Bibikhin_V_V_-_Vvedenie_v_filosofiyu_prava_pdf

уподобляющиеся ей выжившие после истребления неандертальцы. У расовых теоретиков различие разных штаммов человечества — главное явление истории, причина господства и подчинения. Иноземный род распространяет свою власть на местное население, вводит разделение труда на земледельческий и управленческий479 . Иноземцы образуют и группы ремесленников, купцов.

Вначале встреча по меньшей мере двух гетерогенных племен, чаще всего мирного с воинственным или грабительским, может создать отношение господства и подчинения, которое образует извечные признаки всех и всяческих государственных — образований480 .

Подводная цивилизация кормит и поит, но она на милости захватчиков и зависит от их мудрости, которую те могут показать, а могут ведь и нет. Решают во всяком случае они, вся собранная мудрость покоренных мало что значит, мало что может против их поступка.

Если господствующие созданы таким образом и обладают достаточной предусмотрительностью для того, чтобы щадить основу своего государства, т.е. подвластный им народ, руководить им в смысле сохранения государства, тогда и намечается длительное развитие. Но если их дикий разум обращен только к сиюминутному наслаждению и беззастенчивому ограблению народа и они тем самым ослабляют основы государственной общины, тогда гибель всего неизбежна481 .

Примем как схему, которая пригодится может быть: правящий и подчиненный разные народы. Разные классы, говорит Маркс. Даже если они одного этноса, они расподобятся.

К этой схеме надо прибавить другую. Народ сам создаст государство, именно чтобы не покориться. Такова партия на Западе, т.е. альтернативное государство в государстве, которое исправит положение, если государство станет подавляющей силой. Такова политическая эмиграция, как североамериканцы, или ранние исландцы, или древние греки. Что скандинавы тоже по происхождению эмигранты, можно предполагать, иначе что кроме тирании заставило бы свободных людей уходить с юга. Что Скандинавия все равно «матрица народов», по выражению историка готов Иордана, не противоречит их эмигрантству так же, как эмигрантское и диссидентское возникновение Америки не противоречит, скорее наоборот, экспансии Америки технической, технологической и военной.

479Gumplowicz L. Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen. Innsbruck 1883, s. 209.

480Ibid. s. 118; 178. Цит. по: Ловмяньский Х. Указ. соч. с. 25.

481Gumplowicz L. Der Rassenkampf. Soziologische Untersuchungen. Innsbruck 1883, s. 120. Цит.: там же.

281

Получаем собственно три формы права: безгосударственное (догосударственное), тиранию и политию.

Теперь. Что произойдет при столкновении тирании и политии (полиса). Полис победит, потому что у него энергия согласного усилия, чего в тирании по определению, раз там разные и чужие этносы, не может быть. Но что произойдет при встрече догосударственного общества и политии. Или, почти то же самое, политии и разрушенной ею же тирании. Полития установит свою администрацию, но если не сумеет обеспечить ее преемственность, общество вернется к догосударственности или к тирании. Так у Joseph Arthur de Gobineau (1816– 1882) в Essai sur l’inégalité des races humaines (1853, 1855 гг.) прекрасная белая арийская раса не смогла удержать власть, затемненная смешением с черными и желтыми народами.

О том, что славянские народы в принципе остались на архаической ступени и не создали политии, с одной стороны, а с другой, не стали тиранами, оказавшись таким образом под внешними импульсами, есть большая литература. Тюркско-татарские и германские народы, до скандинавов и монгол — авары, хазары и готы создавали славянские государства482 . Спорят о скандинавском начале польского государства. Говорят об «остаточных германцах» на Востоке Европы, оставшихся там после эпохи переселения народов и продолжавших организационную

икультурную работу. Есть предположение что древлянское государство еще во времена Ольги руководилось остаточными германцами. Могло ли такое быть. Да, остаточные германцы к этому времени, но уже без своего языка, были например в Испании. Слова князь, изба, и возможно молоко, такие собственно важные для восточных славян слова, считаются готского и древневерхненемецкого происхождения.

Готы появились или дали о себе знать в причерноморских степях, допустим от Кубани до Дуная, на теперешней Украине, во II в. Считается, что они пришли туда с южного побережья Балтийского моря. Посмотрим, как собственно скандинавы двигались не по новому, а по давно наезженному пути. Больше того, в скандинавском историческом знании, раннем, есть сведения о готах: т.е. они, когда шли на «восток», в Гардарику и Миклагард, знали о подвигах своих южных соседей, через море. К IV в. готов на Украине становится по-видимому больше, они делятся на остроготов и визиготов. И те и другие начинают двигаться, те и другие на запад. Их стиль администрирования остается

ипосле их разделения еще на три, четыре века почти одинаковым.

482Hellmann M. Grundfragen slavischer Verfassungsgeschichte des früheren Mittelalters // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas, München, 1954. Bd. 2. s. 387–404.

282

283

284

акр убит. Дело казалось бы сделано. Но надо очистить Италию от тайных последователей Одоакра. Константинополь вовсе не рад. Теодорих проводит зачистку Рима. Остроготы давно разошлись с визиготами. Не сговариваясь они вводят, как визиготы во Франции, две администрации в Италии: их народ живет на статусе военных поселений в гарнизонах крупных городов, особенно в Равенне. В Равенне поэтому два храма, один для населения, никейского догмата, другой для готов, арианского. Два баптистерия: один никейский, другой арианский. Полвека в разодранной Италии мир. Небывалая архитектура в Равенне, в Венеции. Ренессанс латинской культуры. Своя готская литература. Волшебное, спокойное время. Но: папе из Рима, Юстиниану с Востока надо расправиться с ересью. Боэция, загадочного философа, важного политического деятеля [казнили] при Теодорихе. Боэций как-то замешан в конфликте между Теодорихом и Юстинианом. Юстиниан наскребает армию, собственно огромный сброд варваров откуда может, и в 536 г. начинает восстанавливать истинную веру против еретиков и отступников ариан в Италии. Их книги должны быть уничтожены, они и были уничтожены, и лингвисты должны собирать теперь готский язык по крохам. А в самой Италии против еретиков начинает поход папа. Огромные армии почти 20 лет оттесняли горстку готов к Везувию, где их разбили в 552 г., истребили, увезли в рабство. Италия была разрушена и уже не оправилась. После этого Юстиниану надо было еще расправляться с датчанами вандалами в Африке, и опять неясно, кто Африку больше разрушил, десятилетия датского государства там или освободительный поход Юстиниана. Заметьте: готы, собственно остроготы, в Италии держались обособленно и погибли все, полностью (кроме конечно тех же «остаточных германцев»). В какой мере они сохраняли свой язык? Едва ли в большей чем визиготы, которые в Испанию пришли уже похоже без своего языка. Но с теми же привычками администрации и с тем же упрямым арианством. Собственно визиготы ушли из Франции не столько потому что их победил союз других германских племен, франки (предположительно это слово по одной этимологии значило изначально наглые, по другой свободные. Я бы предположил, всерьез этим не занимаясь, что это то же слово что варяги. Так думали лингвисты Шахматов и Пресняков. Они только относили связь к позднему времени, через фряг франк, а я наоборот отнес бы к раннему, протогерманскому родству.), сколько потому что в 511 г. были закрыты арианские церкви во Франции, началось преследование.

285

286

Та же ошибка понимания-перевода. Имеются в виду вовсе не всякие племена, их много, они у самого Иордана перечисляются десятками, а именно государствообразующие начала. Quasi officina gentium aut certe velut vagina nationum, «матка государств» говорится в середине VI века, т.е. за сотни лет до норманнской волны, считающейся первой — мы теперь уже так считать не будем, — создавшей Польшу, Русь, Нормандию, Британию, Тмутаракань, Исландию.

Но голые скалы и пустыня не объяснение. Перечисляя десятки племен, «превосходящие германцев как телом, так и духом, сражались всегда со звериной лютостью», в их числе Иордан называет кротчайших финнов, «вполне мирный народ» эстов488 .

С этого самого острова Скандзы [...] по преданию вышли некогда готы с королем своим по имени Бериг. Лишь только, сойдя с кораблей, они ступили на землю, как сразу же дали прозвание тому месту. Говорят, что до сего дня оно так и называется Готискандза [Гданьск, Данциг?].

Вскоре они продвинулись оттуда на места ульмеругов, которые сидели тогда по берегам океана; там они расположились лагерем, и, сразившись, вытеснили их с их собственных поселений. Тогда же они подчинили их соседей вандалов, присоединив и их к своим победам.

Когда там выросло великое множество люда, а правил всего только пятый после Берига король Филимер, сын Гадарига, то он постановил, чтобы войско готов вместе с семьями двинулось оттуда. В поисках удобнейших областей и подходящих мест он пришел в земли Скифии, которые на их языке назывались Ойум [пространство между водами?]489 .

Заняты или нет удобные места, вопрос второстепенный. Допустим, заняты. Кем — допустим элурами, герулами. Они, очень высокомерные, потому что невероятно подвижные, уступят «твердости и размеренности готов», stabilitate et tarditati490 . Дальше венеты, анты, склавены.

После поражения герулов Германарих двинул войско против венетов, которые, хотя и были достойны презрения из-за [слабости их] оружия, были, однако, могущественны благодаря своей многочисленности и пробовали сначала сопротивляться. Но ничего не стоит великое число негодных для войны, особенно в том случае, когда и бог попускает и множество вооруженных подступает. Эти [венеты] [...] происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинились власти Германариха. Умом своим и доблестью он подчинил себе также племя эстов, которые населяют отдаленнейшее побережье Германского океана. Он властвовал, таким образом, над всеми племенами Скифии и Германии, как над собственностью491 .

488Иордан. Указ. соч. с. 65, 67.

489Там же. с. 65–66.

490Там же. с. 84.

491Там же.

287

Иордан среди племен, которыми владел Германарих, называет чудь, мерю, мордву, весь. Его владения чуть ли не больше чем в хорошие годы у Владимира, от Балтики до Черного моря, от Азовского до Карпат.

Кстати, о повторяемости истории. В середине III в., т.е. за полтысячи лет до норманнов, готы на кораблях грабят все побережье Черного моря, потом спускаются в Эгейское до Эфеса, где громят храм Артемиды, проникают в Каппадокию, а на западе до Коринфа, Афин, Спарты. Корабли просчитывают, когда они проходят через Босфор, оказывается 2000.

Бога войны

[...] готы постоянно ублажали жесточайшим культом (жертвою ему было умерщвление пленных), полагая, что возглавителя войн пристойно умилостивлять пролитием человеческой крови. Ему посвящалась первая добыча, в его честь подвешивали на стволах деревьев трофеи. Готы более, чем другие, проникнуты были религиозным к нему горением, и казалось, что поклонение их воздается родителю492 .

Иордан допускает даже, что готы (геты) ввели культ Марса. По контексту он был их главное божество. Так мы говорили о боге войны у норманнов.

И все-таки похоже что — будем условно считать полтысячелетия между предприятиями готов и норманнов — готам удается больше. Трон Миклагарда остается норманнам недоступен, а арийцы готы Теодориха больше полвека правят всей Италией. Харальд, тот, который был на службе у Ярицлейва, только думает о дочери василевса, а королит визиготов женится на Галле Плачиде.

У готов законы, belagines493 , якобы писаные. У Руси есть Русская правда, но у готов все основательнее. Если бы не разгром арианства, мы имели бы огромную готскую литературу — потому что только историков, авторов многотомных историй, народа готов было, кроме Иордана, еще несколько, они до нас не дошли, только в его сокращении.

Хотя как сказать. Авантюристическая, условно говоря норвежская часть норманнов приходила и уходила, а основательная, условно говоря шведская, Рюриковичи, создали Русь. Кстати сказать, идущие подряд два сообщения нашей летописи, о изгнании и почти сразу о призвании варягов, Рюрика — фактически одно и то же: призвали государственников чтобы изгнать авантюристов, невозможно было изгнать не призвав. Т.е. то приглашение и было собственно изгнанием. Аскольд и Дир, дружинники Рюрика, взялись за свое и были на-

492Иордан. Указ. соч. с. 68.

493Там же. с. 74.

288

казаны. Это и есть одновременно призвание и избиение варягов. Олег нес от Рюрика маленького Ингвара на руках как знамя единого государственного центра.

12 февраля возвращение в Киев и Новгород, и правовые документы.

17 лекция [Свидетельства норманов о русском праве]494

Мы видим в начале образования государства отчаянные и рискованные операции с населением и лишь в малой мере с природой на громадных пространствах суши и моря, по путям в основном рек. Смелость и умелость небольших в сущности групп, со средством передвижения лошадь и лодка, на тысячекилометровых пространствах без дорог и с редкими селениями поражает.

Важно понять, что сейчас главным фронтом наступления стала природа и только через нее, косвенно, разросшееся население. География покорена, земля стала маленькой. Прорывы не меньшей авантюрности и гораздо больших последствий для планеты происходят в новых технологиях, во вращивании (инкрустации) человеческой природы в индустриальную систему, в добыче энергий. Как тысячу лет назад географические, так теперь «сырьевые» ресурсы по сути дела жестко ограничены. Ученые, технологи, современные викинги, как тысячу лет назад измеряют свои достижения размахом власти над природой, включая социальную, и так же не думают о последствиях, как варягов не волновала бесперспективность территориальной экспансии.

Как при раннем совпадении права и порядка в руках силы, так энергия технологического прорыва себе и всему право и закон. Хотя ведутся отвлеченные мечтательные рассуждения о правах личности, «открытое общество», каким оно себя хочет сегодня воображать, не откроет двери секретных лабораторий, ракетных комплексов. Как тысячу лет назад, две неравноправные жизни как могут теснят одна другую, вооруженная мысль записывает свои подвиги в схватке с природой, биологическая масса ест, спит и размножается.

Активность деятельности, как прежде, подстегивается страхом врага, неуловимо духовного, но особенно опасного в человеческом облике. Ежедневно мерещится и пугает возникновение нового антропологического типа, зомбированного, клонированного, грозящего прокрасться в человечество. Они сметут постройки цивилизации,

494 Читана в МГУ 12.02.2002.

289

как то сделали гунны, порождения уродливых женщин, изгнанных Германарихом в леса и вступивших там в союз с демонами. Как тогда, так теперь новые гунны, «террористы» грозят смести культуру.

При такой повторяемости истории, вовсе не все равно, принимаем ли мы в печальном всепонимании ее круги — или думаем, говорим без другой цели кроме правды, без спрашивания, кому и для чего правда нужна, без расчета, без выгоды, с одной надеждой, что честное усилие не обманет.

Пока длилось норманское двухсотлетие, пока эти монахи и подвижники бога войны побеждали там, где появлялись, и грабили все побережья, «как принято»495 , что делало мирное население? Оно молчало, не имея громких поступков, служа подножием для поступающих, давая греметь их славе.

Норманны были эпизод. Они встряхнули жизнь нашего Востока, оставили на 700 лет шведскую династию во главе всего нашего Востока. Их стиль жесткий и лаконичный. Развеяв свою энергию, усмирившись, они успели в самом конце своей эпохи, уже эмигрантами в Гренландии, куда бежали из покоренной Норвегии, создать литературу о той эпохе. В этой литературе они смотрят на наш Восток глазами, которых у нас нет. Мы не узнаем в их описаниях себя, разве что нашу географию, названия наших городов. Наша история явно сложилась бы иначе, если бы норманны не были быстро вытеснены.

То, как осмыслено наше государство в нашей литературе — летописной, житийной, законодательной, эпической, — составляет уже часть нашего государственного устройства. Оно возможно другое чем мы сами себе его представляем. Оно явно другое чем то, к которому мы привыкли и которое мы себе представляем, для норманнского взгляда. Он был не посторонний наблюдательский: викинг — мы читали о их одновременно смелости и гибкой переимчивости — смотрел вокруг одновременно с вниманием, уважением и как потенциальный хозяин. Приходя купцом и нанимаясь рыцарем, он заранее не упускал из виду вытеснить местных купцов и заменить князю министра, главнокомандующего, взять в жены его дочь, заменить самого князя.

Вот картинка-пример того, как видели нас, как смотрели на нас норманны. Олаф Трюггвасон, пока мальчик, будущий король Норвегии, выкупленный из плена своим дядей Сигурдом, находящимся на высокой (министр промышленности и финансов, может быть и военный тоже, сборщик налогов) должности у Владимира, идет по новгородскому торгу.

495Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.). М., 1993. с. 129.

290