совместно живущие индивиды обычно различаются друг, от друга множе­ством связей и множеством свойств/ Индивиды различа­ются по расе, полу, возрасту, подданству, религии, богат­ству, профессии, партии и т. д.\ Это множество различа­ющих свойств вызывает различия в поведении людей, многообразные антагонизмы и солидарности, притяже­ния и отталкивания, словом многообразие социальных группировок. Это различие их обусловливает многооб­разие и причудливое «пересечение» кругов, изображаю­щих образуемые ими коллективные единства.

Для иллюстрации этого положения воспользуемся на­шим примером. В предыдущем случае мы предположили, что все 100 индивидов однородны — и по подданству, и по религии, и по языку и т. д.

Теперь предположим, что из этих 100 совместно живу­щих индивидов часть, например 75 человек, являются рус-

26

скими подданными, а 25 человек иноземцами, например, румынскими подданными⁹*. Если они по территориально­му признаку, влекущему взаимодействие их друг с другом, составляют одну реальную совокупность, то по признаку подданства они образуют уже не одно коллективное един­ство, а два. 75 человек русских подданных войдут в коллек­тивное единство, образуемое всеми русскими подданными, 25 румын составят часть коллективного единства, образу­емого всеми румынскими подданными. Если изобразить коллективное единство по признаку подданства кругами, то эти круги при наложении друг на друга не сольются. Они будут различными и будут составлять часть других более обширных кругов, изображающих реальные совокуп­ности всех русских подданных и всех румынских поддан­ных. Представим далее, что 50 человек из 75 русских под­данных и 15 человек из румын являются по религии право­славными; 15 человек русских подданных и 5 румын — католиками, 10 русских и 5 румын — протестантами. Это значит, что по религиозному взаимодействию они соста­вят новые коллективные единства, уже не одно, не два, а три: 1) коллективное единство православных, составля­ющее часть коллективного единства всех православных, 2) коллективное единство католиков, которые войдут в круг, символизирующий реальную совокупность всех католи­ков, 3) коллективное единство протестантов, которые будут связаны взаимодействием со всеми протестантами.

Мало того, легко видеть, что линии раздела между коллективными единствами по религиозной связи пройдут совершенно иначе, чем линии раздела по подданству.

В последнем случае они прошли так, что объединили в одно коллективное единство 75 индивидов — русских и 25 индивидов румын. Теперь они проходят совершенно иначе: в одну реальную совокупность «православных» связи религиозного взаимодействия объединили 65 ин­дивидов (50 русских и 15 румын), в другую реальную совокупность «католиков» они соединили 20 членов из 100, в том числе 15 русских и 5 румын; в третье единство «протестантов» они объединили 15 человек: 10 русских и 5 румын. Легко видеть, что в этом случае круги, кото­рыми мы захотели бы изобразить эту группировку, не только не совпали бы с кругами, изображающими груп­пировку индивидов по подданству, а неизбежно были бы различны и пересеклись бы друг с другом.

Представим себе далее, что 40 человек из русских чодданных, в том числе 35 из русских православных

27

Все

поВданнв/е России

Все п/гетестанаш

_О

Все, считающие родным язином фй

и 5 из русских—католиков родным языком считают русский язык, 20 человек из них — родным считают язык украинский, 15 — польский, 5 человек из 25 румын счита­ют таким языком французский, остальные 20—румын­ский. Таким образом связь по языку группирует эти 100 индивидов в новые реальные совокупности и опять по новым линиям, не совпадающим ни с линиями груп­пировки по подданству, ни с линиями группировки рели­гиозной. Получаются в данном случае не одно, не два, не три коллективные единства, а пять: 1) группа, говорящая обычно по-русски, 2) по-украински, 3) по-польски, 4) по-французски и 5) по-румынски.

Но по содержанию процессы взаимодействия не исчер­пываются взаимодействием, обусловливаемым принадле­жностью к одному подданству, к одной религии, к одному языку. Таких условий, вызывающих разнородность процессов взаимодействия, а тем самым и характер группировок ин­дивидов в реальные совокупности, чрезвычайно много; ими являются, например, и экономические интересы, и профес­сия, и партийная принадлежность, и семейные связи, и жи­тельство в данном районе уезда или города, и принадлеж­ность к тому или иному обществу: научному, эстетичес­кому, промышленному, спортсменскому, и прикреплен-ность к тому или иному кооперативу, и принадлежность к подписчикам того или иного журнала и т.д. и т.д., короче, группировка одних и тех же индивидов в современ­ном населении в те или иные коллективные единства воз­можна и происходит по десяткам и сотням линий.

В итоге, легко себе представить, какую сложную сеть, какой причудливый узор образуют собой линии, отмеча­ющие эти группировки индивидов в те или иные коллек­тивные единства (расслоение населения)! Если бы мы по­пробовали начертить схематично все те группировки (раз­личные реальные совокупности), которые вызываются различным содержанием связей взаимодействия в совре­менном населении, в свою очередь, покоющемся на биоло­гических и психо-социальных различиях людей, то получи­лась бы картина чрезвычайно сложная и запутанная.

Попробуем, однако, проиллюстрировать сказанное схемами, изображающими действительность в упрощен­ном виде. Возьмем для простоты десять индивидов. Рису­нок 2-ой (см. рис. 2) изображает их группировку по поддан­ству. Из него видно, что по связи подданства эти десять индивидов составляют два коллективные единства. Ин­дивиды А, В, Р, М, F, E, D (русские подданные) составят

⁷ Juc.Z.

р Все православные

Рис.3.

_О

6 -Г

;?л?, считающие рааным немецкий

Рис. 9.

28

одну реальную совокупность—часть более обширной ре­альной совокупности, обнимающей всех русских поддан­ных (это изображено стрелкой и кругом); индивиды Q, N, С составят другое коллективное единство (напр, англий­ских подданных) — часть более обширного единства, со­ставляемого всеми английскими подданными.

По религиозным связям или религиозному взаимодей­ствию эти же индивиды дадут уже иную группировку (иные системы взаимодействия или коллективные един­ства), отличную от предыдущей. Так индивиды А, В, С, Р, D (православные) составят одну систему или единство, составляющее часть всех православных.

Индивиды Q, Е, М—другую систему (католики), со­ставляющую часть всей группы католиков. Индивиды N, F — третью систему (протестантов), часть всего агрегата протестантов (см. рис. 3).

По родному языку они распадутся на новые группы, линии раздела которых пройдут иначе, чем предыдущие разграничительные линии.

Индивиды A, Q, М, Е (считающие родным языком рус­ский язык) составят одно единство; В, С, F, N (родной язык французский) — другое; D, Р — третье и т.д. (см. рис. 4).

Если в дальнейшем проследить группировку (рассло­ение) этих десяти индивидов по другим признакам — по экономическим интересам, профессии, политическим пар­тиям, к которым они принадлежат, по семейной принад­лежности, по кооперативам, к которым они прикреплены, по спортсменским, научным, художественным и промыш­ленным обществам, членами коих они состоят и т.д. и т.д., то каждая из этих группировок даст в современ­ном обществе иную картину, чем все остальные. «Рису­нок» пограничных линий группировки каждый раз будет иным. В одном случае он объединит одних индивидов, в другом — других, в третьем — третьих. Каждый раз комбинация будет своеобразной и свяжет индивидов с но­выми группами, частью коих они будут.

Из этих схем видно, что одни и те же индивиды могут составить и составляют фактически множество реальных совокупностей или систем взаимодействия. Мир взаимо­отношений людей похож на калейдоскоп, где каждое сотрясение дает новую картину из одних и тех же элемен­тов. Сеть связей взаимодействия, данных в любом скоп­лении людей, чрезвычайно сложна и многообразна. С од­ной точки зрения, напр., религиозной, она проходит чрез одних индивидов из данной их совокупности, с другой —

30

например, по языку, чрез других из той же совокупности, с третьей — чрез третьих и т.д. Как в калейдоскопе при каждом повороте зритель видит новый рисунок, так в од­ной и той же совокупности индивидов, жительствующих вместе, токи взаимодействия проходят по различным линиям, в зависимости от характера связей.

Религиозный аспект дает одну сеть, экономический — другую, семейно-родственный — третью, и т.д.

Сети взаимодействий между одними и теми же людьми становятся похожими на сети телефонных соединений в ка­ждый данный момент. И здесь число абонентов постоян­но, но не все они соединены друг с другом в каждую минуту. Сейчас включены в сеть и разговаривают абонен­ты А, В, D, F, М, ... N; чрез минуту одни из них разъеди­нились и включились новые; в итоге сеть соединений проходит чрез абонентов В, С, D, Е, М,... Q; в следующий момент — эта сеть снова изменилась и проходит уже чрез абонентов А, С, F, M, N, P, R, Т и т.д. То же происходит и между людьми. И здесь связи взаимодействия, возника­ющие между ними, из одних и тех же индивидов составля­ют различные коллективные единства, соединяющие их в одном отношении и разделяющие в другом. Рабочий-католик и капиталист-католик по религиозной связи вой­дут в одну систему взаимодействия. Они же по экономиче­ским интересам или партийной принадлежности обычно оказываются в системах различных и друг другу часто враждебных. Большевик и монархист по партийной связи находятся в двух различных системах взаимодействия; по семейной же связи они могут быть членами одной и той же семьи. В предыдущих схемах (см. схемы) индивиды А и Q по подданству оказываются в различных системах; или, выражаясь образно, оказываются абонентами различ­ных телефонных сетей: первый является абонентом обще­ства «Русские подданные», второй абонентом общества: «Английские подданные». По религиозным связям они оказываются абонентами опять-таки различных систем: первый членом общества «православные», охватывающего всех православных; второй членом общества «католики». По языку, напротив, они оказываются абонентами «одно­го и того же общества»: «Общества русско-говорящих -чюдей». Когда пускается ток, например, приказ о мобили­зации общества «Русские подданные», он соединяет А с В, ^р- М, F, E, D и со всеми членами этого общества, но оставляет невключенным в сеть этих абонентов Q, N, ^ и всех лиц, не подданных России. Когда пускается ток

31

общества: «Православные» (напр., призыв патриарха к за­щите православной веры)^|0*, он затрагивает А и соединяет его с В, С, Р, D и со всеми абонентами этого общества, т. е. со всеми православными; но он не задевает и оставляет в стороне невключенными: Q, М, Е —с одной стороны, и N, F—с другой. Когда начинает работать общество: «Люди, считающие своим языком русский язык», тогда А и Q, как и индивиды М, Е, вместе со всеми, говорящими на этом языке, оказываются включенными в одну систему; другие же индивиды, с которыми А был абонентом одной и той же системы по отношениям подданства и религии, оказываются не включенными в эту последнюю сеть.

Таким образом, социально-психическая разнородность отношений, лежащих в основе взаимодействия, вызывает, помимо принципа интенсивности взаимодействия, распа­дение сложных агрегатов на ряд коллективных единств, друг с другом не совпадающих и друг друга не покрыва­ющих. Ряд индивидов оказывается способным группиро­ваться в многочисленные и самые разнородные системы взаимодействия. Линии этих группировок, подобно разно­цветным нитям, вычерчивают причудливейшие рисунки, в своей совокупности образующие весьма пестрый и запу­танный узор расслоения в пределах сложного социального агрегата (населения).! Обратной стороной такого явления служит тот факт, что в этих условиях каждый индивид нашего времени оказывается членом не одного, а множе­ства коллективных единств'.,Пользуясь нашим сравнением, мы можем сказать, что каждый из нас является абонентом целого ряда систем взаимодействия, составляемых из большого или малого числа индивидов. Схематически это можно изобразить (см. рис. 5) так. Если А представляет индивида, то он оказывается членом целого ряда соедине­ний или систем взаимодействия: по семейной связи он связан с одной группой лиц и взаимодействует с нею; по подданству он является уже абонентом гораздо более обширного соединения, носящего имя государства; далее по ряду связей он является членом ряда других групп: церкви, профессии, определенного города или села, опре­деленного кооператива, того или иного кружка, клуба или компании и др. систем взаимодействия, друг с другом не совпадающих и друг друга не покрывающих.

В этом случае А действительно похож на телефонного абонента, который соединяется то с одной, то с другой, то с третьей реальной совокупностью или, вернее говоря, с лицами, составляющими эту совокупность. Он пред-

32

ставляет как бы центр, от которого и к которому идет множество проводников от всех лиц, входящих в ту или иную систему взаимодействия. Эти провода то соединя­ются с А, то вновь размыкаются. В один момент он соединен с группой, изображающей семью, и действует как член семьи, в другой момент — с группой лиц, состав­ляющей церковь, и действует как православный, в третий момент, как гражданин того или иного государства и т. д.

Сослодтя

Семейная группа

ЯзыкоЗая

ГасударстЗенная группа

Дартииная

Имущественная

Территориальная > ^ "^г"^{г rr} r Научная

Рис.5.

В таком же положении находится и каждый индивид. Конечно, число систем взаимодействия, членом коих яв­ляется каждый человек, не одинаково для каждого ин­дивида: один состоит абонентом весьма значительного количества систем взаимодействия, другой является уча­стником меньшего количества групп. Но можно утверж­дать смело, что в наше время всякий индивид включен в целый ряд систем взаимодействия или реальных совоку­пностей, с каждой из коих он связан и, как часть, влияет на судьбы всей совокупности, т.е. всех входящих в нее индивидов, и обратно, каждая реальная совокупность, абонентом коей он является, влияет на него и так или иначе обусловливает его поступки и переживания.

Таково положение индивида в среде ему подобных. И такова суммарная характеристика строения сложного социального агрегата.