Том 2 Приложение Трубицын

му. Они высказывают предположение, что Япония демонстрирует наивыс-

шие показатели как «развитости», так и «феодальности», т.е. ее социальный и политический строй наиболее близок европейскому из всех стран Востока1.

«Историческая эволюция Ниппон мало отличалась от европейской. Ниппон на противоположной стороне мира прошел подобные этапы развития почти в то же самое время. Война, торговля и пиратство являлись здесь такой же не-

раздельной троицей, как и в Европе»2.

Заметим, что тенденция приватизации – распада государственной соб-

ственности и формирования частной – имелась в странах Востока еще с древности (обнаруживается в Древнем Египте и Месопотамии), но только в Японии она выросла до частнособственнического феодализма, свойственного Западу. В континентальных странах Востока она так и осталась тенденцией,

и здесь в качестве типа общественного устройства фиксируется либо «во-

сточный феодализм», либо «азиатский способ производства», где главным признаком значится верховная государственность на землю и слабое разви-

тие или полное отсутствие частной собственности. Маркс и вовсе заметил,

что «Япония с ее чисто феодальной организацией землевладения и ее широко развитым мелким крестьянским хозяйством дает гораздо более верную кар-

тину европейского средневековья, чем все наши исторические книги»3.

Есть основания предполагать, что трансформация традиционного обще-

ства Японии начинается в X – XIII вв.4, т.е. почти в то же время, к которому историки относят начало формирования «новой цивилизации на Западе» – X

– XI вв.5 По отношению к предыдущему периоду – VII – X вв. – подчеркива-

ется «безусловное преобладание экстенсивных методов производства». В

технологическом аспекте это большая роль собирательства, охоты и рыбо-

ловства, подсечно-огневого земледелия с постоянным забрасыванием полей после истощения, незначительное количество искусственно-орошаемых зе-

1Там же, с. 626.

2Акияма Кэндзоо. История Ниппон // История Японии. М., 2003. С. 435.

3Маркс К. Капитал. Кн. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М., 1955. Т. 23. С. 729.

4История Востока, т. 2, с. 333–346.

5История Востока, т. 3, с. 29.

31

мель, господство ручного труда с редким использованием тяглового скота,

малопроизводительное высаживание семян риса прямо в почву1. Отмечается низкая производительность земледелия, что вместе с незначительными наде-

лами крестьян и высокой эксплуатацией приводило к минимально возмож-

ному удовлетворению потребностей2. В социально-экономическом аспекте это господство натурального хозяйства, неотделенное ремесло, слабая связь города с деревней, ограниченное денежное обращение, доминирование вне-

экономических форм принуждения с почти полным отсутствием частного землевладения, сильное государственное влияние на социально-

экономические отношения3.

В X – XIII вв. ситуация меняется. Историки отмечают технологическую интенсификацию: начинают преобладать интенсивные приемы земледелия,

резко снижается роль присваивающих форм хозяйства, увеличивается значе-

ние огородничества, появляются новые направления сельского хозяйства

(разведение шелковичных червей, лакового дерева, чаеводство и др.), начи-

нает активно использоваться рабочий скот, органические удобрения4. Соци-

ально-экономическая интенсификация обнаруживается в росте товарно-

денежных отношений, в распаде государственной надельной системы и по-

явлении земельной собственности (сѐэн), в снижении дистрибутивной функ-

ции государства, в появлении городов как центров ремесла и торговли. От-

мечается рост разделения труда и социальной дифференциации в целом5.

Результатом стали успехи экономического развития в буквальном смыс-

ле: не за счет привлечения новых ресурсов, а за счет интенсификации. Это выращивание двух урожаев в год, рост посевных площадей за счет искус-

ственного орошения, рост урожайности на 30 – 60%6.

1История Востока, т. 2, с. 182.

2Пасков С.С. Япония в раннее средневековье, с. 56.

3История Востока, т. 2, с. 183–186.

4Эйдус Х.Т. История Японии с древнейших времен до наших дней. М., 1968. С. 29–30; История Востока, т. 2, с. 334–335.

5Пасков С.С. Япония в раннее средневековье, с. 77–78, 154–162; Васильев Л.С. История Востока, т. 1, с. 453–457; История Востока, т. 2, с. 334–335.

6История Востока, т. 2, с. 334–335.

32

В социально-политической сфере отмечаются ослабление центральной власти и усиление дворянских группировок, появление сословия самураев и складывание дифференцированной, схожей с западноевропейской феодаль-

ной иерархической структуры общества. Налицо и культурные изменения,

связанные с ростом индивидуализма, в частности, постановка проблемы ин-

дивидуального спасения в рамках буддизма1.

Изменения в XIII – XV вв. еще более показательны2. Интенсификация проявилась в возможности сбора в некоторых регионах трех урожаев в год, в

росте искусственно-орошаемых земель, которые теперь составляли абсолют-

ное большинство всех посевных площадей. В XII в. площадь обрабатывае-

мых земель составила 920 тыс. тѐ, в XIV в. – 940 тыс. тѐ, в XVI в. – уже 1600

тыс. тѐ3. Здесь важен не только рост площадей, но и сам факт уточнения дан-

ных, фиксация этого роста в документах. Он отражает стремление взять под контроль все сельскохозяйственные угодья, что косвенно свидетельствует о столкновении общества с ограниченностью ресурсов. По отношению к XV в.

отмечается даже такой факт, как контроль общины за сбором опавших листь-

ев, которые стали использоваться в качестве органического удобрения. В не-

которых случаях община требовала за это отдельную плату4. Появляются новые культуры – табак, сахарный тростник, хлопчатник, лен.

Социально-экономическая интенсификация также нарастает. Нет необ-

ходимости приводить все подтверждающие это факты, отметим то, что явно свидетельствует о росте темпов социально-экономического развития: если за

XII – XIV вв. в Японии появилось 40 городов, то только в XV в. – 45. В по-

следующем эта тенденция нарастает5. Васильев приводит следующие цифры:

ры: в XIV в. в Японии было 40 городов, в XV в. – 85, в XVI в. – 2696. Факти-

чески мы имеем дело с западноевропейскими темпами урбанизации. И самое

1Там же, с. 337.

2Эйдус Х.Т. История Японии с древнейших времен до наших дней, с. 35–36, 39–40.

3История Востока, т. 2, с. 561.

4Там же, с. 562.

5Там же, с. 568.

6Васильев Л.С. История Востока, т. 1, с. 457.

33

главное – все большее значение в экономике приобретает тот уклад, который вскоре можно будет назвать капиталистическим индустриальным.

Картина не была столь идиллической, как это может показаться на пер-

вый взгляд. Данная трансформация, как и европейская, была болезненной,

порождала конфликт, сопротивление традиционного общества, его социаль-

ного уклада и культуры. Еще более жестким и кровавым это сопротивление будет в новое время – в решающий период трансформации. В отличие от большинства теоретиков модернизации, решающим периодом трансформа-

ции японского общества мы считаем не эпоху Мэйдзи, а предыдущий дли-

тельный период развития социально-экономических отношений с необрати-

мым поворотом к капитализму. Данный период (XIV–XVI вв.), по меткому замечанию Акиямы Кэндзоо, был временем брожения, но не упадка1. «С

внешней стороны это был период разрушения, но по внутреннему содержа-

нию это был век брожения, в течение которого из столкновения сил подго-

товлялся новый порядок. Однако этот период, который историки называют Темным Веком, характеризовался не только волнениями и беспорядками, но и развитием внешней и внутренней торговли и промышленности. В этот пе-

риод стал возвышаться энергичный плебейский класс и были заложены эко-

номические основания для создания той утонченной культуры, которая до сих пор составляет часть ниппонской жизни»2. Полагаем, без этой предвари-

тельной социальной трансформации попытки реформирования сверху в по-

следней трети XIX в. не увенчались бы успехом в силу отсутствия социаль-

ной базы реформ и их востребованности снизу.

Другая важная черта – непрекращающиеся феодальные войны, тяжким грузом ложившиеся на общество с его и без того невысоким достатком. Од-

нако за ней нельзя не обнаружить еще один важный процесс. Это противо-

борство двух тенденций – государственнической и частнособственнической,

в политическом плане – тенденции к централизации и тенденции к децентра-

1Акияма Кэндзоо. История Ниппон, с. 443.

2Там же, с. 435.

34

лизации страны. У первой были сильные «союзники» – островное положение страны и лежащий рядом Китай как образец политического строя. Влияние Поднебесной на социальную историю и культуру Японии было огромным,

это бесспорный факт, но оно, по-видимому, не смогло преодолеть законо-

мерностей развития, вытекающих из собственных условий Японии. Восточ-

ная деспотия здесь не прижилась, почти до конца нового времени Япония осталась государством, управляемым сильнейшей феодальной группировкой.

Кризис аграрной экономики и трансформация в новое время. В XVI –

XVII вв. продолжается технолого-экономическая и социально-экономическая интенсификация. Еще раз повторим: наличие этой тенденции выводит Япо-

нию из числа стран Востока по темпам, характеру и направленности разви-

тия. Как пишет Васильев, в истории Японии данного и последующего перио-

да, вплоть до революции Мэйдзи, имелось то, что отличало ее «от подавля-

ющего большинства прочих неевропейских обществ»1. В XVIII в. трансфор-

мация японского общества проходит еще одну важную веху – появление ма-

нуфактур капиталистического типа в текстильной, винокуренной, железоде-

лательной, гончарной и других отраслях2.

Важен тот факт, что технологическая интенсификация земледелия (рас-

пространение новых сельскохозяйственных культур, улучшение техники земледелия) приводила к обратному для искомого механизма сдерживания модернизации результату. Так, широкое применение удобрения из сушеной рыбы привело к удвоению (!) посевных площадей, а производство риса уве-

личилось на 30% – на 9 млн. коку – достигнув отметки 26 млн. коку в год3.

Здесь происходит обратное тому, что мы наблюдаем в России, где значи-

тельную часть истории присоединялись земли с более благоприятными усло-

виями, чем те, что были изначально. В Западной Европе происходило то же самое, что и в Японии: колонизация шла с юга на север. Таким образом, в За-

падной Европе и Японии за счет интенсификации производства вводились в

1Васильев Л.С. История Востока, т. 1, с. 453.

2Эйдус Х.Т. История Японии с древнейших времен до наших дней, с 64.

3История Востока, т. 3, с. 624.

35

сельскохозяйственный оборот новые, менее удобные и плодородные почвы, в

России в результате присоединений новых более плодородных земель сдер-

живался процесс интенсификации.

Однако одновременно, как и следовало ожидать, уже в XVIII в. в Япо-

нии начинает проявляться кризис аграрной экономики, указывающий на непосредственную причину интенсификации – исчерпание ресурсов вслед-

ствие роста численности населения, которая в этот период достигает крити-

ческой отметки (табл. 3). Прежде всего обнаруживается замедление, а затем и прекращение прироста производства риса, валовый урожай останавливается на уровне XVII в.1. Это сопровождается резким ухудшением положения населения вплоть до лишений и голода. Так, в 30-е – 40-е годы XVIII в. в ре-

зультате голода население сократилось на 800 тысяч человек. В 80-е годы – на 1 млн. человек (только крестьян)2. Среди сельского населения в эти годы практиковалось мабики (букв.: «прополка») – убийство новорожденных де-

тей, которых крестьяне не могли прокормить.

Ухудшение положения коснулось мелких, средних и отчасти крупных феодалов. Так, ухудшилось материальное положение низших самураев в ре-

зультате сокращения рисовых пайков (до 60%). Многие из них стали обра-

щаться к невоенным профессиям – к ремеслу, преподаванию, врачеванию,

что противоречило кодексу чести бусидо. «Военный класс так же, как и при-

дворные и духовенство, обеспечивал свое существование на основе земель-

ной собственности». Но, как пишет Акияма, «с развитием торговли станови-

лось все труднее существовать только от земли, и возникла необходимость в расширении экономического фундамента»3. Происходило то, что историки называют «обуржуазиванием» дворян: «японские джентри» постепенно стали разделять взгляды нарождавшейся городской буржуазии. Если в начале

XVIII в. философ Муро Кюсо писал, что «для самурая на первом месте стоит прямота, затем жизнь, а потом уже серебро и золото», то в середине того же

1Там же, с. 630.

2Там же, с. 631.

3Акияма Кэндзоо. История Ниппон, с. 436.

36

века писатель Уэда Акинари подчеркивает, что самурай «услаждает сердце лицезрением золота. Силой золота можно покорить мир»1.

Резко увеличилось количество бродячих самураев – ронинов. Даже после уничтожения 100 тысяч ронинов во время осакской военной кампании Иэясу Токугава (1614 – 1615 гг.) их осталось по всей стране не менее 300 тысяч.

Ухудшилось положение высших самураев – крупных землевладельцев

даймѐ. Еще по отношению к XVI в. обнаруживается тенденция к изменению структуры их доходов. Постепенно снижаются земледельческие доходы от вотчины (от 50% в XIII в. до 29% к началу XVI в.) и значительно повышают-

ся доходы от ремесленно-торговых предприятий, которые к началу XVI в.

составляли уже около 43% всех доходов2.

О ресурсном закрытии общества свидетельствует сам режим сѐгуната Токугава, особенно в плане регламентации потребления. Так, крестьянам бы-

ло запрещено употреблять в пищу рис, носить шелковую одежду, строить просторные дома и украшать их. Запрещалось устройство каких-либо развле-

чений, театральных представлений.

В отечественной историографии данные факты объясняются в традици-

ях марксизма. Они связываются прежде всего с «кризисом феодального спо-

соба производства»3, и для этого есть серьезные основания. Если не считать голода, все указанные свидетельства кризиса проявились исключительно в аграрном секторе и не коснулись торгово-промышленного населения горо-

дов. Напротив, город процветал технологически, продолжали нарастать по-

зитивные в плане становления индустриального общества изменения в соци-

ально-экономическом развитии: рост товарно-денежных отношений, порай-

онной специализации сельскохозяйственных культур, частичная эмансипа-

ция городов. Из дворян же страдали прежде всего те, кто не мог переключить свои доходы с земледелия на торговлю, ремесло, транспортные услуги, т.е. в

основном мелкие и средние самураи. Есть все основания назвать данный

1История Востока, т. 3, с. 632.

2Там же, с. 363.

3Эйдус Х.Т. История Японии с древнейших времен до наших дней, с. 70; История Востока, т. 3, с. 624–638.

37

кризис кризисом социально-экономической, феодальной, а после закрепле-

ния режима сѐгуната Токугава – феодально-крепостнической системы обще-

ства, но остается вопрос: имеем мы дело с причиной или со следствием? Яв-

ляется ли экономический кризис (особенно нехватка продовольствия) след-

ствием кризиса феодализма или же кризис феодализма является следствием исчерпания возможностей для экстенсивного развития аграрной экономики?

Ни историческое, ни социологическое исследование не позволяет одно-

значно ответить на этот вопрос. Но совпадение трендов сокращения ресурсов и интенсификации налицо, и, самое главное, впервые в истории Востока мы встречаемся с открытым признанием данной проблемы современниками.

Выдающийся японский мыслитель и естествоиспытатель Хонда Тосиаки от-

мечает, что экономические проблемы японского общества не будут решены, «даже если каждый клочок земли будет возделываться». Поскольку рост населения обгоняет рост продовольственных ресурсов, продовольствия в лю-

бом случае на всех не хватит: «размер земли ограничен, а население увели-

чивается»1. Отсюда он выводил программу расширения территорий (даль-

нейшая колонизация Хоккайдо, заселение Курил, Камчатки, Алеутских ост-

ровов и Северной Америки) и интенсификации (развитие торговли, а также науки и образования, их применение экономике). Фактически он намечал путь, по которому пойдет Япония в последующее столетие.

Ресурсы и развитие Японии в XIX в. Данные историков по отношению к началу XIX в. свидетельствуют о нарастающем кризисе аграрной экономи-

ки. Одно из ярчайших его проявлений, разительно напоминающее кризис фе-

одализма в Западной Европе, – нехватка денежных средств как у правитель-

ства сѐгуна, так и у правителей самостоятельных княжеств2. Финансовый кризис охватил все уровни феодального дворянства, начиная от высшего и заканчивая рядовыми самураями, в большинстве своем не имевших соб-

ственных поместий.

1История Востока, т. 3, с. 638.

2История Востока: В 6 т. Т. 4: Восток в новое время (конец XVIII – начало XX в.): Кн. 1. М., 2004. С. 313.

38

Бедность самураев стала одним из распространенных явлений, зачастую они становились объектом насмешек со стороны горожан. Ситуация, на наш взгляд, почти идентична ситуации с западноевропейскими мелкопоместными дворянами XVI – XVII вв. Она же показывает, что производство, тяготеющее к индустриальному (ремесло, торговля, мануфактурная промышленность, ра-

бота по найму) начинает превосходить по своей доходности традиционное земледелие. Продолжается и духовная трансформация – занятия, считавшие-

ся низкими и недостойными военного сословия, реабилитируются в обще-

ственном сознании. Это происходит на разных уровнях «феодальной лестни-

цы»: от создания специальных школ для обучения рядовых самураев управ-

лению сельским хозяйством до прямого налогообложения торговцев и ре-

месленников. Не следует забывать, что изначально в Японии, как и во всех аграрных обществах, «промышленные классы» – ремесленники и торговцы – были ниже по социальному статусу, чем крестьяне, даже беднейшие. Теперь типичная для аграрных обществ точка зрения, что только крестьянский труд является источником общественного богатства, пересматривается, причем,

сначала де-факто, затем – де-юре. В конце концов, на законодательном уровне признаются права неземледельческих корпораций (кабунакама, 1721

г.), разумеется, при одновременном их налогообложении.

Здесь обнаруживается быстрая динамика: в 1841 г. несельскохозяй-

ственные поступления в казну центрального правительства составляли 48%,

в 1844 – уже 521. Промышленный труд начинает оплачиваться выше, чем земледельческий, что вместе с нарастающим земельным голодом приводит к совокупной тенденции перетока рабочей силы и ресурсов из деревни в город и становится главным фактором урбанизации. Последнюю центральные и местные правители поначалу стремились остановить запретительными мера-

ми, но она все же нарастала. Мы намеренно говорим именно о «совокупной тенденции», т.к. в отдельные периоды наблюдаются спады темпов урбаниза-

ции вплоть до кратковременного сокращения численности городского насе-

1 Там же, с. 317.

39

ления (первая половина XIX в.). Но эти колебания не отменяют общей тен-

денции и являются предметом отдельного обсуждения (в данном случае это результат влияния крепостнического режима сѐгуната Токугава). Это касает-

ся и периодов реанимирования экстенсивной стратегии, которые вкрапляют-

ся в общий процесс интенсификации. Так, авторы отмечают преобладание экстенсивного развития земледелия в первой половине правления Токугава, и

связывают это с вялыми темпами прироста населения в этот период1.

Однако в целом налицо и не вызывает сомнения не только социально-

экономическая интенсификация (рост товарно-денежных отношений, укреп-

ление частной собственности, применение наемного труда, урбанизация, рост порайонной специализации и складывание внутреннего рынка), но и техно-

логическая. Максимальный рост посевных площадей выпадает на первую половину периода сѐгуната Токугава (XVII – первая половина XVIII в.), за-

тем количество новых земель (синдэн) начинает неуклонно снижаться. Во второй половине периода Токугава (середина XVIII – середина XIX в.) около

60% прироста сельскохозяйственного производства давало совершенствова-

ние агротехники, роль экстенсивных факторов сократилась до 40%2. Про-

гресс осуществлялся преимущественно за счет выведения новых сортов (к

концу правления Токугава насчитывается более 200 сортов риса), улучшения севооборота, удобрения почв, причем удобрения зачастую приобретались крестьянами на рынке, усовершенствования методов предварительной подго-

товки почв, улучшения орудий труда. Наблюдается заметный рост урожай-

ности риса и других культур, увеличение производительности труда.

Таким образом, мы видим интенсификацию по двум направлениям, а яв-

ляется ли это следствием ограничения ресурсов, предоставляем судить чита-

телю. Историки же не оставляют без внимания то обстоятельство, что «к се-

редине XVIII в. были в основном исчерпаны возможности увеличения дохо-

дов за счет экстенсивных факторов»3. Освоение новых земель замедлилось,

1Там же, с. 319.

2Там же.

3Там же, с. 315.

40